Анимон

Александр Долин, 2019

На протяжении всей своей истории человечество грезило о покорении далёких звёзд и поисках на них других цивилизаций. Многие отважные исследователи бороздили просторы бескрайнего космоса с целью найти пригодные для обитания планеты, а также в надежде установить первый контакт с их обитателями. Один из таких исследователей, капитан корабля «Ипсилон» Гедеон-Ульрих фон Хотторн, отправляясь на очередное задание в глубинах космоса даже не предполагал, что ему посчастливиться не только повстречаться с инопланетными формами жизни, но и попытаться спасти от гибели другие миры. Параллельно ему капитан Дирк Рилвэйдж на своём корабле «Анимон», оборудованном двигателем на энергии мысли, ведёт поиски пропавшей команды. Увенчаются ли они успехом и какова была истинная цель отправки его в глубины космоса? О том окажутся ли обе истории взаимосвязаны и чем обернутся приключения капитанов пойдёт речь в книге.

ГЛАВА 4. ЗНАКОМСТВО

— Вот он, венец инженерной мысли, — не без гордости заявил сержант Бэджи, представляя собравшимся зонды.

— Как думаете, удастся нам разглядеть Толстяка поближе? — поинтересовался капитан.

— Я в этом абсолютно уверен, капитан, — заверил его сержант. — Мы дополнительно покроем корпус «антипригарным покрытием», — капитан вскинул бровь, — включим тахионное поле в момент подхода к Толстяку на расстояние, примерно равное одной астрономической единице¹⁰.

— Это должно, если не спасти зонды от поглощения чёрной дырой, то хотя бы отсрочить этот момент, — добавил профессор Вайс. — Зонды также дополнительно оснащены резервными энергогенераторами и дополнительными двигателями.

— Ещё удалось повесить на них блок продвинутой телеметрии с возможностью регистрации показаний в режиме реального времени, — закончил презентацию Бэджи.

— Похвальная работа, господа. Предлагаю начать подготовку к запуску немедленно.

Зонды были перемещены в них пусковые трубы центра запуска.

— Задать точку пуска в пятисот тысячах километрах от корабля, хочу для начала просканировать пространство между нами и Толстяком, — отдал команду капитан и добавил: — Приближаться будем неспеша, чтобы ненароком не напугать нашего друга. Все по местам. Старт через пять, четыре, три, две, одна, пуск.

Система сработала и выстрелила оба зонда в заданном направлении. Заняв своё местоположение, позади круглого корпуса каждого раскрылся стабилизатор полёта в форме зонта, и они начали движение в сторону сингулярности.

— Никаких колебаний в показаниях, ничего необычного вообще, лишь космическая пыль и слабое излучение Хокинга. Как думаете, она спит? — поинтересовался Бэджи.

— Вполне может быть, — согласился Акива, — а может, просто не хочет привлекать к себе внимания.

— Прибавить скорость на пять единиц, — произнёс капитан, — так мы и за пятьдесят лет до неё не доберёмся. — Есть у ваших зондов возможность просканировать синаптическиую активность или нейро-импульсы? — поинтересовался он.

— Задаю необходимые параметры, — торжественно объявил Бэджи, водя руками по экрану управления. — Инженерный поработал на славу.

— Не кради её у научной поддержки, сержант, — одёрнул его Вайс.

— Прошу прощения, профессор, без вас бы мы не справились, — виновато ответил Бэджи.

— Не спешите радоваться раньше времени, лучше скажите, есть ли у Толстяка признаки «мозговой» активности? — спросил капитан, прервав спор.

— Очень слабые возмущения, сэр, — ответил ему доктор Бизо. Народу сейчас на мостике было больше обычного, отчего он стал больше походить на оживлённый базар. — Больше похоже или на остаточный след или, что вероятнее всего, помехи, вызванные космическим излучением.

— Она, словно затаилась и спрятала все следы своего воздействия, — капитан старательно подавлял внутри всё разраставшееся чувство тревоги.

— Расстояние до цели одна астрономическая единица, — произнёс Акива. — Идём ближе, капитан?

— Ещё пятьдесят миллионов километров и стоп, — ответил он.

— Серьёзных изменений в показаниях нет, но вот окружающий космос, — Бэджи постучал по монитору, — такое ощущение, будто откуда-то идёт посторонний фон, — с сомнением произнёс он и тут же воскликнул: — Да ладно, помехи? У нас уже давно цифровое оборудование.

— Принимаю шипяще-свистящий сигнал, капитан, — обратился к фон Хотторну связист. — Он повторяется, такое ощущение, что кто-то пытается настроиться на нашу волну.

— Толстяк решил поздороваться? — вскинул бровь капитан.

— Зонды достигли конечной точки. Полный стоп, — скомандовал Акива и зонды остановились.

— Что с оборудованием, сержант Бэджи, мы готовы к знакомству? — спросил капитан старшего инженера.

— Пытаюсь настроить, сэр. Они вдруг вышли из строя без видимых на то причин, — отвечал сержант, крутясь вокруг аппаратуры и то стуча по ней, то пытаясь вернуть параметры в исходное состояние. Наконец, ему это удалось и приборы вновь заработали в штатном режиме.

— Сэр, сигнал пропал, радиомолчание на всех частотах, — рапортовал связист.

— Всем быть начеку, начинаем. Включить режим сканирования сингулярности, — скомандовал капитан, сосредоточенно всматриваясь в главный экран. — Увеличить разрешение изображения на сто единиц, — изображение увеличилось и теперь оба зонда были уже не маленькими точками, а предстали в своих истинных размерах.

