Освобождение

Александр Юрьевич Кутин

В приватных разговорах и в зале мы с учениками заводим разговоры о законах внимания, о душе, о смысле материального мира и о руководящей роли мира непроявленного.В книге «Освобождение» я в художественной форме обыгрываю одну из тем разговоров. Читая, пристегните ремни: во время написания книги я не раз видел, что те счастливчики, что видели её в стадии создания, проживали с ней весь спектр эмоций от земли до неба.

В книжном кафе

Очереди не было, и я быстро получил заказ. Кафе в книжном магазине — это особый уют. Ты сидишь, потягиваешь сладкую пенку кофе, на тебя смотрит новая захватывающая история, а вокруг их ещё тысячи — только и ждут, когда ты будешь готов им открыться. А ещё люди. Те же люди, что недовольно толкаются в метро, с нетерпением стоят в очередях, здесь умиротворённо плывут, убаюканные множеством невозмутимо ожидающих своего часа разношёрстных книг, глазеющих на покупателей.

Океан увлекательных миров! А передо мной лежала история с Дэводоно. Я подумал, что не знаю, готов ли открыть её прямо сейчас же. Уж больно жути она нагнала. Хорошо, что есть Амэ.

В кафе вошла парочка. У каждого было где-то по пять книг. Они сделали свой заказ и сели через столик от меня. Мне нравится наблюдать за покупателями, но когда приходят парочки, это особенное удовольствие. Так редко это можно увидеть.

Что там у них? Естественно. У него что-то с крупными английскими буквами и рисунками разных зверей на обложке. Программист. У неё — что-то про Марс и Венеру, про игры, в которые играют люди, дальше непонятно. Наверное, фэнтези и любовные истории, как любят девочки.

Девушка, рассматривая книги, которые выбрал парень, вытащила снизу что-то в очень знакомом переплёте. По моему лицу пронеслась молния удивления, а тело застыло в неподвижном ожидании. Аккуратными буквами было выведено: «Освобождение».

Она улыбнулась заигрывающее:

— Виталик, ты меня удивляешь, это не похоже на твой остальной зоопарк. Ты решил бросить компьютеры и организовать свой ашрам?

Девушка открыла книгу, скучно перевернула пару страниц издательских реверансов и замерла. Взгляд её оцепенел, только лицо меняло маски, как будто кто-то сначала окатил его белейшей титановой краской, а потом наотмашь кинул несколько кистей краплака.

Она отмерла.

— Что это? Какая мерзость! Ты читал это? Как ты мог такое взять?

— Мариночка, ты о чём? — испуганно вытаращился её друг. — Там всё так хорошо и мило. Песенка такая хорошая.

— Какая к чёрту песенка? Ты что, совсем не видишь, что берёшь? Какая гадость! Боже, как противно! Мне плохо, мне не хватает воздуха…

Мариночка рванула к двери. Виталик ринулся было следом, но оказался грубо остановлен баристой:

— Ты куда?! Вы заказали два больших кофе и пирожные. Платить кто будет?

Парень бросил на стол перед баристой свой кошелёк. Тот на секунду замешкался и Виталик полетел, сломя голову, за девушкой.

Я посмотрел на баристу. Он посмотрел на меня.

— Я просто хотел, чтобы они оплатили счёт. С меня же потом высчитают, — виновато пробормотал бариста.

— Понимаю, — сказал я.

— Что с ней случилось? Спокойно же сидели. Никаких признаков надвигающегося взрыва. Просто пришли, держась за ручки, что-то заказали. Ох уж эти девушки!.. Никогда не знаешь, когда рванёт.

— Это книга. «Освобождение». Всё из-за неё.

— «Освобождение»? Эзотерика? С каких пор девушки не любят эзотерику? Её там что, на кол посадили?

— Посмотри сам.

Бариста взял со стола книгу, наугад перелистнул пару страниц.

«Где на заре восходит солнце,

Где на земле отходит темень…»

— Да ну, ерунда какая-то, — проворчал бариста. — Из-за этого? — и бросил её на стол.

— Посмотрите раньше, — предложил было я.

В этот момент к столику заказов подошла дама и требовательно спросила:

— Есть кто?

— Иду-иду. Что пожелаете?

