Коэффициент выживания, или Каникулы настоящих мужчин

Александр Владимирович Забусов, 2021

Действие книги происходит в наши дни и переносится в чужую реальность на десять лет вперед. Роман-шутка, роман-катастрофа о попаданцах в другую реальность. Причина написания: однокашники по военному училищу высказали претензию, мол, больше двадцати книг написал, а о нас ни слова. Напиши! Тема – катастрофа Земли. Написал. Юмор в книге имеет черный оттенок. Да и как по другому, если пробудившийся супервулкан сжигает половину США, волны цунами смывают с лица Земли города с миллионным населением, а землетрясения рушат небоскребы, курочат дороги, двигая пласты земной поверхности. Вокруг пожары, банды и… голод. В таких условиях нужно выжить. Вот такая получилась шутка. Описанные герои, не «картонные» персонажи, а такие, какие есть на самом деле, каких помню по молодости и знаю по прошествии сорока лет, естественно те, кто выжил в реальных передрягах. Содержит нецензурную брань.

Глава вторая. На новом месте

Когда варишь людей в кипятке, первое

время можно не помешивать — они

делают это сами.

Памятка ведьмы.

Что-то я сегодня накидался! Не, ну все правильно. В Москве ребята гуливанят. Встреча выпускников, мать ее… А я на даче торчу. С поводом. Куда ж без него? День рождения внучки. Три года малявке стукнуло. Ну и естественно сват со свахой из Нижнего подрулили. Гости. Ясен пень, шашлык вино в широком смысле, поздравления имениннице, родителям, дедкам, бабкам. Под завязку именинный торт. Который для взрослой половины гостей, лишним оказался. Родители с именинницей еще солнышко не зашло, к себе укатили — сын с невесткой в военном городке живут, от дачи три километра всего, ну а мы…

Когда совсем стемнело, свата со свахой в одной из комнат второго этажа уложили. Ленка моя, меня сразу в рамки взяла:

— Иди, в гостиной ложись. Перегаром от тебя… Боюсь к утру отравлюсь парами, если рядом ляжешь.

— Угу.

Пошел. А мысль в голове только одна.

«С чего это я так сегодня?»

По пути яблоко прихватил, загрызть винное послевкусие, зубы чистить уже рука не поднималась. Только до дивана добрался. Еще свет в комнате не потушил. Звонок сотового:

— Слушаю! — А голос у меня такой нежный-нежный, чтоб значит, звонившему понять дать: «Слышь, отвянь сразу!»

— Здоров Бояр!

— Кто это?

— Понимаю. Я, в общем-то, по этому поводу и звоню. Хотел деда с днюхой внучки поздравить.

Бояр, это мой последний рабочий позывной. Знают его не многие. 98-й — 99-й, давно в Лету канули. Мозг напрягается и со скрипом, смазанным алкоголем… выдает нужную информацию.

— Ты, что ли, Серый?

Серый, это тоже древний позывной. Володька Волканов, щегол и малолетка. Раньше в моей группе зеленым лейтенантом начинал свой путь. Сейчас… Можно сказать от сперматозоида в погонах с двумя мелкими звездочками, до полкана дорос. Большой человек в моей бывшей песочнице, я-то в тираж полуполковником вышел.

— Ты на время-то смотрел, ущербный?

— А, что время? Я еще на службе. Ладно. Короче, батька, с внучкиной днюхой тебя. Дай Бог ей всех благ, а тебе правнуков дождаться.

— Спасибо на добром слове. Чё на службе задержался, никак не навоюетесь?

— Дела.

— Ну, ясно.

— Извини за поздний звонок, командир. В следующем месяце с ребятами к тебе на дачу мылимся, если свидомые на юге батон крошить не станутё. Пустишь?

— Угу. Баню растоплю, посидим как люди. Но только не так, как в прошлый раз. Суток на пять заваливайте.

Смеется.

— Постараемся. До встречи.

— Пока.

Свет не выключил. Как был в футболке, брюках от КЗС и берцах, так на диван и завалился. В одной руке сотовый, в другой почему-то мой «Ворон», непонятно, кого я ним во сне резать собрался. Вырубился моментально. Уже не слышал, как жена вошла, мою тушку одеялом прикрыла, и свет в комнате потушила…

События начинают набирать скорость осатаневшей лошади

Пробуждение вызвало дикое отторжение. За окном утро. Поднялся с дивана по причине отправления естественной надобности. Из комнаты вышел. Проходя мимо зеркала на стене, глянулся в него. «Ну и рожа у тебя Шара…»

Что за… Глюки?

