Пояс неверности. Роман втроем

Александр Егоров, 2010

Вы уверены, что в вашей постели разговаривают только двое? Неожиданный литературный дуэт самарской писательницы, «автора женских романов в нестандартном исполнении», и петербургского редактора делового журнала, автора жестких и совсем неженских книг. «Разговоры в постели – это лучшее, что можно себе представить» – считает Апрелева. «Любой разговор, даже болтовня у кофемашины в офисе, – это столкновение двух начал, мужского и женского. Даже если беседуют две девчонки» – убежден Егоров. О любви втроем на два голоса. История неверности и ее последствий.

ж., 45 л.

Мобильные телефоны — огромное зло. Знать, что я могу позвонить Ему в любой момент, это невыносимо. Меня бы более порадовали объективные препятствия. Я бы успокоилась и занялась делом, просмотрела бухгалтерский отчет или прочитала, наконец, новый договор с арендодателем. Сейчас я снова наберу Его номер, и снова Он будет недоступен, а так даже лучше, потому что сказать мне нечего.

— То есть ты против отношений типа свинг?

— Разумеется, против. Это вообще не отношения.

— А что?

— Дерьмо это.

— А вот твои же друзья Шухтины так не считают.

— Кто? Шухтины? Да они думают, что свинг — это настольная игра. Типа домино. Поэтому так и не считают… Скажешь тоже, мои друзья Шухтины. Ты еще скажи, что Александра Пахмутова предпочитает свинг.

— При чем тут Александра Пахмутова?

— Ни при чем. Просто ее целую вечность поздравляют с днем рождения. По-моему, уже полгода. И Шухтины тут тоже. Ни при чем.

— А вот и нет. Твои друзья Шухтины вступили в клуб «Восемь цветов радуги», и уверяю тебя, вовсе не забивают там «козла».

— Не понимаю, откуда у тебя такая информация.

— Откуда-откуда… В прошлую пятницу за вашим любимым преферансом сама Сонька и рассказывала.

— Не слышала.

— А ты прыгала вокруг со своими сырными палочками или чесночными гренками.

— Ну, как всегда, собственно…

— Не расстраивайся.

— Абсолютно не расстраиваюсь. Сонька признавалась, что у нее ни разу в жизни не было оргазма.

— А теперь у нее есть оргазм.

— Каскадный.

— Не исключено.

— А ты вообще это все к чему?

— Ннну же, дорогая!.. Ты уже поняла.

— Нет.

Я с готовностью иду на сексуальные эксперименты, и мне ли удивляться, я и не удивляюсь. Просто если я увижу Его с другой женщиной, в ее объятиях, губы к губам, она кладет свои руки ему на шею, переплетая пальцы, медленно сползает вниз, скользит языком по левому плечу, захватывает ртом сосок-пустышку, отправляется дальше, пальцы расплетаются, руки оставляют шею, чтобы нежно погладить эрегированный… Он не закрывает глаза, смотрит. Я не закрываю глаза, смотрю. Мне что-то мешает закрыть глаза. Может быть, ее светлые волосы попали, когда я намотала их на запястье, рванув вперед и вверх, вырывая с корнем, отплевывая с отвращением.

— Может быть, нам съездить отдохнуть куда-нибудь?

— Куда?

— Туда, где тепло.

— Как ты банальна…

— Я люблю, когда тепло. Солнце. Море. Можно океан.

— В пляжном туризме меня вообще ничего не привлекает. Это вечное тупление в шезлонгах и барах!.. Дискотеки для престарелых под зажигательные когда-то ритмы!..

— А ты как бы предпочел отдохнуть?

— Не знаю. Однозначно не на море. Горнолыжный курорт? Этнографическая экспедиция в село Шушенское? Паломничество в Непал? Неверной дорогой Федора Конюхова через Тихий океан в байдарке?

— У нас с тобой любой разговор заканчивается ссорой. Мне это не нравится.

