Синяя птичка в зазеркалье

Александр Гор

Четыре судьбы, переплетённые мечтой, предательством, борьбой за справедливость и обжигающей любовью. Алекс, Катрин, Даниель и Макс — их жизни словно снежные хлопья, кружатся в вихре испытаний, теряя и обретая друг друга в мире, где мечты под гнётом тоталитарного режима кажутся недостижимыми. Преодолевая боль, страданья, любовь, крепость дружбы, предательства. Тайный символ и загадки становятся нитями, ведущими героев через боль, жестокость и непреодолимые испытания.

Глава 2

Поездка каждый раз казалась бесконечной. Вагоны были обшарпаны: облупившаяся краска, грязные окна, из которых едва можно было что-то разглядеть. Пахло сыростью, металлом и дешёвым моющим средством. Люди вокруг стояли молча, с угрюмыми лицами, опустив головы. Ни звука, кроме лязга металла и редких покашливаний.

Когда поезд прибыл на станцию, Даниель вместе с толпой выбрался наружу и направился к огромной многоэтажной фабрике. Её стены тянулись вверх, серые и покрытые пятнами ржавчины. У входа висела массивная голограмма в ржавой рамке. На экране сменялись сцены счастливых рабочих, гордящихся своим трудом, и лозунги:

«Труд — наше оружие! Построим светлое будущее вместе!»

Перед фабрикой Даниель зашел в магазин, над входом которого висела выцветшая вывеска: «Продукты по ГОСТу». Внутри было несколько человек, их лица были хмурыми и безразличными. Стены были покрыты белым кафелем, но кое-где плитки не хватало, и пустоты зияли темными пятнами. В воздухе стоял неприятный запах — смесь соленой селедки и прогнивших овощей, будто затхлый дух прошлого.

Полки смотрелись жалко: они были полупустые, а чтобы скрыть пустоту, на них аккуратно были расставлены одинаковые банки консервов. На мясном прилавке лежали всего два вида колбасы — «Докторская» и «Сервелат», блеклые и непривлекательные. Остальное пространство пустовало, создавая ощущение запущенности и безысходности.

Даниель медленно подошел к продавцу, который стоял за прилавком с видом человека, равнодушного ко всему происходящему вокруг.

В магазине за прилавком стояла женщина лет пятидесяти, пышных форм и с усталым лицом. Ее неопрятный макияж бросался в глаза: размазанная помада, подводка, оставляющая следы на веках. Перед ней находился сенсорный экран, поцарапанный и испачканный следами от жирных пальцев.

Даниель подошел к прилавку и, протянув талон на продукты, спросил:

— Молоко свежее?

Продавщица фыркнула с явным недовольством, не поднимая на него взгляда:

— Ну а какое еще? Конечно!

— Тогда литр молока и две булочки с маком, — спокойно ответил Даниель.

С ленивой неохотой женщина просканировала его талон, несколько раз тыкнула пальцем в экран, словно борясь с его упрямством, и нехотя выдала ему продукты в затертый бумажный пакет.

— Спасибо, — сказал Даниель, беря продукты.

Продавщица с презрительной усмешкой ответила:

— Мне ваше спасибо, как собаке «здравствуйте».

Даниель промолчал, взял молоко и булочки и вышел из магазина. Вдохнув свежий воздух, он направился к входу на фабрику, оставляя позади запах несвежих продуктов и недовольство продавщицы.

Проходная встретила его знакомыми звуками: щелчками турникетов, гулом машин и сухими голосами охранников. Войдя внутрь, Даниель оказался в своём цехе. Помещение было таким же неухоженным, как и всё вокруг: потрескавшиеся полы, облупившаяся краска на стенах, пыль на станках.

Он сел за свой старый экранный планшет. Работа была рутинной: разбирать дефектные чертежи, находить ошибки и исправлять их. Иногда казалось, что чертежи были испорчены намеренно, чтобы ему не было слишком скучно. Планшет зависал, изредка мигал, но Даниель уже давно привык.

Единственным проблеском в этой серой рутине был его друг Алекс. Алекс был крепким, сбитым парнем с сильными плечами и уверенной осанкой. Его русые волосы, слегка растрёпанные, придавали лицу живость, а серо — зеленые глаза выражали глубину. Широкий подбородок и прямой нос подчёркивали его мужественность.

Он был всегда готовый пошутить, пусть даже шутки иногда были грубоваты. Алекс уселся рядом и начал рассказывать очередную историю про забавный случай на партийном субботнике.

