Тайны Проксимы

Александр Романов

Около 12 миллиардов лет назад появилась Вселенная. Она стала общим домом для материи, полей и всех живых существ. В основу строения Вселенной был заложен простой принцип Гравитации и двойственной природы мироздания. Были созданы галактики и чёрные дыры, звёзды и планеты, ядра и частицы, мужское и женское начало. На протяжении сотен тысяч лет люди, появившиеся на планете Земля, были окружены магией таинственных знаков и самого главного из них – числа 12. Долгое время человечество не могло понять истинного смысла и важности этого числа. Ему придавали божественное значение, использовали в системах отсчёта времени и календарях. Однако, очень скоро всем живым существам во Вселенной придётся осознать истинную важность этого числа… Ключевая и самая масштабная работа Александра Романова трилогия “Гравитация” – высококачественная научная фантастика, не уступающая творчеству братьев Стругацких по полету философской мысли, а по художественному изложению и по масштабу даже превосходящая их.

/Солнечная система. Венера./

«Беркут» плавно опустился на поверхность дышавшей спокойствием и умиротворением планеты. София и Ирина вышли из звездолета и пересели в небольшую капсулу, автоматический режим пилотирования которой, к сожалению, оказался неисправным. София переключилась на ручное управление, и транспортировщик, приподнялся над землей в ожидании дальнейших команд.

Венера и правда сильно преобразилась за последние десятилетия. От былого ада, состоявшего из опасных для человека газов и потоков расплавленной лавы, не осталось и следа. По всей поверхности безопасных зон раскинулись нескончаемые города-клиники. Люди со всей Солнечной системы съезжались сюда, чтобы поправить свое здоровье. Под гигантскими полусферами для дополнительной защиты от поступающего от Солнца повышенного уровня излучения, высились бесчисленные строения, связанные подземными и воздушными стеклянными коридорами.

— Давай теперь я поведу капсулу. Ты уже и так всю дорогу с Земли за штурвалом, — сказала Ира, по-дружески похлопав Софию по плечу.

— Да мне не сложно… Впрочем, я же знаю, что с тобой бесполезно спорить…

— Вот… Вот… Совершенно верно — проще согласиться!

— А дайте я попробую! Дайте мне! Дайте… — запищал, запрыгнувший на плечо к Ирине Ильго. Он действительно чуть было не добрался до панели управления, но молниеносная реакция Софии была быстрее, и она поймала его за туловище.

— Куда это ты собрался! Здесь в капсулах все под людские руки приспособлено, здесь лапами не совладать!

— Хотя мы, конечно же, ценим твое рвение и бесстрашие! — добавила Ира, чтобы не обидеть белого тигренка-робота. Совсем недавно ему установили новую доработку программы, уровень эмоциональной чувствительности в которой был значительно повышен. Как-то раз невольно отпущенная фраза Виктора привела к тому, что он почти два дня ни с кем не разговаривал.

— А вы думаете, что управлять нужно обязательно руками?! Вот у меня и рук то нет, одни лапы, да хвост, но я все равно смогу! Хотите, поведу капсулу! Хотите? — затараторил Ильго, все еще удерживаемый Софией. Мельтеша лапами по воздуху, он всеми силами старался добраться до приборной панели.

— А что у него и правда есть такая подпрограмма? — заинтересовалась София, поглядев на молчаливо улыбающуюся Ирину.

— Каких у него теперь только нет! Пару недель назад ему столько всего загрузили! Жуть! Сама уже не знаю, чего от него ждать!

— Точно! Я теперь столько всего умею! Закачаетесь!

— Ты сказал «закачаетесь»? — переспросила, удивленно смотрящая на робота-тигренка, София.

— Я еще и не такие теперь словечки знаю. Вы же любите при случае сказануть что-нибудь эдакое. Вот и я теперь буду живым, настоящим, а не ходячим четвероногим ботаником, — начал хвастаться тигренок, переходя к новым словам. — Классно! Круто! Супер! Фигня…

— Так, так… Дальше не продолжай, мы уже поняли, на что ты способен, — засмеялась Ира. — Надеюсь, в твоей новой программе была секция, в которой говорится о том, что не все подобные слова можно использовать, когда тебе захочется.

— Ясное дело! Только в разговоре с близкими родственниками и хорошими знакомыми! — со знанием дела заявил Ильго. В его запрограммированном лексиконе подобные слова действительно были помечены особым битом памяти.