Стою в полный рост. Вокруг меня незнакомая местность, под ногами песок кустиками, не пойми чем порос. Камней понабросали. Скудота, совсем не похожая на пейзажи Подмосковья. Башка раскалывается, сушняк. Во рту, будто стая кошек нужду справляла. Но это не главное. Прямо по курсу вдали наблюдаю горы. Твою ж дивизию! Снова на Кавказ занесла нелегкая? Да, нет! Это просто сон. Сон! И больше ничего. Сейчас поднатужусь и проснусь.

Хрен там, по всей морде! Только отлить конденсат из организма еще больше захотелось. Куда я попал?

Стою, облегчаюсь и вдруг понимаю. Срань какая-то происходит. Под ногами земля шевелится. И так, надо сказать, не хило шевелится. Да, что же это такое?

До слуха дотянулся чей-то назойливый крик за спиной:

— Э-э-э-й! Уважае-мы-ый! Э-э-э-й!

Застегивая пуговицы на ширинке, оглядываюсь. Глаза помимо воли хлопают веками. Что, в дурдоме сегодня день открытых дверей?

Ко мне со всех ног несется по неровной поверхности земли, которая продолжает шевелиться, долговязый парняга, по прикидкам, этак лет двадцати трех — двадцати пяти. Одет он более чем скромно, в футболку и трусы. Самое интересное, что во всем увиденном напрягает, обе вещи одежного туалета, надеваны на него, как говорится, «с чужого плеча».

— Э-э-э-й!

— Да, слышу уже! — Откликаюсь, морщась от похмельного самочувствия.

А рожа-то знакомая. Только не пойму, откуда и чем? Долговязый, в меру упитанный, с присутствием спортивной рефленки на телесах. Бежит, захватив в горсть руки зачетные труселя под цвет и рисунок американского, звездно-полосатого флага. Х-ха! И где он их, такие только откопал, да еще размера на четыре больше, чем следует по расчетам филейной части? Светловолосый, стриженный коротко. На лице клюв, примерно такой же, как у все-того же штатовского орла на гербе. Бляха муха! Да это не он, скорее я спятил.

Подбежал. Отдышаться сразу не может, но тоже со страхом, смешанным с интересом, уставился на меня. Рот как у рыбы, выброшенной на берег, открывается-закрывается, открывается-закрывается. Про головную боль забыл, про то, что хорошо бы сейчас рассольчику испить, тоже. Делаю первый шаг. В смысле общения. Изрекаю:

— Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша!

— Саня!

Блин горелый! Ну, Саня! Хотя-а! Догадка преобразуется в словесно заданный вопрос:

— Игорь?

— Н-ну!

Обоим не до улыбок. Стоим, друг против друга, сверлим лица глазами. Не, ну правда, всего ожидать можно, но чтоб училищный приятель так хорошо сохранился. Мне бы так, в свои шестьдесят.

— Т-ты это как?..

— А-а-а, а с-сам как?

— Что как?

— Н-ну это?..

Хороший разговор. Продуктивный. Главное так ничего и не ясно. Дальше-то что? Беру быка за рога. Спрашиваю Пастухова, если это действительно он:

— Рассказывай?

Оказывается, не только я участвую в этом празднике жизни, смешанным с помешательством. Х-ха! Есть еще кое-кто, кому сейчас мозг черепную коробку изнутри натирает.

–Вчера посидели на встрече… Гм,.. вернулся, в общем-то, и не совсем поздно. Под душ и спать. А сегодня проснулся, в зеркало глянул и как обрубило. В себя пришел в этом богом забытом месте.

— Ну, ясно. Со мной примерно, то же самое случилось. Ты, что? Жир откачал, пластическую операцию сделал?

— А, ты?

— Что, я?

— Ты себя видел?

Ощупываю фэйс и понимать начинаю. Не все так просто в этом мире. Морщины не пальпируются, а вот шрам на виске, на месте. Ну, с размером одежды, тут без вариантов. Вес у меня с лейтенантских времен — 78-300, плюс-минус полкило. И?

Между тем Игорь успокоился, как, кстати, и я. Человек вообще, существо коммуникабельное, всеядное, приемистое. Если не истерить по любому поводу, быстро ко всему привыкаешь, подстраиваешься и проблему решаешь.

— Слушай, земля ходуном ходит.

— Угу. Землетрясение.

