Аферисты. BIG-ЛАЖА-TOUR, или Как развести клиента на бабло

Александр Малюгин, 2007

Они не могут жить без афер, как наркоман не может жить без кайфа. Ваши мечты, слабости и пороки они превратят в свои деньги. И вложат их в очередные воздушные замки. Кто-то из них заплатит своей жизнью, а кто-то – чужой. И вы, садясь в самолет, предвкушаете рай впереди. А попадете в ад.

Глава 3

Закрыв по просьбе Даши дверь в спальню, где она, как дитя малое, нянчилась со своей фавориткой, Вадим пошел встречать израильского гостя.

Взъерошенный человек в черном, до пят, пальто, похожем на поповскую рясу, радостно улыбнулся и хохотнул:

— Морозно тут у вас! Не ожидал!

Вкатился в холл снежным комом, протянул Ларчикову кожаный баул и решительно двинулся в ванную. Вадим, слегка оторопев, кинул ему в спину:

— Тапочки не желаете?

Он был сегодня дежурным по квартире, с утра отдраил пол и теперь с досадой смотрел на дорожку следов заморского варяга. Вдруг из ванной раздался колоритный баритон «попа», а затем, к еще большему изумлению Ларчикова, дрелью засвирестел душ. Гость вел себя довольно бесцеремонно. Наконец он появился на пороге кухни, держа свое пальто бережно, будто скрипку.

— Куда можно определить? Оно мокрое.

— В коридоре есть вешалка. Я Вадим, а вас как, простите?

— Лев Фрусман. Ты извини, Вадик, я сейчас повешу пальто и все объясню. Я, кстати, думал, что ты Дима.

Через минуту Фрусман вернулся.

— Четыре часа терпел в самолете, — начал он рассказывать с неким азартом. — Там какие-то гады все унитазы забили газетами. А в Шереметьеве, в этом отстойнике, зашел — там вообще кошмар! Плавает все по полу. Мама дорогая! Так что извини, попользовался. И я там вытерся розовым полотенцем, ничего? Оно показалось мне ничейным.

— Ерунда, — ответил Ларчиков, скрежетнув зубами. Розовое полотенце принадлежало ему.

Фрусман сел, с удовольствием подтянул к себе чашку чая, блюдо с сушками и продолжил:

— Что интересно, Россия всегда ассоциировалась у меня с дерьмом. В минуты, так сказать, ностальгии. Отец летчиком работал, и мы часто переезжали. Жили в малюсеньких городках, некоторых даже на карте не было. — Гость звонко отхлебнул чай. — Вот, к примеру, в Орске жили. Дома там в основном двухэтажные, старой постройки, их еще пленные немцы строили, и скверно, гады, строили, потому что канализация постоянно забивалась. И вот как-то в очередной раз возникла проблема с сортиром. Сосед наш, дядя Гера, мордастый мужик, механиком работал, вызвался помочь. Прямо с полетов привез «воздушку»… Это машина такая, с кучей заряженных сжатым воздухом баллонов. Систему тормозов в самолете заряжать, еще какую-то хрень… Пригнал, значит, прямо с аэродрома и говорит: «Сейчас продуем всю вашу гнилую немецкую систему! Никакого говна не останется!» Вставил шланг в унитаз и открыл вентиль. А там давление сто пятьдесят атмосфер. И смотрим: все в унитазе вдруг зашипело, зачмокало, захрюкало — такие схватки у свиноматки!.. Похрюкало-похрюкало. И — тишина.

— Прочистилось? — не удержавшись, спросил Ларчиков.

— Прочистилось! По крайней мере, нам так показалось. Но тут звонок в дверь. Соседи с верхнего этажа. Они нас быстро вычислили, потому что видели машину и шланг… Там бабулька сидела на унитазе, божий одуванчик. Газетку рвала. И это… когда дядя Гера вентиль включил, бабульку приподняло — и сдуло… сдуло с унитаза!..

С минуту Лева загибался от смеха, будто пальма во время хамсина^[3]. На его визги и всхлипы пришлепала из спальни Дашка. Вид у нее, в мужской байковой рубашке, широких штанах — милитари с гроздьями карманов, был озябший и хмурый.

— Вы чего тут шумите? Добрый день! Или как там у вас… Шалом!

Берестяное блюдо грохнулось на пол. Хохоча, Фрусман стал все собирать.

Выглянуло солнце, и рыжие волосы Дашки словно наэлектризовались.

— А в Израиле всегда солнце? — вдруг спросила она.

— Ну, почти. Жутко надоело! — Фрусман подул на сушки, аппетитно хрустнул. — Провоцирует раковые заболевания. Рак кожи поголовно.

— Да ладно вам — рак кожи! — Лисичка недоверчиво покосилась на Леву. — А я не могу без солнца. Я просто здесь подыхаю. В Москве солнца вообще нет.

— Это ты загнула, — возразил Вадим. — Летом очень даже часто бывает.

— Ну да. Но зимой… Зима здесь ужасная. Это дебильное небо, как железный обруч, давит на мозги. И пьют у нас оттого, что нет солнца. Вот мы с Димкой были в Коктебеле — он там почти не пил.

— А что, Дима сейчас сильно пьет? — насторожился Фрусман.

— Да нет. — Дашка подтянулась к окну. — Так, бывает иногда. Когда совсем холодно. Вы лучше расскажите про Израиль. Там, наверное, замечательно?

Лева поморщился:

— По-разному. Так себе страна. Провинция, местечковые нравы. Устроиться сложно, работы нет.

— А легко получить израильское гражданство? — поинтересовался Ларчиков. — Ну, чтобы двойное было — российско-израильское.

