Звук стеклянной гармоники. Песни, стихи, афоризмы

Александр Околеснов

Когда был мальчишкой, мечтал написать книгу, а вот издаю уже четвёртую. В этой книге собрано всё самое лучшее, что я насочинял за свою долгую жизнь. Скромный объём – но с чувством. Я всегда старался держать планку, тот уровень нашей русской литературы, на которой был воспитан. Пусть и в вашем сердце эта книга найдёт своё место. А. Околёснов. Книга содержит нецензурную брань.

МЕЧТЫ ЗЛАТЫЕ КУПОЛА

Уж блекнет прошлого портрет.

Иных уж нет, а те далече.

Мы взвалим прошлому на плечи

Ошибки наших юных лет.

Весну, что рано отцвела,

Звезду, которая упала,

Любовь, попавшую в опалу;

Мечты златые купола.

В том далеке нам не прожить.

Мы цену старому назначим,

Себя слегка переиначим,

Чтоб настоящим дорожить.

Среди заброшенных садов

Еще дойдем мы до абсурда,

У звезд вымаливая чуда:

«Храни наш дом от холодов».

Ничто не вечно под луной.

Уходит прошлого карета,

Хоть та же женщина со мной

И та же муза в стиле ретро.

И тот же дворик без прикрас,

Что летом хороводит.

Ворона так же боком ходит,

Вот только страшно ей за нас.

1992 год

ОБИЖЕННАЯ

Одежда колом.

Волос копна.

Сидит одна,

судьбою обиженная.

Словно видом своим

она

Кого-то хотела унизить,

униженная.

Молчи, говорят ей,

растрёпе и пьянице.

Она же,

пытаясь судьбу свою

выказать,

Кричит, неуемная, ругается,

Словно хочет боль свою высказать.

В обнимку с авоськой,

как с подружкою,

Нет ни врагов,

ни друзей, по несчастью.

Пусть ругают,

но все-таки слушают,

Краем уха

людского участия.

Пьяная женщина,

Пьяная женщина.

От святого всего

отрешенная,

Шлет пощечины мне

и затрещины,

Не простившему

и не прощённому.

Тяжко быть в роли

немого свидетеля,

Только запомнить придется впредь:

Чтобы в автобусе вас

заметили,

Надо напиться, иль умереть.

Там, где остановка

конечная,

Ей выходить вроде бы

некуда.

Ходит автобус по

бесконечности,

А пассажирам все некогда,

некогда.

Декабрь 1983 год

****

В час ожидания весны

Природа нежностью овеет,

Рисуя розовые сны,

Где даже сосны розовеют.

Заброшу важные дела,

И душу рифмами терзаю.

И у оконного стекла

Прохладой щеки остужаю.

И заструится жизнь с навья,

Но ветер мне шепнет тихонько:

«Весна — девчонка не твоя,

Она проказница, и только».

Я не поверю в эту чушь,

Она который год со мною.

И пью весны медовый пунш,

И становлюсь ее смолою.

1988 год

Муслиму Магомаеву

Кто поет о море, тот душой и сердцем

Предан горизонту, и волнам, и ветру.

Тот кричит, пытаясь заглушить Эола,

С глыбами купаясь в пелене прибоя.

И касаясь телом сил, его несущих,

В трудную минуту, думами гонимый,

Оставляет мысли вечного покоя,

Чтоб прийти послушать, как стучит о Землю,

Как стучит о сердце Океан-набат.

1966 год

КОРАБЛИ-ВОРОБЬИ

У серебра излучины

Тонул в снегах причал.

Он, что верблюд навьюченный,

На время заскучал.

Что воробьи в отчаянии,

Зимою корабли,

Попавшие нечаянно

В застуженный залив.

Мечтая долгим вечером

Разлуками и встречами,

Они в снега доверчиво

Судьбу свою вплели,

Им до конца не верится,

Что где-то волны пенятся,

Река стремится к мельницам

И вишни зацвели.

Им полоса отмерена —

России берега.

От берега до берега

Дотянется рука.

От острова до острова

Судам дороги нет.

Там, где снега по росту им,

Струится санный след.

1988 год