Балкания

Александр Николаевич Ермак, 2023

Многое в мировой политике и культуре начиналось с событий, происходящих на Балканах. Поначалу об этом не слишком задумывается журналист, волей случая оказавший в небольшой горной стране, чтобы отработать весьма вовремя подвернувшийся заказ. От Стефана требуется «всего лишь» переписать Библию в интересах сильных мира сего, распространяющих «правильную веру» и ее «новые ценности». Журналист не подозревает, что стал пешкой в большой борьбе за умы и тела всего человечества. Такой не жалко и пожертвовать в нужный момент…

«Третьим будешь?»

Стефан не успел разглядеть человека, юркнувшего за дерево с той стороны площади, на которой сидел Боян. Да теперь и не был уверен, что кто-то действительно пристально смотрел оттуда на него. От теплого воздуха и холодного пива думать уже ни о чем не хотелось. Едва ли они встретятся так вот на улице: столько лет прошло…

Заказал и с аппетитом умял несколько сочных кебапчетов, благодушно оставил пожилому официанту хорошие чаевые и отправился обратно в квартиру. Войдя, по привычке взялся за свой телефон, но тот, как его и предупреждали, не поддерживал связь на территории Балкании. Поднял со стола оставленный Бояном аппарат и набрал абонента №1 — Марк:

— Я передумал. Согласен!

— Хм… Что ж, помни, у тебя теперь уже осталось только тридцать девять дней до сдачи текста…

— Не страшно!

— Окей, приходи сегодня на ужин в клуб WP. Я тебя познакомлю кое с кем для пользы дела. Боян за тобой зайдет…

Завалился спать, сказав самому себе:

— Сиеста — она и в Балкании сиеста…

Проснувшись, не спеша выпил кофе у окна, выходившего во двор. Посмотрел на календарь в телефоне:

— Что ж, месяц с лишним — это, должно быть, вполне достаточно для такой работы. Выплатят гонорар, и я вполне успею заплатить за дом, если даже не придут деньги с Соломоновых островов. Но хорошо бы, чтобы они пришли раньше…

Полистал какой-то старый журнал на балканском языке, разглядывая картинки и пытаясь вспомнить, чем отличаются «цырвули» от «марули». Включил телевизор. Каналов было немного, и все они оказались местными. На одном шла передача про наращивание ресниц, груди и ягодиц. На другом местные жители делились секретами производства «фирменной» домашней ракии. На третьем шла телеигра «Угадай три буквы!». Стефан посмотрел немного и удивился тому, что, несмотря на плохое знание балканского языка, угадывает гораздо больше, чем сами балканцы. Вспомнил слова отца Ариэла: «У нас отличные преподаватели…»

На четвертом канале две мамы обсуждали предстоящую свадьбу своих дочерей:

— Ведь наши девочки так любят друг друга!..

На пятом шел какой-то научный ли диспут:

— Жили себе прекрасно без сторнации, и дальше будем замечательно без нее обходиться. Вы — прожектер!

— Сторнация — это не только наше будущее, но уже и настоящее. А вы, вы просто тормоз, пенек, фалалей современности, стоящий на пути прогресса. Это такие, как вы, сожгли Джордано Бруно и Мигеля Сервета!

Опять эта сторнация… Полез в интернет, но не смог сразу открыть те сайты, которые обычно просматривал в Италии и других странах. Стефана все время перенаправляли на различные балканские ресурсы: и про путешествия, и про погоду, и про политику, и про современное вероисповедание. Местные новостные сайты были заполнены мелкими балканскими новостями: про национальный университет, про новую породу овец, про карьеру, которая ждет начинающих чиновников. В театре анонсировали премьеру пьесы «Трах в летнюю ночь». В центральном кинотеатре — фильм «Все, что вы хотели уметь в нетрадиционном сексе». На главном стадионе Трена — «Шоу спортивных трансвеститов»…

Какие-то зарубежные сайты были вообще недоступны. Какие-то почему-то сообщали исключительно балканские новости. Все было так, как и говорил Марк относительно контроля над умами и поведением балканцев.

