Здрасьте, а Саша выйдет?

Александр Васенёв

Самое классное в детстве – это, конечно же, друзья! А самое классное в друзьях – это жажда приключений. Герои книги живут в обычном дворе небольшого городка, в те времена, когда дети были предоставлены сами себе, а двор превращался в площадку для любой игры, какую только позволит фантазия. Эта книга для современных детей, которые хотят узнать больше о детстве своих родителей, а также для взрослых, которые хотят погрузиться в мир своих детских воспоминаний. Отлично подходит для чтения вслух!

Глава 2. Друг

«Сегодня я нашёл друга и узнал много нового», — это и ещё кое-что я записал в журнале.

Итак, я побежал на улицу.

Ни за что не вспомню, во что я мог быть одет в тот день. Запомнить обувь было просто невозможно — убивал я её с такой скоростью, что едва хватало на сезон. В школе, конечно, были туфли: коричневые сменяли черные, затем наоборот; белые и тёмные рубашки с длинными рукавами. Прочие детали безнадёжно стёрты из моей памяти, как ненужные воспоминания.

Зато я хорошо помню, как спускался по лестнице с четвёртого этажа, сломя голову. Папа неоднократно предупреждал, чтобы я бежал по ступеням только вверх. Так ты хотя бы не упадёшь, если споткнёшься, говорил он. Умно́! Но непрактично. Торопишься ведь обычно на улицу, а не домой.

Подъездная дверь хлопнула позади меня, и я сразу же начал осматривать всё вокруг. Пусто. Никто меня не ждал возле подъезда, ни возле соседнего подъезда, ни возле следующего. Я прошёл от первого до последнего входа, затем обратно, и понял странную для себя мысль. У нашего дома нет своего двора. Пятиэтажка стояла перпендикулярно трём другим, у которых как раз были свои площадки. А у нас не было. Выходишь из подъезда, делаешь пять шагов вдоль дощатой лавочки и попадаешь на асфальтную дорожку. Поднимаешь глаза и видишь серую стену соседнего дома. А ещё слева и справа то же самое. Словно три соседских дома надменно повернулись к нам боком. У них, значит, дворы свои, а у нас одна только дорожка, по которой то и дело снуют машины. Ну кто так строит!

Впрочем, дворы были наполнены в основном деревьями, лишь изредка металлическими конструкциями синего цвета, вроде качелей, хлопушек для ковров и бельевых сушилок. Белые широкие стволы доставали до верхних этажей. Ближе к домам росли клёны и другие деревья, названия которых я тогда не знал. Их было так много, что под ними почти ничего не росло.

Я внимательно осмотрел хозяйство первого двора. В середине была вытоптана футбольная площадка совершенно непонятной формы. Воротами служили стволы берёз. Надо признать, что люди, посадившие их, были выдающимися троллями. Ворота одной команды были явно шире других, а ещё одна штанга была прилично наклонена, увеличивая площадь ворот. Вы и представить себе не можете, сколько перепалок и потасовок породила эта несправедливость.

Я обошёл соседний дом и попал в следующий двор. В нём не было вообще ничего, кроме деревьев, потому как туда не выходили подъезды.

«Очень круто!» — подумал я, здесь можно собирать грибы и штабик построить.

Продвигаясь вглубь по вытоптанной тропке, я наконец-то увидел мальчишку, примерно своего роста, может чуть повыше. Тот совершенно неподвижно стоял возле куста в загадочной позе, с выдвинутой вперёд рукой. «Это Дима, — подумал я. — Или Егор!»

Я хотел ускориться навстречу потенциальному другу, но вспомнил совет отца. Остановившись в нескольких шагах, я выглядывал из-за дерева, пытаясь установить правила его игры. И спустя минуту тот не шелохнулся, лишь слегка переместил руку. Мне не удавалось объяснить себе происходящее. Это точно был не футбол. Но что же тогда!

Мальчик снова перевёл руку в другое положение. Тогда я не выдержал и подошёл. Незнакомец моментально повернул голову и, ничего не сказав, снова уставился на свой куст.

— Привет, ты Дима? — спросил я довольно радостно.

— Я не Дима, — ответил он.

— Привет! Ты Егор?

— Я Костя, — сказал он после долгой паузы. Кажется, к такому повороту не был готов даже мой отец. Хорошо, что мне тогда было только восемь. Это могло служить оправданием буквально всему, а не только невежеству.

— Что ты делаешь? — наконец-то уже спросил я, ведь именно этот вопрос согласно методичке должен был предопределить судьбу наших отношений.

— Тихо. Ты слишком громко говоришь. Тут надо быть невидимым, иначе нас засекут, — прошептал он медленно и внушительно. — Видишь их?

Я никого не видел, точнее не понимал, что видел он.

— Они уже близко, — продолжил он. — Видишь эту ветку? Я намазал её мёдом. Сейчас прилетят осы, на сладкое.

Рука его была вытянута вперёд, ладонь скрывала открытый спичечный коробок.

Я же молчал, шаря по кусту глазами в поисках насекомых.

