Мозаика Любви

Александр Куделин, 2020

Можно ли принять взросление твоего партнёра? Может это сексуальная блажь, усталость тел или кривая улыбка расстояния пройденного пути, которое материализовалось в постоянного собеседника? По-любому столь долгое сосуществование не может не менять сознания, не вести к переоценке и обретению собственных горизонтов… Один вопрос – какие они эти Его горизонты?! Теперь, когда смотрю в себя – всё что во мне – всё от тебя!!!

Цирконы

(Пролог и Эпилог)

Парк с рядом извилистых дорожек, фонарь, очерчивающий границу темноты и снег, пушистым саваном спрятавший следы и направления. Именно так представлялась ему его сиюминутная жизнь.

Сон на яву — Явь, пришедшая через сон и засевшая в мозгу!

Это как внезапно приведшие в ночи в руку мурашки — ни стряхнуть, ни растереть. Знаешь, сами пройдут, но колкость их терпеть невозможно!

Он посмотрел на застывшее во всех, для него, отношениях тело супруги и проделав незамысловатое упражнение освободил свое место с огромной кровати, которое располагалось у стены.

Она не заметила, Он постоял и ушёл…

«Она давно ничего, ни что не замечает» — думал Он, прикрывая дверь из спальной комнаты в коридор.

Свет луны, осветивший бесхозное пространство пустого коридора, медленно откидывал явь и сон.

Сон — это жизнь — здесь, сейчас, снаружи и изнутри этой давно нарисованной семейной идиллии.

Жизнь — скрытая от глаз и посторонних вздохов, с их разочарованиями, реальность — затаённая как камень за пазухой — Душа. Она мечется, молча бьётся, стонет и рвётся, беззвучно истекая кровью, через порывы от крепких объятий так недавно-давно бесконечной Любви!

Взвыть!

Ах как хочется взвыть и задержаться на тоне, чтобы все, всё и Она встрепенулись! Чтобы стёкла в рамах потрескавшись разлетелись, осыпая снег за окном и пол коридора бриллиантами ежедневного счастья — всей той сегодняшней мишурой, что вполне можно назвать “цирконами семейного счастья”!

«Ужели не видно! — Реальность, как Сон, продолжалась — без жалостно изливая под ноги Истину. — Как можно не замечать этот тупик?! — эту не деланную стену, которую не отодвинуть не обойти! Ужели можно хоть ещё что-нибудь преодолеть, перепрыгнуть, подрыть, подкопать — пробить-прорубить?!».

Тупик во всём, во всех последующих отношениях, в друзьях, в работе — в желании жить, которое вот так вот враз и остановилось! Впереди пустота, а сзади сумбур — зависть других и отрицанье себя!

Если б не бросил лет двадцать назад — закурил!

Свет яркой как солнце луны наискось разложил на полу огромного коридора кубики витража — брось банку, играй в классы. Он постоял в нерешительности и спустился на первый этаж. Был выбор — упасть в ванну — смотреть до одури кино по планшету или читать книгу, и или совсем загрустить и, закинув ноги на стол, замереть в кабинете.

Он выбрал второй.

Раньше было просто: «Не я один!, не мы первые!, у них ещё хуже — это нам ещё повезло!»

«Здравствуй, позвольте, можно?, извольте!, а если?, я не против!, давай, пошли — шли, шли, шли, и, пришли!..»

А что в остатке? — привычка! — уже не Любовь, а степень какого-то уважения, уменьшение которого источается с лет до минут, сползая в секунды!!!

Всё уже было и как-то разом прошло: жизнь на витрине и её вычерченная параллель — бани, вроде случайные девки; знакомства с продолжением — даже не любовницы; вторая семья и новый желанный ребенок. Всё, вроде, принимаемо и законно, так как общество всё такое, а по рассказам близких, знакомых, недавних друзей и подруг — всё ещё даже гаже, деланно и отнюдь не кристально — взгляды через улицу наискосок, раненые женщины и хотячие, в себе неуверенные, пошловатые мужики!

Уют в доме — это тепло. Раньше любовное, теперь от Мособлгаз; раньше душевное — от сердец, рукопожатий, взглядов, мыслей!, теперь от стен вот этого гнезда. Лунный свет, освещая заснеженный сад, лишь отражением освещал кабинет, который мягкостью линий словно уснул.

«Господи! Что же мне делать?!» — Вырвалось из груди.

Молчаливая лепнина потолка и люстра лишь ухмыльнулись, взирая на рвущуюся душонку, загнанного в клетку мужика.

«Не достучишься, не закричать!» — Он бросил в кресло тело, водрузил ноги на стол, затих — погрузился и утонул:

…Двадцать шесть рядом, без брака одни год — срок и не срок — словно минута! Есть что и вспомнить, и пересказать. Но почему так все пусто и невесомо? И главно — за что!? За не верность? — так и Она же сама к ней пришла. За верность семье и детям? — так и это уже совсем не постулат?!.

«Куда уж левее!» — Засмеялась Любовница восседая на нём как на коне…

Связь двух Их с одним Им оградила одну, почти единую семью от настойчивых поползновений других, которые как червяки стараются проползти и подточить чужие яблоки. Там и здесь, здесь и там — всё это была семья, которая давала разрядку и набирала зарядку мощности аккумуляторов. Как не тривиально это звучит, но двойственные отношения одной огромной семьи спасали их самих………

Даже те постоянные набеги на Её (жены), пока ещё упругое тело, казалось, оставались ей незамеченными — Она просыпалась сразу в порыв, чтобы отработав своё снова забыться — уснуть. Без ответных ласк, движений задом и выгибом разгорячённого тела, как было когда-то тогда… — Она спала до последнего, пока не проснулась Сама!

Без него — не с Ним…

Давно недописанный рассказ.