Падение Кремля. Воспоминания о будущем

Александр Черенов

Россия ближайшего будущего (?). У «левых» происходит раскол: молодёжь Компартии не устраивает коммунизм на словах и конформизм на деле. Глава Администрации Президента узнаёт о существовании у них мощной боевой организации, действующей под видом клубов патриотического воспитания. Он решает воспользоваться ситуацией и перевербовать вождей «красной» молодёжи для борьбы с преступностью и региональным сепаратизмом. Он и не подозревает о том, что сам выпустил «джинна из бутылки». «Красного джинна». Книга содержит нецензурную брань.

Глава четвёртая

В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Главы.

— Можно?

Главный Администратор просочился в кабинет настолько виртуозно, что ни на миллиметр не расширил «зазора» между дверью и коробкой.

— Садись.

Президент вяло махнул рукой на кресло.

Глава — моложавый, не старше сорока лет, ярко выраженный семит, с пухлым мальчишеским лицом и по-детски непосредственным взглядом, осторожно присел на самый краешек. Столь неподобающая для чиновника его ранга наружность никого не вводила в заблуждение: Глава был умён, коварен и беспринципен. Забывать об этом, глядя в его глаза, излучающие «любовь ко всему человечеству», категорически не рекомендовалось.

— Ну, чем обрадуешь?

Моментально «отсканировав» Президента, Глава растянул губы в улыбке.

— Как всегда господин Президент: «дела идут и жизнь легка!»!

Он выразительно похлопал по кожаной папке.

— Хм…

— Ну, зачем Вы так, господин Президент? — старательно, во весь рот, оскорбился Главный Администратор. — Разве я посмел бы обманывать? И кого? Вас — благодетеля и почти что отца?!

Президент хмыкнул ещё раз, уже вполне добродушно. Его, специализировавшегося на получении тонкой лести, иногда тянуло на что-нибудь простое, грубое, «в лоб». Без виньеток, словом. А лучшего мастера на такие дела, чем этот чёрт с лицом херувима, и в природе не существовало.

— Скажи мне… только откровенно….

Глава моментально обратился в слух. По части исполнения и этого «номера» он также не имел конкурентов. У одних получалось раболепно, у других — театрально, у третьих — топорно. И только он мог «обратиться» и раболепно — и с достоинством, и достоверно — и напоказ, и грубовато — и изящно. Всё потому, что не только солдатами не рождаются: и царедворцами — тоже. Ими становятся. А тот, кто не родился, не мог и стать.

Вторично «удовлетворённый», Президент забарабанил пальцами по столу. На лице его — лице хоть и никудышного, но профессионального разведчика — отнюдь не отобразилась «вся гамма чувств и эмоций», которые «по сюжету» должны были переполнять его. Напротив, оно, лицо, оставалось непроницаемым. В силу годами выработанного умения быть «безликим». Хотя, вряд ли только умения: безликость — дар Божий. Или Божье наказание. И то, и другое дающееся от рождения.

–… как там наша оппозиция?

— А что «оппозиция»? — улыбнулся Глава. — Как Вы правильно заметили, господин Президент, она — наша. С потрохами. Работает по плану. Держится в рамках — в строго очерченных. «Оппонирует» «по роли» — в строго отведённом для этого месте. В Думе, то есть. Мы, со своей стороны, тоже не уклоняемся… от борьбы. Недавно, вот, всю «непримиримую оппозицию» рублём наказали. Увеличили гонорары, то есть. Так, что… А что?

— «Что»?

Убаюканный «благовествованием», Президент встрепенулся — и потянулся к кнопке звонка.

— А, вот, мы сейчас узнаем, «что»…

На пороге бесшумно выросла фигура помощника.

— Там должен сидеть директор ФСБ…

— Так точно, господин Президент: должен и сидит.

— Введите.

Помощник дематериализовался — и спустя мгновение уже отступал в сторону, пропуская шефа контрразведчиков. Войдя в кабинет, тот лаконично кивнул головой Президенту и молча проследовал к столу. Заняв кресло напротив Главы Администрации, он квалифицированно не заметил визави. Глава же, напротив, улыбнулся генералу, как другу — улыбкой крокодила, изготовившегося к рандеву со звеном пищевой цепочки: отношения членов одной команды были «исключительно приятельскими».