— Мне чашечку кофе по-венски и бисквитное пирожное.

— Будете платить наличными или картой?

К даме подошёл ещё один человек, и начала образовываться очередь. Бариста окончательно потерял интерес к происшествию и, подгоняемый обязанностями, погрузился в работу.

Я взял свою книгу и пошёл по лестнице к кассе магазина. У последней ступеньки встретил Мариночку с Виталиком. Она со слезами попирала его в медлительности, в бестактности и других вещах, что приходят на ум. Он неуклюже оправдывался. Мне стало неловко. Я захотел, зная правду о причине конфликта, помочь им развеять недоразумение.

— Мариночка, я не понимаю, в чём я виноват. Всё же было хорошо. Мы сидели, улыбались, ждали наш заказ. Я, кстати, оставил баристе свой кошелёк, чтобы догнать тебя, а то он не давал мне уйти.

— Да ты просто бесчуственный. Теперь у тебя бариста виноват. Ты не понимаешь, не чувствуешь меня. Ты должен был бежать за мной, чтобы успокоить немедленно. Если бы ты хотел, то никто не мог бы тебе помешать. Твои книги, они все пустые. Все они — дьявольские. Ты посмотри на их названия, на рисунки на обложках. Там же весь адский пантеон. Там нет любви. У тебя там какие-то сети, нити и демоны. И цифры, шифры. Где в твоих книгах говорится о душе, о мужчине и женщине? Где? А эта последняя — самая ужасная. Освобождение. Кого ты там собрался освобождать?

— Мариночка, но я не видел…

— Да ты ничего не видишь. Ты меня не видишь. Ты даже не знаешь, что делать. Только что-то мямлишь. Почитал бы хоть что-нибудь другое. Того же Джона Грея.

— Ну я не девочка, чтобы читать любовные романы. Вот взял одну книжку не по программированию и ты взорвалась на пустом месте.

— Любовные романы. Пустое место. Ты понимаешь, как далёк от меня? Ты понимаешь, что мне сейчас от тебя нужно?

— Прошу прощения, — всё-таки набрался решимости я, влезая туда, куда под страхом смерти не стоит влезать ни одному человеку: в печь, где кипят эмоции выясняющей отношения пары, в котёл, котором они неловко и больно учатся доносить свои просьбы о любви.

Оба посмотрели на меня как на спасителя. Он — в надежде, что я найду какие-то слова, чтобы объяснить ей, что он нормальный и что она слишком жестока по отношению к нему. А она — что я наконец скажу ему, что ей от него нужно и вообще сделаю какой-нибудь благородный поступок, чтобы он увидел, как надо. В следующее мгновение они оба увидели книгу в моей руке.

— Извините, но нам не нужна эта книга, — сказал удивлённо Виталик.

— Нам не нужна эта мерзкая книжонка! — с напором произнесла девушка.

— Это мой экземпляр. Я иду на кассу, — ответил я, подписав приговор своему светлому образу в мокрых глазах Мариночки.

— Ох, и Вы туда-же! Удивительно, почему вас всех, парней, так тянет на грязь! Почему вы не ищите что-то хорошее, что-нибудь о любви? Вы же деревянные, вы не понимаете, что хочет девушка! Вы как-будто ничего не чувствуете! Ну что вы смотрите! Скажите что-нибудь!

— Я понимаю ваше возмущение. — я взял себя в руки, чтобы не взорваться на несправедливые обвинения — Когда я взял книгу первый раз, то столкнулся с тем же, что и вы. Однако в ней есть и много хорошего — похоже, именно это понравилось вашему спутнику. Позвольте что-нибудь зачитать:

«Приветствую, друг. Как ты помнишь, меня зовут Амэ. Если ты читаешь здесь, то наверняка Дэводоно, будучи уверен в своей власти, не раз вызвал в твоей душе смятение. Ловкий манипулятор, он давит там, где может вызвать гнев, или страх и шепчет там, где может сбить с толку. Он не раз приводил доказательства своей правоты, но не бойся, все они искажены в его пользу. Подмешивать ложь в правду — излюбленный приём Дэводоно. Слушай сердце, смотри, как поднимаются страсти и отделяй их от чувств».

Конец ознакомительного фрагмента.