Сухим из морской воды. Месть Афганца. Книга 1

Александр Елизарэ (2024)

Юноша случайно находит на дне Черного моря таинственный груз и прячет его в расщелине скал. Аквалангисты стреляют в парня и требуют отдать им таинственный ящик. На помощь крестнику прибывает бывший зек и ветеран Афгана, лейтенант Бельмов.Мимолетное приключение бывшего офицера и романтика оборачивается для него смертельным поединком с бандитами и представителями спецслужб. На него объявлена незримая охота.В этой ситуации единственно правильным решением становится одно — стать таким же хищным, хладнокровным, жестоким зверем и выйти сухим из морской воды.Офицер-десантник Бельмов покидает морской город, полагая, что самое страшное уже позади.Обложка: картина Александра Елизарэ «Жестокий и мудрый Афганистан»

Глава IX. Клоун не унимается

По дороге в аэропорт в уютном кресле аэроэкспресса до Шереметьево Бельмов получил новое тревожное сообщение от Сергея. Алексей выключил телефон и попытался уснуть. Кто-то грузный и теплый плюхнулся рядом в соседнее кресло, хрюкнул и будто уснул, но ненадолго.

Сосед принялся уморительно ерзать и вдруг запанибрата обратился к Алексею:

— Эй, друг, не спи, а то замерзнешь! В самолете покемаришь. Сейчас надо думать. Соня-засоня. Леха, если честно, ты ведь чертовски вовремя появился, племяш…

— Ты кто?.. — Бельмов с трудом протер глаза. — Дядя, ты как здесь очути…

— А вот так вот! Конечно, я зол на тебя, ведь ты так редко посещаешь старого и единственного родственника. Этакий прохвост, шнурок ты в больших джинсах фирмы «Одра». Меня полного неудачника и жизненного банкрота надо беречь, а то ведь помру, кто тебя поддержит? Кто кота твоего возьмет?

— Да брось, Макс, брось, все мы теперь банкроты, империю потеряли, союз растоптали, теперь вот каплей за каплей теряем себя. Поспи, пусть вино выйдет. Да и мне не мешай, сплю я. Сон навалился, пушкой не разбудишь. Перезагрузиться мне надо.

— Не хочу я спать, хочу расцеловать тебя, как своего сына! Что ты меня как ребенка укладываешь! А?..

— А ты и есть ребенок, большой добрый и сильный ребенок. Спасибо, Максик…

— Да ну тебя! И ты туда же. Все меня считают наивным смешным, дурачком.

Макс вульгарно вытаскивает из кармана папиросы, закуривает одну, бросает пачку на столик перед спинкой переднего кресла. Закуривает дешевую и дымную самокрутку.

Внезапно появляется рассерженная проводница, она же хозяйка вагона, и требует немедленно прекратить курение в салоне.

— Мужчина, я вас сейчас выгоню из вагона! Немедленно прекратите курить! Ишь, толстяк, выпимши, и курит еще! Бесстыжий пенсионер, ну и дела! Иностранец?

— Слющяй, милая, не голоси, а! Пенелопа Таврическая! Ха! Медуза ты Гаргонская!

— Что, какая я тебе Антилопа? Шут гороховый! Ковровый, опилочный, манежный! Тьфу ты, коверный! Ну держись, я щас, дедок…

Рассерженная проводница в желтых кудрях, в красных сабо на платформе, лет пятидесяти от роду, быстро уходит, то и дело оглядываясь на взрослых хулиганов и грозя им белыми кулачками в перчатках.

— А-ри-видер-чи, Мерлин Норма! — картинно заканчивает фразу Макс.

Алексей удивленно смотрит на дядю и не верит своим ушам.

— Как она тебя только что назвала?