Взглянув на генерала — в стол — Президент недовольно поморщился: до сих пор он не мог «тыкнуть» этому человеку. Перейти на «ты», проще говоря. Причиной тому был не только характер контрразведчика, не допускавший дружественного — пусть и одностороннего — «тыканья» начальства. Президента удерживало и знание некоторых фактов биографии Директора ФСБ. К моменту развала Союза последний — уже генерал — предательски не изменил «конторе». Даже тогда, когда всё «вопияло» об этом. Когда все порядочные люди — вроде будущего Президента — давно уже сделали «правильный выбор». Президента, дослужившегося всего лишь до майора и «избравшего политическую карьеру» при первой же возможности, такое сопоставление не могло не уязвлять.

И ещё: директор ФСБ был известен своей исключительной порядочностью, не только немодной, но и откровенно непорядочной по нынешним временам. Оскорбляя товарищей, он не брал взяток, не строил себе роскошных дач, не покупал «роллс-ройсов» по миллиону долларов за штуку. И, вообще: вёл себя как последний… Христос. Поэтому его нельзя было держать «на коротком поводке» намёками на «рыло в пуху» и стандартными угрозами разоблачения как «оборотня в погонах».

Но самую большую сложность в общении с директором ФСБ представляло то, что он взял за моду служить не отдельному «благодетелю», а «какой-то» стране. Как минимум — своей «конторе». Её интересам, каковые он демонстративно не отделял от интересов этой страны. И всё — ради того, чтобы лишний раз «уколоть» товарищей. Тех, кто «…мы трудную службу сегодня несём…» — и по этой причине имеющих право на «небольшую компенсацию».

И всё же Президент держал на посту Директора ФСБ человека с такими «сомнительными данными». Никакого противоречия и никакой загадки: Президент однажды уже попробовал в этом кресле «надёжного человека». Но тот настолько быстро «довёл» «контору», что пришлось спасать карательный орган от этого неосознанного карателя. Президент тогда понял: есть участки, где выгоднее держать не «своего», а служаку. Не преданного, а умного. «Таковы суровые законы жизни, вернее, жизнь диктует нам свои суровые законы» — по меткому выражению Остапа Бендера.

— Скажите, генерал: как, там, наша оппозиция?

Судя по тому, что генерал даже не притронулся к папке, вопрос Президента не застал его врасплох.

— Как Вы верно заметили, Господин Президент, оппозиция — наша.

Президент и Глава Администрации обменялись многозначительными улыбками: пока — «в цвет».

— «Правая» оппозиция всё ещё объединяется и будет делать это «до морковкина заговенья». Хотя, даже если бы она и смогла это сделать, то единственным «плюсом» этого объединения для них стало бы устранение пустот в зале, где они проводят свои съезды. У них нет ни идей, ни денег. Точнее, идей и не было, а денег не стало. Конечно, мы не оставляем их без внимания. Тем паче, что оно им льстит. Ведь наше внимание — это последнее, что у них осталось.

— А «левые»?

— «Левые» — это другое дело. У них есть и идея, и опора в массах.

— Но нет денег?

Увидев, как вспорхнули брови Президента, Глава Администрации немедленно пришёл на помощь боссу. «С успокоительным».

— Нет, — согласился генерал под облегчённый выдох Президента. — Но у них есть кадры. И не все они охвачены Администрацией.

Покраснев, Глава взглядом пообещал Генералу «при случае не забыть его». «Припомнить», значит.

— Если я Вас правильно понял, коммунисты сегодня представляют для нас серьёзную опасность, пусть и всего лишь потенциальную?

Под вопросительный знак Президент хотел негодующе повести бровью, но вместо этого неожиданно — и очень квалифицированно — дрогнул голосом.

— Нет, господин Президент, — бестактно не изменился ни в лице, ни в голосе генерал. — То есть, то, что Вы сказали о потенциале угрозы — это правда. Но именно этой партией он не будет реализован никогда.

— «Никогда»?

Президент смотрел на генерала уже чуть более доброжелательно: сказалось благотворное влияние «бальзама», даже если Директор ФСБ не имел и мыслей проливаться им.

— Так точно, господин Президент: никогда. Потому, что у вождей этой партии отсутствует та самая политическая воля, которая только и движет массами в истории. Вспомните хотя бы, как Ваш Предтеча упразднял Верховный Совет? Вот у него была политическая воля, несмотря на то, что его действия должны оцениваться не историей, а Уголовным кодексом.

Удовольствия на лице Президента — как не бывало: директор ФСБ «надерзили дважды»: и упоминанием о предшественнике, и контекстом.

— Так, что ПУК — правильная оппозиция. Свою задачу её лидеры понимают так, как им её объяснили в Кремле. С этой стороны вы тоже можете не опасаться сюрпризов.

