Миры душ. Проклятие праведников

Александр Мартынов, 2023

На Валладии неспокойно. Загадочный культ, прикрываясь именем Церкви Единения, творит бесчинства и жестоко расправляется со всеми, кто выступает против секты. Узнав об этом, Инквизиция направляет для расследования особых охотников, подозревая, что здесь не обошлось без участия демонов, чьи княжества раскинулись совсем неподалеку от Валладия. Дворянину из печально известного рода Эриш в паре с бывшим клириком Луко придется раскрыть тайну темного культа и уничтожить монстра, которому те тайно поклоняются. Двое напарников, волей случая сведенные вместе, презирают друг друга и будут идти к цели порознь. Кому же из них первым удастся выйти на след демона и разгадать его тайну? Выходцу из знатной семьи, обвиненной в ереси, или церковнику, однажды впустившему в свою душу порождение хаоса? Либо же охотники будут вынуждены забыть о разногласиях перед лицом страшнейшего врага из всех, с кем им ранее доводилось встречаться?

Глава 1. Средоточие веры

Свет заходящего солнца медленно затухал на шпилях соборов. Тысячи людей возвращались по домам после ежедневной проповеди, уставшие, но преисполненные верой в себя и свой праведный путь.

Валладий являлся настоящим светочем в диких секторах Единой Империи. Мир был приграничным маяком, отделявшим территории людей от земель, оскверненных хаосом. Находясь под постоянным прицелом демонов, жители Валладия буквально каждый день испытывали свою веру на прочность. И, к несчастью для хаоса, проходили испытание достойно.

Однако в этот вечер к людским толпам, идущим по Валлариону, центральному городу мира, было приковано особое внимание. С одной из неприметных крыш за человеческим потоком наблюдала загадочная темная фигура, то и дело переводившая взгляд на небольшой блестящий предмет у себя в руке. Этим предметом был изящный кинжал, на рукояти которого мягко поблескивал рубин внушительных размеров.

— Странно… — бормотал наблюдатель, глядя на драгоценный камень. — Такого быть не должно.

Из глубин рубина вырывалось небольшое свечение, сигнализировавшее о присутствии поблизости скверны хаоса. Однако за последние часы сила света никак не изменилась. Ни в большую, ни в меньшую сторону, словно искомый демон, как и наблюдатель, не двигался с места.

— Рано или поздно он должен себя выдать, — продолжал бормотать загадочный человек.

Он только недавно прибыл на Валладий, но все это время от кинжала исходило равномерное свечение, что было очень странно. Могло ли случиться так, что демон сразу заприметил его и медленно следовал за ним незримой тенью? Вполне. Хаос нередко проворачивал и не такие трюки. Однако охотнику казалось это маловероятным. Нет, причина явно была не в этом.

Тем временем большинство людей уже разошлись по домам, и улицы опустели в преддверии наступления ночи. Сейчас начиналось время, когда демоны, которые скрывались днем, начнут вылезать наружу. Как и ожидалось, рубин на кинжале загорелся ярче, словно бы налился яркой кипящей кровью. Наблюдатель стал ходить с оружием из стороны в сторону, пытаясь вычислить, где находится его цель, однако вновь был разочарован. Даже после того, как он перешел на другую сторону крыши, свечение ни капли не изменилось.

— Что происходит?! — раздосадованно воскликнул охотник, но тут же замолчал, опасаясь привлечь к себе внимание.

Он вновь занял свое место на крыше и принялся осматривать окрестности. Все было тихо. Даже слишком тихо. Однако вскоре послышались громкие голоса, сопровождаемые топотом пары десятков человек. Из подворотни вынырнула большая группа людей, выкрикивавших какие-то неразборчивые слова. Они стучались в закрытые двери, но лишь для того, чтобы после нескольких секунд ожидания пойти к следующим. Для наблюдателя с крыши природа этого шествия казалась странной и загадочной. В голове не укладывалось, как что-то подобное могло происходить в мире, славящемся своими благопристойными нравами и набожностью.

Хуже всего было то, что с появлением кричащей толпы рубин замерцал ярче. Неизвестно каким образом, но эти люди определенно имели некое отношение к хаосу, поселившемуся на этих землях. Охотнику не оставалось выбора, кроме как отправиться за ними и узнать больше.