— А, да ну их, все меня считают придурком, шутки юмора не понимают. Одичал народ! Обезобразился в своей чопорности и трезвости. Все считают бабки. Бабло в глазах, в ушах, в пупках, и даже в носу. Планируют прибыль, но не жизнь, разве тут до шуток юмора? Вот и жена считала меня шутом, ушла к более серьезному семь лет назад, ай! Ну и что, а я, может быть, счастлив, что я шут! Я и по первой профессии артист цирка, клоун. Так что, все правильно. Это я сейчас ночной сторож в детском саду, а так, что ни на есть клоун. С Олегом Поповым считай как-то номер делали! Он тогда сказал мне хорошие буквы:

— Знаете, Максимильян, а вы есть талантливейший из идиотов, которых я знал! При виде вас мне лично не то, чтобы хочется на ковер упасть и держать свой живот, мне под ковер залезть охота от смеха. Браво, клоун Максимус!

— Ну и что, сделали номер с Поповым?

— Ай, сделали, да только Олег резко эмигрировал в Европу, в Германию что ли, попросили его, эти, ну, кэгэбешники, я читал где-то. А потом и труппу нашу разогнали. В общем, как ты ушел в Афган, у нас тут с клоунами покончили одним махом. Угрюмая страна стала и померла вскоре. Золотой теленок вырос, не поднять…

— Макс, дай я тебя расцелую! Золотой ты мой шут!

Алексей обнял дядю.

— Вот ведь черт, что привязался? Отпусти!

— Эй, Макс, а ну-ка дай племяшу прикурить.

— С чего это, ты же спортсмен, у тебя же от курева голова болит? Ну на, давай вместе покурим…

Друзья смеются и закуривают. Удивительно, но пассажиры крепко спали, и никто не заметил проделок двух взрослых дядек.

— Ах, разбойники, опять курите! — крикнула проводница в разных перчатках на руках и уже без туфлей.

Проводница Пенелопа на этот раз нарисовалась в ярком бразильском костюме, она пританцовывает, помахивая огроменным хвостом, словно она не женщина, а самец павлина в брачный период. Она вела в бразильском танце охранника поезда.

— О, красавица, а мы вас ждали! Бразильский карнавал? Вот это номер, ух, проказница! Мартышка! — расхохотался дядя Макс.

— Придурки! Я вас сейчас с поезда спущу! — вставляет веское слово охранник и превращается в гиеновую собаку с огромными белыми зубами и длинным языком.

Друзья как ни в чем не бывало докуривают папиросы и гасят чинарики о напольное ковровое покрытие. Поезд подходит к аэровокзалу, приехали. Двое выходят в хорошем расположении духа. На аэровокзале друзья спускаются в мужской туалет, где за ними наблюдает подозрительный верзила. Алексей набрасывается на него и в порыве драки отрывает тому уши. Напрасно и очень больно, парень ищет свои уши на полу и странно смеется. Приклеивает их на место. Оказалось, что этот дружелюбный толстяк увидел симпатичную пару добрых людей и хотел предложить им пива, чтобы скоротать время до самолета и за это чуть не лишился ушей.

— Иди сюда! Кто послал тебя? Отвечай! Задушу, потом уши жевать заставлю, — прошептал Алексей.

— Спокойно! Да убери ты руки! Псих! Задушишь. Кха-кха…

Алексей ослабляет хватку, убирает руку с горла незнакомца.

— Ну? Зачем следил за нами? — встревает Макс.

— Что, мне делать нечего, ребята? Смотрю, нормальные парни, дай думаю угощу мужиков пивом! Скоротаем время до самолета. А тут душить начинают. Уши отрывают так, что они горят.

— Ничего, это тебе китайский рефлекторный массаж в подарок. Скажи спасибо, что до иглоукалывания не дошло. Куда летишь?

— Спасибо, так мне повезло? Не знаю еще, настроение на нуле, думаю в Европу смотаться на недельку, развеяться. А вы?

— Не твое дело! Тоже развеяться, в Бразилию рванем на карнавал. Ну что, пивом угощаешь или передумал?

