МРОТ с того берега Ганга

Алексей Вербер, 2023

В 2031 году планета поражена загадочным вирусом МРОТ, вызывающим тяжелую депрессию. Зараженных и отказавшихся вакцинироваться свозят в специальную Зону-93, центр которой – поселок Мухлово. По заданию спецслужб в поселок приезжает рок-музыкант Иван Удаленкин, ранее известный на всю страну как Робин Уд. Он вакцинируется от МРОТ, но у вакцины есть побочное действие – галлюцинации, в которых присутствует загадочная девушка. Друг детства Ивана, самогонщик из Мухлова по прозвищу Сэм, производит и продает напиток, после употребления которого болезнь отступает. Только рок-музыканту и мухловскому самогонщику суждено спасти человечество от вселенского заговора против здравого смысла и жизни на планете.

Глава 8. «Мне нужен новый укол»

Когда долго не берешь в руки гитару, она перестает тебя слушаться и нехотя издает глухие, непохожие на прежнее звучание, стоны. Возвращаться приходится долго и иногда хочется все бросить, но вознаграждаются лишь терпеливые. Так же и Иван медленно возвращался в форму, повторяя свои хиты накануне концерта.

Наутро в день выступления Иван проснулся с удивительно свежей головой. Вудушка опять мелькала в его сне, она стояла в толпе, слушала концерт и явно была в восторге. После концерта он позвал ее к себе в гримерку, и там они с жаром предались тому, чему обычно предаются молодые люди, увлеченные друг другом, а также мегауспешные рокеры со своими почитательницами.

Но это был всего лишь сон. В реальности, по всей видимости, его ждали замызганный мухловский ДК и депрессивные слушатели, угрюмые антиваксеры, в общем — настоящий зомби-апокалипсис, участников которого ему нужно хоть как-то приободрить.

Накануне, после ужасного приступа на улице, Иван очнулся дома, куда его привезли двое крепких мужчин в белых халатах, но с лицами явно не врачей, а скорее охранников. Приступ с галлюцинациями был коротким, но мощным. «Где я?» — спросил Иван, потирая ушибленные во время припадка бока и лоб, но люди в белых халатах, не обращая на него внимания, угрюмо собирали свои инструменты в чемоданчики. Дверь захлопнулась. Лишь звякнули струны гитары, вывалившейся из раскрытого чехла, как накуренный Курт Кобейн в толпу фанатов.

Руководство Дома Культуры в лице его директора Святослава Ерофеева, бывшего петербуржца, сосланного в Мухлово за какие-то махинации, предлагало щедрый гонорар за первые пять концертов. Иван решил для начала выступить сольно с акустической программой: пусть свирепые протестные песни проклюнутся в виде псевдобардовских посиделок, а потом уже обрушатся на зомби-мухловцев грохотом барабанов и электрогитар, когда он подберет себе сопровождающую группу. Кое-кто из местных в качестве будущих членов группы на примете у него уже был.

Мелодией AC/DC зазвонил телефон, и на экране высветилось лоснящееся лицо Ерофеева.

— Как поживает столичная звезда? Ждем сегодня в шесть тридцать! Не опаздывать! Толпа фанатов уже ждет!

«Какая к черту толпа фанатов?» — подумал, поморщившись, Иван, представив унылых зомбаков, ковыляющих по осенним улицам Зоны.

Голод по культурным событиям в Мухлове однозначно был. Вопреки ожиданиям, на концерт пришли люди позитивные, многие потягивали что-то из бутылок без наклеек прямо в ходе выступления, и Иван подумал, что их веселость, похоже, была напрямую связана с этой самой жидкостью. Он подобрал для первого выступления все свои «медицинские» хиты, сочиненные в эпоху панк-молодости и первых коронавирусных эпидемий. «Вживить ей чип», «Страна победившего патриотизма», «Сорви свой халат» и конечно же, «Мне нужен новый укол».

Моя кожа заросла,

Мне нужна новая дыра.

Мой гнев сидит во мне,

Один укол — и он уйдет вовне.

Песня была изначально написана про запрещенные вещества — вечные спутники рокерской жизни, но со временем неожиданно стала гимном всех вакцинированных и, как подозревал Иван, именно из-за нее, одобренной на самом верху, в министерстве обороны и здравоохранения, как идеологически верной, его концерты не запрещались, а даже множились.

Мухловцы принимали рок-звезду как полагается, толпа радостно ревела, из зала даже иногда кидали на сцену бутылочки с мутной жидкостью, но атмосфера напоминала скорее просторный бар с вечно пьяными завсегдатаями, чем дом культуры. К концу выступления Иван разошелся не на шутку. Когда он пропевал самые резкие строчки своего хита, он увидел в ревущей толпе лицо Алины. Она смотрела на него тем же взглядом, что и Вудушка в последнем сне. Смесь иронии, тайного знания и обожания.

Протри меня спиртом, это прикольно!

Давай, детка, сделай мне больно!

Положи меня на холодный стол,

Вколи мне новый укол!

Мощная сила музыки, похоже, до неузнаваемости преобразила его загадочную знакомую. Куда делась былая маска депрессии с ее лица, эти опущенные глаза и что-то бубнящий рот? Теперь Алина смотрела прямо на него, и губы, казалось, шептали что-то нежное и волшебное.

«Неужели всё сбывается?» — думал Иван, не отрывая глаз от Алины, и, ударив последний раз по струнам, откланялся и медленно побрел за кулисы. Его немного потряхивало, как перед приступом, но благодаря музыке он держал себя в руках.

Ерофеев, неожиданно выскочивший из-за шатких сценических конструкций, цепкими пальцами-колбасками схватил Ивана за плечи и стал трясти как мешок с деньгами.

— Удаленкин, это успех!!! — кричал он, повизгивая. — Ты прославишь наше Мухлово, зуб даю! Я продляю контракт еще на пять выступлений и удваиваю гонорар! Но это обязательно должны быть электрические концерты, слышишь! С группой! — Иван почувствовал брызги его слюней у себя на щеках.

За его спиной Иван увидел силуэт Алины, скромно ожидающей у дверей гримерки. Но Ерофеев не выпускал его и продолжал орать что-то про гонорары и выпуск живого концерта на коллекционном виниле. Иван рассеянно кивал директору ДК и смотрел поверх него на переминающуюся с ноги на ногу девушку. Алина улыбнулась ему и, поспешно закинув сумочку на плечо, растворилась в полумраке коридора. Похоже, на этот раз сну не суждено было сбыться.