Падение Кремля. Воспоминания о будущем

Александр Черенов

Россия ближайшего будущего (?). У «левых» происходит раскол: молодёжь Компартии не устраивает коммунизм на словах и конформизм на деле. Глава Администрации Президента узнаёт о существовании у них мощной боевой организации, действующей под видом клубов патриотического воспитания. Он решает воспользоваться ситуацией и перевербовать вождей «красной» молодёжи для борьбы с преступностью и региональным сепаратизмом. Он и не подозревает о том, что сам выпустил «джинна из бутылки». «Красного джинна». Книга содержит нецензурную брань.

Глава семнадцатая

В последнее время Глава предпочитал общаться с боссом посредством телефона. В целях сбережения нервов — и своих, и боссовых. Вот и сейчас, возвращаясь к себе от лидера ПУКа, он первым делом… «десятой дорогой» обогнул личные покои Его Высокопревосходительства, а вторым поднял отшлифованную ладонью трубку аппарата с золотым монстром.

— Господин Президент, прошу Вашей санкции на осуществление пункта третьего плана.

Он решил пока не ставить Президента в известность о достигнутых соглашениях с лидером коммунистов. По причине отсутствия времени для оппонирования Президенту. А оно непременно бы потребовалось: ну, вот не верил Хозяин в «агентурную искренность» ПУКовского вождя. Даже его росписи в платёжной ведомости не верил.

Президент ответил не сразу: похоже, вспоминал, что означает этот «пункт третий».

— Санкционирую. Действуй.

Кажется, он не был уверен в том, что вспомнил. Зато Глава был уверен в том, что он санкционировал. Потому, опасаясь ненужных вопросов — а ещё больше ненужных ответов — он быстро положил одну трубку и ещё быстрее взялся за другую.

— Привет, Блюститель. Немедленно ко мне: одна нога… Нет, чего мелочиться: обе ноги — здесь!

Блюститель — он же Председатель Центральной избирательной комиссии, демонстрировавший «независимость» исключительно на людях — бросил «Слушаюсь!» уже на ходу.

Через пятнадцать минут сей «оплот демократии» уже верноподданно поедал глазами занятого бумагами Главу. «Настояв» гостя положенное время, Глава медленно пошёл на него взглядом.

— На ближайшее воскресенье на востоке намечены выборы депутатов в законодательные собрания всех уровней — от аймака до края.

Чтобы облегчить «усвояемость» материала, Глава слегка утяжелил взгляд. Для порядка прогнувшись под «грузом», Блюститель избирательного законодательства откуда-то снизу верноподданно осклабился.

— Да, мы уже готовимся.

–???

Недоумение Главы было искренним: сведения с востока поступали только по каналам спецсвязи, ибо все другие были недоступны. Но поражало даже не это: ЦИК не только в курсе, но, оказывается, ещё и готовится?! При всём своём «политическом мужестве» Глава не удержался от изумления. Хотя это ему полагалось изумлять «прихожан». По должности.

— «Готовимся»?! То есть, как?!

Всё ещё «находясь внизу», Блюститель ощерился вторично.

— Согласно действующему законодательству.

В присутствии «высочайшей особы» он не считал возможным забываться. На тему своего «наидемократичнейшего статуса». С ним это случилось только в телевизор — и исключительно в предвыборную пору.

Поэтому он тут же «додал информации».

— О ходе подготовки к выборам меня информируют наши люди.

— В Москве?

Глава попытался взять Блюстителя на иронию. Но тот не взялся: ушёл. Опыт: Глава был не первый, кто хотел «овладеть товарищем». А «товарищ» «не давался»» даже «западным друзьям» — уж, на что те доки в демократии.

— Почему в Москве: там.

Усмешка немедленно покинула лицо Главы, словно осознав неуместность своего пребывания на нём.

— Там?!

Теперь Блюститель посчитал себя вправе слегка приподняться над собой.

— А что тут удивительного: это их работа. И потом, мы туда не сами заявились: нас пригласили.

Глаза хозяина ушли с лица гостя — внутрь себя. Ненадолго: вскоре мысль заработала открытым текстом. По лицу Главы.

«Значит, и здесь Вожак сумел „обскакать“ нас… „Узаконивается“! Наверняка, посланцев ЦИК уже „напоили, накормили и спать уложили“, поэтому сомневаться в их „объективности“ не приходится!»

— Ну, и каково же мнение твоих людей о ходе подготовки к выборам?

Блюститель не был, что называется, «семи пядей во лбу». И, если он и напоминал змия, то лишь гибкостью и обтекаемостью. По части мудрости, особливо политической, конкурировать на равных с Главой он не мог. Но «что-то такое» Блюститель всё же услышал в голосе одного из хозяев «слуги закона». Да и «открытый текст» давал пищу для размышлений. Теперь уже с его лица без труда читалось: говорить или не говорить? Вопроса, что именно говорить, не возникало. Глава — не Президент. К сожалению, он ждал от членов команды не бодрых рапортов, а правды, какой бы она ни была. В бодрые рапорты он её превращал уже сам.

— Мнение? В целом… положительное.