Стефан вспомнил вдруг, что, когда заселялся в эту квартиру, Боян упомянул про «пароль для мирового интернета». Нашел на столе листок бумаги с адресом сайта, с паролем — и уже через минуту бороздил просторы «всемирной паутины». Понял, что к нему здесь доступ есть не у всех. А те, у кого он есть, наверняка под колпаком специальной службы. Должно быть, отлеживают сейчас, чем он там интересуется: порнографией, видеоиграми, спортом, политикой, Библией…

Его блуждания по религиозным сайтам прервал телефонный звонок Бояна:

— Нам пора. Наденьте что-нибудь деловое. В шкафу все вашего размера…

Выйдя на улицу и не увидев своего телохранителя, Стефан не усомнился в том, что тот следует за ним. Но это не раздражает, когда знаешь, кто рядом. За годы командировок Стефан привык, что его постоянно сопровождали — военные или полицейские. Каждый просто делает ту работу, которую ему поручили.

В клуб его пустили беспрепятственно, провели по красивой мраморной лестнице в зал с креслами и столиками. Там уже было с десяток человек. Все в строгих деловых костюмах: и мужчины, и вроде бы женщины. Марк уже был здесь, с кем-то разговаривал и как будто не обратил внимания на появление Стефана. Тот спокойно принял фужер с шампанским, предложенный вышколенным официантом в черном. Стал разглядывать на стенах картины местных современных художников, читать подписи:

— «Три красивых пиписьки»… Красивых?..

Остановился у картины «Будущее Балкании в надежных зубах», когда за спиной раздался знакомый голос:

— Пока ждем президента, так и быть, познакомлю тебя кое с кем лично. Не исключено, что кто-то пригодится тебе для работы…

Стефан, обернувшись, попросил:

— Ответь сначала на несколько вопросов.

— Ладно, давай!

У картины «Проститутка и гинекологическое зеркало» Стефан почесал переносицу:

— Я определился, но, честно говоря, как-то не решаюсь приступить. Все-таки Священное писание. Столько веков существует, а тут взять и раз — изменить…

Марк чуть наклонил голову, разглядывая какую-то деталь на полотне:

— Что ты боишься, как девочка! Чай не в первый раз в гинекологическом кресле…

— Смешно…

— Видишь ли, дорогой мой не друг, Библия никогда не была конечным текстом…

Они сделали шаг в сторону и остановились у картины «Бомбометание по врагам Балкании».

— Правда?

— Истинная… Ты же учился в университете и должен помнить, что Гомер создавал свои бессмертные произведения в восьмом веке до нашей эры. Так вот, первые книги Ветхого завета возникли в то же время, а некоторые даже позже древнегреческих трагедий и трудов Платона и Аристотеля. Последний по времени текст древнего Священного писания был создан во втором веке до нашей эры. Ну, а в первом-втором веках первого тысячелетия новой эры появилась вторая книга Библии — Новый завет. Ее менее чем за век создала одна маленькая христианская секта… Так вот, мы не знаем, в каком виде были тексты Библии — и Ветхий, и Новый завет — в своем изначальном виде. Ни от древнего Израиля, ни от ранней христианской церкви не осталось никаких оригиналов. Историки не сомневаются в том, что часть Библии дает нам истинные свидетельства о том, как жил древний Израиль, но другая часть определенно является вымыслом — откровенным или на основе исторических фактов. И нужно понимать, что книги Священного писания подвергались определенной редакции в течении более чем двух тысячелетий.

