Малышка и Карлссон-2, или «Пища, молчать!»

Александр Мазин, 2006

Охота на эльфа продолжается. Карлссон с друзьями-байкерами отправляется в Стокгольм, чтобы прикончить своего давнего врага Ротгара. Но бессмертный эльф тоже не лыком шит, и еще не известно, кто кого прикончит. А тем временем в Санкт-Петербурге подручные Ротгара начинают охоту на Малышку и ее друзей…

Глава третья

День рождения Коли Голого

Средневековье. Деревня. Изба. В избе — шотландские мужики в юбках играют на волынке.

Вдруг в окошко всовывается башка тролля:

— Мужики, пиво пить будете?

Шотландцы обрадовались.

— Будем! — говорят. — А это ничего, что мы еще поиграем?

— Ладно, — говорит. — Поиграйте, я пока во дворе посижу. А когда будете пиво пить — меня позовите.

— Нам сюда, — сказала Катя у дверей супермаркета. — Здесь есть гравер.

— А зачем нам гравер? — насторожился Дима.

— Мы же на день рожденья идем, забыл?

— Какой еще день рожденья?

Дима действительно забыл, что они идут на какой-то день рожденья.

Сегодня он весь день провел в Интернете. Изучал автомобили. Тысяч за двадцать евро можно было купить отличную новую машину. Но ему, по всей видимости, придется брать что-нибудь попроще. Иначе придется объяснять родителям, откуда у него такие деньжищи. Впрочем, время еще есть. Пока Диме семнадцать, прав ему не дадут.

— Как какой день рожденья! — возмутилась Катя. — Колин!

— Какой еще Коля?

— Мой друг. Который, кстати, помог нам «порше» продать.

— Твой друг? — Дима нахмурился.

— Ну не совсем мой друг, больше — Карлссона. Но меня он тоже звал.

— А меня?

— А ты — со мной. Не бойся, Димка, никто тебя там не обидит!

— Ничего я не боюсь, — буркнул Дима.

Настроение у него начало портиться, но Катя, встав на носочки, чмокнула его в подбородок, улыбнулась… И Дима сразу перестал сердиться. Ну как на нее сердиться, если она такая славная.

— Надо чего-нибудь купить, — деловито произнес он. — Что за мужик? Что он любит?

— У него мотоцикл есть, — сказала Катя. — Да вроде всё у него есть…

— Тогда я ему фляжку куплю, — сказал Дима. — Такая вещь всегда пригодится. А ты чего подаришь?

— А вот! — Катя продемонстрировала подернутую патиной серебряную цепь с висюлькой, на которой были изображены перекрещенные молот и копье. — Нравится?

— Ничего. А почему копье, а не серп?

— Дурак! Это антиквариат! Девятнадцатый век!

— Это тебе в комиссионном сказали? — усмехнулся Дима.

— В ломбарде. Ты ничего не понимаешь! И вообще это не тебе подарок! Иди и покупай свою фляжку!

Катя гордо отвернулась и отправилась на поиски гравера.

— Вот это надо выгравировать вот здесь! — заявила она сонному мужичку за стойкой, подсовывая бумажку.

— Это что? — мужичок уставился на значки.

— Это руны! Вот эту здесь, а вот эту…

— Не выйдет, — отрезал мужичок. — Здесь тебе, девочка, не салон тату. Напиши чего-нибудь по-русски.

Высказался — и снова задремал.

— Я вам не «девочка», а клиент, — строго сказала Катя. — Не можете сами сделать — дайте мне.

Мужичок открыл один глаз, посмотрел на нее, как сантехник на десятирублевку.

— Ты мне бур сломаешь, — сказал он.

— Сломаю — заплачу́.

Мужичок открыл второй глаз:

— Загубишь вещь.

— Мой риск! — Катя лучезарно улыбнулась.

Когда ее нашел Дима, Катя уже почти закончила. На ее взгляд, получилось неплохо. И бур она не сломала, и с гравером подружилась. Сказать по правде, без его помощи она бы не справилась.

— Приходи еще, — сказал он на прощание. — Я тебя на мастера выучу.

Диме это приглашение совсем не понравилось.

Но Катю следовало любить такой, какая она есть. Эту истину Дима давно усвоил.

— Это здесь? — Дима с сомнением поглядел на барчик с подозрительным названием «Шаманама». И с еще более подозрительной вывеской:

У нас весело!

По выходным — кик-бокс!

По понедельникам, вторникам и четвергам — чисто мужские забавы!