— Мне тоже.

Набираю номер подруги Эвы, бывшей эстонки. Эва единственная, кто хоть как-то в курсе моей ущербной личной жизни, начиная с девятого класса средней школы, когда я в промерзшем трамвае познакомилась с очень симпатичным парнем в летной форме, а на следующей неделе встретила его в своем дворе. Он пришел к товарищу, оказавшемуся моим соседом по подъезду, «это судьба» — сказал он и представился чинно: Дима. Разумеется, судьба, а что же это может быть еще, и мы колобродили с Димочкой четыре долгих года, потом совершенно неожиданно для всех поженились, страннейший поступок, если разобраться.

Дима органически не был способен произнести подряд более трех слов правды, если такое делать все же приходилось, он хирел и заболевал. Жизнь его состояла из мозаики вымышленных событий, воображаемых людей и сложного взаимодействия с ними, а неприлично реальная я плохо вписывалась во все это роскошество. Развелись мы с Димочкой очень скоро, ну просто через крайне малое время после того, как переехали в квартиру, якобы купленную им на деньги Министерства обороны. Он же, по приказу этого самого Министерства, полетел как бы совершать полеты в режиме большой секретности, в предгорьях Кавказа.

Я со счастьем обживала новый дом, обзаводилась яркой керамической посудой, любезной моему глазу в те времена. Через две недели на пороге появились неприветливые бородатые люди в свободных темных одеждах, не исключаю, скрывавших автоматы Калашникова или компактные УЗИ. Какая-то там у Димочки была гигантская афера и с деньгами Министерства обороны, и с нашей квартирой, в результате он ее не купил, а просто снял, причем даже не заплатив аванса.

Я в страхе, слезах и на четвертом месяце беременности оказалась в родительской кухне, откуда боялась выходить еще долго, очень долго. Рисковала только пробраться в туалет, да и то все перебежками, перебежками.

Димочку я не видала больше. Никогда.

— Во-первых, здравствуйте, — говорю я Эве, бывшей эстонке, она послушно смеется.

Лет пять назад была у меня такая работница, начальница рекламной службы. Бывшая школьная учительница, она чрезвычайно строго разговаривала с клиентами. «Во-первых, здравствуйте», — это была ее любимая фраза, призванная настроить зарвавшегося абонента на нужный лад.

— Здравствуйте, — отвечает Эва и без паузы спрашивает: — Ну, как Он?

Молчу, потому что, кажется, плачу.

— У Него кто-то есть, — говорю, вдоволь насморкавшись в кухонное полотенце отличного ирландского полотна, неширокие бледно-желтые полосы чередуются с фиолетовыми.

Эва теряется, потому что сказать ей нечего. «У него кто-то есть» — такая фраза, на которую сложно реагировать адекватно и со смыслом, тем более хорошим друзьям. На такую фразу можно дать один из десяти возможных неконструктивных ответов. Эва сдерживается и старается меня развлечь беседой:

— Вообрази, — произносит она нарочито оживленно, — Лилька Маркелова сегодня полдня ностальгировала по своему бывшему, сборщику металлоконструкций. Помнишь такого? С усами в очках?

— Да, — сморкаюсь я еще, — помню, она еще говорила про него — «вынул свои куриные потроха».

— Так вот! — радуется моему ответу на увеселение Эва, — она оценила, кстати, незначительность размеров. Неплохо, говорит, так уютненько. Ищет сейчас подобного. Не знаю…

— Не знаю, — соглашаюсь я, — вряд ли кто правдиво ответит на вопрос: «А он у тебя действительно мал?!»

Эва, бывшая эстонка, смеется, говорит что-то еще. Я слушаю не очень, потому что минуты через две повторяю:

— У Него кто-то есть.

— О том, что у него кто-то есть, нетрудно было догадаться с самого начала! — наконец выдает Эва один из десяти возможных неконструктивных ответов.