Парк. Триллер

Александр Смолин

Любовь бывает к людям, бывает к животным, бывает к природе. Способны ли вы полюбить красивое место настолько, чтобы без сожаления отдать за него свою душу и жизнь? А может быть это место нарочно пытается вас заманить? Речь пойдет о настоящем живом уголке природы, о месте, которое сводит людей с ума своей первозданной красотой. Оно манит случайных путников, подобно венериной мухоловке, а потом пожирает их без остатка. Он живой! Он дышит! Он шепчет!

ГЛАВА 2. ЖИВОЙ ПАРК МЕРТВЫЙ ПАРК

Я подошел к арке оплетенной плющом и потрогал ее, провел вдоль нее руками, запуская пальцы меж реечек железа. На ней висела старая табличка с надписью «Уходи».

Порыв ветра внутри заповедника подхватил с пола листья на фоне ярких золотистых лучей заходящего солнца, понес их куда-то вглубь. Там за воротами я увидел каменный старый домик с пересохшим фонтанчиком возле стены. На его ступенях стояли статуи львов. Словно немые стражи, охраняли они свой маленький дворец, и следили за всяк входящим пустыми белесыми глазами. Я сам не заметил, как вошел в арку.

По всей видимости, в этом домике жил охранник до своего исчезновения. Местность в Тишгороде была живописной. Не зря власти обратили внимание на этот заповедник. Как рассказала старуха, раньше здесь были охотничьи угодья.

Я не мог объяснить, что со мной происходило. Этот парк был словно живой. Я окинул его просторы взглядом, и он позвал меня внутрь. Тогда я решил быстро пробежать по нему пока еще не сильно стемнело. И я побежал.

Поначалу я бежал по полю с пожухшей мягкой травой, пока не добрался до оранжевых яблоневых садов. Каменная аллея вела куда-то вглубь парка, и я решил пробежаться дальше. Деревья словно шептали мне. Их листья приветствовали меня. Было свежо и здорово. Я был здесь совершенно один, только я и он — загадочный и прекрасный ПАРК.

Минуя сады, я выбежал на поляну, покрытую, еще зеленой травой и оказался на краю оврага. Будто ветвистой молнией рассекал он заповедник на две части. Слева от меня тропинка вела прямо на его дно, а дальше петляла и уходила куда-то глубоко меж холмистых пригорков. Мне вдруг захотелось исследовать этот парк. Обойти его весь — раскрыть все его тайны.

Но я решил отложить эту экскурсию на потом. Сейчас я стоял на краю оврага, за моей спиной росли яблоневые сады, впереди обрыв и другая сторона парка, на которой пестрились прекрасные ландшафты, покрытые пожухшей травой, старинными размашистыми дубами и кленами, вдалеке чуть подальше бесчисленные яблони садами уходили вглубь. Он был огромным. Какие тайны хранил этот парк? Что скрывалось там, в тени ветвистых яблонь? Я удивлялся тому, что местные сюда не ходят. Не уж-то они настолько суеверные, что оставляют такую красоту без внимания?

Я стал делать упражнения, разминку. Здесь мне никто бы не смог помешать. Я обратил внимание на заросли вдалеке. Там на холме среди деревьев я разглядел кресты — должно быть то самое кладбище, о котором мне говорила баб Маша.

Для первого раза было достаточно. Темнеть начинало быстро. Я сам не заметил, как ночь опустилась на парк. Нужно было возвращаться.

Без странностей конечно тоже не обошлось: когда я шел обратно через яблоневый сад, мне показалось, что кто-то невидимый наблюдает за мной, смотрит мне в спину с той стороны оврага. Хотя и не знаю, можно ли было мои фантазии причислять к странностям? Я несколько раз обернулся, но никого не увидел. Тут еще ветер куда-то исчез, и в парке воцарилась полная гробовая тишина. Когда я вышел через ворота, то на мосту повстречал бабу Машу. Она снова стояла там, будто ждала меня, чтобы предупредить.

— Ты в парке был сынок? Ох не ходил бы ты туда! Сгинешь, сам не заметишь как.

— Спасибо за совет, — ответил я бабе Маше и поспешил домой.

* * *

Санек пришел ближе к полуночи и явно навеселе. Я попытался ему рассказать про парк, но он и слушать ничего не стал. Все заливал мне про своих девок, которых почти склеил, но в конце пришли местные парни и едва не устроили драку.

Я попросил его быть осторожным и хотя бы здесь не влипать в неприятности, но разве он стал меня слушать? Усталый побрел к себе на второй этаж и увалился спать.

Утром я снова отправился в парк. Сегодня я вознамерился его исследовать целиком. Я побрел через сады по тропинке, которая вела в овраг. Прогулялся по его дну, исследуя каждый закоулок. Теперь я уже не верил в россказни старухи. Я был уверен, что она не в себе. Здесь не было ничего странного, что бы могло меня как-то напугать.