По средам и пятницам бьют в бубен!

— Здесь, здесь! — Катя решительно подтолкнула Диму вперед; он, в свою очередь, толкнул дверь и натолкнулся на верзилу в кожаной жилетке.

— Ты куда нацелился, студент? — осведомился верзила, преграждая Диме дорогу. — В бубен хочешь? Тогда тебе повезло. Сегодня у нас как раз пятница, а по пятницам…

— Отвали от него, шлагбаум! — потребовала Катя, выныривая у Димы из-за спины. — Мы к Коле на день рожденья! Не видишь, что ли?

— Тебя, Малышка, заметить трудно, — ухмыльнулся верзила. — Особенно за таким могучим друганом, — верзила хлопнул Диму по плечу. От его хлопка не брезгующий спортом Дима не упал и не сломался. Только слегка просел.

— А твоего еще нет, — сообщил вышибала Кате. — И Голого тоже. Раненько вы пришли.

— Так, может, мы — попозже… — пробормотал Дима.

— Никаких «попозже». Идите вон за тот столик. Выпейте, покушайте.

— Пошли, — сказала Катя. — Я голодная, как тролль-хищник.

— Типун тебе на язык… — пробормотал Дима. И поплелся следом за подругой.

Оглядев публику в «Шаманаме», Дима решил, что это последнее место, куда он по своей воле привел бы Катю.

— Эй, лялька, иди к нам! — окликнул Катю какой-то мордастый тип. — Чё я тебе покажу!

Соседи мордастого были ему под стать. Типично уголовные ряшки.

— Не обращай внимания, — громко сказала Катя Диме. — Мы — гости, а это… так, между прочим.

— Это кто — между прочим? — заорал тип. — Это кто…

Дима напрягся, готовясь с честью погибнуть в неравном бою, но погибать не пришлось. Двое соседей мордастого ухватили приятеля за руки, вернули обратно на лавку, и Дима с Катей благополучно добрались до указанного столика, рядом с которым тут же материализовался официант.

— Добрый вечер, Катенька! Что будем кушать?

— Что будете кушать вы, я не знаю… (официант подобострастно хихикнул). А мне — вот этот салат, свиные ушки, форель с грибами и жареную картошку.

У этих блюд имелись местные экзотические наименования, но ими Катя пренебрегла. Благо рядом со всеми этими «пайками дикого горца» и «сувенирами душмана» имелись вполне цивилизованные расшифровки.

— А молодому человеку?

— Колбасу, — сказал Дима. — Вот эту телятину и литр пива. — Подумал и добавил: — Пока литр.

Бар понемногу заполнялся. Кое-кто из вновь пришедших здоровался с Катей. На Диму же смотрели как на пустое место. Что было немного обидно. Обиду он заливал пивом, которое ему, несовершеннолетнему, строго говоря, подавать не должны были. Как, впрочем, и Кате. Но здесь их возраст никого не волновал. На третьей кружке Дима почувствовал, что пьянеет, и приналег на закуски.

Вопреки объявлению, в бубен никого не били, и Дима расслабился. А когда появился Карлссон, он и вовсе успокоился.

Карлссона приветствовали дружным ревом.

— Чего это они? — удивился Дима.

— Того. Он тут всех победил.

— Понятно…

Вокруг Карлссона сразу образовалась толпа, но он уже высмотрел Катю с Димой и двинулся к ним, довольно бесцеремонно распихав своих почитателей. С грохотом швырнул на пол засаленную кожаную сумку, рухнул на скамью, отобрал у Кати кружку и опустошил в полглотка.

— Горло пересохло, — сообщил он. — Этот — где?

Катя подумала, спрашивает о Коле, но Карлссон имел в виду официанта. Тот уже спешил к ним с бочонком под мышкой.

— И второй неси, — распорядился Карллсон. — Видишь, я не один.

Проткнул бочонок пальцем и припал к отверстию.

— Нам, пожалуйста, с краником, — уточнила Катя, бросив на Карлссона неодобрительный взгляд. Но Карлссон ее неодобрения не заметил. Он утолял жажду.

Официант возник вновь — приволок блюдо с объятыми синим пламенем колбасками (Карлссон ухватил несколько штук, не дожидаясь, пока официант собьет пламя), сообщил почтительно:

— Ваше мясо жарится.

— Мое мясо жарить — замаешься, — невнятно пробормотал Карлссон. — Иди гуляй пока.

Ухватил лапищей охапку колбасок и запихнул в рот и зачавкал.

Катя поджала пухлые губки: манеры Карлссона ей не нравились.