— Ничего капитан, только фон да помехи, — разочарованно произнёс Бэджи. — Состав сингулярности определить невозможно. Попробую выпустить капсулу, посмотрим, не затянет ли её внутрь, — сержант нажал на кнопку и от одного из зондов отделилась маленькая сверкающая деталь, стремительно направляясь в сторону чёрной дыры. Преодолев радиус Шварцшильда¹¹, капсула стукнулась о поверхность и, отскочив, по инерции полетела в обратном направлении.

На мостике воцарилась полнейшая тишина, все взгляды были прикованы к экрану.

— Она твёрдая, — прервав молчание тихим голосом произнёс сержант Бэджи.

— Это невозможно. Чёрная дыра не способна по своему желанию менять свою плотность, — недоумевал профессор Вайс. — Она просто не может быть твёрдой.

— Вы ещё не поняли, что мы находимся в зазеркалье, где возможно всё, что угодно? — спросил его Акива.

— Ущипните себя и выйдите из ступора все, — грозным голосом возвестил капитан. — Мы здесь для того, чтобы дать логическое объяснение этому феномену. Проверьте архивы, возможно до нас уже кто-нибудь сталкивался с чем-то подобным.

— Нет капитан, ничего похожего на наш случай до сих пор зафиксировано не было. Во всяком случае в архивах подобной информации нет, — почти сразу ответил Акива.

— Интересно, сингулярность, способная менять своё агрегатное состояние, — задумался капитан. — Есть ли способ вскрыть её, проделать отверстие или отколоть кусок? — спросил он всех присутствующих, ни к кому конкретно не обращаясь.

— На зондах стоит небольшой лазерный бур, можем попробовать его, — предложил Бэджи.

— Давайте рискнём, — согласился Гвидо и тут же один из зондов пришёл в движение, управляемый сержантом, и, сократив расстояние, развернул бур, направив его на поверхность сингулярности.

— Не спешите, сержант. Медленно, — предостерёг его Акива.

Из бура вырвался пучок лазера и, чиркнув по поверхности дыры, тут же исчез, не оставив на ней ни царапины.

— Увеличиваю интенсивность и продолжительность, — предупредил Бэджи. На этот раз пучок оказался толще и был виден в течение пяти секунд, но никаких видимых повреждений он также не нанёс.

— Что с показаниями приборов? — осведомился капитан.

— Без изменений, сэр, тишина, — ответил профессор Вайс.

— Сержант, увеличьте интенсивность до десяти единиц и время до одной минуты, попробуем ещё раз, — капитан обратился к Бэджи и тот согласно кивнул головой. Пучок стал ещё толще и трудился уже целую минуту, как вдруг, неожиданно прошёл поверхность насквозь и утонул в глубине сингулярности.

— Нам удалось, мы её пробили? — с недоверием в голосе спросил Вайс.

— Больше похоже на то, что нам открыли входную дверь, — скептически ответил капитан.

— Зафиксирован выброс излучения Хокинга, сэр. Она ожила, — воскликнул Бэджи.

— Не нравится мне всё это. Поскорее бы убраться отсюда, — со страхом произнёс кто-то из команды.

— Не раньше, чем вернём реактор в рабочее состояние, — отозвался на это Акива. — Кстати, как там обстоят дела с ним, Бэдж?

— Не можем стабилизировать нашу сингулярность, — сразу же ответил он.

— Никакие наши расчёты не позволяют выжать из неё хоть каплю энергии, сэр, — поддержал коллегу Вайс.

— Значит, пробуем и дальше вернуть украденное. Есть идеи как нам выкачать энергию из Толстяка? — спросил капитан.

— Было бы намного проще, оставайся он в своём классическом агрегатном состоянии постоянно, — ответил капитану сержант. — Пока, боюсь, шансов никаких.

— Сделаем перерыв и обсудим дальнейший план действий. Жду всех в кают-компании через пять минут, зонды пусть продолжают сканирование, — с этими словами капитан двинулся к выходу с мостика, как вдруг корабль тряхнуло.

— Что это было? — спросил он резко развернувшись.

— Один зонд исчез, капитан, — чуть не крикнул Бэджи.

— Мощный всплеск излучения Хокинга, продолжает расти по экспоненте, — вторил ему Вайс. Капитан бросился обратно на своё место.

— Сможем связать энергию излучения и пустить в реактор? — тут же спросил он.

— Приборы сбоят, сэр, — ответил Бэджи. — Системам и узлам корабля не хватает энергии, они отключаются. Каскадный сбой.

— Смотрите! — крикнул Акива, указывая на экран. Там, в открытом космосе, поверхность чёрной дыры пошла мелкой рябью, она снова менялась. В следующее мгновение оставшийся зонд внезапно исчез с экрана, проглоченный проснувшейся сингулярностью. Потом «Ипсилон» тряхнуло так сильно, что всех, кто стоял, сбило с ног, а сидевших выкинуло со своих мест, аппаратура заискрилась и наступила тишина.

Примечания

10

Исторически сложившаяся единица измерения расстояний в астрономии. Считается равной в точности 149 597 870 700 метрам.

11

Гравитацио́нный ра́диус (или ра́диус Шва́рцшильда) представляет собой характерный радиус, определённый для любого физического тела, обладающего массой: это радиус сферы, на которой находился бы горизонт событий, создаваемый этой массой (с точки зрения общей теории относительности), если бы она была распределена сферически симметрично, была бы неподвижной (в частности, не вращалась, но радиальные движения допустимы) и целиком лежала бы внутри этой сферы. Введён в научный обиход немецким учёным Карлом Шварцшильдом в 1916 году.