Наблюдатель осторожно спустился с крыши и стал незаметно красться за толпой. Однако ему не нужно было особенно сильно скрываться, ведь на фоне невероятно шумной группы людей его шаги казались абсолютно тихими.

Преследуя толпу, охотник начал больше внимания обращать на то, чем именно занимаются ночные гуляки. Неразборчивые крики постепенно начали складываться во вполне понятные слова — похоже, люди скандировали молитвы. Правда, наблюдателю редко доводилось слышать настолько радикальные толкования Единого Писания. Как бы то ни было, ничего еретического незнакомцы не говорили. Большинство молитв являлось незавуалированным призывом к очищению и духовному росту. Однако для охотника все еще оставалось загадкой, в чем смысл ночного шествия и зачем нужно стучаться в дома. Возможно, это какая-то местная традиция, насчет которой забыли проинструктировать демоноборца перед отправкой.

В этот момент толпа остановилось возле одной двери, отказываясь двигаться дальше. Они стучались в нее снова и снова, с каждым разом барабаня все громче. В какой-то момент охотник даже услышал, как деревянная дверь начала трещать под напором. В самый последний момент, однако, послышался звук отодвигаемого засова, и на улицу вышел заспанный хозяин дома.

— Чего вам нужно? — спросил он, постоянно моргая, пытаясь привыкнуть к темноте.

— Ты знаешь, чего мы хотим, — вышел вперед один из участников шествия. — Ты все знаешь.

— Ничего я не знаю! — повысил голос горожанин. — Я не нарушал никаких эдиктов, и у меня нет проблем с вами, ревнителями!

— Для грешника ты слишком много шумишь! — с неприкрытой угрозой произнес лидер ревнителей. — Это может плохо для тебя закончиться.

— Идите прочь! — закричал в ответ хозяин дома. — У вас нет власти, чтобы судить меня!

— Мы пришли судить тебя не по законам Империи, а по законам Единого Бога! — широко развел руки ревнитель. — Только в них есть истинная справедливость!

Остальные ревнители единодушно поддержали лидера, а горожанин в ужасе поежился, осознавая, к чему все идет.

— Я позову стражу! — пригрозил он толпе.

— Ты сам знаешь, что они не станут вмешиваться, — усмехнулся ревнитель. — Никто не помешает нам свершить правосудие над тем, кто наживается на честных людях, для которых Единая вера — это не пустой звук. Взять его! — приказал он своим приспешникам.

Двое ревнителей выступили вперед и схватили упирающегося горожанина. Среди толпы замаячили веревки и другие приспособления, не сулившие пойманному человеку ничего хорошего.

Охотник решил продолжить наблюдение за ревнителями. Он обратил внимание, что рубин на кинжале разгорается все сильнее и сильнее. Похоже, сейчас ему следовало вмешаться, так как он нашел источник скверны, который искал. Кем бы ни были эти странные люди, не существовало закона, который позволил бы им творить подобные бесчинства. На правах рыцаря Империи наблюдатель мог покончить с ними и уничтожить гнездо хаоса, пустившее здесь корни.

Ревнители же в это время практически добрались до главной площади, где взгромоздили пленника на плаху и перекинули веревку через перекладину. Затем на шею горожанина надели петлю, а главный ревнитель выступил с обвинительной речью:

— Пусть ты задохнешься под тяжестью всех денег, что положил себе в карман, вместо того чтобы выплатить их своим работникам! Может, тебе и удалось избежать правосудия, договорившись с прокуратором, но с нами такое не пройдет! Ни один из нас не отвернется от веры ради блеска золота. Мы выполним долг, возложенный на нас Единым Богом!

— Вот с этого момента поподробнее, — раздался голос позади ревнителей.

Все резко обернулись и увидели человека в темных одеждах, в руках которого был странный светящийся кинжал. Человек вышел из тени, обвел толпу взглядом, а затем спросил:

— Кто возложил на вас этот «священный» долг, и почему я чувствую от вас стойкий запах хаоса?

Лидер ревнителей не растерялся. Он также вышел вперед к незнакомцу и смело ответил на его слова, обращаясь, однако, больше к своим соратникам, нежели к человеку с кинжалом:

— Взгляните! — широко взмахнул он руками. — На помощь одному еретику пришел другой. Ему еще хватает наглости сомневаться в наших намерениях. Тех намерениях, что исходят из веры в священные догматы Церкви!