А Дима, наоборот, тащился. До чего все-таки колоритный тип этот тролль!

Наконец появился виновник торжества. «Шаманама» взорвалась восторженным ревом.

Дима подумал, что ожидал как раз чего-то подобного. Двухметровую «раму» с бритой наголо загорелой башкой и челюстью, способной без повреждений выдержать столкновение с небольшим автомобилем.

Ну да, какие еще могут быть друзья у старины Карлссона.

— Надо пойти поздороваться? — спросил Дима. Вернее, выкрикнул прямо в ухо Кате, потому что шум в заведении заглушил бы стартовый рев «Формулы-1».

Катя активно замотала головой. Кидаться в это столпотворение пьяных мужиков? Растопчут — и не заметят.

Дима поглядел на Карлссона. Карлссон уже ополовинил блюдо с колбасками и дохлебывал свой бочонок.

Колбаски выглядели аппетитно.

Поймав Димин взгляд, Карлссон подтолкнул к нему блюдо.

Рев в «Шаманаме» то стихал до полусотни децибелов, то вновь прыгал до уровня взлетающего «Боинга»: имениннику дарили подарки.

Карлссон доел колбаски, нашел взглядом официанта, махнул рукой: неси горячее.

«Горячее» представляло собой кус телятины весом килограмма полтора, чисто символически обжаренный сверху. Но зубы Карлссона вонзились в него и принялись смалывать полусырое мясо, словно рубленую котлетку.

Дима так увлекся этим зрелищем, что не заметил приближения виновника торжества. Только когда его скамейка жалобно скрипнула, он обернулся — и вздрогнул от неожиданности. Рядом с ним сидел хозяин «Шаманамы».

Вблизи он казался еще больше, чем издали.

— Ты кто, браток? — спросил великан.

— Это Дима! — сообщила Катя. — Наш друг!

— Всё путем, Малышка, — хозяин «Шаманамы» одарил ее улыбкой. — Здравствуйте, гости дорогие! Рад, что заглянули. Карлссон! Перестань жрать и поздравь меня, что ли!

— Поздравляю. На вот, — Карлссон полез под стол, выудил оттуда мешок, а из мешка — стальной горшок.

— Тебе, — сказал он, вручая его имениннику. — Пощупай настоящую бронь.

Тут Дима сообразил, что горшок — и не горшок вовсе, а шлем.

Хозяин «Шаманамы» повертел его в руках.

— Очень неплохо, — произнес он с уважением. — И не скажешь, что новодел.

Дима бы тоже этого не сказал. Шлем выглядел довольно старым. И был весь покрыт мелким причудливым узором черного цвета, а спереди, над стрелкой имелась какая-то эмалевая картинка. Диме очень хотелось рассмотреть шлем поближе, но он постеснялся попросить.

— Какой еще новодел, — буркнул Карлссон. — Фамильный шлем Мак-Ларенов. — Подумал немного и добавил: — Был.

Именинник еще раз с большим почтением оглядел подарок. Проникся.

— Это какой же век? — спросил он.

Карлссон пожал плечами.

— Давно было, — и добавил деловито: — Там внутри ремешки — того. От времени. Ты новые сделай потом. И нечего его разглядывать. Ты давай, примерь. Похоже, он тебе все-таки маловат.

Именинник улыбнулся, надел шлем на бритую голову и сразу превратился в древнего воина. В этого самого Мак-Ларена. Шлем сидел на нем, как родной. Хозяин «Шаманамы» и так выглядел сурово, а в шлеме — просто устрашающе.

— Мал, — с огорчением проговорил Карлссон. — Пустой — садится, а с подшлемником и обвязкой — вряд ли.

— Ну спасибо, брат! — с чувством произнес именинник. — Уж подарок так подарок! — встал, расправил плечи, рявкнул: — Эй, братва! Гляньте, что мне Карлссон подарил!

Братва оценила. То есть настолько, что на пару секунд в зале даже наступило что-то вроде тишины. И только потом — гром восторгов, не утихавший минуты две.

Двое из обслуги приволокли хозяину большущее зеркало. Тот глянул — и аж взрыкнул от удовольствия.

— Ну, брат… — растроганно проговорил он, садясь рядом с Карлссоном и обнимая его за плечи. — Ну, брат…

— А у нас, между прочим, тоже подарки для тебя есть, — сообщила Катя.

— Правда, Малышка? — Именинник улыбнулся, надо полагать, дружелюбно. Но из-за шлема улыбка получилась жутко кровожадной.

