Коса Лусичи

Александр Белка

Портал, параллельный мир… Никто из искателей приключений, уходившие в дебри на поиски косы Лусичи – золотого стержня, на метр торчащего из земли, не знал об их существовании. Поэтому многие возвращались ни с чем, а другие бесследно исчезали в джунглях Тагиулька и Северного Тагиока. Возможно, поэтому за 200 лет существования этой легенды о золотом стержне его так и не смогли найти. Но Джон Купер знал об этом и был уверен, что найдёт косу. Человек в чёрном, двигавшийся за ним следом, – тоже…

23

В конце концов, Сабе удалось убедить шефа, что он способен играть гораздо лучше и что на это стоит посмотреть. А чтобы получить удовлетворение от игры, нужно всего лишь выложить двести баксов.

— Ну хорошо, — сдался профессор, — если этот парнишка не против ещё раз с тобой сразиться, то я поставлю на тебя двести долларов. Но имей в виду, если ты опять проиграешь, я вычту это всё из твоего жалования.

— Хорошо, сэр! — обрадовался негр.

— В двойном размере, — добавил профессор.

Саба немного приуныл, призадумался чуть-чуть, и всё же ответил, хотя и не так оптимистично, как в первый раз: «Хорошо, сэр». Затем он повернулся к нагло ухмыляющемуся латиносу:

— Ну что, дерьмо, ты не боишься расстаться со своими деньжатами?

— Ну ты, урод! — сразу вспыхнул тот. — Да я тебя так уделаю, что ты и глазом не успеешь моргнуть! Чёрт возьми, да у тебя даже руки кривые! Как ты собираешься ими играть?

Как ни странно, но на них никто не обращал внимания, кроме Мигеля и дружков латиноса, разумеется. Это потому, что за соседними столами велись не менее оживлённые разговоры. И вообще, здесь каждого занимали только свои собственные проблемы и совсем не интересовали чужие.

— Разбивать буду я, — заявил Саба и, предупреждая возражение качка, твёрдо добавил. — Сейчас моя очередь!

Он взял биток и поставил его напротив пирамиды. Затем не спеша принял позу, назидательно изрёк кубинцу: «Учись, недоумок» и, тщательно прицелившись, ударил. Шары, получив толчок, нехотя раскатились по сторонам. Один из них, словно невзначай, свалился в лузу.

— М-м, не плохо, — сдержанно оценил профессор.

Латинос криво усмехнулся, понимая, что это всего лишь случайность, и, сложив могучие руки на могучей груди, с ехидцей стал наблюдать за тем, как довольный черномазый степенно заходил вокруг стола, выбирая позицию для следующего удара.

Но только Саба изготовился, выбрав, как ему показалось, лучший вариант, как в бильярдную ввалились три типа. Их самоуверенность, развязанные манеры, холодные презрительные глаза сказали Сабе о многом. Он сразу понял, что эта шайка подонков не зря заявилась сюда. Сейчас должно произойти что-то грязное, и в душе у него возникло ощущение опасности. Он огляделся и увидел, что кроме него, больше никто не обратил внимания на их появление. Никто даже не посмотрел в их сторону. И Саба, немного успокоившись, снова стал прицеливаться, подспудно одним глазом всё же наблюдая за этой неприятной троицей. А те, не останавливаясь, но и не торопясь, наверное, для того, чтобы не вызвать преждевременного переполоха, приближались к столику, за которым сидел Мигель. Уж, не к его ли напарнику подбираются эти выродки?

— Эй, чёрный! — нетерпеливо окликнул его латинос. — Ты что, уснул, что ли?

— Действительно, давай немного поживее, парень, — подстегнул Сабу профессор, — и целься получше.

Но негр медлил. Ещё немного и всё будет ясно. Ну вот, вскоре у него не осталось никаких сомнений, что эти плохие ребятки подбираются к испанцу. А тот, лопух, даже не замечает этого и пялится на него, Сабу, как на картину.

— Послушай, кретин, — не выдержал качок, — тебя что, парализовало? Или до тебя наконец-то дошло, что ты играть не умеешь, а?

— Да пошёл ты! — огрызнулся Саба, не оборачиваясь.

Он положил кий на стол и направился к Мигелю на помощь, рассчитывая шаг так, чтобы подойти к нему одновременно с подонками.