— Куда это мы попали и почему?

— С вопросом — «куда?», это я запросто отвечу. Если по интеллигентному изрекать, да ко всему прочему латынь приплести, то это место называется «анус», Игорек. Если по-простому, по-русски и без обеняков, то выражусь яснее. В самую, что ни на есть вонючую, грязную жопу угодили. А вот, «почему?», тут разбираться более детально нужно. Все. Стоим тут, как те тополя на Плющихе! Пойдем.

— Куда?

— Куда ноги понесут.

— Пить хочется.

— Аналогично. Терпи. Бог терпел и нам велел. Вон, поближе к горам подберемся, думаю, там влагой разживемся.

— Местность на пустыню похожа.

— Ну, эт тебе видней. Насколько помню, ты же у нас человек с Востока?

— Когда это было! Я уже забывать стал.

— Вот и вспоминай, раз такая оказия выпала.

Часа через три, издыхая на дистанции, дотащились до предгорья, попутно «подобрали» еще двоих своих однокашников. Но удивляться, расстраиваться или от счастья встречи пускать пузыри, ни сил, ни особого настроя не было.

Сашка Портняга первым заметил вожделенный объект. Да ему в отличие от нас и легче дорога давалась, даже несмотря на домашние тапки на ногах, уже порядком истрепавшиеся на прохладном песке и природном щебне. Мелкий. Худой. Помнится, был чемпионом училища по вольной борьбе в категории «мухач». Оповестил:

— Справа кажется деревня.

— Сворачиваем. Хоть воды напьемся. — Предложил Игорь.

— Пошли.

Не деревня! Скорей это напоминало хутор, где все четверо попали в объятья бывших сокурсников. Человек тридцать молодых парней, по большому счету, одетых в чем придется, слонялись по брошенной кем-то собственности, явно не российского сегмента.

Сборно-щитовой, большой дом, с хозпостройками рядом, огороженный добротными, выкрашенными в белый цвет, толстыми досками, прибитыми параллельно сверху и у самой земли к граненым колам, все это как-то не по-людски, не по-русски.

На возникшие вопросы ответил Колька Вовченко:

— Сразу проверили. Пусто. Никого. Ни людей, ни скотины, ни машин, кроме тракторов в ангаре. Мы здесь все в непонятках. Причем нас всех с территории России сюда собрали. Вон, одному Лехе Ткачеву не повезло, да мне. Я на встречу из Украины приехал. Он из Италии. Кое-кого еще нет, но думаем, должны появиться.

Я осмотрелся. Кроме меня в этом таборе еще только двое одетыми были. Монахов и Ульев. Одна подспудная мысль о виновнике всего этого торжества, посетила голову, наградив двумя вопросами: «Кто виноват?» и «Что делать?». Нужно было прояснить обстановку. Сначала подкатил к Монахову, под взглядами бывших сокурсников закинул удочки:

— Ну, что, Падрэ? — Спросил, хитро щурясь.

— Не понял?

— Нас таких всего трое. Я, ты и Уля. Остальные сирые и убогие. Может, что вспомнишь, кто постарался нас сюда переправить?

— Парни, — стал тот оправдываться. — Сам в прострации. Вы сюда все с европейской части страны крякнулись, а меня с Дальнего Востока выплюнуло. Со стройки зараза какая-то выцепила. На улице день-деньской, рабочий день к полудню подходит. Чисто случайно в бытовку к рабочим заглянул, а там зеркало. Дальше вы знаете.

— Ясно!

Все взгляды, как по уговору, скрестились на Уле, сидевшему нахохлившись, отводя взгляд от бывших курсачей 18-го курса. Одет, будто на рыбалку собрался. У ног неподъемный баул, на котором гражданский карабин «Сайга» уложен. Взяли в полукольцо. Вовка Рыбаков проникновенно потребовал:

— Колись, гад! Как ты нас сюда засунул?

Уля затравленным взглядом прошелся по толпе, на нерве, чуть ли не фальцетом, выдавил оправдание:

— Это не я! А он! Мудила с Нижнего Тагила, мог бы и миллиард запросить! Каникул, видите ли, ему захотелось. Перетрудился! Вот вам каникулы! Вот! — Попытался враспашку на себе куртку разорвать.

— Рассказывай!

Несмотря на более, чем фантастическую подоплеку, поверили все и сразу. Трудно не поверить, когда морды у всех молодые, а животов нет ни у кого.