— Угу. Вот! — Катя достала цепь. — Поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе счастья! Ой! — Она вдруг сообразила, что для Колиной шеи цепь явно коротковата.

Но именинник сам нашел выход: намотал цепь на запястье. Оказалось, что она на удивление хорошо гармонирует с шлемом.

Карлссон тоже заинтересовался. Поглядел на бляшку с молотом и копьем, перевернул, поглядел на руны, хмыкнул одобрительно.

— Сама резала! — похвасталась Катя.

Карлссон посмотрел на Катю, даже жевать перестал… Задумался на мгновение, но ничего не сказал. Только кивнул.

— А что они означают? — спросил хозяин «Шаманамы».

— Вот эта, — Катя указала на ту, которая слегка напоминала латинскую букву «R», — «райдо» — руна дороги. Я нарочно ее выбрала. Ты ведь в путешествие отправляешься. Эта руна будет тебя охранять. Ну, она вообще полезная. Благоприятная. Чтобы не заблудился, чтобы ничего плохого с тобой не случилось по дороге…

— Откуда ты их выкопала? — скептически спросил Дима.

— Нашла в Интернете.

— А другая?

Коля ткнул пальцем во вторую руну, похожую на зигзаг молнии. Катя смущенно улыбнулась.

— Это «эйвас», — сказала она, — я и сама не очень понимаю, что она означает. Она тоже как-то связана с дорогой, только смысл другой, более глубокий. Там было написано, что каждая дорога, путь — это переход через какую-то грань. Чего-то там еще было про порог…

— Короче, через границу поедем, — сделал вывод Коля. — Все правильно.

— Я мучилась-мучилась, какую руну выбрать, и решила оставить обе, — извиняющимся тоном добавила Катя. — Тебе нравится?

— Здорово, полезные вещи, — одобрил именинник. И вопросительно поглядел на Диму: чем ты меня порадуешь?

Дима достал фляжку. Он даже слегка покраснел: до того несолидным казался его подарок рядом с остальными.

— Поздравляю…

— Нет, — перебил хозяин «Шаманамы», — так дело не пойдет. Давай познакомимся сначала. Ты — Дима. Я — Коля. — Он протянул руку, очень, кстати, похожую на лапищу Карлссона. — Коля Голый. Друзья моих друзей — мои друзья. Теперь место знаешь — приходи. И спасибо, — он взял фляжку и сунул в карман. — Нужная вещь. Всегда пригодится.

Он уже собрался встать, когда Катя сказала:

— Николай… А можно спросить?

— Коля. Коля Голый. Можно. Спрашивай.

— Федот… Как его здоровье?

— Федота? Думаю — в норме. А что такое?

— Да нет, ничего. Просто спросила. Сегодня ведь его не будет, да?

— Не будет. Но подарочек мне прислал. Вчера. А тебе привет. Классное, сказал, тачило. Ну, отдыхайте, — хозяин «Шаманамы» поднялся и двинулся к стойке.

— Что за Федот? — спросил Дима.

— Бандит, — сказала Катя. — Который у нас «порше» купил.

* * *

Было два часа пополуночи, когда потрепанный джип с черными армейскими номерами свернул с трассы на проселочную дорогу. Еще через полчаса он уткнулся в «кирпич» и остановился.

Из джипа вылезли двое. Третий, водитель, остался в машине.

Вид у пары был специфический. Таких обычные граждане стараются обходить стороной. И правильно делают.

— Не-е, я не понял! И где твой проводник? — спросил один из троицы, тот, что повыше ростом.

— Сейчас будет, — сказал второй. — Всё путем, Федот, не парься. «Коридор» откроют только через полчаса… А… Вот и он!

На проводнике была полевая армейская форма без знаков. Лица не разглядеть: он старался держаться вне освещенной фарами полосы.

— Как дела у Хамида? — спросил он у того, что пониже.

— Крутится. Как у нас, нормально?

— Угу. Деньги при вас?

— Конечно, — тот, что пониже, сунул проводнику свернутые в трубочку купюры.

— Здесь половина, — сказал он. — Вторая — по ту сторону. Как договорились.

— Угу, — проводник сунул купюры в карман. — Навьючились и вперед.

Двое приехавших на джипе надели рюкзаки.

— Попрыгали и побежали, — сказал проводник. — А ты давай отсюда, — велел он шоферу.

— Чё тут прыгать… — недовольно проворчал Федот. — Всё проплачено.