— Я тоже читал Писание, — сказал охотник. — Там нет ничего похожего на то, что вы делаете.

— Разумеется, ты не увидел ничего похожего, — снисходительно заметил ревнитель. — Ведь ты просто смотрел на буквы, не пытаясь проникнуть в их суть. Мы — другое дело. Каждый из нас впустил священную мудрость к себе в душу и посвятил жизнь великой миссии по установлению гармонии на бренной земле.

— Много слов, в которых мало сути, — покачал головой демоноборец. — Ты хорош в демагогии, но любой здравомыслящий человек поймет, что ты бесконечно далек от настоящей веры.

— Вот! Глядите! — закричал ревнитель. — Он только что признался в ереси! Этот грешник открыто усомнился в нашей великой миссии. Такое нельзя просто так оставить. Нам нужна еще одна веревка!

По рядам фанатиков снова пошло шевеление. Человек с кинжалом спокойно смотрел на эту возню, пока, наконец, не сказал:

— Будет лучше, если вы просто укажете на демона, который за вами стоит. Тогда, может быть, Инквизиция позволит вам раскаяться перед смертью. В противном случае вы сгорите на костре как еретики, если, конечно, не погибнете раньше от моих рук.

— Ты глупец или безумец? — спросил лидер ревнителей. — О каких демонах ты говоришь? Мы стоим на страже чистоты и порядка. Если бы здесь был демон, то он давно бы уже пал под нашими ударами.

Охотник опустил взгляд на кинжал, который начал пылать еще сильнее. Затем он вновь посмотрел на ревнителей и горько усмехнулся:

— Я думал, что умею читать людей. Но таких лжецов еще не встречал. Что ж, видимо, мирного решения не будет.

На поверхности кинжала проступили кроваво-красные прожилки, которые запульсировали, словно оружие было живым. Охотник поднял кинжал на уровень глаз, присмотрелся к одному из наиболее широкоплечих ревнителей и осторожно резанул воздух. Как ни странно, на шее ревнителя внезапно открылась аккуратная тонкая рана, из которой потоком хлынула кровь. С неразборчивым хрипом человек повалился на землю, где уже вскоре затих.

— Не переживайте, — успокоил охотник. — Я не стал наносить ему слишком серьезные увечья. Сил его душонки хватит на то, чтобы пережить распад.

Действительно, бездыханное тело уже начало распадаться, перемещаясь в измерение безграничного потенциала, откуда сможет вернуться назад уже через несколько дней.

— Я не хочу с вами сражаться, — продолжил демоноборец. — Мне просто нужен тот демон, которому вы служите.

— Ты… Ты! — закричал лидер ревнителей, косясь на светящийся кинжал. — Да ты сам демон либо служишь одному из них! Еретик! Страж Единого Бога уничтожит тебя! Скорее, братья, — обратился он к остальным, — призовем его!

Как по команде, ревнители достали нательные кресты Церкви Единения и затянули молитву, текст которой охотнику был абсолютно незнаком. Он никак не мог понять мотивы людей перед собой. То, как они себя вели, было странным… Слишком странным. Казалось, потеря товарища только подстегнула их. Хотя… Для фанатиков это было в порядке вещей. Другое дело призыв загадочного стража. Кто это? Они имели в виду клириков? Но те не придут, если им просто помолиться.

Рассуждения охотника прервал резкий шум сзади. Он обернулся и увидел темный силуэт, на котором угадывался широкий церковный балахон с капюшоном. Фигура сделала шаг вперед, и стало ясно, что это загадочное нечто в полтора раза выше обычного человека.

— Вот я тебя и нашел, — произнес охотник, вновь поднимая кинжал. — Ты источник хаоса.

— Вносишь смуту здесь только ты, — ответило существо властным пронзительным голосом, в котором то и дело проскакивали нотки церковных песнопений. — Я же слежу здесь за порядком.

— Расскажешь об этом Инквизиции, когда я заточу тебя в кинжал, демон!

Охотник решил вновь прибегнуть к своему излюбленному приему и попытался провести по врагу дистанционную атаку. Он снова провел кинжалом в воздухе, но на этот раз никакого эффекта не последовало.

