Палеоконтакты

Александр Руджа

Наша история полна мифов о таинственных божествах, пришедших с небес и одаривших человечество невероятными знаниями. Впрочем, иногда они появлялись не с неба и никого ничем не одаривали, а совсем даже наоборот… Пришло время объяснить, чем занимались на нашей Земле те парни в сверкающих скафандрах много-много лет назад!

Никто и не вспомнит

Приам, чье имя означало «лучший», многолетний и удачливый царь Вилусы, был мрачен.

— Лагерь ахейцев пуст, кораблей нет — собирались в спешке. А вместо отрядов воинов разведчики доносят только вот… об этом. — Он раздраженно махнул рукой в сторону окна. Присутствующим на военном совете в царских покоях не нужно было вытягивать шеи, чтобы увидеть длинную темную тень, нависавшую над водами залива неподалеку от стен Илиона.

Царь прошелся по комнате, седая борода качалась в такт шагам.

— Прежде чем предпринимать что-либо, следует взвесить все варианты и возможности. Лучше всего мы сделаем это снаружи, оценив ту… удивительную постройку. Деифоб, что в окрестностях города?

Заросший густой бородой военачальник, преемник великого Гектора, покачал головой.

— Я выслал пешие дозоры — они никого не обнаружили. По крайней мере, в десяти полетах стрелы нет ни одного ахейца.

Приам нахмурился еще больше.

— Придется взглянуть на это… эту… диковину ближе. Сейчас же!

Шершавые, желтые, изъеденные временем плиты, мостящие окрестности Илиона, быстро кончились, и дальше пошла только сухая почва Троады с преобладанием песка. Знатные тевкры шагали молча — пусть и немолодые, но все бывшие воины, они были привычны к нагрузкам. За быстро движущейся группой едва поспевали носильщики тентов от солнца и единственный жрец Лаокоонт. Чудище посреди бухты приближалось медленно — но все-таки приближалось.

Оно было ста локтей в высоту и стояло на четырех ребристых, увитых толстыми металлическими прутьями подпорках, уходящих под воду. Покрытое странным материалом, сооружение временами поблескивало тусклым золотом, словно было облицовано елью, то отдавало плотной дубовой темнотой, то светлым кленом. Спереди и сзади из вытянутого на пятьсот локтей корпуса выдавались вверх короткие угловатые надстройки. По правде говоря, непонятный предмет напоминал корабль без паруса — но неизмеримо больше, особенно в сравнении с обгорелыми останками ахейских судов, которые столь удачно сжег как-то покойный ныне Гектор. Вот только эти подпорки…

Вельможи остановились почти у линии прибоя, качавшего ленивую пену на нетронутом утреннем песке. Чудище было совсем рядом, оно нависало над водами Сигейской бухты, а ближайшая «нога» была едва ли в полусотне локтей.

— Кто ты? — церемонно и громко сказал Приам, став впереди. Легкий ветер с моря развевал его накидку, позвякивал украшениями в волосах. — Дар, посланный бессмертными богами, или творение коварных ахейцев? Я, Приам, сын Лаомедонта, царь Илиона, заклинаю — яви свою суть!

Повисшее в воздухе напряжение можно было рубить мечом. Если верно второе предположение, то именно сейчас откроются тайные люки, и из чрева гигантского корабля хлынет закованная в бронзу рать. Долопы и мирмидоняне кровожадного Ахилла, владыки скифских земель, потрясающие оружием итакийцы хитроумного Улисса, суровые лакедемоняне Менелая Алкида…

Тишина, однако, оставалась нетронутой, только волны мыли пустынный берег, как долгие годы до этого, да кричали в бездонной синеве неба чайки. Приам вздохнул и обернулся к ожидавшим его вельможам.

— Что ж, полагаю, битва сегодня не состоится, — сообщил он, улыбаясь в усы. Еще ничего не было понятно, но игнорировать вызов считалось недостойным даже у ахейцев. Демон Ахилл, помешанный на чести Менелай, да и Агамемнон должны были понимать, что после такого на них начнут косо посматривать даже их собственные воины. Кроме разве что хитреца Улисса, но тому позволялось даже открытое богохульство… Что ж, значит, это, скорее всего, не ловушка. Но что тогда?

— Что скажешь, брат? — обратился Приам к Антенору, прямому, худому и седовласому, как и он. Строго говоря, он не был родным братом царя, но тот частенько звал его так, чтобы подчеркнуть глубину уважения и приязни. Антенор был стар, мудр и осмотрителен. Его слову можно было верить.

— Чудо бессмертных богов видим мы пред собой, царь, — уважительно отвечал советник. — Стража доносит, что было великое зарево ночью, и грохот, и дым — в лагере ахейцев царили пожары, и страх бога Пана, лесного владыки, властвовал здесь. Клянусь, если окажется, что аргосцы коварные и вправду исчезли — со всеми своими судами, с отрядами воинов, мародерами и маркитантками, я сам поставлю посреди Илиона памятник козлоногому, спасителю города!