— Пошли, конечно! Лихой ты парень, лейтенант, будь осторожней, не наломай дров, — неожиданно сказал добряк.

— Не наломаю. Держись за свои уши. Я всегда помню, помню всех вас, ребята. Я за всех держу ответ…

Дядя Макс расплывается, словно туман, машет рукой Алексею и вдруг на мгновение превращается в клоуна с красным носом и смешной нечёсаной желтой гривой льва…

— Молодой человек, мо-ло-до-ой! Мы приехали, станция Шереметьево, Аэропорт. Поезд дальше не идет. Вы нормально себя чувствуете?

— Да, отлично, выспался… А я здесь один был?

— Конечно, — улыбнулась пышная блондинка лет сорока, проводница вагона.

— Вас зовут Пенелопа?

— Маргарита меня зовут, я замужем. До свидания и счастливого полета…

— Да, извините меня. Просто мне приснилась сейчас Пенелопа в бразильском карнавальном костюме и клоун в виде льва.

— Вот в Бразилии и потанцуете, на всю жизнь хватит. До потери пульса… Мне иногда такое снится, мальчик, закачаешься от счастья. Игры женского воображения.

— Это да, бывает. Прощайте…

— Не пейте так больше, молодой ведь еще?

— Я не пью, и не курю…

Билеты на самолет в кассе есть. Объявили посадку.

«Балдею в полупустом салоне. Взлетели легко, даже уши не заложило. Самолет новый и летит над морем ровно и приятно. Соседей у меня нет. Развалился, смотрю в иллюминатор, пытаюсь разглядеть дельфинов в чернеющем море. Совсем скоро посадка. Не могу сконцентрироваться, расслаблен, словно оторванная стропа, веревка, мокрое полотенце. Совершенно не представляю, что меня ждет там. Хлопаю себя ладонями по лицу, слегка костяшками согнутых в кулаки кистей простукиваю весь свой спящий череп. Просыпайся, лейтенант, а то так и не проснешься, упадешь с пулей в голове. Так, вроде бы собрался, уже намного лучше. То, что я был капитаном, полнейший фарс, какой я к черту капитан, я даже приказа не видел. Я обыкновенный лейтенант: тот, что пытался постичь службу рядовых, тот, кто мог бы сам стать солдатом в Афгане. Как можно быть офицером, если сам не был в шкуре рядового, не испытал все тяготы и лишения? Закрыл глаза. Снова где-то в Афганистане. Поздний вечер, кубрик командира парашютно-десантного батальона. Трое офицеров средних лет играют в карты. На столе, сколоченном из снарядных ящиков, стоит початая бутылка экспортной Советской водки «Золотое Кольцо», огурчики на синей тарелочке, рюмки, порезанная полукопченая колбаска, ломти белого пшеничного хлеба, на блюдце кругляши сливочного масла».

— Лейтенант? Легок на помине… Дверью не ошибся?

— Прибыл только что из Союза для прохождения службы в ограниченном… Товарищ гвардии майор!

— А, новенький, заходи, а где твоя поклажа, водка? Приз в студию!

— Водка?

— Точно так, она, родимая. Ты должен был привезти две пол литры из Союза. В офицерский общаг…

— Зачем?

— Ты что, не знал, это традиция, сынок, прибыл в Афганистан, накрыл поляну водярой товарищам по роте!

— Солдатам запрещено пить, военная обстановка. А вы, значит, товарищи офицеры, жрете и еще ждете? Хорошая служба, что обмываем?

— А ты не борзей, лейтенант, служба как по маслу пойдет. Обмываем мы медали за наши боевые выслуги, за заслуги то бишь! Присаживайся, тут тебе не в Союзе, в ногах правды нет. Ничего, через пару дней въедешь в гору все поймешь.

— Лихо, я где-то читал, что в Афгане этой медалью награждают чаще солдат и сержантов, редко прапорщиков.