— Проплачено, — согласился проводник. — Но борзеть не надо. И «пушку» брать тоже не надо было.

— Об этом уговора не было! — возразил Федот.

— Дело твое, — пожал плечами проводник. — С чухонскими полицаями сам разбираться будешь.

— Я разберусь. — В негромком голосе чувствовалась угроза.

Проводник хмыкнул, но спорить не стал.

— Значит так, — сказал он. — Идти четко за мной. Не шуметь, не болтать, фонари не включать. По полосе отчуждения идти за мной след в след. Я вывожу вас через кордон к месту, где вас будет ждать машина. Там мы расплачиваемся и забываем друг о друге навсегда. Всё поняли?

— Поняли, не дебилы, — проворчал Федот. — Пошли, Сусанин.

Было три часа двадцать минут, когда проводник остановился.

— Граница, — произнес он негромко.

— Это граница? — удивился тот, что пониже.

Вокруг был тот же лес, те же деревья, что и в километре отсюда. — А где прожекторы, вышки?

— Это граница, а не зона, — насмешливо сказал проводник. — Помните: за мной след в след.

И двинулся дальше.

— Ни хрена себе граница… — бурчал себе под нос тот, что пониже ростом. — За что тут бабки платить. Я бы сам, легко…

— Заткнись, — прошипел Федот, и низенький заткнулся.

Они вышли на вырубку. Стало немного светлее. Земля под ногами была рыхлая и мягкая. Через полсотни шагов наткнулись на преграду: забор из натянутой на столбы колючей проволоки. Поверх проволоки кто-то заботливо набросил брезент.

Трое перебрались на ту сторону и через пять минут снова оказались в лесу.

— Всё, — сказал проводник с заметным облегчением. — Прошли.

— А чухня? — спросил тот, что пониже.

— Финикам без разницы, — сказал проводник. — Они… — и остановился так резко, что шедший за ним высокий толкнул его в спину.

— Ты что?

Проводник не ответил.

Прямо перед ним стоял человек. Крупный, рослый, повыше Федота. Рядом с человеком — силуэт поменьше. Собака.

И пес и человек молчали.

— Я не понял… — очень неприятным голосом процедил Федот. — Что за дела?

Он вытянул из кармана пистолет и засунул под ремень.

— Только без пальбы, ладно? — прошипел проводник. — Я разберусь, ясно?

Он быстро произнес что-то по-фински.

Человек молчал. Просто стоял и все. И пес у его ноги, темное пятно, почти теряющееся на фоне кустарника, тоже не шевелился.

Проводник сказал еще что-то… Никакого ответа.

— Это не погранец, — прошептал он.

Проводник вспотел. Вообще-то у него были крепкие нервы. Но сейчас ему почему-то стало страшно.

А вот Федоту страшно не было.

— Это есть темпераментный финский парень? — произнес он издевательски. — Раз он не погранец, так скажи ему, чтобы валил, пока не завалили. Ну, давай.

Проводник произнес третью фразу.

И неизвестный наконец соизволил ответить. Голос у него оказался высокий, резкий и очень неприятный.

— Чё он бакланит? — спросил Федот.

— Н-не понимаю, — пробормотал проводник. — Это не на финском.

Незнакомец сказал еще что-то, при этом поднял руку и указал на Федота.

При этом глаза его внезапно вспыхнули огнем. Как у волка.

Проводника пробил холодный пот. Он попятился, натолкнулся спиной на Федота. Тот отпихнул его в сторону. Щелчок — и луч фонаря полоснул по стоящим на тропе.

Человек с неожиданным проворством метнулся в сторону — проводник успел заметить длинные светлые волосы.

«Женщина?» — удивился он.

…А собака замешкалась, взвизгнула…

«Никакая это не собака!» — успел понять проводник.

В следующий миг страшный удар в висок бросил его на землю. Когда спина проводника коснулась травы, он умер.

Боковым зрением Федот поймал движение справа (еще один, громадный, как медведь!), стремительно развернулся, одновременно выдергивая из-под ремня пистолет. Патрон — в стволе. Только нажать на спуск… Не нажал.

Раздался хруст. Федот еще успел понять, что это хрустят, ломаясь, его пальцы, а в следующий миг два стальных поршня воткнулись ему в горло, сминая плоть и ломая хрящи. Голова запрокинулась, позвоночный столб лопнул и далеко не безгрешная жизнь правильного пацана оборвалась.

Третий, тот, что пониже ростом, завопив, бросился наутек. И прожил на целых полминуты дольше остальных.