— Ты жалкий еретик! — с гневом произнесло существо. — Думал атаковать меня хаосом? У этой скверны нет власти над слугой Единого Бога!

Подкрепляя свои слова делом, существо атаковало в ответ. К охотнику протянулись длинные шипастые цепи, которые за доли секунды обвили его по рукам и ногам.

— Время для твоего искупления пришло! — прокричал страж.

Цепи начали натягиваться, и шипы крепко вонзились в плоть охотника, буквально раздирая ее в клочья. Пока еще оставались силы, демоноборец попытался воспользоваться всей доступной мощью кинжала и сокрушить тварь, однако страж ему этого не позволил:

— Ты отказываешься становиться жертвой во имя высшего блага? — воскликнуло существо. — Значит, придется подвергнуть тебя полному очищению.

Из темных недр, скрываемых капюшоном, вырвался поток воды, которой с ног до головы облило охотника. Однако на поверку вода оказалось елейным маслом, которое воспламенилось, как только по цепям от стража к охотнику пронеслась искра неимоверного жара.

Масло вспыхнуло, и демоноборец истошно закричал от невыносимой боли. Огонь пожирал его заживо, а вырваться из цепей, которые будто бы обладали собственной волей, не было ни малейшей возможности. В конце концов кинжал выпал из обессилившей руки, и существо позволило догорающему телу рухнуть на землю.

Ревнители почтительно склонились перед стражем, и тот вытянул к ним широкий рукав балахона, как если бы он протягивал руку.

— Мы все чем-то жертвуем во имя мира и блага, — начал страж. — Как праведники отдают свои силы и время во имя Единения человечества, так грешники приносят свои недостойные жизни в жертву, дабы укрепить пламя веры, что пылает внутри нас.

— Пламя освещает наш путь! — прокричал главный ревнитель, а вслед за ним клич повторили и остальные.

— Тогда следуйте тому пути, который для вас открыл свет Единения. Выполните долг, возложенный на праведников.

Существо указало на горожанина, ранее схваченного ревнителями. Появление демоноборца заставило на время забыть о его казни, но теперь все внимание поборников веры было вновь обращено к нему.

Ревнители накинулись на горожанина, и уже через минуту он был повешен за шею в полуметре над землей. Существо тем временем подобрало выпавший кинжал, рубин на котором горел так ярко, словно драгоценный камень был готов вот-вот расплавиться.

— Хм… Они так просто это не оставят, — задумчиво произнес страж. — Придут… другие. Они не позволят постороннему заполучить кинжал. Этот… мерзкий осколок хаоса.

Существо спрятало кинжал в недрах своих широких одежд, а затем незаметно растворилось в ближайшей тени. На сегодня работа стража была окончена. Вера восторжествовала, а гнусный еретик понес заслуженное наказание. Валларион был очищен. Валларион мог спать спокойно.

Кай открыл глаза, как только первые лучи солнца начали проникать в комнату через окно. Как и всегда, он хорошо выспался и был готов с новыми силами начать очередной день. Быстро умывшись и перекусив, он собрал свои немногочисленные инструменты, после чего поспешил в храм на работу.

Быстрые сборы уже давно вошли в привычку Кая. С тех самых пор, как он внезапно осиротел после вспышки чумы, забравшей жизни немалого числа горожан, его вместе с другими такими же детьми поместили в церковный приют, где детям дали начальное образование, основной целью которого было подготовить их к работе на благо Церкви. К счастью, в Кае смогли разглядеть особый талант, и уже к тринадцати годам он стал помощником священника, отвечавшего за рунные зачарования. В семнадцать лет Кай из простого помощника превратился в полноценного ученика, а в свои теперешние двадцать лет был на полпути к получению звания послушника.

Разумеется, для этого ему нужно было быть образцовым учеником на службе у церковного заклинателя. Священник Игнатий отличался высокими требованиями и не давал спуску никому, особенно тем, кто однажды мог заменить его на посту. Это означало, что опоздания и небрежность являлись неприемлемыми. Однако для Кая это не стало проблемой. Кроме роботы, у него толком-то ничего и не оставалось. Все имущество ему предоставила Церковь, поэтому он подсознательно чувствовал, что должен посвятить себя служению Единому Богу. Сам Кай, в принципе, ничего плохого в этом для себя не видел.