— Да, так-то лучше! А то, как вытащишь какое-нибудь словечко из твоего нового запаса, а нам с Ирой потом за тебя краснеть!

— Не вопрос! Договорились! Только при своих! — одобрительно закивал Ильго и, искусно пародируя жесты человека, подмигнул Софии правым глазом. Выскочив из ее рук, он коснулся лапой приборной панели в месте сенсорного контроля, и девушки услышали знакомый гул двигателей.

— Вот дает! И правда завел! — прошептала удивленная София.

— Конечно! У меня в лапах встроенные мультиинтерфейсные системы управления.

— Ладно! Ладно! Мы тебя поняли, о всемогущий Ильго, — заулыбалась Ирина, но все же посадила тигренка рядом и, взяв управление в свои руки, направилась к показавшейся вдали группе ярко-зеленых зданий.

— Эти малолитражки просто детские игрушечные машинки. И как можно управлять пони, когда привыкла к ретивым скакунам, — спустя минуту полета посетовала Ирина на скучное управление капсулой.

— Видела бы ты лицо моей мамы, когда она в первый раз села в подобную штуковину. Есть много вещей, в которых расходятся мои родители, но вот в чем они похожи так это в боязни всех этих летающих посудин, — сказала София. — Если бы не страсть отца к межзвездным перемещениям, он бы наверняка никогда бы не стал связываться с «Фотонами».

— Но ведь тогда бы он не обратился к нам, и мы никогда бы и не познакомились…

— Это верно. Я до сих пор удивляюсь, как нам удалось так сдружиться. С моими буднями в Институте у меня и на личную жизнь времени не было.

— Видишь, как мы с Витей оказались в нужное время в нужном месте, — блеснув искоркой в глазах, заметила Ира, вспоминая их первые встречи.

При мыслях о Викторе лицо Софии расцвело улыбкой довольства и радости. Однако вскоре милые сердцу воспоминания все же были оттеснены вспыхнувшими переживаниями.

— Вот скажи мне, зачем ему-то все это было нужно?

— Что именно? — бросив на подругу мимолетный взгляд, уточнила Ира.

— Просить генерала пустить его в эту опасную миссию на «Проксиму»? Мало было того, что отец решил лететь…

— Ты ведь знаешь этих мужчин. Мальчишки всегда остаются мальчишками… К тому же думаю, генерал обязательно отказал, если бы не его фамилия. Ведь как оказалось, мама и папа уже давно сотрудничали с ОДО. А я и не догадывалась, с какими людьми мы на самом деле работали.

— Только бы с отцом и ребятами все было хорошо… — сказала София и, увидев обозначение терминала для посадки «К12», дополнила: — Вон туда! Мама уже наверное, заждалась нас.

Внезапно на приборной панели зажегся зеленый огонек, и Ирина активировала режим видео-связи.

— София Фостер? — послышался голос пожилого человека с длинными седыми волосами.

— Да, я слушаю, — откликнулась София.

— Меня зовут Альберт Кант. Я помощник, доктора Дрейга. Я буду краток, к сожалению, у меня не очень хорошие новости по вашему случаю.

— Говорите же, за последнее время я уже как-то привыкла к плохим новостям.

— Мы получили результаты дополнительного исследования вашего ранения и, кажется, обнаружили причину медленного схождения тканей.

Теперь София уже не могла сдерживать беспокойство, губы ее самопроизвольно сжались и она обязательно бы сделал свой привычный глубокий вздох усталости, если бы не застрявший в горле комок.

— Вы меня слышите?

— Говорите же, доктор Кант. Не томите, — София поймала себя на мысли, что чрезмерно повысила голос.

— Состояние клеток показывает, что рана подвержена влиянию злокачественной опухоли, развивающейся из клеток эпителиальной ткани кожи и слизистой оболочки.

— Можно доступным языком доктор?

— Это черная карцинома.

— Как долго может продлиться лечение?

— Боюсь, вы не понимаете, развитие черной карциномы непредсказуемо. Его нельзя вылечить. Если организм не переборет его в течение нескольких недель…

— Можете не продолжать, доктор. Вы можете переслать мне детальный отчет на мой рабочий адрес?

— Да, конечно.

— Спасибо. Надеюсь, больше плохих новостей нет, доктор Кант.

— Это все.

— Хорошо…

— Мне очень жаль, — Альберт опустил глаза и трехмерное проекция его туловища медленно растворилась над приборной панелью.

— Ты уже столько раз летала к ним для выяснения причин, и только сейчас они смогли поставить диагноз! — с грустью констатировала Ирина.

