Мои времена года

Александр Георгиевич Акимов

Автор поэтической повести «Мои времена года» – романтик-натуралист, сменив грохочущий мегаполис на тихую тверскую глубинку, делится с читателем восторгами от наблюдений за жизнью природы, а также философскими размышлениями о деревенском быте и фенологическими зарисовками, не забывая про веселый юмор.

ПРЕДПЕСЕНЬЕ

Посвящаю своим школьным друзьям, которых я оставил в столице, ради обретения душевного равновесия и познания смысла жизни.

Бумаги чистый лист под лампой на столе белеет,

Перо уж ждет, рука хладеет

От дерзких замыслов в главе…

И вот, — рождаются внове

Полночных дум совокупленья:

Строка за строчкой — в сочиненье,

Которое, Бог даст, прочтут,

И нас при этом помянут.

Мой друг! Не верь обманным заблужденьям,

Когда с вечерней книгою в уютном уголке,

Ты предаешься сладким представлениям,

Что будто жизнь моя в селе проходит налегке.

Что значим мы в подлунном бренном мире?

Все преходящее. Счет времени, увы, — неумолим.

Не та уже походка, случаются: хандра, потери, —

Друзей, подруг уход невосполним.

Теперь на гололед ступаем как-то робко,

И даже нас увлек экранный сыщик Пуаро…

А, впрочем, что я все о грусти, что в ней проку?

Давай-ка, лучше вспомним, как в юности на выпускном балу

Тайком мы в школьном туалете

Откупоривали «Рымникского» пробку

Иль, на худой конец, с тобою перечтем «Женитьбу Фигаро».

Предвосхищу вопрос я твой пытливый:

«Ну, что? Нашел ли ты в селе от доброго — добра?»

Отвечу откровенно, товарищ мой старинный:

«Обрел свободу, вольность мыслей — да! Et cetera.*»

Бог создал человека в гармонии с природой.

«Не навреди!» — напутствовал ему.

«Живи не в праздности, иди своей дорогой.

Хлеб трудный свой цени, и не завидуй ничему».

Вот — стержень бытия земного,

Заложенный самим Творцом,

Постичь который, хоть немного, —

Надеждой будет мне перед концом.

Здесь в зимний долгий вечер — я философ помаленьку.

Мне даже говорят: «Ты — горе от ума».

С самим собой болтаю потихоньку.

Танцую с кошкой Люськой танец «Па-де-па».

Под сингл Битлз: «Come together»…

Вот это жизнь! Мой друг, forever,

И повторюсь: Et cetera.

Но, — полно. Позволь теперь закончить объясненье.

Так много текста я посвятил уже вступлению сему.

Пора мне, наконец, дать ходу «NEXTа*».

Я приступаю к сочиненью своему.

Не слышно шума городского

«Не слышно шума городского».

Вдали от суетной Москвы

Меня деревня — вот такого

«Безумца» приютила. Что ж, увы.

Блажен, кто с верой, в одночасье

Отринув блага и покой,

Вдруг, над обрывом обернувшись,

Ныряет в омут с головой.

А там: Бог не предаст, свинья не тронет.

В ладу с удачей, или врозь…

Кто сызмальства обучен плавать — не утонет.

Сродни нам русский наш «авось».

_____________________________________

Мой, доброй памяти, приятель,

(Пусть его праху будет мир)

Девчонок в классе обаятель,

В пирах веселых был кумир.

Столицы трепетный поклонник,

Хотя и жил на Сходне* он,

Узнав, что еду не в Солоник,

Был неподдельно изумлен.

— Дружище, брось свою затейку!

Ну, что за блажь сей маскарад:

Сменить костюм на телогрейку!

Ужель, ты этому так рад?

Ну, летом… тут еще — понятно:

Тепло, светло, цветущий сад.

А вот зимой в глуши… приятно?

«Глотать по капле скуки яд?»

— Однако, скучно лишь бывает

Тому, кто лени кровный брат,

Кто лишь в веселье понимает

Всю сладость жизни… (Ваш Сократ).

Конечно, трудно (нет сомненья)

Житье в деревне — здесь ты прав.

Но для души отдохновенье

Найду среди снегов и трав.

Там под горой река привольно

Течет меж чистых берегов,

Где рыбы водится довольно

И много белых там грибов.

Закат в полнеба, звезды ночью.

Давно ль ты видел Млечный Путь?

А деньги в жизни скоротечны:

Их не возьмешь Туда ничуть.

Настало время расставанья

И, преступив порога кров,

Он, обернувшись, на прощанье

Сказал: «Ну, что же, — будь здоров!»

У каждого судьбы свершилось начертанье —

Качнулись сроки чашею весов.

Теперь я здесь. Он — в ожиданье…

Господь! Не будь к нему суров.

С последних строчек: горло камнем

Сдавило, но былого не вернуть.

Живым — житье. Иных — помянем.

А я пера продолжу путь.

Прощаясь с милой старою Москвой,

Перед отъездом в поселение

Прошел я улочкой родной,

Где детство укатилось днем весенним.

Все изменилось: не узнать

Дворов, где мы с тобой гуляли —

В застройках все безликих, не понять

Как мы тогда футбол гоняли.

От тех времен зачахли нынче дерева,

Кругом все дышит выгодой, как смрадом.

Я понял: мне бежать пора,

Пока я не отравлен смертным ядом.

В конце пути в Елоховский Собор* зашел

И, обратясь к Всевышнему несмело,

Просил, чтоб не оставил без призор

Души крещеной. Грешно мое тело.

О чем у Господа просилось,

То и далось Его рукой.

Живу теперь — во сне не снилось:

В селении малом над рекой.

Вокруг чудесная природа:

И на горе, и под горой.

Но, главное, мой друг, — свобода,

Чего нет в жизни городской.

Что в городе?

Там мысли сплошь все о доходе:

Власть, слава, деньги и почет.

Душа застывшая не ведает себе покоя,

Там жизнь в угаре СО-2 бредет.

Там: пыль и вонь, асфальт раскален летом;

Зимой нет снега, соль и гололед.

Скажи: хорошего что в этом?

Когда толпой круговорот.

Мне счастье выпало: уединенная природа

Среди оглохших деревень —

Теперь мой жребий и свобода,

Как хлеб Господень, каждый день.

Я не скажу, что жизнь моя беспечна.

Куда ни глянь: не встретишь нынче рая на земле.

Одна беда: как годы стали скоротечны!

Но я о том продолжу в ноябре.