— Солдатам? А кто такие солдаты? Кто они, срочники, срок отбывают, а мы с тобой профи! Вот капитан сидит, он уже третий год здесь. Мы водку пьем, паря, а им не положено. А нам положено, по сроку службы и за вредность. Им тут полтора года и вшить, на самолет…

— Я тоже не пью.

— Ахренеть! Расстроил ты старших товарищей. Плохо начинаешь, летеха. Надо тебя покачать на кулачках, как молодого и борзого не по годам.

— Попробуй, кто первый будет, — грубо ответил Бельмов.

— Не сегодня… Там за фанерной стенкой в соседнем кубре твоя койка. Там старлей раньше спал, комиссовали его по ранению. Владей.

— Разберемся. Я прогуляюсь, проверю посты.

— Ты чо, зачем это тебе?

— Я дежурным по батальону после завтра заступаю. Я же молодой, — съязвил лейтенант.

— Давай, проверь. Пароль-то знаешь?

— Да.

— Броник одень и каску, чудик! Автомат возьми с патронами… Вдруг духи нападут, отстреливаться часовым поможешь. Ты же сегодня трезвый. Ха-ха… Эй, ты какое училище кончал?

— Как положено, наше, Рязань…

— У, поняли… Давай, буру бача! Трезвенника прислали, ха…

Поздним вечером пассажирский лайнер с ветераном Афганистана и бывшим зеком Алексеем Бельмовым приземлился в аэропорту города Геленджика.

Сергей недоступен. Алексей платит двойную таксу и по серпантину мчится на случайной попутке в Черноморск.

— Все, приехали, останови, браток, здесь, — обращается Бельмов к владельцу авто сквозь полумрак салона.

— Живешь здесь, уважаемый? Хороший район, тихий…

— Ага, к родителям в гости приехал…

— А кто твои родители, брат? Может, знаю их…

— Иисус и Мария, — пытается шутить Алексей, но шутка выглядит мрачной.

— А? Просто, такие дела… У нас полиция ошивается, ищут кого-то. На берегу моря замочили большого человека.

— Обычное дело, туристку наверное? — отстраненно спросил Алексей не торопясь покидать салон.

— Не, мужика из муниципалитета, а перед этим в парнишку стреляли. Сейчас парня этого ищут, он где-то в этих домах живет…

— Ну и дела тут у вас, не заскучаешь, вроде бы спокойный городок? — усмехнулся приезжий.

— Граница рядом, бывает… Был спокойный…

— Не сгущай краски, друг!

— Я просто предупредил, что здесь полиция под каждым кустом. На всякий случай.

— Спасибо, конечно, я не из братков. Бывай…

— Счастливо, военный, будь здоров.

— Спасибо, привет семье… Ошибаешься, я артист…

— Удачи, артист.

Автомобиль скрылся в чужих дворах, искривляя светом фар покой и штиль под большими платанами — чинарами. Все стихло, только сверчки поют и цикады надрываются от счастья и теплого бриза с моря. Сердце Алексея бешено стучит. Лейтенант неслышно движется в тени кипарисов к подъезду дома, где живет Сергей. Напротив подъезда он заметил в тени орешника огромный джип, сделанный на армейский манер. У дверей подъезда валялся разный строительный мусор, несколько ржавых гвоздей и старый оконный блок. На нем лежат грязные рабочие перчатки. Как поработали, так все и оставили.

В траве блеснул рифленый профиль кривой стальной арматурины. Как она здесь кстати. Железная дубина, чуть меньше полуметра, удобно лежит в кисти руки. Алексей поднял ее и улыбнулся. В автомобиле никого нет. Капот теплый. Пассажиры джипа, видимо, в этом подъезде; решили в гости зайти. Может, коллекторы долги вышибают из заспанных обывателей.

Он снова прислушался, абсолютная тишина и еле слышный шорох, где-то. Дымчатый упитанный кот уставился на Алексея, понюхал куст розы, пометил его и неспеша скрылся в высокой траве.