— Да, и увы, не очень радостный. Это при том, что они лучшие врачи.

Притом, что человек, хотя и не без основания, считает себя венцом творения Создателя, почти ничего из того, что он изобрел, не было сделано с чистого листа, без подсказки окружающей его природы. Чем глубже люди проникают в уникальные изобретения растительного и животного мира, тем очевиднее становится для него необходимость их применения в собственной жизнедеятельности. В двадцать втором веке свершения человека стали поистине впечатляющими, однако ученые все равно не забывали о том, что природа, так или иначе, оставалась хитрее и мудрее человека.

Постройки на Венере были прекрасным воплощением разработок и предложений инженеров-биоников. Идея применения знаний о живой природе для решения технологических задач принадлежала еще перу Леонардо да Винчи, который пытался построить летательный аппарат с машущими, как у птиц, крыльями. Появление кибернетики несколько веков спустя, стало стимулом для более широкого изучения строения и функций живых систем с целью выяснения их общности с техническими системами, использования полученных сведений о живых организмах для создания новых приборов, механизмов и материалов. В начале шестидесятых годов XX века состоялся первый симпозиум по бионике, который юридически закрепил рождение новой науки. С тех пор инженеры-бионики сконцентрировались на целой серии задач по изучению нервной системы человека и животных, моделированию клеток и нейронных сетей для дальнейшего совершенствования вычислительной техники и разработки новых элементов и устройств автоматики и телемеханики. Важным направлением развития науки явилось архитектурное направление. Ученые анализировали принципы строения форм растений, чтобы подражать их природным особенностям. Строительно-конструкционная бионика открыла широкие горизонты решения различных перспективных задач с помощью «патентов», взятых у самой природы. Начался поиск новых, функционально оправданных форм, отличающихся красотой и гармонией. Был дан импульс созданию рациональных конструкций с одновременным использованием удивительных свойств строительного материала, подражая живой природе. Энергии Солнца, воздушных потоков и солнечного ветра стали применяться в промышленном масштабе.

Ярким примером достижений новой отрасли явилось использование принципов строения стеблей злаков в проектах высотных сооружений. Стебли растений способны выдерживать большие нагрузки и при этом не ломаться под тяжестью соцветия. Если ветер пригибает их к земле, они быстро восстанавливают вертикальное положение. Объясняется это тем, что вдоль стенок стебля расположены овальные вертикальные пустоты. Детально изучив их внутреннее строение, инженеры-бионики успешно применили эти аналогии в строении высотных зданий, что значительно повысило устойчивость сооружений к геотермальным перепадам, которые, все еще наблюдались на Венере.

Эра зарождения архитектурной бионики началась в середине двадцатого века, когда международная группа архитекторов, активных приверженцев этого нового направления науки приступила к исследованию динамических структур и организовала «Общество поддержки инноваций в архитектуре». Организация под их руководством, в состав которой вошли архитекторы, инженеры, дизайнеры, биологи и психологи, разработала проект «Вертикального бионического города». В эпоху наблюдавшегося перенаселения Земли и последующего освоения Венеры группа архитекторов-биоников пошла еще дальше. На планете началось строительство городов-башен, рассчитанных на одновременное проживание более ста тысяч человек. В основу проекта был положен «принцип конструкции дерева». Башни-города имели форму кипарисов высотой более полукилометра и вмещали до трехсот этажей. Между кварталами закрепляли стяжки-перекрытия, которые играли роль несущей конструкции для каждого уровня. Основание гигантских домов-деревьев устанавливалось на свайном фундаменте по принципу корневых систем. Ветровые колебания верхних этажей при этом были сведены к минимуму: воздух легко проходил сквозь конструкцию башни, благодаря специальным отверстиям.

В архитектурно-строительном биокомплексе «Венера-36» большое внимание уделялось и новым фасадным технологиям. В области разработок эффективных и безотходных строительных приемов перспективным направлением явилось создание слоистых конструкций. Идея заимствована у глубоководных моллюсков. Их прочные ракушки состоят из чередующихся жестких и мягких пластинок. Когда жесткая пластинка трескалась, деформация поглощалась мягким слоем, и трещина не распространялась дальше.

Именно к одной из этих величественных построек знаменитого на всю Солнечную систему комплекса «Венера-36» и подлетали София и Ирина.

Просторное помещение на сто двадцатом этаже больше походило на большую гостиную, нежели на палату медицинского учреждения.