— Сейчас она прилетит. Я уже ловил так пчёл. Но пчела не так круто, как оса. Она может ужалить сразу несколько раз. А пчела — только один раз жалит и потом умирает. А оса, она не умирает, она жалит, как пулемёт. Оса многоразовая, — в его словах чувствовались уверенность и бесстрашие. — Если кто-нибудь слабенький попадётся, то и убить может, — добавил он.

Естественно, мне стало любопытно, и я спросил, против кого он готовит оружие.

— Это для сестры, — хладнокровно ответил Костя.

Услышав о сестре, я как-то машинально сказал, что у меня тоже есть сестра.

— На, — сказал Костик и протянул мне второй коробок.

Я взял коробок и встал рядом в ожидании улова. Осы не прилетали. Летала пара мух и какой-то странный продолговатый жук, который нас не интересовал. Костик отломил от куста медовую ветку и мы пошли искать удачи возле другого куста, коих было предостаточно. В ходе операции я узнал подробности о семилетней войне между ним и старшей сестрой, которая длится, сколько он себя помнит. Неясно было, кто положил начало конфликту, но по словам моего нового товарища, противник хитёр и безжалостен, хотя и сам регулярно несёт потери.

— Вчера она спрятала мои ботинки. И не сознается, делает вид, что ничего не прятала. Я просидел полдня дома. А когда пришла мама, я конечно вынужден был, — грустно вздохнул Костик, — сказать ей про ботинки. Так сестра сказала, что ничего не прятала, а просто забыла. Забыла она! И ведь когда нашли, что! Ботинки все чистые, вымытые сушатся на балконе в углу там… что они там делают в углу!? А она говорит, я помыла, позаботилась о любимом братике, а забыла сказать ему. Так мать её ещё и похвалила! Вообще! Гадюка косозубая.

У Костиной сестры и правда один зуб был не в ряду с другими. Звали её Света, и она была старше него на пару лет. Немного поостыв, он спросил:

— А тебе что сделала твоя? — подразумевая мою сестру, спросил мститель.

— Она меня читать научила и ещё на пианино учит играть, — ответил я.

— Я бы за такое тоже отомстил, — решительно оценил он.

— Да нет, она у меня хорошая, вроде бы.

— У нас тоже всё хорошо начиналось. Так что ты осу возьми всё-таки. Для профилактики.

Мы постепенно начали говорить обо всем подряд, и тема возмездия отошла на второй план. Я положил свой коробок с осой в задний карман, а Костик — в нагрудный. Пока мы бродили по зарослям двора, я рассказал ему немного о своём переезде и, конечно, о безнравственном кидалове на бытовую технику. Костя сочувственно качал головой. У нас оказалось много общего, и, кажется, мы уже подружились.

К вечеру я был дома. Мама вернулась с работы раньше и наготовила нам вкусных котлет с картошкой, и мы ужинали в гостиной на большом раскладном столе.

Для меня открыли огромную банку вишнёвого компота. Я вычерпывал ягоды шумовкой, а затем звонко стрелял косточками в металлическую тарелку.

Мама с папой расспрашивали меня о друге, и я охотно рассказывал.

— Пап, ты неправильно запомнил. Его зовут Костя. Как ты мог забыть!

Папа был счастлив ещё пару минут, пока мама не взяла мои вещи в стирку. Она нашла мой коробок в заднем кармане и, тряся им перед лицом отца, возмущалась:

— Ты зачем ему спички даёшь! Обалдел что ли, спалит что-нибудь того гляди.

Отца претензии матери не устроили, и он, желая отбелить свою педагогическую репутацию, открыл коробок привычным движением. Звонким грохотом посыпались новые для меня части речи, звуча в унисон с падающими ванными принадлежностями. Отец трижды жёстко выругался. Слова были разными, пугающими и одновременно вызывающими желание их повторить. Я подбежал к ванной и сразу увидел лежащие на полу половинки коробка. Моя оса летала по крохотной ванной, уклоняясь от мокрого полотенца. Чертовка исполнила бочку и улетела в вытяжку.

— На какой чёрт ты туда её засунул, — гневался покусанный батёк, в то время как мать пыталась рассмотреть его пальцы.

— Не переживай, Вов, жала нет, не переживай, сейчас луковицу принесу, приложим и всё пройдёт.

Мне стало совсем не по себе.

Меня никогда не кусала оса, но я видел, как собака кусала за ногу соседского парнишку, и тот ужасно плакал, держась за порванную штанину. Как плохо должно быть ему было, как больно. Тут я чуть не заплакал от сострадания и страха.

— Пап, а ты ведь у нас не слабенький? — выдавил я сквозь ком в горле. — Ты ведь не умрёшь?

Он, конечно, принялся меня успокаивать и говорить, что всё это полная ерунда, и мне не стоит волноваться, затем уже в сердцах кричал, что я балда, каких свет не видывал, и тут же снова принимался успокаивать, точно это меня укусила оса. Хорошо ещё, что Костик оказался не прав, и оса не жалит, как пулемёт.

Всё прошло, конечно, и меня быстро простили. Перед самым сном я достал из под кровати журнал и сделал короткую запись: «Сегодня я нашёл друга и узнал много нового».