— Ты говоришь пока о желаемом, старый друг, — мягко остановил его Приам. — Понимаю, мы все устали от войны, и надежда на то, что она, наконец, завершилась, туманит разум… Но после долгих десяти лет осады и смертей лучших сынов Илиона нам следует быть осторожными. Что же вы посоветуете, друзья и соратники — как следует поступить с этим… конем?

Слово было сказано. Конь. Невероятная, гигантская конструкция и вправду немного его напоминала. Четыре ноги-подпорки, стремительное, распластанное в воздухе изящное тело-корпус, гордо задранная голова спереди — и длинный развевающийся хвост сзади. Троянский конь.

— А как нам с ним поступить? — удивленно взмахнул ручищами Деифоб, большой и разлапистый, словно гиперборейский урса. — Клянусь Сутехом, да он больше, чем храм Афины на главной площади! Мы не можем перевезти или разобрать его — поглядите на размеры и на искусную работу. Отсюда я не вижу ни единого гвоздя, ни единого стыка на коне — это истинно работа богов. Можно разве что попробовать поджечь его стрелами — но я не вижу причин для этого.

— Оставить здесь? — критически задрал бороду Антенор. Деифоб кивнул.

— По мне, пусть стоит как стоял — возможно, богам этот конь оказался не нужен, а наши дети придумают ему применение. Сейчас главнейшее дело — убедиться в бегстве ахейцев и начать восстанавливать разграбленные города и храмы поблизости. Тенедос, Лесбос… Да только крупных городов Троады, разрушенных Пелидом, будет не меньше десятка! А конь — что конь? Пускай стоит, сена не просит, — и Деифоб хохотнул, довольный собственной шуткой.

— Отец, он не прав! — Звонкий голос заставил Приама нахмуриться. Дочь, конечно, могла находиться здесь по праву крови, но… лучше бы она этого не делала, очень уж хлопотным оказывалось ее пребывание, и слишком мрачными были всегда ее слова.

Кассандра приблизилась, по-простецки поддернув длинные юбки. Длинные золотые волосы свисали распутанными локонами в беспорядке, запавшие синие глаза блестели от волнения.

— Мне было пророчество! — объявила она. Приам вздохнул, Антенор тоже. Парис, младший, улыбнулся — рассказы сестры всегда его забавляли. — Я видела беду, исходящую изнутри. Я видела людей, притаившихся в стальном чреве — огромных, могучих. Я видела дым и пламя, разрушенные стены, стоны и плач — это чудище принесет в Илион горе, большое горе!

— Дочь, никто не собирается волочить его в город, — попытался урезонить ее Приам. — Конь огромен и наверняка тяжел, а наши воины и без того валятся с ног. На что он нам?

— Не знаю… — девушку бил озноб. — Но я видела это так четко, как вижу сейчас вас. От этого чудища просто веет кровью и смертью. Присмотритесь! Послушайте!

Вельможи прекратили шептаться и встревожено затихли. Кажется, от коня и в самом деле исходило слабое гудение.

— Царь! — придерживая серые плащи, к ним спешили трое разведчиков. Тот, что находился посередине, почти висел на руках товарищей, вяло перебирая ногами. Ранен? Соглядатаев ждала засада?

Приам ошибся — царя подвели глаза. Человек оказался пленником, его звали Синон, и он был из ахейцев, с Итаки. Хоть Синон и не носил богатых доспехов, лишь влажный кожаный панцирь, но опытный воин легко мог заметить, что он не из простых солдат.

— Это… походило на могучий удар молота Гефеста в его кузне, — глухо рассказывал пленник, стоя перед царем и его вельможами и косясь на исполинскую фигуру коня. — Глубокой ночью нас разбудила вспышка в небе, подобно тому, как с колесницы Гелиоса срываются порой шипящие искры и падают в море. Эта упала совсем рядом с нами, и волны жары и раскаленного пара затопили наш лагерь, словно Фаэтон снова решил испытать терпение отца. Многие погибли — один Паламед стоил сотни простых воинов… Мы спешно погрузились на корабли, столкнули их в кипящую воду и немедля отплыли. В какой-то момент я потерял сознание от удушливой тьмы и свалился за борт — но милосердные волны выбросили на берег прежде, чем я успел свариться и утонуть.

— Говорю же вам — это чудовище есть зло, — простонала, схватившись за голову и глядя на солнце сквозь дрожащие ладони, Кассандра. — Синяя горящая смерть, что погребет под собой город! Его нужно уничтожить — сегодня, сейчас, немедленно! Я же вижу все, вижу ясно… почему мне никто не верит?

