Илья Муромец и Царевна Лягушка

Александр Бергельсон

Стреляя из лука, Илья Муромец теряет стрелу, идёт её искать, и попадает на Болото к Царевне Лягушке.Тут вдруг выясняется: ищет Илья и не стрелу вовсе, а свою Дорогу В Жизни, и что Илья – не умеет бояться, а лишённый страха человек автоматически лишается… умения любить. Научится ли Илья Страху? Обретёт ли возможность Любви? Читайте об этом в книге «Илья Муромец и Царевна Лягушка»!

© Александр Бергельсон, 2021

ISBN 978-5-0053-1928-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Александр Бергельсон

Илья Муромец и Царевна Лягушка

— — — — — — — — — — — — — —

Боишься — не делай, делаешь — не бойся,

а сделал — не сожалей.

Чингисхан

— — — — — — — — — — — — — —

1. Стрела Судьбы

— — — — — — — — — — — — — —

Тот, кто поступает правильно в пятидесяти одном случае из ста, в конце концов, становится героем.

Альфред Причард Слоун: «My Years with General Motors»

— — — — — — — — — — — — — —

В молодые годы, скажу я вам, Илья из лука стрелял отвратительно.

С пяти шагов в забор попасть не мог.

Вот такая нелепица, ежели учесть, что в плане остальных боевых навыков равных ему не было вообще.

Вот и решил Ильюха тренироваться.

С утра самого выйдет на задний двор, и давай стрелы пулять во всё подряд.

В любые, наугад выбранные, или под руку подвернувшиеся, цели.

И вот как-то раз одна стрела у него совсем ни туда, ни сюда пошла: сама по себе, своевольница, по дуге высокой за окоём видимого Мира.

И, что обидно, не просто какая попало стрела, а стрела самая любимая, самая надёжная и проверенная, которая чаще всех прочих стрел обеспечивала чёткую точность попадания.

Осерчал тут Илья, слова сказал, сами понимаете, какие, да и пошёл стрелу заветную искать.

Миновав три улицы, Илья вышел на Боярскую.

Название такое прилипло к улице ещё во времена, когда только-только на земле Муромской зарождалось будущее село Карачарово.

Здесь тогда одним из первых осел некто Буслай: человек кручёный, верчёный, жизнью учёный, серьёзно умевший поставить себя пред остальными, за что и был прозван в народе: «Боярин».

Время прошло, а вот память о том месте, где Боярин обитал, осталась.

Дело в том, что Буслай первым стал народ в особые дозоры собирать, чтобы днём и ночью дозоры эти за порядком следили.

Так с той поры и пошло: все знают, — в селе Карачарове порядка во все времена было, и есть и будет больше, чем в остальном Мире.

Справно жили Боярские люди.

Крепко.

Вот, взять, к примеру, этот, пред очи Ильюхины сам собой попавший, дом.

Прямо терем царский, а не просто — какое-то там сельское жилище.

Изба в два этаже, ставни узорчаты, сад — дерева высоки, забор — прям не забор, а стена крепостная.

Такими впору города огораживать от вражьих набегов, и, вона, в столбе воротном, справа, стрела торчит…

Стрела?

Илья резко остановился.

Нашлась, родимая!

И вправду: стрела торчала, и ветерок лёгкий всё пытался поиграть с перьями.

— Блин. — Тихонько сказал Илья сам себе. — Ну, недотёпа косорукий!

И решительно пошёл к воротам: извиняться перед хозяевами.

У ворот на скамье сидела древнючая старушка.

Судя по виду, она должна была помнить те времена, когда тут завместо села — только Лес стоял до небес, и волки вели кривотолки у крайней ёлки.