Остановились у следующей картины, которая называлась «Операция по смене пола». Стефан кивнул:

— Ты меня почти утешил…

— Но не убедил, что ли? — Марк так пристально рассматривал картину, как будто не видел ее ранее. Не поворачивая головы, продолжил: — Так вот, первыми редакторами Библии были писцы. Они записывали тексты, передававшиеся из уст в уста. Далее, делая рукописные копии теста, правили их, вставляли пробелы, знаки препинания, номера глав. Так, например, сначала возникли сами Евангелия, а уж потом кто-то — неизвестно кто — добавил им заглавия: «От Матфея», «От Марка», «От Луки»… Считается, что правки в Библию вносили не только одиночки, но и, возможно, целые группы, религиозные школы.

Остановились у «Тайной оргии». Стефан, глядя на дюжину переплетающихся обнаженных тел, задумался:

— Да, это многое меняет.

Марк развел руками:

— К тому же Библию постоянно переводили на разные языки, а при переводе, понятно, могут появляться неточности, меняться смысл. Так, например, есть мнение, что «Непорочное зачатие Девы Марии» — не что иное, как ошибка перевода. Матфей, скорее всего, пал жертвой переводческой ошибки, которая возникла при работе со словом «парфенос», обозначающим на греческом языке «девица». Однако в данном случае используемое в переводе слово не передает всех оттенков оригинального древнееврейского слова «алма», которое было употреблено в подлиннике книги пророка Исаии. «Алма» означает одновременно и «девица», и «молодая женщина». Поэтому, в частности, иудейские библеисты утверждают, что Исаия имел в виду «молодую женщину» и никакого непорочного зачатия не было. Именно поэтому Мария упоминается в Новом завете всего несколько раз, и поэтому же первые столетия существования христианства не было и речи о культе Марии. Однако современные христиане упорно — вплоть до драк между священниками на соборах — подгоняют нужный перевод под свою религиозную доктрину.

Они перешли к следующей картине — «Пятьдесят оттенков блевотины». Марк продолжал:

— Есть большие подозрения, что поздние писцы внесли изменения в историю царствования Давидова, чтобы она более традиционно и лестно представляла образ царя Давида… В 325 году Константин — Флавий Валерий Константин I, первый император-христианин, созвал в Никее церковный собор, на который должны были съехаться все христианские епископы. Так вот, большая часть религиозных книг, включая и «одобренные» церковью Евангелия, ныне известные как Новый завет, была отобрана в качестве канонических именно на этом Никейском соборе. Да, в IV веке церковью было принято окончательное решение, чему быть в содержании Нового завета, а чему не быть. Те произведения, которые признавались правящей партией церкви «еретическими», просто исключили из Священного писания. Ну, а окончательный состав библейского канона был закреплен только в середине шестнадцатого века постановлением Тридентского собора…

Стефан ничего не говорил, переваривая услышанное. Остановились у картины «Гей-герой получает награду WP». Марк посмотрел по сторонам, как будто ища кого-то глазами. Заговорил торопливо:

— Не думай, что все закончилось четыре века назад. Работа над религиозными текстами ведется и сегодня. В 2019 году Папа Римский Франциск утвердил изменения в молитве «Отче наш». Теперь в этой главной христианской молитве католики будут произносить вместо «не введи нас во искушение» слова «не дай нам поддаться искушению». Зачем же делать из господа провокатора, верно?.. Все это называется «правоверное искажение Писания». И твоя работа также будет вполне «правоверной». Пора изменить текст под новую, современную доктрину!

Стефан по-прежнему молчал, продолжая осмысливать. А Марк вдруг взял его за плечи и просто впился взглядом в лицо:

— Ты не спросишь, откуда мне все это известно? Или, может, ты сам знаешь, откуда?

Стефан постарался как можно более искренне изумиться:

— Конечно, знаю! Ты же работаешь над этим проектом. Наверняка обрабатываешь много соответствующей информации. Что же здесь удивительного?