«Опять «вы»!

Президент уже с трудом сдерживал раздражение.

«А ты, „чьих будешь“?! Ох, доиграешься, парень: отдам тебя на съедение. Сначала — телевизору, потом — Генеральной прокуратуре!»

— А с какой стороны нужно их ожидать?

Директор ФСБ пожал плечами.

— Нужно подумать.

— То есть?!

Президент и Глава Администрации обменялись возмущёнными взглядами. И то: думать в кабинете Президента! Здесь, куда приходят на доклад, а не на посиделки! Это же надо: дойти до такого нахальства!

На месте генерала любой чиновник давно бы уже «портил» штаны. Но тот видел и не такое. Да и Президента он видел разного. Не того «отца народа», которого дают «пиплу». Со «своими» Президент частенько был самим собой, а не «блюдом для телевизора». В комплекте с матерками и угрозами «оставить без сладкого». Поэтому-то Директор ФСБ и не дезинтегрировался от страха.

— Сожалею, но дело обстоит именно так, как я Вам доложил, господин Президент. Надлежащий ответ я смогу дать лишь тогда, когда проанализирую итоги сегодняшнего пленума ЦК.

— А какого чёрта там анализировать, — «дал сердца» Президент, — если и так всё ясно: в партии случился раскол?!

— Да, в самом деле!

Глава немедленно поддержал босса возмущённым текстом и взглядом. Но Директор в очередной раз проявил вопиющую бестактность: невозмутимо игнорировал возмущение вместе с его автором. По причине «неубиения» генерала пришлось «стрелять» дальше.

— Часть коммунистов самого трудоспособного возраста открыто заявила о своём несогласии с политикой руководства — и даже о готовности выйти из рядов ПУК! В кулуарах некоторые из них заявили о своём намерении не только признать власть народной, но и пойти на сотрудничество с ней! Вплоть до вступления в ряды «партии власти»! Что тут неясного?!

Взглядом поблагодарив Главу за поддержку, Президент «стрельнул» в контрразведчика и от себя.

— Что Вы скажете на это, генерал?

— Только то, что такой факт действительно имел место.

— Вас что-то смущает?

— А Вас ничего уже не смущает?

Один такой ответ тянул на полновесную отставку.

С трудоустройством в архиве. Но Президент решил ещё немножко «понести крест».

— То есть?

— Молодёжь, упрекающая «старперов» в сотрудничестве с Кремлём, сама готова предложить свои услуги?!

Выдавая переполненную сарказмом фразу, генерал даже не ухмыльнулся. Какой-то бесчувственный генерал! Но отсутствие генеральского сарказма Глава немедленно компенсировал своим — уже по адресу генерала.

— А Вы не подумали, за что молодёжь упрекает «старперов»?! Не за то ли, что те непоследовательны в своих отношениях с Кремлём? Не за то ли, что вместо открытого союза они занимаются недостойным политиканством? Наконец, не за то ли, что они не пускают их к корыту?!.. Ну, конечно, слова — другие, но смысл — этот самый!

Как ни старался Президент, а Директор выбрался из-под словесных завалов целым и невредимым.

— Мне поручено разобраться с этим делом, и пока я с ним не разберусь, я не готов делать выводы.

Нет, всё же повезло Директору, что по заведённой привычке Второй Всенародноизбранный испепелял взглядом столешницу. А вот ей точно не повезло.

— И сколько времени Вы будете разбираться?

–…

— А если углубить?

Президент мужественно держался на последнем пределе.

— Ровно столько, чтобы разобраться в сомнениях: либо подтвердить их, либо рассеять.

Президент опять «пощадил» генерала: ушёл взглядом в столешницу.

— Хорошо. Я не ограничиваю Вас сроками, и буду терпеливо ждать результатов. Смею только надеяться, что они у Вас появятся ещё до того момента, как это кресло займёт другой работодатель.

Он вывел на лицо слабую усмешку. Глава усмехнулся иначе, не скрывая готовности по первому же приказу начальства больше не таить «земляные работы» под «неправильного» чекиста. — Я могу быть свободен?

Президент молча кивнул головой. В столешницу.

Директор ФСБ щёлкнул кнопкой, закрывая папку, и медленно, с достоинством покинул кабинет.

— У-м-м-м!

В одном выдохе-мычании Глава объединил все известные ему матерные выражения. Покосившись одним глазом на «свою тень», Президент консолидировался с ней молча…