Добравшись до храма, он без лишнего шума миновал ограду и с благоговением, которое никуда не исчезло за последние годы, вошел внутрь собора. Возле алтаря уже ждал Игнатий, только что закончивший свою утреннюю молитву.

— Я думал, ты будешь раньше, — сказал священник, поднимаясь с колен. — Неужели лишние несколько минут сна стоят пропуска утренней молитвы?

— Вы даете мне много работы, святой отец, — ответил Кай. — Чтобы восстанавливать силы, нужно спать.

— Ответ лентяя, — махнул рукой Игнатий. — Ладно, чего я ждал от мальчишки вроде тебя. Это в наше время люди смолоду привыкали к ответственности. Не то что теперь.

Кай молча выслушал ставшее уже привычным брюзжание старика и после небольшой паузы спросил:

— Какая работа у меня будет сегодня?

— Работа? Да ничего особенного. Как обычно, нужно нанести руны на косы да серпы, чтобы лучше резали траву. Еще лекарь принес камень, на котором нужно начертать руны забвения для облегчения страданий больных. Ах да! Совсем забыл! — встрепенулся Игнатий. — Поступил интересный заказ от ювелира. Хочет такое стекло, чтобы в нем можно было видеть вещи больше, чем они есть. К тому же надо, чтобы силу увеличения можно было менять по своему желанию. Справишься сам с такой работой, или мне помочь тебе создать рунный контур?

— Думаю, справлюсь, — пожал плечами Кай.

— Раз думаешь, так делай. Начни с заказа ювелира. Я не хочу в конце дня узнать, что у тебя ничего не вышло. Сперва составь последовательность на бересте, а затем аккуратно перенеси ее на стекло. Понял? Никакого придумывания на ходу!

Кай кивнул и направился к небольшому столу, за которым обычно и работал. Он находился в дальнем углу храма, и при желании даже можно было отгородиться ширмой от любопытных глаз. Сам Кай часто спрашивал, почему для заклинателей нельзя выделить отдельную мастерскую, на что Игнатий всегда отвечал, что церковники не должны отдаляться от своих прихожан. Это не меняло факта, что порой было очень тяжело сосредоточиться на работе, когда шли службы или хоровые пения. Однако все это было неотъемлемым атрибутом работы на Церковь, так что оставалось только смириться.

На столе уже лежало стекло, предоставленное ювелиром. Идеально круглая пластина в оправе явно обошлась недешево, так что права на ошибку не было. Как и советовал Игнатий, сперва Кай достал тонкий кусок бересты, на котором он изобразит будущий рунный контур. Но чтобы осуществить задуманное, ему также потребуется книга с описанием рун, ведь до этого Кай ни разу не создавал настолько сложных последовательностей.

Он взял с полки большую тяжелую книгу и открыл на ней замок с помощью ключа у себя на шее. Книга с магическими знаниями и сама была зачарованным артефактом. Защитный контур позволял открыть ее лишь обладателю специального ключа, и Кай был очень горд, что ему начали доверять настолько, что предоставили доступ к сокровенным знаниям.

Подмастерье начал перебирать одну страницу за другой в поисках подходящих рун. Ему нужно было решить нетривиальную задачу: поймать изображение реального мира в маленькое стекло, а также дать владельцу артефакта возможность менять его размер по желанию. Спустя несколько минут поисков он наконец нашел руну, которая могла ему помочь. Это была руна отражения. Она могла вобрать в себя все, что отразится в ее зоне действия, даже свет. Вот только оставалась нерешенной проблема бликов. Под неудачными углами сквозь стекло ничего нельзя будет рассмотреть. Нужно было другое решение.

Кай перелистнул несколько страниц, и ему на глаза попалась руна света. Возможно, именно она могла решить его задачу. Обычно руной света пользовались, чтобы создавать фонари либо оружие, ослепляющее врага яркой вспышкой. Однако можно было перевернуть руну, и тогда она начнет не источать свет, а поглощать его.

Взяв перо, Кай нанес на берестяной лист изображение руны, а затем стал думать, как превратить один символ в полноценную последовательность. Избавиться от бликов ему могла помочь руна разделения, с помощью которой он отсечет верхнюю часть символа света. Так последовательность не сможет пропускать через себя слишком яркий свет, чего и пытался добиться Кай.