— Сколько ты говоришь, эти каникулы длиться будут? — Уточнил бывший старшина курса Володя Соснин.

— Месяц. Тридцать дней!

Толпа стихла. Все обмозговывали полученную информацию. Лица сделались скисшими, совсем невеселыми. Нечему веселиться!

— Если никуда не влипать, протянем. — Успокоил я. — Осталось выяснить, в какой области мы оказались? Или не в области?.. Это в смысле, в какой стране находимся. Не на луну же нас забросило!

Из задних рядов послышался возглас:

— Лерыч гребет! Какого-то деда на себе тащит!

Все развернулись на сто восемьдесят градусов, созерцали картину, «Возвращение блудного сына». Морозов, тоже почти в неглиже, действительно шкребся к хутору, неся на закорках непонятной наружности седого старикана. Теперь уже Уля из задних рядов взвился окрысившимся динозавром:

— Опять тащит! Гоните его с дедом, мля, нах! А то я лично его бестолковку дробью снесу!

Как ни странно, на такой призыв никто не откликнулся. Все молчаливо смотрели на виновника происшествия с ними.

Лерыч устало встал метрах в десяти от изгороди. С улыбкой оповестил:

— Привет ребята! Вот я и добрался.

Гробовое молчание нарушил Леха Ткачев, предложив:

— А давайте мы ему морду начистим?

Не успели. Атмосферу разрядило появление Митрича. Разрядило не самим появлением, а тем, что «прибыл» он, в чем мать родила. Тонкой нитки на крепком, молодом теле, и той не было. Даже несмотря на факт, что вокруг одни мужики собрались, наш курсовой половой гигант стыдливо прятал свое самое дорогое в ладонях. А может быть, просто берег, чтоб не простыло, ясно же, рабочий агрегат, особого бережения требует.

–…Кто ж знал, что так получится? — Прикрытый наспех подвернувшейся под руку дерюжкой, сидя в плетеном из лыка кресле прежних хозяев, повествовал посиневшими от холода губами наш, теперь дико помолодевший, курсовой лавелас. — Подруга с придурью оказалась. Вместо натяжного потолка, во всю комнату зеркала приторочены. Утром просыпаюсь, мля!.. Глаза продрать не успел, как здесь оказался. У нас пожрать есть чего?

— Улю раскулачить нужно.

— У меня на весь кагал не хватит! — Пожал тот плечами, довольный уже тем, что от него отстали в вопросе виновности.

— Тушенка есть?

— Три банки.

— Значит, плиту топить нужно. Электричество есть?

— Есть.

— Готовить придется. Тогда всех накормим. У бывших хозяев пошуровать.

Я подошел к Морозову. Вот уж кому, как с гуся вода! Сидят с дедом, отдыхают. Спрашиваю:

— Ты кого притащил?

— Толком не понял. Индеец какой-то. Но он объяснить смог, что мы в Штатах.

— Ага! А почему в Штатах, знаешь?

— Догадываюсь.

— Ну, и? Не тяни кота за все подробности!

–Понимаешь, после того, как Ткач про Америку рассказал, видюхи в сеть выложил… В общем всегда мечтал побывать. Ну, вот пророк…

— Это тот козел, который нас сюда спровадил?

— Да. Так вот он скорей всего и исполнил желание.

— А пожелать чего попроще, никак?

— Так уж получилось.

— Старый маразматик ты, Лерыч!

Тот плечами пожал. Угу! Сделанного не вернуть. Кто у нас там в английском рубит?

— Кто английский язык освоил?

Молчание. Кто-то из толпы хмыкнул, произнес:

— Мы реалисты.

— Не понял? — Глазами нашел шутника. — Макс, ты это к чему сейчас брякнул?

— К тому, что скорей всего мы здесь собрались, люди старой формации. Реалисты. Читаем, переводим со словарем. Х-ха! Оптимист изучает английский язык, пессимист — китайский язык, а реалист — АК.

— Я могу. — Откликнулся Пастухов.

Мог бы и не спрашивать, мозгами раскинуть и получить ответ. В нашей группе Игореша самым умным был, на пару с Александровским. Они, ну и еще пара-тройка личностей. Ясное дело, пройти мимо самого распространенного средства общения вряд ли смог.

— Тогда сюда подходи. Эй, сирые и убогие, прошерстите дом на предмет шмоток и обуви. Негоже в таком виде перед янкисами щеголять будет. Желающие разобраться, кроме «поваров», подсаживайтесь поближе…