Марк еще несколько секунд сверлил Стефана взглядом. Потом отпустил руки:

— Ладно. Об этом мы еще поговорим, а сегодня у нас есть и другие дела…

Он подвел Стефана к мужчине с розовым хохолком. Они узнали друг друга. Стефан улыбнулся:

— Отец Ариэл…

— Да, мы сегодня уже виделись… Вот, по просьбе Марка принес вам подарок. В магазинах вы ее сейчас не найдете…

Протянул томик Библии:

— Заходите ко мне в храм, поболтаем. Или увидимся как-нибудь вечерком на улице Новой демократии…

Затем Марк познакомил Стефана с очень крупным мужчиной — обладателем рыжей бороды и веселых глаз:

— Это хранитель нашего корпоративного здоровья, доктор Фауст!

— Интересная фамилия!

— Это шутка. Моя фамилия Фаустас. Но я действительно медицинский работник…

— Который курирует все здравоохранение Балкании!

— У вас нет жалоб на здоровье?

— Нет!

— Но все равно зайдите в мой кабинет в поликлинике.

— Спасибо, но…

Вмешался Марк:

— Никаких «но»! Тебе нужно обязательно пройти медицинский осмотр! Балкания — маленькая страна. Вдруг ты сюда какую-нибудь заразу привез.

— Надо так надо… — обвел взглядом стоящих вокруг. — А я сейчас никого?..

Доктор Фаустас усмехнулся:

— Здесь — никого! В клубе WP воздух тройной фильтрации, насыщенный обеззараживающими компонентами… Жду вас у себя! Мне будет очень приятно пообщаться со свежим… человеком…

Еще успели переговорить с двумя чиновниками, отвечающими за телекоммуникации и средства массовой информации, с мэром Трена, круглолицым и розовощеким министром экономики, с мужеподобной женщиной-министром вооруженных сил Балкании. Дальнейшие личные знакомства прервало появление невысокого толстячка, за которым семенили четыре молодые женщины: пухленькая с далеко отставленным задом, худенькая с неожиданно крупным бюстом, блондинка с маленьким ротиком и брюнетка в мини-юбке с очень длинными ногами.

Марк объявил:

— Господин президент!

Все почтительно замолчали и, пропустив президента с эскортом, потянулись в следующий зал. Там был накрыт длинный стол: красивый фарфор, хрусталь, столовое серебро, бутылки, графины, закуски…

Стефан, глядя на президента, шепотом спросил Марка:

— Президент — мусульманин?

— Нет, у него одна жена. А у этих… у секретарш он просто любит разные части тела. Получается, что рядом с ним всегда одна целая идеальная женщина… Идем, тебе покажут твое место!

Марк вел себя по-хозяйски. Подошел к президенту, который с почтением пожал протянутую руку. Усадил рядом с ним четыре четвертых. Махнул рукой официантам и пригласил всех за стол. Сам же остался на ногах:

— Господа, прежде чем начать наше традиционное собрание, хотел бы представить вам нового члена тренского клуба WP — Стефано Моретти! Один из известнейших специалистов по древним артефактам. Прибыл по специальному приглашению президента, чтобы помочь нашим археологам оценить находки в ущелье Враньских скал.

Стефан напрягся: еще дома, в Италии, читая новости, попадал на что-то касающееся раскопок в этом месте. Тогда он больше обратил внимание лишь на то, что они проходили на территории такой знакомой ему Балкании. «И мое полное итальянское имя помнит!»

Марк продолжал:

— Помню, мне очень не хватало дорогого Стефано в самом начале моей работы, когда я впервые прикоснулся к древней истории, изучая артефакты в Кении. Мы тогда еще не были знакомы…

В Кении действительно знакомы они не были. Во время пребывания Марка в этой стране Стефан был в Югославии. Встретились через несколько лет в составе журналистского корпуса в Кувейте во время проведения «Бури в пустыни». Сначала Марк, как и Стефан, лез на передовую за самой свежей информацией: на броню, в блиндажи. Но, после того как пуля снайпера убила стоящего рядом с ним офицера, стал предпочитать работать в тылу: «Здесь моя дорогая голова больше пригодится».