Он аккуратно вывел на листе еще одну руну, соединив ее тонкой линией с основой контура. Теперь следовало позаботиться о том, чтобы владелец артефакта смог увеличивать изображение, которое будет проходить через руну света. Здесь мог помочь символ размера. Довольно несложная руна, которую Каю уже не раз доводилось использовать. Оставалось лишь придумать, как управлять ей. Для этого могла подойти руна направления, которой было легко манипулировать, просто проводя пальцем в нужную сторону.

Все это в итоге соединялось с руной пространства, охватывающей всю поверхность стекла. Кай добавил символ в самое начало и посмотрел, что у него получилось. Финальная последовательность выглядела как: пространство-свет-разделение-размер-направление. С довольным видом Кай поднял лист над головой, чтобы придумать, каким образом он нанесет все эти руны на узкую оправу стекла.

В это время сзади подошел Игнатий и довольно хмыкнул:

— Неплохо, интересное решение. Возможно, из тебя даже что-то и выйдет. Уже есть мысли, как будешь делать гравировку? Места для контура на изделии будет совсем немного.

— Я еще до конца не решил, — ответил Кай.

— Так бы и сказал, что не знаешь, — горделиво усмехнулся священник. — Но тут нет твоей вины. Всего лишь ощущается нехватка нужных знаний. Самое время тебе их усвоить.

Игнатий на несколько минут куда-то ушел, а затем вернулся с большой пыльной книгой.

— Вот, смотри, — начал священник, отпирая замок на книге особым ключом. — Здесь описано валладийское рунное письмо. Оно сильно отличается от общего стиля, принятого в Империи.

Кай с любопытством разглядывал новые символы, которые были сплошь длинными и вытянутыми, словно изначально задумывались для тонкой гравировки.

— Нравится, да? — спросил Игнатий. — Валладийские руны не имеют широкого распространения, а потому и не так сильны, как обычные. Зато отличаются гибкостью в нанесении, что очень выручает при работе с артефактами, требующими деликатности.

— Я могу это прочесть? — неуверенно спросил Кай.

— Да, — кивнул священник. — Обычно к этому письму имеют доступ только полноправные заклинатели, но для тебя я сделаю исключение. К тому же мне лень самому делать гравировку для того ювелира. Он мне не нравится. Ведет себя высокомерно в храме Единого Бога. Если бы не щедрые пожертвования, то даже на порог бы его не пускал.

Игнатий мог бы еще долго причитать на тему нерадивых ремесленников, которых почему-то он сильно недолюбливал, однако в этот момент в храме начали собираться прихожане, прибывшие на утреннюю молитву, и священнику пришлось отвлечься.

— Всю работу спихнули на меня, — проворчал Игнатий, идя к алтарю. — Я и руны зачаровывать должен, и проповеди вести. А все потому, что пройдоха Иоан отправился в свое паломничество, а на смену ему никого не прислали! Знаю я эти «паломничества». Сейчас отдыхает где-нибудь на свежем воздухе.

Бурчанье старика постепенно затихало, по мере того как он отходил от стола Кая. В конечном итоге молодому подмастерью удалось вернуться к работе. Кай переписал руны в стиле валладийского письма, и получилось весьма неплохо. После нескольких пробных набросков ему удалось сложить руны так, чтобы они идеально поместились на оправе стекла. Теперь оставалось только подготовить инструмент и набраться недюжинного терпения, ведь дело займет не меньше часа, если не больше.

В этот момент запел церковный хор, от звука которого вибрация прошла по всему храму. Это, конечно, лишь усложняло работу, однако также создавало некую уникальную атмосферу. По правде, Кай давно привык к таким условиям. Ему даже порой недоставало пения, как будто без него куда-то сразу пропадало вдохновение.

Когда звуки хора смолкли, Игнатий приступил к своей ежедневной проповеди. Ни для кого не было секретом, что священнику плохо давались напутствия. А уж про утешения не стоило и заикаться. Игнатий был глубоко верующим человеком, отличным знатоком чар, но вот ораторским талантом Бог его обделил. Его проповеди всегда отличались прямотой и неотесанностью. Некоторые даже могли бы назвать их агрессивными. Священник часто не стеснялся говорить резко, но, справедливости ради, лишь оттого, что не мог иначе донести свои мысли.