Только комната, где живет лишь одна женщина, может быть настолько опрятной и дышать подобным убранством. Каждая вещь в апартаменте Татьяны Фостер была на своем месте. Первое, что бросалось в глаза гостям, были невероятно высокий потолок и большие прямоугольные окна. Каждое почти в три человеческих роста, они озаряли комнату светло-желтым солнечным сиянием. По правую руку расположился треугольный письменный стол и четыре деревянных кресла с тюлевой обивкой, по левую руку — стояли платяные шкафы с полупрозрачными створками.

— София! Наконец-то! — с бьющей фонтаном радостью воскликнула обернувшаяся женщина.

Татьяна Фостер выглядела довольно моложаво. Вьющиеся каштановые волосы были аккуратно собраны в пышную прическу, черные брови нависали над большими, очень выразительными глазами. Сосредоточенный взгляд которых выражал нескрываемые беспокойство и волнение, припудренный прямой нос и окрашенные в ярко-красную помаду губы дополнялись весьма редким для женщин волевым подбородком и узкими скулами. На небольших, прижатых к голове ушах, эффектно блестели сережки с родолитами.

София приблизилась и крепко обняла маму.

— Здравствуй! Как же я рада тебя видеть! Я так соскучилась! Познакомься, пожалуйста, это Ирина Берг. Моя хорошая подруга.

Очень приятно! — поздоровалась Ира и склонила голову в жесте вежливости и уважения.

— И мне тоже… — успела произнести Татьяна, как из-за спины вошедших в комнату девушек выпрыгнул Ильго и, сделав небольшое сальто, склонился в глубоком поклоне, прижав передние лапы к полу.

— Вот это да! — удивилась Татьяна, — просто акробат. Я даже и не думала, что они могут быть такими пластичными!

— Еще бы, я — Ильго! Робот-тигренок последнего поколения!

— Ой! Еще и разговаривает! — глаза мамы округлились от удивления, и она склонилась перед Ильго, чтобы рассмотреть его получше. Маленькие пушистые ушки настолько изумили ее, что она не смогла сдержаться, чтобы не погладить их. — Не кусается? — с игривой опаской уточнила Татьяна, приближая руку.

— Кусается? Мама, да он космическими круизерами управлять может! — засмеялась София.

— Ну, круизерами, наверное, не смогу, там у них всякие сложные системы телеметрии. Для моей серии пока таких программ нет. Но как выпустят… Вот это будет прикольно!

— Кхе! Кхе! — нарочно откашлялась София, глядя на Ильго. — Мы же вроде договорились, что словечки из твоего нового запаса ты будешь говорить только при близких родственниках и друзьях.

— Так ведь куда роднее, чем мама… — быстро ответил Ильго, смешно поджав черный носик.

Удивившись столь быстрому и, главное, более чем аргументированному ответу, София поняла, что в двух словах тигренку будет сложно объяснить ситуации, в которых можно, а в которых нельзя упоминать те или иные выражения. Ирина, боясь, как бы новый жаргон Ильго и вовсе не заставил их краснеть, поспешила отвлечь его.

— Приятно слышать, что ты наконец-то утрачиваешь образ вечной прислужницы науки и начинаешь обретать радости полноценной жизни. — Татьяна запнулась в задумчивости и продолжила с грустью. — Я бы тоже хотела, чтобы у меня было побольше подруг. Но здесь все такие зануды. Прямо как твой отец.

— Мама, ты ведь обещала мне, не трогать эту тему. Вы умудряетесь цепляться друг к другу даже на расстоянии в миллионы километров.

Татьяна сжала губы в выражении недовольства и посмотрела на Ирину, словно ища защиты, но мудрая девушка предпочла опасному участию в словесной дуэли, нейтралитет: — А мы вот, напротив, прибыли передать вам от него привет. У него сейчас не простые времена.

Если бы эти слова были произнесены Софией, Татьяна Фостер наверняка бы отнеслась к ним с недоверием, но милая улыбка Ирины окончательно разоружила ее, и она смягчилась: — Ну да, конечно, снова какое-то задание планетарного масштаба?

— Еще большего, мама. Пока эта операция засекречена, и мы дали слово не разглашать детали, но могу сказать, что на этот раз это вопрос масштаба всей Солнечной системы.

— Сколько раз я слышала эти слова. Меня только и кормили баснями. То о скором крушении Вселенной, то об инопланетянах, прилетавших к нам на планету, то о древних цивилизациях, которые покинули Солнечную систему, то о паранормальной активности световых субъядерных частиц, межзвездных перемещениях, фотонных контурах… Все это волновало его куда больше, чем собственная семья.