— Представляешь, товарищ сержант решил проверить, как мы окучиваем полисадники, а сам застрял ботинками в грязи. Пришлось весь отряд вытаскивать его… В конце концов, он объявил, что это была «тактическая проверка на сплочённость коллектива»! — Алекс расхохотался, и даже Даниель не удержался от лёгкой улыбки.

В этот момент в цех вошла Катрин. Изящная, стройная, она шла, слегка покачивая бедрами. Её светлые волосы были аккуратно собраны, а зелёные глаза блестели в приглушённом свете цеха. Лицо Катрин было утончённым, с нежной светлой кожей, обрамлёнными длинными ресницами. Тонкий прямой нос и ямочки на щеках придавали её чертам мягкость и очарование. Полные розовые губы и светлые волосы, завершали образ, излучавший тепло и изящество.

Даниель невольно затаил дыхание.

Она подошла прямо к его столу, уверенно взяла прозрачную микрофлешку с исправленными чертежами. На мгновение её тонкие пальцы коснулись его руки, и он замер, будто на секунду забыл, как дышать.

— О, простите, Даниель, не хотела вас напугать, — сказала Катрин с лёгкой улыбкой, заметив его растерянность.

Алекс, заметив это, попытался перехватить внимание:

— Катрин, а вы сегодня особенно… продуктивны! — начал он, но его комплимент звучал настолько неуклюже, что Катрин едва сдержала смех.

— Спасибо, Алекс, буду считать это профессиональной похвалой, — ответила она с доброй усмешкой. Затем повернулась к Даниелю и улыбнулась ему чуть теплее.

Она изящно развернулась и ушла, взяв флешку. Даниель проводил её взглядом, пытаясь собраться с мыслями. Алекс усмехнулся:

— Эх, друг, похоже, твой мотор перегрелся.

Даниель ничего не ответил. В его серой жизни редкие моменты, как этот, становились вспышками света. И хоть он знал, что и Алекс, и он сами по себе ничем не выделяются, эта девушка словно ломала привычную картину его угнетённого мира.

Во второй половине дня к рабочему месту Даниеля и Алекса уверенно подошел бригадир цеха, Павел Сергеевич — мужчина в возрасте, с залысинами и массивными очками, за которыми блестели цепкие глаза. Он был известен как передовик производства и заядлый сторонник партии, для которого дисциплина и план были на первом месте.

Подойдя к ребятам, Павел Сергеевич остановился, откашлялся и, нахмурив брови, начал:

— Алекс и Даниель, вы, конечно, образцовые сотрудники. К вашей работе замечаний нет, — он сделал паузу и окинул их строгим взглядом. — Но в прошлую пятницу вас не было на внерабочем партийном собрании. Это не очень хорошо!

Ребята переглянулись, слегка растерявшись, но промолчали.

Павел Сергеевич продолжил с нажимом в голосе:

— Мы обсуждали важные моменты по упорству и перевыполнению плана. Это серьезно, товарищи! Наша фабрика должна удерживать лидерство и не отставать в соревновании за право быть хотя бы в десятке лучших по плановой переработке.

Он поправил очки и, ещё раз взглянув на них, выдержал паузу, словно ждал оправданий.

Даниель не мог подобрать слов и только открыл рот, пытаясь что-то сказать:

— Так, эээ…

Но Алекс, незаметно толкнув его локтем, резко вставил:

— Павел Сергеевич, вы же сами сказали нам в ту пятницу перебрать архивы! Вот мы с Даниелем и занимались этим в архивном отделе.

Даниель изумленно взглянул на Алекса, но промолчал. Алекс тем временем хитро подмигнул своему другу.

Павел Сергеевич остановился, удивленно нахмурился и закашлял, явно сбитый с толку. В его глазах мелькнуло замешательство:

— Да? Я так сказал? Эээ… Чего-то я и запамятовал. Ну ладно! Молодцы, ребята, так держать! Настоящие патриоты своего дела!

Он похлопал их по плечу, развернулся и, немного рассеянно бормоча что-то под нос, направился к выходу из цеха.

Ребята переглянулись, дождались, пока Павел Сергеевич выйдет, и рассмеялись. Даниель с улыбкой покачал головой:

— Ну ты даёшь!

Алекс ухмыльнулся и пожал плечами:

— Что в голову взбрело, то и сказал!

— Ох уж эти собрания, — продолжил Даниель с легким раздражением. — Одно и то же каждый раз: «План выполним и перевыполним», ла-ла-ла!

— Ну, зато архивы перебирали! — усмехнулся Алекс, и они оба снова рассмеялись, возвращаясь к работе.