— Дочь, оставь слезы, — отрезал Приам. — Божественный конь — не наших рук дело, и никто не станет приближаться к нему без особой необходимости…

— Ты заблуждаешься, царь! — Лаокоонт вошел в воду, потрясая отобранным у кого-то из сопровождающих копьем. — Эта огромная туша — не подарок богов, а их испытание! Или, того хуже, ловушка коварных данайцев! Вам ли не знать их лисьей хитрости, они либо сидят внутри, затаившись в сверкающих латах, либо коня возвели, чтоб им наши стены сломать! Пусть я не первый из тех, кто разрушить коня предлагает, но буду первейшим, кто совершить это твердо намерен!

— Бессмысленное упражнение в дерзости, — покачал головой Приам. — Причем дерзости по отношению как к богам, так и ко мне. Ты забываешься, жрец.

Лаокоонт не слушал. Зайдя по колено в воду, он размахнулся и с силой отправил копье в полет. Снаряд ударился об одну из ног коня и отскочил в сторону с глухим басовитым звуком.

— Уведите его, — распорядился Приам, недовольно дернув щекой, и разведчики развернулись к жрецу, но сделать уже ничего не успели.

Над морем разнесся громкий металлический гул. Сверкающий корпус коня пошатнулся и пришел в движение, в его днище открылись глубокие черные дыры, стремительно набухающие синим маревом, на которое было больно смотреть. Гул перешел в оглушительный свист, разрывающий барабанные перепонки. Над водой, срывая гребешки волн, понеслись стремительные горячие вихри.

— Уходи, отец! — перед Приамом возник бешено кричащий Деифоб. Кассандра за его спиной упала на колени, уставившись бессмысленными глазами в небо. — В город!

Из дыр в корпусе вниз ударили столбы ослепительного света, подпорки почти сразу заволокло плотным белым туманом от испаряющейся воды. Он шипел и приближался с невероятной скоростью. Приам, повисший на руке сына, почти не мог идти, жадно хватая насыщенный раскаленной влагой воздух.

Рядом упал, как подкошенный, Парис и почти сразу — Антенор. Ладонь Деифоба выскользнула из руки царя, и фигура почти сразу исчезла в заволокшей все ядовитой дымке, из которой по-прежнему несся рев и металлический лязг обезумевшего чудовища. Что-то кольнуло в груди. Приам со свистом вздохнул и завалился на спину, еще успев заметить, как над головой пронеслось что-то большое, сверкающее серебряным, синим и черным, пахнущее дымом и медью. «В сторону города», — мелькнула последняя связная мысль и исчезла, и все остальные мысли исчезли тоже, сразу и навсегда.

***

— Гер, какого дьявола ты творишь? — Атен, сидя на краю анабиозного ложемента, раздраженно отскребал иней с форменного воротника.

— Прошу прощения, капитан, — первый помощник, крупный и длинноволосый, развел руками. — Двадцать галактических часов назад диагностика показала утечку охлаждающей жидкости в реакторах. Неполадка была устранена только когда потеря приблизилась к двадцати пяти процентам. В качестве паллиатива был выбран вариант с посадкой на ближайшую кислородную планету и использованием жидкой воды в качестве замедлителя.

— Верное решение, — проворчал капитан. Цвет его лица постепенно менялся с мертвенно-синюшного на нормальный розовый. — Примитивное, но верное. И что пошло не так?

— Корабль совершил аварийное приземление в ночной части планеты, на участке с максимально ровным морским дном, неподалеку от берега. Начался забор воды, рядом, правда, располагались какие-то аборигены, но следов применения огнестрельного или энергетического оружия зафиксировано не было, так что опасности кораблю они не представляли. Час назад забор успешно завершился, корабль прогрел двигатели и стартовал.

— Правда? — Атен иронически поглядел в окно. Там был дым, пыль и языки огня, где-то метались и падали совсем мелкие на расстоянии люди. — С того места, где сижу я, все по-прежнему выглядит так, будто мы все еще застряли на поверхности планеты.

— Непредвиденные обстоятельства, капитан. — Гер пожал плечами. — По всей вероятности, в воде было большое количество живых организмов, привлеченных тепловым излучением. Медузы, рачки… Они забили фильтрующие системы, реактор опять перегрелся, автоматика отключила его — и корабль резко потерял высоту. И упал. Сэр.

— Мы что, на город рухнули? — Атен попытался разглядеть что-нибудь сквозь закопченные от жесткой посадки окна. — Вижу развалины, стены какие-то… Удивляешь ты меня, Гер. Каждый полет умудряешься превратить в карусель из жуткого невезения и чудовищного непрофессионализма. Вполне возможно, ты только что разрушил какую-то местную колыбель цивилизации.

— Будем надеяться, что нет, сэр, — вежливо возразил первый помощник. — Фильтрация воды в настоящий момент закончена, реакторы работают штатно, инцидент исчерпан, больше такого не повторится. А город… не думаю, что он представлял хоть какую-то ценность — слишком уж примитивен.

Он повернул тумблер на пульте управления, возобновляя подачу энергии на стартовые двигатели.

— Держу пари, через пару сотен лет о нем никто и не вспомнит.