— Мама, хватит! Мы ведь договорились… — снова осекла ее София. У нее никогда не было желания вставать на сторону одного из родителей. По ее мнению, каждый из них сделал более чем достаточно для того, чтобы счастливый брак превратился в каждодневные недопонимания, в конце концов закончившиеся мучительными страданиями и разводом. Даже не будучи свидетельницей их ссор (она была еще слишком мала для рационального переосмысления происходившего), София вполне могла представить себе, как сильно было давление Татьяны на мужа. Даже сейчас она не переставала упрекать бывшего супруга за безалаберность, за неумение быть достаточно опрятным, за отсутствие вкуса и, не в последнюю очередь, за апатию к любым домашним делам. Впрочем, выгораживать отца, сознание Софии тоже отказывалось. После того, как Татьяна была вынуждена отправиться на Венеру, отец приезжал к ней всего два раза. Конечно, он апеллировал к тому, что ему необходимо проводить исследования, конструировать инженерное творение всей своей жизни. Но чем были эти отговорки для нуждающейся во внимании и заботе женщины?

Поймав на себе осуждающий взгляд дочери, Татьяна замолчала и беззвучно опустилась в стоящее позади нее мягкое кресло. Видя болезненную реакцию матери, София решила смягчиться и завершила рассказ словами, ради которых она и начала повествование:

— Мама, пойми же, наконец, отец добился своего. Установка, которой он бредил все эти годы действительно работает. Алексей уже сделал первое межзвездное перемещение через фотонный контур.

Татьяна тяжело вздохнула. Работа Александра над этим проектом была одной из главных причин их разрыва. Услышав эти новости, даже ей самой было сложно понять, какие именно чувства главенствовали над ее разумом и сердцем. С одной стороны — ощущения уязвленного самолюбия, с другой — радость за человека, который, как бы она не пыталась отрицать, был все же не безразличен ей. Тем временем София продолжала рассказ и дошла в повествовании до операции «Проксима». Не удержавшись, она все же раскрыла тайну.

— Завтра отец, Алексей и брат Ирины, Виктор в составе военной группы начинают опасное перемещение в другую звездную систему…

Слова дочери пронзили сознание Татьяны, и от всплеска волнения она, сомкнув веки, схватилась правой ладонью за лоб.

— Ты хочешь сказать, что они летят за несколько световых лет от Земли, и это к тому же, еще может оказаться билетом в один конец?

— Не совсем так. Вернуться они смогут в один из трех оговоренных заранее временных интервалов.

«Я должна обязательно поговорить с ним…» — подумала Татьяна, но высказать мысль вслух при дочери она все же не решилась.

Внезапно она обратила внимание на проступившую сквозь блузку Софии красую полоску.

— Что у тебя с правым плечом? — обеспокоено заговорила она.

— Пустяки, — София машинально скользнула левой ладонью к ране, но прижав ее, след на одежде стал лишь только еще более заметным. — Вчера оцарапалась, когда убиралась в комнате.

Время летело незаметно, и они проговорили бы еще несколько часов, если бы не вырвавшийся из недр стоявшего на столе трехмерного проектора, свет. Автоматически включавшийся при поступающем вызове, он отобразил голограмму помощника главного врача, напоминавшего о том, что всем пациентам было необходимо спуститься на пятый этаж для прохождения еженедельных диагностических процедур.

Пришло время прощаться, и, выразив большое удовольствие от знакомства с Ириной, Татьяна подошла поближе к дочери. София вдруг ощутила невероятную душевную боль, совсем не похожую на ту, которую она испытывала при всех предыдущих расставаниях. Руки ее задрожали, дыхание участилось, мысль о том, что она может никогда больше не увидеть ее, разверзлась подобно молнии на ясном весеннем небе. Смотря на нее, она чуть не пустила слезу, однако сдержалась и не стала говорить о своих переживаниях. И все же, еще ни одному ребенку не удавалось уйти от пронзающего насквозь взгляда матери.

— Что такое, София? Почему ты побледнела? — насторожилась Татьяна.

— Нет, что ты, все хорошо. Просто в последнее время меня, как и отца, начинают преследовать какие-то странные видения.

— Ты слишком много работаешь. Сделай передышку. Вот прилетела ко мне. Слетайте еще и на BE68. Тут недалеко. Говорят, его недавно существенно модернизировали, увеличили в размерах и установили невероятные аттракционы. Недавно такой потрясающий репортаж оттуда передавали. Глаз оторвать не могла. До чего дошел прогресс.