Блюститель сходу начал демонстрировать свою прославленную обтекаемость. Ту, которая превращала любое поражение Кремля в сокрушительную победу, где бы то ни было, и когда бы то ни было.

— Мне доложили, что подготовка к выборам идёт в соответствии с действующим избирательным законодательством. Серьёзных нарушений обнаружить не удалось.

— А хоть пытались?

Слегка забывшись, Блюститель со снисходительной улыбкой развёл руками. На тему «поучи жену щи варить!» Но, встретившись с «непониманием» на лице Главы, тут же поправился: улыбку «демонтировал», ручонки принял и даже квалифицированно прогнулся.

— Лично инструктировал!

Лицо Главы почему-то не прояснялось.

— То есть, с ненормальной обстановкой они там не столкнулись?

Лицо Блюстителя расплылось в сладчайшей улыбке.

— Никак нет: столкнулись. По их словам аномалии — на каждом шагу. Никакой стрельбы! Никаких угроз! Никакого «пиара» — ни «чёрного», ни «белого»! Даже подкупа избирателей — и того нет! Просто какие-то ненастоящие выборы!

«А ты — не такой, уж, дурак!»

Глава опять перешёл на язык взглядов.

«Не имею права! — взглядом же вздохнул Блюститель. — У меня — жена, дети… «и ещё одна женщина — в Ростове-на-Дону».

Глава вынужден был «включить звук».

— Можем ли мы каким-нибудь образом повлиять на исход выборов?

— Повлиять?

Блюститель перестал улыбаться: он вдруг всё понял. Ну, если и не всё, то главное: его пригласили сюда не для того, чтобы поинтересоваться мнением. И, уж, тем более, не для того, чтобы вручить премию за хорошую работу.

— Что-то случилось?

Не самый умный ход, но надо было «по максимуму» тянуть время. В поисках спасительного выхода. По этой же причине Блюститель избегал «попадаться» Главе на глазе. Но это не мешало тому, не мигая, пожирать его взглядом. И делал он это настолько квалифицированно, что «объект работы» наверняка и сам чувствовал, как «сокращается в объёмах».

— Случилось то, что ты, Блюститель, подыгрываешь сепаратистам в их стремлении придать видимость законности своим незаконным действиям.

Несмотря на казённую закруглённость фразы, Блюститель прочувствовал её глубоко лично. Отнёс к себе, то есть. И не без оснований. Это помогло ему качественно перепугаться. Без малейших усилий над собой.

«Заглатываемый» Администратором, Блюститель сдавался на милость победителя и его «желудочно-кишечного тракта». И в тот момент, когда Блюстителя осталось на один только глоток, Глава неожиданно проявил милость: «отрыгнул» «столпа демократии». Жертва не состоялась в качестве таковой.

— Немедленно отзывай ревизоров. Они не должны напортачить больше, чем уже успели.

Блюститель, наконец, оказался в состоянии говорить. Судорожным движением руки ослабив узел галстука, он чуть ли не простонал:

— Но ведь до подведения итогов их могут попросту не отпустить!

— Тогда сориентируй их надлежащим образом. Пусть они старательно фиксируют малейшие, даже чисто технические нарушения в ходе выборов и подсчёта голосов! Даже те, которые здесь, в Центре, и не считаются нарушениями!

— Как я им сообщу об этом?

Блюститель не переставал удивлять Главу. На этот раз — трезвым взглядом на предмет.

— У ЦИКа ведь нет закрытых каналов связи! А все другие — под контролем! Не по «межгороду» же им передавать инструкции? Да и связь-то односторонняя: только оттуда сюда!

— Но можно ведь сказать об этом не прямо, а только намекнуть — так, между строк! Есть же у вас какой-нибудь профессиональный жаргон, понятный только специалисту?

Если Глава задался какой-то целью, то никакими доводами его уже невозможно было остановить. Потому что на все эти доводы у него находился один свой. Точнее, позаимствованный у Клемансо: «Никакое сражение не проиграно до тех пор, пока от него не отказался сам полководец!»

— Выборы должны быть признаны недействительными!

Глава опять начал гипнотизировать Блюстителя.

— Все должны увидеть, что «здесь вам — не тут»! Что законная власть контролирует ситуацию! Что нарушения закона устраняются в рабочем порядке! Всё: идите и сделайте их всех зрячими!

Главный Администратор взглядом показал Блюстителю выход. Не иносказательный: в двери. Не веря тому, что «свет» всё ещё «этот», Блюститель не стал искушать судьбы и дематериализовался в мгновение ока.

«На уличный манер» «напутствовав» Блюстителя в спину, Глава принялся размышлять. Одно дело — дать надлежащее распоряжение. И совсем другое — добиться его выполнения. Здесь уже на пути власти возникали противоречия, одно серьёзнее другого. Как? Каким образом? На каком основании?

«И, главное: невозможно воспрепятствовать этому фарсу! Как хорошо было раньше: чуть, кто заикнулся о демократии, мы ему — контраргумент: никаких тра́ншей, никаких пенсий, никаких зарплат! А тут попробуй это сделать: восток „сидит на трубе!“ Да, надо подумать…»

Подумать действительно было о чём…