Убивший Федота присел рядом с трупом, пошарил у мертвеца за пазухой — нашел цепь, сорвал ее с шеи мертвеца и протянул своей спутнице. Та взяла, но тут же с отвращением бросила цепь на землю.

Убийца что-то проворчал неодобрительно, подобрал цепь и спрятал. Потом негромко свистнул. Маленький, тот, кого поначалу приняли за собаку, выскользнул из зарослей, присел на корточки рядом, тихонько пискнул.

Здоровяк потрепал его по круглой голове и легонько подтолкнул. Это было разрешением, и маленький с радостным урчанием припал к разорванному горлу Федота…

Спустя месяц финские пограничники нашли в лощине останки троих контрабандистов. Плоти на объеденных трупах почти не осталось. Но остались документы, шестьсот граммов героина, полторы тысячи долларов и пистолет ТТ.

Вызванная пограничниками полиция на основании имеющихся материалов сделала единственно возможный вывод: к смерти трех нарушителей границы человек непричастен.

Человек непременно забрал бы если не героин и оружие, то деньги — наверняка.

Дело было закрыто. Кого интересуют трое съеденных зверьем русских?

Впрочем, задолго до пограничников трупы нашел кое-кто еще. И, в отличие от полицейских, понял, что здесь произошло на самом деле.

* * *

— Завтра тут тоже будет весело, — сказал Коля Голый. — Так что приходите.

Они стояли у выхода. Прощались. Дима чувствовал, что он немного перебрал, но на ногах стоял твердо. И соображал нормально. По крайней мере ему так казалось. Катя была немножко трезвее. Немножко. И только Карлссон был совсем трезвый. С виду.

— Давайте, подгребайте, — пригласил Коля. — Всё за счет заведения. Правда, меня уже не будет. Мы с братвой в Скандинавию едем.

— А куда? — спросила Катя. — В Стокгольм?

— Сначала — в Стокгольм, а там видно будет.

— Мне тоже надо в Стокгольм, — сообщил Карлссон.

— Так давай с нами, братишка! — обрадовался Коля. — Реально, присоединяйся. Хочешь, байк тебе подыщем?

— Угу, — кивнул Карлссон. — Байка не надо. Но с вами я поеду. Когда?

— Как проспимся, созвонимся — и тронемся. А то давай, оставайся. У меня переночуешь. У тебя всё, что нужно, — с собой?

— Угу, — подтвердил Карлссон.

«Ничего у него нет, — хотела сказать Катя. — Даже паспорта…»

Но не успела. Как раз в это время Дима ее сгреб и принялся целовать. Это было довольно приятно, но Катя тем не менее высвободилась из Диминых объятий.

— Иди, Димочка, подожди меня, пожалуйста, снаружи. Я сейчас…

— Как же ты завтра поедешь? — спросила она Карлссона. — Вот так, без ничего? Без денег, документов, вещей… И без меня?

— Конечно, без тебя, — ответил тролль. — Ты мне только руки свяжешь.

Заметив, что Катя обиделась, добавил мягко:

— Не обижайся. Я же не развлекаться еду.

— Знаю, — Катя вспомнила о Ротгаре, и у нее по спине пробежали мурашки. — Хочешь догнать того эльфа?

— Догнать и убить, — с серьезным видом кивнул Карлссон.

— А если он тебя?

Карлссон пожал плечами. Этот жест можно было растолковать и как полную уверенность в собственных силах, и как покорность судьбе — что будет, то и будет. Катя вздохнула:

— Ну ладно, если надо… Поезжай с байкерами, я не напрашиваюсь.

Карлссон справится. Тем более с ним будет Хищник.

— Катенька, мы идем? — раздался от дверей голос Димы.

Катя оглянулась, схватила тролля за руку и заглянула ему в глаза. Она и сама толком не знала, зачем сделала это, — может быть, просто хотела себя успокоить. Она не была уверена, что стоило серьезно относиться к ощущению близкой смерти бандита Федота, которое посетило ее, когда она коснулась его руки.

Но на этот раз она, к счастью, ничего подобного не почувствовала. Никаких предчувствий. Катя улыбнулась и поцеловала тролля в щеку.

— Ну, доброго пути. Хоть будь там поосторожнее. И возвращайся побыстрее.

— Кать! — раздался недовольный голос Димы. — Ты скоро?

Катя отпустила руку Карлссона и вышла.

Так вот Карлссон остался в «Шаманаме», а они с Димой отправились к Лейке. Времени было — два часа пятьдесят минут. Ночи, разумеется.