— Что это еще за ВЕ68? — заинтересовалась Ирина. — Никогда не слышала о таком.

— Спутник Венеры, недавно коллега показывал мне отчет. Институт и там потрудился на славу, — ответила вместо мамы, София.

— Спутник Венеры? Никогда у Венеры не было спутников! — глаза Ирины еще более округлились. Удивление едва не сковало ее уста.

— Ай, как ты отстала от жизни! Пойдем, по дороге тебе все расскажу.

— Приятно было познакомиться, Ирочка, — произнесла Татьяна, — обязательно бы полетела с вами, если бы мне разрешали покидать лечебные купола. До скорых встреч, Ильго!

— Знакомство с вами было для меня невероятной честью, — реабилитировал себя Ильго, откопав в словаре запасы вежливых прощаний трехвековой давности. Прозвучала эта фраза немного фальшиво, но Татьяна Фостер была настолько очарована говорящим тигренком, что из всего прощания ей запомнилась лишь льстившая ей невероятная галантность.

София обняла маму, и с обещаниями звонить ей почаще, девушки покинули покои.

Прозрачные двери, открывающие вход на открытую парковку летательных капсул, беззвучно распахнулись и, посмотрев на небо, София указала рукой на крошечную серую точку, словно приклеенную к небосводу. Удивлению Ирины не было предела, и подруга не стала томить ее ожиданиями.

— Когда начальник нашего венерианского департамента впервые показал мне проект, я и сама обомлела. У Венеры действительно есть так называемый квазиспутник. По сути это обычный астероид под названием 2002ВЕ68, находящийся с Венерой в орбитальном резонансе. Вычисление траектории его движения в прошлом показало, что текущую орбиту он занял более семи тысяч лет назад и еще, как минимум пять веков, будет находиться рядом с Венерой. На момент, когда Институт начал интересоваться «Шестьдесят восьмым», он был непригоден для какого-либо развития. Исследовательские миссии показали, что из него выйдет разве что развлекательная база. На одном из ученых советов директор Лост как раз обмолвился о том, что Институт не должен ограничиваться только наукой, ему не хотелось, чтобы о нас думали как о кабинетных крысах. Наши ребята нарастили его территорию, и сейчас туда возят туристов. Говорят, что через двадцать-тридцать лет он станет самым известным местом развлечений. Представляешь! Побывать на астероиде с искусственной атмосферой, гордо именуемым спутником Венеры!

— Так давай слетаем, — Ира загорелась желанием, но София в тот же момент остудила ее пыл.

— Только после того, как проводим и дождемся возвращения ребят, ведь завтра начало их опасной миссии, а туда нужно лететь на целый день. Возьмем их с собой, будет весело. По возвращению в Институт выпишу нам билеты на ВЕ68.

— Да, конечно, ты права. Так и сделаем, — согласилась Ирина.

Обратная дорога всегда кажется более короткой. Через несколько минут капсула остановилась у ожидавшего их звездолета, и они устроились в креслах пилотов. Ирина проверила бортовые системы и запустила двигатели.

— Уф, слава богу у нас двигатели на управляемой атомной реакции, а то бы летели сейчас до земли на старых твердотопливных несколько месяцев, — сказала Ирина и в тот же миг почувствовала на себе необычный взгляд Софии. Что-то заставило ее обратить особое внимание на слова о боге.

— Почему ты думаешь, что за это мы должны благодарить бога? — послышался ответ Софии, и этот разговор в очередной раз заставил ее задуматься над тем, почему в век полного отрицания теологических доктрин люди по-прежнему произносят эту фразу. Будучи ребенком долгими вечерами она действительно думала о боге. Бесполезно отрицать очевидный факт — взрослея, каждый из нас задается бесчисленными вопросами, главными из которых, со временем, становятся темы о природе и смысле бытия. «Зачем мы появляемся на свет?», «Кто создал весь этот мир, где я живу?», «Что было до того, как он был создан?», «Какова его будущая судьба?». София с самого детства была непримирима в своих суждениях о невозможности существования высшего разума. Да и могло ли быть иначе? Ведь она не только с малых лет воспитывалась в условиях жесткой доктрины научной картины мира, но и всю дальнейшую жизнь посвятила служению идеалам научно-технического прогресса. Признать наличие бога для нее означало бы предать забвению все то, что казалось ей столь незыблемым. И все же, ища ответы на эти сложные вопросы, она в тайне от всех приходила к мысли о том, что все, что она видит вокруг, не могло образоваться и развиваться в полном хаосе, ведь все связанное с преобразованием материи и энергии, так или иначе, подчиняется определенным правилам. Но если так, обязательно должен быть тот, кто установил первоначальные закономерности.