— К вам я, бабулечка. — Поклонился Илья. — За стрелу извиниться. Учусь стреляти, ну и…

— За стрелу? — Голос у бабулечки оказался совсем молодым. — Ты чего это, голубь сизый, никак, издеваисси?! Кто заслал? Матрёна, дура ядрёна, с Приокского околотку, которой никакие на свете стрелы сроду не прилетали, никакие прынцы за всю жизть ни разочку не наведались, один только Ефрем-возчик клюнул на Матрёнины стати сомнительные, красоты не убедительные… хотя, чего-й то я? Матрёна-то померла ужо годов так сорок! Значит, Ефросинья, лична моя врагиня! До сих пор её злоба гложет, до сих пор она простить мне не может, что я лучше её завсегда была, и красимши слыла! И стрела к ней лететь не захотела, ко мне прилетела, в воротину втыкалась, да так и осталась…

— Не. — Илья поклонился ещё ниже. — Никто меня, бабулечка. не засылал. Сам я. Рука дрогнула, промазал малёхо, в чём и винюсь.

— Вот, значит, как. — Бабулечка тяжело вздохнула. — Эх, младой человек! Стрела сия быть твоёю не может по одной простой причине: она тут торчит не с сёдня, а со времён моей, теперь уже, ох какой далёкой, юности.

Бабулечка вздохнула ещё тяжелее.

— Дура я была, внучек. Наслушалась, понимаешь, россказней о счастье девичьем, и загадала в ночь на Ивана Купала встретить жениха несказанного, суженого своего, на свете наилучшего. И выпало мне в гадании — стрелы ждать, кою суженый этот, из лука стреляя, выпустит в надёже на то, что сама стрела калёная найдёт ему невесту лучшую. И что ты думаешь? Прилетела стрела-то! Как счас помню: ранним весенним утром, когда солнышко припекало, и травка зеленела, и любовь дышала во всём с полной силой… вон, видишь: до сих пор так и торчит во столбе воротном!

Смахнув слезу, бабулечка вдруг весело Илье подмигнула.

— Так, слышь, может быть, ты и есть — женишок ожидаемый?

Илья испуганно дёрнул плечами.

— Да не боись, малец! — Ещё больше развеселилась бабулечка. — Я, слава Богам, дура-то дура, но и замуж сходила, и семнадцать детей родила-воспитала. Стрела — стрелой, а жизнь жизнью. Пускай торчит!

Илья, прямо скажем, вздохнул с облегчением.

Тем более что и сам уже разглядел: стрела не его, и не та вовсе, любимая, которую берёг пуще глазу и искать пошёл.

— Я стрелу эту, — бабулечка мотнула головою в сторону столба воротного со стрелою торчащей, — берегу и не вынимаю с единственною целью, сугубо воспитательной. Вначале дочки, потом внучки, опосля правнучки со праправнучками, не считая племяшек—праплемяшек разных и прочей седьмой воды на киселе. И все, не поверишь, как одна, сплошь романтически настроенные кулёмы, с изначально сказочными ожиданиями в личной жизни. А так — наглядный пример правильного подхода: бабье счастье доверять мужику — последнее дело! Сама куй, а не стрелы жди: вот прынцып, коего должна придерживаться по-настоящему ждущая удачной Личной Судьбы девица!

— Ладнось. — Бабулечка ещё раз внимательнейшим образом оглядела Илью. — Ты вот что, малой. Иди до околицы, там три тропинки будет. Левая и средняя — не твои. А по правой тропке — самое-то дело именно тебе топать.

— Куда? — Только и спросил Илья.

— Там узнаешь. — Загадочно ответила бабулечка. — Правая тропинка, она своя каждому, и допрежь результату окончания пути загадывать — бесполезное дело. Одно сказать могу точно: судя по тому, что вижу я, на тебя глядючи, лично тебе, милай, мало не покажется! Иди, давай. А то счас мои тринадцать малолетних девах набегут, почуяв, что у стрелы в столбе воротном младой человек мужеского полу объявился. Так что, спасайся, пока ещё время есть!

Илья не стал боле искушать судьбу, и со всей прыти дунул вдоль по улице.

И вовремя.

У ворот, где осталась сидеть бабулечка, уже слышалось нарастающее гудение девичьих голосов.