Я прошелся по землистой давно нетоптаной тропке, нашел там несколько валунов, постоял на них, попрыгал с одного на другой под мелодичные звуки падающих ракушечников, а через несколько сотен метров наткнулся на чистый ручей, который видимо тек в направлении набережной. Мне нравилось слушать как тут, побулькивает, течет вода. Встретилась насыпь щебенки — наверно осталась еще от строительных работ так и неубранная. Я попытался вскарабкаться на нее и тысячи мелких камушек сыпучим шорохом осыпались из-под моих подошв.

Но тут внезапно наверху затрещала ветка. Я резко поднял голову, но никого не увидел. Должно быть ворона слетела с ветвей. Некоторое время я наблюдал за макушками крон старых деревьев, пока не закружилась голова. Они покачивались надо мной словно великаны, беззвучно и тихо.

Я бродил по оврагу и не смог обойти даже половины его. В какой-то момент мне стало не по себе, ведь я был тут один. Тогда я решил подняться наверх. Как раз по пути я набрел на тропку, ведущую на подъем. Она была испещрена трещинками, в которых то и дело сновали муравьи. По ней я и выбрался из оврага и снова оказался в яблоневых садах, только уже на той стороне парка. Некоторые деревья здесь покрывали белые древесные грибы. Они были просто огромными — с блюдце величиной. Некоторое время я погулял по парку, вслушиваясь в шуршание золотой листвы на ветвях. Она казалась мне живой. Будто приветствовала меня, говорила со мной, напевала мне шелестом песни.

Потом я набрел на кладбище. Оно здесь действительно было. Яблоневые сады поднимались по пригорку и упирались прямо в него. Кладбище огораживал сеткой забор. Главный вход был из красного кирпича. Над ним белой краской было написано:"Да прибудет с вами вечный покой». Черные металлические ворота болтались на петлях, поскрипывая на ветру. Я приоткрыл их и прогулялся вдоль могил. Надписи были такими старыми, что я с трудом мог их прочитать.

— Никифор Кузьмич Лаптев 18… — дата была затерта и не видна. — Дубовъ Илларион Павл…, — тоже совсем не читалось.

Я шел по кладбищу, загребая кедами опавшие листья, почти уже прошел его и собирался выйти с противоположной стороны, как вдруг за спиной послышался резкий приближающийся шорох. Я обернулся, но никого не увидел. Звук был таким четким, будто какой-то зверь резко рванул по листве в мою сторону. Нервишки стали немного сдавать.

Я понимал, что здесь могли водиться кролики или зайцы, но как я уже сказал — в парке я был один, а эти бабкины россказни совсем нагоняли жути.

Я решил вернуться к оврагу на свою сторону и немного позаниматься.

Миновав старое кладбище, я по пригорку спустился в низину, прошел вдоль ручья к реке, что огибала парк с одной его стороны, и оказался на земляной набережной поросшей деревьями. На берегу реки спиной ко мне сидел одинокий рыбак. Я поприветствовал его и решил перекинуться парой слов.

«А бабка говорила, что сюда никто не ходит» — промелькнуло в моей голове.

— Здравствуйте, я здесь недавно! — крикнул я рыбаку, но он не обернулся на мой оклик. Тогда я подошел ближе и повторил приветствие. Мужик сидел в сером пальто с поднятым воротником и в такой же серой шляпе, с удочкой в руках. На долю мгновения я даже подумал, что он глухой или вообще спит, потому что реакции не было никакой — он сидел неподвижно. Я попытался схватить его за плечо, а когда схватил, то рыбак на моих глазах развалился на части.

Это было всего лишь пугало. Тыквенная голова с вырезанным лицом как на хэлоуин, и соломенная начинка из сухой травы подменяющая тело.

Тыквенная голова упала в воду, уставилась на меня… в общем, я решил сваливать. Наверняка была чья-то дурацкая шутка на фоне слухов витающих над парком.

Я дождался пока тыква ушла под воду и решил уходить. Но парк не пускал меня. Я хотел уйти, но не мог. Мне было страшно, но жутко интересно. Я стоял на обрывчике и смотрел на водную гладь с опавшими листьями-лодочками, плавающими по ней. Я присмотрелся в воду, увидел стайку игривых мальков, которые тут же решили исследовать тыкву. Они прошмыгнули в ее вырезанные глаза и поселились там.

Я поднял глаза и глянул на другой берег. Там рос непроходимый лиственный лес.

Мое внимание отвлек шум со стороны кладбища на холме в полукилометре от меня — взлетела с веток стая испуганных ворон. Будто нечто спугнуло их. Судя по их возмущенному карканью, незнакомец был грозным. Я тут же представил себе какого-нибудь гиганта с бензопилой наперевес, сам удивляясь своим фантазиям.

Конец ознакомительного фрагмента.