— Знаешь, однажды мне приснился сон, — Ирина намеренно уклонилась от прямого вопроса, заданного Софией, — Мне представилось, что все, что происходит с живыми существами во Вселенной, является всего лишь экспериментом. Одним из тех, которые ставят ученые, чтобы ответить на вечный вопрос «А что будет, если?». Не из-за желания ли постоянно искать ответ на этот вопрос мы достигли такого прогресса? Мне кажется, именно он заставляет нас двигаться вперед и познавать что-то новое.

— Ты права, — согласилась София, — но какое это имеет отношение к богу?

— Так вот в моем сне, не люди, а именно бог, задавался этим вопросом. Даже у высшего разума есть необходимость ставить опыты, даже ему нужно совершенствоваться. Создав все, что мы видим вокруг себя, он дал возможность созданному миру до определенного момента развиваться самостоятельно.

— Какой невероятный полет воображения, Ира — улыбнулась София, испытывая те чувства, которые обычно ощущают взрослые люди, слушая рассказы, рожденные детскими фантазиями. — Твои сны чем-то напоминают мне сны отца. Только в его снах, все более мрачно.

— Расскажи мне! — глаза Иры загорелись желанием услышать что-то близкое к тому, что она ощущала сама, и София, хотя и считала все это не более чем забавными несуразицами, решила скоротать время обратного полета в беседе, которая, как оказалась, была для ее подруги крайне интересной.

— Отец считает, что в снах он видит будущее. Какие-то сны касались Леши и Вити, какие-то его самого, некоторые, как он утверждает, были и обо мне. Леша был первым, кому он рассказал об этом, и с тех пор он загорелся мыслью помогать ему. Посмотри, что получилось в результате. Поговорив с Витей — он и его заразил этой идеей. Они поверили ему, как мальчишки.

— Может он видел сны и про меня?

София внезапно замолчала и, сделав вид, что не расслышала вопроса Иры, попыталась перевести разговор на смежную тему, но подруга переспросила еще раз и София поняла, что уйти от вопроса ей все же не удастся.

— Сны, касающиеся нас с тобой, пожалуй, самые страшные кошмары. Иногда мне кажется, что отец сходит с ума. По его мнению, одна из нас и будет той, кто спасет Вселенную.

Жизнерадостная, в чем-то даже отдающая детской непосредственностью улыбка Ирины медленно сползла с ее лица, и она настороженно посмотрела на Софию. Легкая беседа на глазах превратилась в серьезную дискуссию, которая совсем не казалась отвлеченной и касалась тех материй, о которых уже нельзя было говорить с улыбкой на устах.

— До недавнего времени я не придавала его снам никакого значения. Если бы они…

— Не начали сбываться… — продолжила Ира. — Его роль в этих снах — роль создателя того, что позволит реализовать все эти перемещения, верно?

— Именно. Все это казалось полнейшим бредом, до тех пор, пока он не осуществил первое перемещение. Теперь расстояние — это всего лишь вопрос необходимого количества энергии. Если то, что говорит Алексей про запасы элемента-112 на Арисе правда…

София загадочно посмотрела на Ирину и в привычной манере оставлять за собой последние слова в беседах, дополнила:

— Как бы там ни было. В любом случае, бог здесь совершенно ни при чем. Он не существует! — подытожила София, всем своим видом показывая свое нежелание слепо уверовать в предложенные подругой теологические аргументы.

Подлетая к Земле, Ирина все чаще бросала взгляд на радар, и София не могла не заметить этого.

— Какой-то странный звездолет висит у нас на хвосте уже несколько минут.

София вывела на экран второго пилота данные сканеров пространства и попыталась получить данные о типе летельного аппарата.

— Бесполезно, я это уже делала. Никакой информации. Идентификаторы молчали. Как будто тоже самопальный аппарат, как мой «Беркут».

— Это плохо. Скорее всего, ничего хорошего ждать от него не стоит.

Не успела Ирина произнести эти слова, как приборная панель озарилась ярко — красными огнями, а кабина пилотов наполнилась шумом сирены.

— Ракеты! — закричала Ирина и, сделав мощный крен, попыталась уклониться от столкновения. Один из снарядов проскрежетал по днищу, но, не детонировав, пролетел дальше.