Вот и сейчас он обвел прихожан строгим взглядом и начал свою проповедь, предварительно прокашлявшись:

— Как и всегда, здесь собралось множество людей, не следующих до конца букве Священного Писания. Вы по-прежнему остаетесь ленивыми, толстыми и слабыми духом, хотя я каждый день говорю вам больше трудиться, меньше есть и чаще молиться! Проявите любовь к ближнему своему и начните с себя любимого. Тем более ближе у вас все равно никого нет. Это что, так сложно уяснить? — развел руками Игнатий.

Прихожане каждый день выслушивали подобную речь, но никогда не возражали словам священника, пусть и не разделяли их. С одной стороны, никому не хотелось выступать против Церкви, ведь это не предвещало ничего, кроме проблем. С другой же стороны, в душе они понимали, что Игнатий говорит правду на их счет. Весь Валладий держался лишь на упорном самоотверженном труде, который не позволял миру скатиться в пучину хаоса. Любая работа и полезная деятельность всячески приветствовалась, а вот лень и праздность неприкрыто порицались. Церковь старательно пыталась привить прихожанам стремление к общей цели, которая заключалась в возвышении над самим собой, в торжестве духа над телом. И с этой доктриной было тяжело спорить, ведь подход действительно работал. В то время как соседние миры страдали от разложения и боролись с волнами демонов, на Валладии было довольно спокойно, а общая атмосфера благочестия, царившая здесь, оставляла мало места для недостойных мыслей.

Игнатий же тем временем продолжал проповедь, сверля взглядом каждого, кто виновато опускал голову после слов священника:

— Праздность — путь к слабости. Слабость же открывает дорогу хаосу. Задумайтесь об этом! Не работая над собой, вы становитесь уязвимыми перед искушением. Вас могут обмануть и соблазнить легким путем. Но легкого пути нет! Все, что могут вам даровать демоны, только лишь погубит вас. Единый Бог же ничего так просто не дает, он помогает вам в делах, помогает достичь того, на что вы способны. Все поняли меня? Я к вам обращаюсь! Мне ведь не нужно повторять?

Прихожане отрицательно покачали головами в ответ, а Игнатий, в свою очередь, приступил к финальной части своего напутствия:

— Единый Бог идет навстречу тем, кто идет навстречу ему. Поэтому вам нужно отказаться от излишеств, целиком посвятить себя своему делу и очистить душу от грязных помыслов. С последним я помогу, уж это могу пообещать! — священник потряс в воздухе кулаком. — А теперь скорее помолимся, пока я не вышел из себя окончательно!

Вместе с прихожанами он начал читать привычный текст молитвы, который успокаивал и давал надежду на будущее. Когда священник закончил, люди начали потихоньку расходиться, а сам Игнатий направился к Каю, чтобы проверить его работу.

Парень успел сделать немало за время отсутствия священника. Заклинатель даже поймал себя на мысли, что в возрасте Кая у него самого не получалось выводить руны столь же хорошо. Присев рядом с учеником, Игнатий внимательно понаблюдал за его работой. Потребовалось около получаса, чтобы закончить гравировку, и только после этого Кай позволил себе откинуться на спинку стула, разгибая затекшую спину.

— Пойдет, — сказал священник, разглядывая руны. — Я не вижу никаких ошибок.

— Сейчас вы приступите к зачарованию? — поинтересовался Кай.

— Да, — кивнул Игнатий. — Хочешь пойти со мной и посмотреть на это? А, глупый вопрос — конечно, хочешь.

— Раньше мне не позволяли присутствовать, — заметил Кай.

— То было раньше. Теперь я начну второй этап твоего обучения. Иди за мной.

Священник направился в особую комнату, запертую на несколько замков. Отперев каждый из них, Игнатий впустил внутрь ученика, а затем зашел сам. Внутри комнаты находилось множество икон и золотых крестов Церкви, но сильнее всего выделялся широкий алтарь, занимавший практически половину всего пространства.

— Что ты знаешь о зачаровании? — спросил Игнатий, положив стекло ювелира на алтарь.

— Ну… Это ритуал по наполнению рун потенциалом.

— В чем он заключается? — продолжал расспрашивать священник.