Стефан продолжал носиться по передовой, наблюдал ракетные пуски, артиллерийские обстрелы и даже летал пару раз на вертолетную десантную операцию — привозил свежие новости, живую фактуру для итальянской и немецкой газет. Марк же переключился на аналитику для французского, английского и американского информационных агентств. Но, как ни берег он свою дорогую голову, умудрился попасть в плен, из которого, впрочем, удалось его вызволить. А вот журналиста, делившего раньше палатку с Марком, вернуть в лагерь не получилось. Тот в этом плену просто пропал без следа, даже несмотря на то, что у каждого из их журналистского корпуса за подкладку был вшит маячок слежения, чтобы можно было найти в любой нештатной ситуации.

Потом в тыл прорвалась какая-то обкуренная банда и устроила пальбу во все стороны из автоматов, пулеметов, гранатометов. Марка завалило обломками временного домика, и он провел под ними несколько часов, пока врагов не отогнали и не подобрали всех пострадавших. Кого-то убило, кто-то был тяжело ранен. Марк попросил обработать царапину на лбу от гвоздя:

— Чтобы не было сепсиса…

Тем же вечером в палатке, где их временно поселили вместе со Стефаном, Марк о чем-то долго думал. Молча прикладывался и прикладывался к виски до тех пор, пока не напился окончательно. И тогда, еле ворочая языком, заговорил. Никогда он не был так откровенен, как в тот вечер. Марк говорил медленно, сосредоточенно глядя в одну точку и как будто не замечая сидевшего рядом коллегу. Спокойно описывал в таких подробностях, что у повидавшего многое Стефана начинали шевелиться волосы на голове.

Рассказывал, замолкал, делал новый глоток виски и снова рассказывал. Десять минут, двадцать, полчаса… В конце концов речь его сделалась неразборчивой, бутылка выпала из рук, и Марк уснул.

Утром, тяжело похмельный, он пытал Стефана:

— Вчера я тебе что-то рассказывал о себе?

— Нет, ты напился и отрубился.

— Точно? Я ничего не помню…

— Точно. Я-то уж помню, совсем не пил вчера…

Марк потом еще не раз спрашивал о том вечере, сомневался в искренности Стефана. Тот упорно отрицал, что узнал для себя что-то новое от соседа.

Хотя они с Марком продолжали работать в одном корпусе, но отдалились друг от друга, стали жить в разных палатках. Стефан близко сошелся с пухленьким отцом четырех детей Эндрю Роллинзом и высоким, сухощавым фаталистом Любшиным, которые, как и он, мотались на передовую, были не прочь выпить и, не теряя при этом головы, пофилософствовать о бренности жизни. Нередко в их беседах речь заходила о Библии. Эндрю Роллинз был очень набожен и постоянно таскал томик Священного писания с собой, пытался убедить товарищей:

— Эта книга оберегает тех, кто в нее верит. Знаете, был такой случай во время Первой мировой войны на северо-восточном участке фронта. Солдат Курт Геллер спал себе в землянке, по привычке прикрыв голову Библией. Так вот, влетевший в землянку снаряд убил всех, кроме Курта. Ему бы тоже быть на том свете, если бы не Библия. Осколок, летевший ему в голову, застрял в Священном писании.

Другой случай произошел на восточном фронте во время Второй мировой войны. Во время наступления красноармеец получил пулю в грудь, но остался жить, потому что в кармане носил маленькую Библию. Пуля попала в нее, пробила половину Священного писания и застряла в псалме рядом со строками: «Упадут у тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя, но к тебе не приблизится».

А вот еще! В наши дни в Бразилии три подростка решили пошутить над друзьями и сымитировали ограбление. Случайно находящийся рядом полицейский в штатском тут же открыл огонь. Двое подростков погибли. Третьего спасла Библия, принявшая пулю на себя. Как мы видим, Библия — это книга, которая помогает нам в минуту испытания.

