Чугун и рычаги

Алексей Брайдербик

Эта книга появилась по трём причинам. Во-первых, у меня в ноябре День Рождения, и поэтому я решил сделать себе своеобразный подарок и выпустить новый сборник рассказов. Во-вторых, мне очень хочется кушать. У меня совсем нет денег. Я даже свои вещи из дома пробовал продавать, но желающих купить их не нашлось. Сейчас я перебиваюсь с заплесневелого хлеба на воду из-под крана. О самой книге: сборник состоит из сюрреалистических рассказов, написанных в ковидной горячке.

Мой кошмарный сон

Вот и я теперь дошел до нужной литературной и философской — нет уж, скорее просто до литературной — кондиции и наконец-то решился написать о снах. Как говорится, созрела земляничка — давай, полезай теперь в лукошко, а моя «ягодка» кормиться одними ожиданиями до бесконечности не стала бы. (Я люблю землянику, и в варенье и свежей — странно, почему она мне ни разу не снилась?) Я задумчиво и по-доброму усмехнулся. Если браться за перо — в моем случае касаться пальцами кнопок клавиатуры (ручки, перья и карандаши — хоть и классика, но зачем забивать на прогресс) — короче, если браться за перо, то о каких снах писать? Я озабоченно прищурил один глаз. Кошмары? Ненавижу кошмары! Эта добыча не по охотничьим навыкам. Каторжный труд для меня переносить их. Я всегда тяжело засыпаю после кошмаров — долго ни на одном боку не могу дождаться сна, дышу так, словно меня душат удавкой, а уж сердце стучит, будто до этого бог знает сколько отпрыгал со скакалкой. Даже мои каждодневные молитвы перед сном — большой угол в моей душе отведен вере и набожности, поэтому молиться перед тем, как лечь в кровать, для меня так же естественно, как для бабочек иметь крылья. В общем, я в сомнениях: кошмар не то что хороший сон — им сколько интереса привлечешь? Я в замешательстве почесал щеку. Ладно, напишу про обычный сон!

***

У меня в ладони был зажат гладкий с немного вытянутым горлышком и сделанный из материала, вроде как напоминающего дерево, пузырек. Банальная вещь, и будь она, так сказать, знатного рода-племени, что-нибудь настолько изысканное и элитное, что хоть продай почку — все равно денег не хватит на покупку, то высыпал бы на голову читателю все свойства пузырька, какие есть. Я хоть и вдумчивый, но меня как будто черт с пути ума столкнул, напорол я такую горячку, что и теперь не возьму в толк, на что именно я потратил кровно заработанные рубли. Давай, попробуй найти кончик у этого «клубка». Может, мне его подарили, или я его нашел? Сам Бог от этого не убережет. Может, я его украл, а может, сделал своими руками? Ужас! Логические дыры размножаются так же быстро, как вши на шерсти крысы. Я озадаченно склонил голову набок.

Я всегда боялся необдуманных поступков — теперь же одной безрассудной эскападой стало больше: я зачем-то вынул пробку из пузырька — ох-ох, нечестно это, я даже не колебался. И вдруг к моему удивлению из пузырька повалил густой багровой струей… а вот тут надо попытать счастье с вариантами — был ли это туман, или пар, но может, и дым. Бог ли уберег, или я сам не промешкал — как говорится, на Бога надейся, но и сам не будь кисейной барышней, в общем, от испуга я машинально закрыл ладонью нос и рот и не успел вдохнуть дым. Каким-то чутьем, мужским не мужским — думаю, животным предчувствием, которое спало во мне до поры до времени, я с ужасом понял, что начнется сейчас настоящий ад, ведь это был яд. Моя желтая канарейка в клетке, стоящей на подоконнике, — благое дело молиться за душу маленького существа — уже преставилась, и, наверное, ее праотцы уже расплылись в улыбке и расправили крылья при встрече с ней. Мои щеки и ладонь сразу стали мокрыми от слез печали и горечи — этот ряд выдержит еще какое-нибудь описание эмоций от смерти близкого существа. Черт, не в ущерб любви к питомцу скажу: ух как меня на эмоции пробило — в горле ком стал и слезы душили. Я едва сдерживался, чтобы не закричать: нечем дышать, нечем дышать!

Вся моя небольшая комната за секунду потонула в смертоносном дыме. Я лихорадочно с чувством брезгливости отбросил пузырек как можно дальше от себя. Гори сарай — гори и хата, так я по привычке говорю, когда с прискорбием понимаю: всему уже конец и осталось разве только ноги уносить. Я точно ошалелый, задыхаясь и едва не теряя сознания, схватил шубу с сапогами — удивительно, что не упустил на фоне переживаний о мертвой канарейке и дыме мысль, что на улице голым лучше не появляться, — и, ловко одевшись на бегу, выбежал на улицу. Даже моя хромота с рождения не стала помехой — вот уж и правда, найди себе проблему не по зубам и сразу все твои болезни затмятся ею.

И, совпадение это или нет, удачу здесь не заподозришь — и какая это удача: мертвая канарейка и дым, убивающий все живое, нет, за такой удачей я в очередь не встану, — шел снегопад. В поту и слезах, застилающих глаза, чуть живой, с поминутной отдышкой и диким сумбуром в мыслях и эмоциях я побежал… нет, понесся, как фотон света от солнца к Земле… нет — полетел, как боеприпас из гранатомета… что перебирать метафоры — просто быстро побежал по улице.

А потом вокруг поднялся ветер, и если тема зимы намечена в истории, то, считай, ни шагу в сторону от классики: ветер был обжигающим, ледяным, и сухим — все в целом как из года в год, даже некому пожаловаться, что ничего не меняется. Неистовый ветер, и не пытайся идти против его порывов, в этот бой лучше не вступать со своей слабой защитой, налетел на три дерева с покрытыми снегом ветвями, которые стояли в один ряд впереди меня. О, вот тебе и жертвы без возможности позвать на помощь. Ветер в одно мгновение сорвал с деревьев их снежную глазурь и, закрутив ее спиралью, понес вдоль по улице, постепенно устилаемой багровым дымом.