— Я… не знаю, — замялся Кай.

— Тогда самое время узнать, — произнес Игнатий, подводя ученика к алтарю.

Он обвел руками всю комнату, указывая на многочисленные церковные реликвии, и сказал:

— Все это символы великой веры, как и весь наш храм. Вера происходит из человеческих чувств. Чувства есть проявление души, а душа — это чистый потенциал. Вера в Единого Бога связывает души миллионов людей в одно целое. А храм — место, где концентрируется энергия потенциала. Здесь мы можем направить ее и вдохнуть жизнь в руны.

Кай кивнул, и священник продолжил:

— Чтобы повелевать энергией, полученной через преклонение перед великой верой, нужно самому быть истовым верующим. Я верен догматам Церкви от и до, а потому потенциал подчинится мне. Чтобы ты мог так же, тебе тоже нужно отбросить все лишнее и посвятить себя Единому Богу.

Кай вновь кивнул, но на этот раз Игнатий пристально посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Это не просто слова. Я вижу, что ты еще скован оковами мирских забот. Пока они туманят твой разум, ты не сможешь в совершенстве освоить искусство зачарования. Часть потенциала будет рассеиваться, и ты будешь создавать не настолько сильные руны, как мог бы. Шутка ли, даже многие опытные заклинатели не могут избежать утечек потенциала. Это все потому, что они не верят всей душой. Я же не такой. Весь потенциал, который оказывается в моих руках, идет во благо. Сейчас ты в этом убедишься.

Священник вознес руки кверху и начал вслух проговаривать руническую последовательность. Отличалось не только описание валладийских рун, но и произношение. Кай слышал непривычные для своего слуха названия, однако это не мешало письменам постепенно набирать силу. Можно было буквально почувствовать, как потенциал, словно из ниоткуда, струится в вырезанные символы, наполняя их линии переливающимся сиянием. Игнатий повторял названия рун снова и снова, постепенно повышая голос, пока по комнате не начал гулять резонирующий звон. Когда Каю казалось, что он вот-вот оглохнет, руны ярко вспыхнули, и в этот момент контур замкнулся.

Священник перевел дыхание и оперся обеими руками на алтарь. Его лоб покрылся легкой испариной, однако уже через несколько секунд он распрямился и проворчал:

— Сколько сил приходится тратить на этого неверующего ювелира. Эх, если бы не его пожертвования, то потенциал просто бы отверг артефакт. Но, к сожалению, приходится мириться с этой несправедливостью.

Внимание же Кая в это время больше привлекала стекляшка, по всей длине оправы которой блестели руны. Можно было подумать, будто внутри символов медленно колышется густая жидкость, которая на самом деле была концентрированным потенциалом.

— Я могу взять? — спросил Кай.

— Да, — разрешил Игнатий. — В конце концов, это ты придумал последовательность.

Кай осторожно подобрал стекло и попробовал взглянуть через него. Сперва он не увидел ничего необычного, но, проведя пальцем по руне направления, заметил, как изображение в стекле увеличилось. Он еще несколько раз попробовал уменьшение и увеличение, после чего весело рассмеялся.

— Оно работает! — воскликнул Кай.

— Еще бы, — хмыкнул священник. — Я никогда не вдыхаю жизнь в нерабочие контуры.

Игнатий позволил своему ученику налюбоваться артефактом, после чего напомнил ему об остальных обязанностях:

— Ты не забыл, что у тебя еще осталось много работы? Нужно нанести еще немало рун.

Кай отдал артефакт священнику и с явной неохотой покинул комнату. Ему хотелось подольше побыть в этом невероятном месте, где чудеса становились реальностью. Однако его действительно ожидало немало работы. С другой же стороны, было хорошим знаком уже одно то, что его впустили в святая святых. Видимо, у Игнатия действительно есть на него планы, а это не могло не радовать.

Приободренный этими мыслями, Кай вернулся за свой стол, где продолжил работу. Остальные заказы были сплошь рутиной, но их тоже нужно было выполнить. Кая, однако, согревала мысль, что когда он станет заклинателем — а он им обязательно станет, — то тоже заведет себе ученика, которому будет поручать неинтересную работу. Ну а пока… Пока придется делать ее самому, чтобы добиться признания. Ведь иного пути все равно не существовало.