— Разворачивайся и дадим отпор! — быстро ответила София. — Это уже вынужденная самооборона.

— Ты что забыла? Это не «Фотон», а всего лишь мой «Беркут». На нем нет вооружения.

— Вот черт! — сорвалось с языка у Софии.

— Ты ведь не веришь в бога и черта! — на лице Ирины проявилась скользящая улыбка, но через секунду она снова облачилась в маску серьезности. — Держись, будем уворачиваться. Дотянуть хотя бы еще пару тысяч километров.

— Витя! Ты меня слышишь? — попыталась связаться с братом Ирина. — Нас атакует неидентифицированный объект. Помоги! Ты ведь был дома! Поднимай «Фотон».

— Ваши координаты? — ответил беспокойный голос Виктора в динамиках.

— Мы вышли из плотных слоев со стороны Венеры. Только что передала тебе данные телеметрии. Скорее! Торопись!

Виктор, что было сил, бросился к приборной панели, запустил двигатели и «Фотон» с рычанием оскалившейся собаки резко взметнулся в небо.

Время играло против Ирины и Софии. Как бы они не наращивали скорость, черный звездолет не только не отставал, но нападал все агрессивнее. Несколько выстрелов ионной пушки пришлись прямо в правое крыло, и, загоревшись, «Беркут» начал стремительно снижаться и терять мощность.

— Ира! Нужно катапультироваться! — закричала София и подруга в тот же момент дернула руку в сторону заветной спасительной кнопки, однако та предательски молчала, а бортовой компьютер в тот же момент выдал сообщение об ошибки механизма.

— Я хотела переделать блок аварийного управления, но все руки не доходили, так и оставила его…

— В правом крыле, — продолжила София, смотря на его пылающий правый борт «Беркута».

Видя крушение летательного аппарата противника и, по всей видимости, заметив на сверхчувствительном радаре, молниеносно приближающийся «Фотон» Виктора, черный звездолет прекратил преследование и, разворачиваясь, выпустил самонаводящуюся ракету. Обхитрить это столь интеллектуальное, сколько и смертоносное оружие было невозможно. Все что оставалось Ирине, это направить последнюю энергию «Беркута» на защитное поле. Мерцающая голубым сиянием оболочка активировалась всего на треть мощности, и этого с трудом хватило, чтобы снаряд не расколол «Беркут» на части. Сильнейший взрыв сотряс кабину пилотов, Ирина ударилась о приборную панель и потеряла сознание, окончательно обесточенный звездолет начал падать в Атлантический океан. Ударившись о водяную поверхность, корпус корабля стремительно погружался в пучину. Нажав на кнопку радиомаяка, София бросилась помогать Ирине освободиться от ремней безопасности. Тем временем звездолет тонул все глубже, оставляя все меньше шансов на то, чтобы покинуть корабль и успеть всплыть на поверхность.

София несколько раз дернула за рычаги запуска двигателей звездолета, но машина предательски молчала, с каждым метром погружения оставляя все меньше шансов на спасение.

— Витя! Где же ты? Помоги! Наши двигатели вышли из строя! Мы тонем! — прокричала София в рацию. Тонкие струйки крови прокатились по веску лежавшей без сознания Ирины и к Софии подобралось уже почти забытое ее душой чувство паники и безудержного отчания.

— Критическая ошибка двигателей! Запас воздуха — двенадцать минут тридацать секунд, — голос бортовой системы звездолета не прибавил ни капли надежды, как вдруг, София увидела в центральный иллюминатор яркую желтую вспышку света. Затем такие же огни засверкали и во всех остальных отсеках корабля, где имелись смотровые окна. Вскоре ярко-желтый свет, разлившись по всему «Беркуту», также стреительно исчез, а приборая панель управления корабля снова зажглась привычными цветами. София бросилась к рычагам двигательной тяги, и невероятным образом ожившие тыловые двигатели стали поднимать звездолет из океанических глубин. Оказавшись на поверхности, «Буркут» тут же был подхвачен специальными гарпунами «Фотона», и, дав двигателям форсированную тягу, Виктор ввел курс на поместье Бергов.

— Что это было? — прокричал по рации Виктор. — Как же вы смогли выбраться? Как же запустили двигатели?

— Желтый свет… Яркий желтый свет… — прерывисто дыша, не переставала повторять София. Вытирая льющийся по лбу пот, она бросилась помогать застонавшей от боли Ире.