Любшин тут же ввязывался в спор с Эндрю:

— Ну да, помогает. Библию обычно читали раненые и умирающие солдаты. На той же Первой мировой многие из солдат, которые были убиты 1 июля 1916 года — в первый день битвы на Сомме, были найдены с Библией или Новым заветом в руках.

Да, был случай, когда Библия реально помогла. Четырнадцатилетнего Джорджа Стинни приговорили к казни на электрическом стуле, однако он оказался слишком маленьким. Его голова не доставала до шлема, через который проходит ток. Тогда под мальчика подложили Библию и привели приговор в исполнение. Ну, а через семьдесят лет после казни Джорджа посмертно оправдали.

Роллинз недовольно пыхтел:

— Священное писание помогает оставаться человеком, учит проявлять лучшие наши качества.

Любшин раззадоривал его еще больше:

— Поэтому благочестивая Библия во все времена и является наиболее часто воруемой из магазинов книгой…

По случаю завершения военной кампании в Кувейте и Ираке журналисты устроили грандиозную прощальную пьянку. Выставили все, что оставляли «на всякий случай»: виски, водку, текилу, ром, коньяк… Пили, пели, даже пытались танцевать друг с другом. А потом пьяный в дупель Марк притащил с улицы какого-то араба и поставил его к стенке. Предложил сделать на ней его контур. Несколько также изрядно набравшихся корреспондентов согласились и принялись палить вместе с Марком из пистолетов, которые были почти у каждого.

Пули то ложились далеко в стороне, то прошивали одежду несчастного. Он зажмурился, и на его одежде снизу появилось мокрое пятно. Марк стрелял до тех пор, пока не кончились патроны в его пистолете. Затем ударил араба кулаком, свалил на пол, несколько раз пнул и, расстегнув брюки, помочился на него:

— Вот чего они стоят! Это не люди — это даже не овцы, это скоты, которые сами ничего не могут без нас. Мы ссали на них всех! Мы — высшая сила, мы можем управлять миром. Мир существует для избранных! Для нас, для сильных мира сего!..

Стоящий рядом с президентом Марк, глядя на Стефана, продолжал:

— Но потом нам удалось поработать вместе на раскопках в Ливии, Афганистане…

Да, некоторых из журналистского корпуса заметили в WP. Сам Беркли пригласил к сотрудничеству и Стефана, и Роллинза, и Любшина. В Афганистане они все так же мотались по фронтам. Марк же там стал начальником — координировал действий информационной службы WP в зоне боевой операции. На Стефана, как и на других корреспондентов, смотрел свысока:

— Вам хорошо платят. Так что вкалывайте! Отрабатывайте!

На этой чертовой работе Стефан получил осколок в грудь. В госпитале его навещали коллеги из корпуса. Чаще всех, конечно, приходили Роллинз и Любшин. Ни разу не проведал Марк. Как будто похоронил Стефана. Но тот выжил. Даже успел выписаться из госпиталя, прежде чем им приказали сворачиваться.

— Всего час на сборы! Всего час! — восклицал Роллинз.

— Вот сукин сын, — ругался в адрес Марка Любшин. — Мог же раньше предупредить!

Они втроем управились за пятьдесят минут. Но когда добрались до аэропорта, самолет информационной службы с Марком на борту уже мчал по взлетной полосе.

Им тогда все-таки удалось выбраться. Десантники, с которыми журналисты ходили в рейд, взяли их в свой самолет. А иначе… Как Стефан узнал позднее, тех корреспондентов, что остались в лагере, местные победившие расстреляли на месте, не глядя на их журналистские удостоверения и аккредитационные карты. Хотел ли тогда Марк уничтожить свидетеля части своей жизни? Или ему было просто наплевать абсолютно на всех, кроме себя?