— Что значит «легко»? Во-первых, ты должен быть евреем или женатым на еврейке. А во-вторых, надо какое-то время постоянно жить в стране. Какое — не знаю.

— Господи, почему я не еврейка? — вздохнула Дашка. — Жила бы сейчас на Мертвом море.

— У этой бочки рассола? — хмыкнул Лева.

И рассказал одну историю, странную, неправдоподобную…

Дело было на съемках российско-израильского фильма «Пришелец», Леву пригласил туда по дружбе ассистент режиссера. Съемки — это ведь сплошное море удовольствий! Хотя лучше бы загорали на Красном, чем на Мертвом.

Сюжет картины был просто чумовой (возможно, поэтому «Пришелец» так и не вышел на экраны. И еще Леве совершенно непонятно, почему фильм снимали на Земле обетованной, а не, скажем, под Иркутском).

Итак, далекие и дикие языческие времена. Весной, в день праздника борозды, глава рода обеспокоен выбором самой красивой девушки. Перед севом, по древнему варварскому обычаю, он должен прилюдно оплодотворить счастливую избранницу на пашне. Этот символический жест является залогом знатного будущего урожая. Обряд свершился, и мужчины рода начинают смертельную борьбу за то, чтобы взять в жены «безвинно оплодотворенную». Борьба действительно идет не на жизнь, а на смерть. Но тут внезапно появляется… пришелец из космоса. Он выходит из неопознанного летающего объекта, берет за руку «оплодотворенку» и ведет ее на круг танцевать какой-то языческий танец. Мгновенно влюбившись, девушка безропотно следует за пришельцем. Потом у них случается приступ инопланетной любви. Таков вкратце сюжет картины.

Роль пришельца исполнял очень молодой и миловидный актер Леонид Суздальцев. Главную героиню — «оплодотворенку» — играла Наталья Рудакова, студентка ВГИКа. У Наташи с партнером сложились обычные деловые отношения. Съемки вообще проходили спокойно, весело, четко по графику.

Но однажды случилась невероятная вещь. Поздно ночью Наташа и Леонид стояли возле языческих избушек, специально выстроенных для съемок картины, в которых вся киногруппа, кстати говоря, и жила. Обсуждали прошедший день и завтрашний, перечитывали вслух какие-то куски сценария. И тут неожиданно скрылась луна и читать стало совершенно невмоготу. Темно — хоть глаз выколи и так тихо, что слышен малейший всплеск, вздох, зевок и потягушечки Мертвого моря.

Места там — библейские, мутные, шальные. И Наташа, честно говоря, слегка сдрейфила, несколько раз перекрестилась и взяла Леонида за руку, а тот вдруг ткнул пальцем в небо.

Где-то далеко, на самом краю, появилась светящаяся, очень четкая точка. Вначале им показалось, что падает звезда. Но точка медленно приближалась, и по мере приближения все очевиднее становилась ее ровная, выверенная сферическая форма. На некоторое время вдруг опять стало светло.

Представьте себе состояние двух актеров, трезвых, никогда не стоявших на учете в психдиспансере, днем отыгравших примерно такую же сцену с НЛО на съемках художественного фильма, а ночью… И тут они так истошно завопили, что все спящие кинодеятели — от уборщицы до режиссера — вывалились из своих избушек буквально через полминуты. «Что, что случилось?!» Но впрочем, все тут же сами и увидели. И рот раскрыли от изумления. «Ущипните меня, — пробормотал Леонид. — Может, это они за мной прилетели?»

От НЛО, а в то, что это был НЛО, не верила только местная арабка-уборщица, шептавшая на своем арабском какие-то заклинания, шло два мощных луча-столба желто-свинцового цвета. На медленном ходу НЛО проплыл над их языческой деревенькой, и в один из столбов на секунду попали Наташа и Леонид. Нет, с ними ничего страшного не произошло, они не вспыхнули, как факелы, но вдруг, не сговариваясь, слепо, будто лунатики, они пошли следом за летающим объектом.

НЛО двигался над Мертвым морем. Наташа и Леонид молча разделись донага и вступили в соленую маслянистую воду. И поплыли, держа за ориентир желто-свинцовый луч. Точнее, они как бы даже и не плыли — не ощущалось никакого сопротивления выедающей глаза воды, в которой не живет ни единая тварь. Это было нечто вроде полета над Мертвым морем в сопровождении НЛО…

Тут Лева Фрусман неожиданно прервался и с хитрецой посмотрел на Дашу.

— Ну и что, что было дальше? — нетерпеливо выпалила та, с ума сходящая по всяким бредням и сказкам.

— А нашли их трупы в открытом море, — усмехнулся Лева. — Точнее, два огромных куска кристаллизированной соли. Один — нежно-розового, другой — бледно-голубого цвета. Соответственно — Наташа и Леонид. Я своими руками щупал! Такие кристаллы, с человеческий рост, распиленные пополам, самых разных оттенков, продают в тамошних магазинах как сувениры по три тысячи пятьсот шекелей. Около семисот долларов, короче. Вот такая грустная история.

— Ты, Лева, поаккуратней с девичьей психикой, — заметил Ларчиков.

— А что такое?

— Ну какие НЛО, какие соляные трупы? Даша же во всякую чертовщину верит. Она фильм «Гарри Поттер и Кубок огня» раз десять смотрела.

— Тринадцать, — уточнила лисичка и снова заканючила: — Ой, блин, как я хочу на Мертвое море! Хочу! Хочу!

Примечания

3

Хамсин — сильный и жаркий ветер.