Когда выбрались и оказались на Большой мирной земле, то сделали на память фотографию. Теперь она стоит на его столе за снимком родителей, ближе к краю стола: трое молодых мужчин, обнявшись, смеются в объектив камеры…

Марк вдохновенно заканчивал представление:

— И вот нам удалось заманить Стефано ценностью наших находок! Не сомневаюсь, он очень поможет Балкании… А мы сегодня, после того как подкрепимся, решим несколько текущих вопросов. Затем перейдем к обсуждению программы о реформах образовательной системы. Ну, и далее, как всегда, развлекательная часть. Работа работой, а об отдыхе, расслаблении забывать нельзя…

Перекусили омарами, трюфелями, фуа-гра, разноцветной икрой… Решили в социальных наборах для малообеспеченных заменить заморский рис отечественной фасолью. Под черепаховый суп обсудили бюджет министрессы обороны. Согласились, что необходимо уравнять расходы на гигиенические прокладки и боеприпасы крупного калибра.

Потом была знаменитая балканская форель, но под французским соусом. Осторожничая с косточками, заслушали доклад сухонького господина с длинным крючковатым носом. Одобрили его предложения по дальнейшему сексуальному образованию в младших классах и свободной любви в старших.

Пили, кто что хотел: шампанское, коньяк, ликер, ракию, красное, белое, пиво с водкой. Неудивительно, что к концу ужина все неплохо набрались.

— Прошу в курительную! — позвал Марк. — Туда же подать кофе!

В зале с диванчиками и креслами стояли турецкие кальяны, на столах — кубинские сигары, чашки с белым порошком. Через десять минут дым стоял коромыслом.

Президент и его четыре четверти куда-то испарились. Оставшиеся разбились на группки: что-то серьезно обсуждали, над чем-то заразительно смеялись. Только Стефан был напряжен. Достаточно осторожный в новой обстановке, он ограничивал себя в горячительном и совсем не притрагивался к белому порошку. Старался больше смотреть, слушать. Но и его пытались втянуть в разговор. С одной стороны напирала министресса обороны:

— Не думай, у меня есть грудь. Это из-за чертова кителя не видно. Вот, потрогай!

— Я вам верю!

С другой — молодой чиновник, отвечающий за балканские телекоммуникации, моргал невероятно длинными ресницами:

— Вы уже были на улице Новой демократии? Днем? Пойдемте прогуляемся вечерком, получите огромное удовольствие… Нет, лучше сразу поедем ко мне! У меня в горах шикарный особняк! Там мы сможем обсудить…

Его прервал Марк, объявивший:

— Господа, а теперь увеселительная часть! Прошу спуститься в наш мягкий атриум…

Все потянулись через дверь, у которой с одной стороны стоял обнаженный юноша с голубыми волосами, а с другой — обнаженная же девушка с розовыми. Кто-то брал из их рук золотые маски, кто-то отмахивался:

— Не нужно!

Стефан извинился перед собирающимися что-то сказать собеседниками:

— Коллеги, я на минуточку оставлю вас!..

У него не было плана, как вести себя дальше в этом клубе. Поэтому просто сбежал. Его выпустили, как и впустили, беспрепятственно.

На улице было темно и тихо. Стефан, задумавшись и слегка покачиваясь от принятого на грудь, не спеша пересек пустую площадь, свернул на свою улицу. Услышал догоняющие шаги за спиной, но не обернулся:

— Да, Боян, идем отдыхать!

Шаги были все ближе и ближе. Усмехнулся:

— Да не беспокойся ты так!

Через несколько секунд услышал в ухо негромкое:

— Третьим будешь?

Стефан остановился, соображая, вслушиваясь в то, что ему тихонько пели на английском с балканским, но не Бояна, акцентом:

— «Три журналиста пошли коверкать Слово. Один из них разбился. Другой подавился, а третий…»