— Что-то я не понял, — озадаченно бросил ему в спину профессор, — ты уже выиграл, что ли?

— Я беру небольшой тайм-аут, сэр, — ответил ему Саба. — Я сейчас вернусь, так что никуда не уходите.

Когда он снова повернулся к Мигелю, то понял, что опоздал. Троица подоспела к нему быстрее, но почему-то набросились не на него, а на какого-то ханыгу, сидевшего рядом.

— Пойдём-ка, прогуляемся, приятель, — сказал ему один из них, давно не бритый тип с взлохмаченной шевелюрой, и попытался стащить его со стула. — Тебе пора проветриться.

— Отвалите от меня, ублюдки! — запротестовал тот и вцепился в руку Мигеля. — Чего привязались?

Мигелю совсем не понравился такой оборот. Он, как и Саба, не желал расставаться с кормушкой профессора и, следовательно, ввязываться в какие-либо несанкционированные им дела. Он попытался высвободить руку, но колдырь вцепился в неё как клещ.

— Эй ты, кабан! — накинулся на испанца детина, самый крупный из компании. — А ну-ка отпусти нашего дружка!

— Я тебе не дружок! — завопил забулдыга, отчаянно сопротивляясь и не отпуская руку испанца.

— Каррамба! — разозлился Мигель. — Забирайте своего дружка и валите все к дьяволу!

— Он мне не дружок! — снова возразил пьянчужка и, упираясь, разразился бранью. — Отстаньте от меня недоноски! Какого чёрта вам от меня надо?

— Эй, вы, болваны, — очнулся вдруг один из его собутыльников. Он с трудом поднялся на ноги и, еле выговаривая слова, грозно сказал. — Вам лучше отцепиться от Мэтса. Иначе будете иметь дело со мной.

Возможно, на этого клоуна никто не обратил бы внимания, если бы он не вытащил из кармана огромный выкидной нож. Размахивая им, он пошатнулся и едва не проткнул им щеку детине. Тот успел среагировать на этот выпад и вовремя уклонился. А потом подался вперёд и яростным хуком послал заступника в нокаут.

Тут очнулся второй собутыльник и тоже стал подниматься.

— Ну, вонючки, — заплетающим языком заговорил он, — сейчас я вам…

Здоровяк не стал дожидаться, когда тот полностью встанет на ноги и достанет своё оружие, а просто врезал ему в лоб и отправил его вслед за приятелем на пол. От этой короткой стычки детина вошёл в раж или, может, ему это просто понравилось. Так или иначе, но, разделавшись с двумя пропойцами, он набросился на Мигеля, который всё никак не мог освободиться от цепких рук Мэтса.

— Я же тебе сказал, кабан, отвали от нашего дружка, — возбуждённо выпалил он и влепил испанцу правой в челюсть.

Но это была уже не пьянь какая-нибудь, еле стоявшая на ногах, а носорог в самом расцвете лет, и удар получился больше похожим на пощечину. Здоровяк понял это и замахнулся для нового удара.

Но удара не получилось. Его кулак на лету перехватил Саба. Откинув пойманную руку сторону и тем самым развернув детину к себе лицом, он так врезал тому по физиономии, что тот залетел на ближайший бильярдный стол и раскидал по углам шары. Вдобавок, во время этого полёта здоровяк зацепил одного из игроков, не высокого роста плотно упитанного толстячка с гориллообразной мордой. От толчка в спину этот парень едва не упал, чудом удержавшись за край стола. Быстро осмотревшись, он увидел Сабу и сразу сообразил, кто виновник столь дерзкой акции. Мало того, что его чуть не сбили с ног, так ещё испортили игру, в которой он бесспорно выигрывал. И всё это натворил какой-то черномазый! Такой наглости толстячок терпеть не собирался и с яростью накинулся на врага.

Саба встретил его двумя ударами. Сначала в солнечное сплетение, а потом в нос. Этого оказалось достаточно, чтобы утихомирить нападавшего на неопределенное время, но, как выяснилось через секунду, совсем недостаточно для того, чтобы успокоить его мгновенно возбудившихся приятелей, которых тут, на удивление, оказалось не мало. И вскоре ему и Мигелю пришлось отбиваться и от них и от подонков, затеявших всю эту катавасию.

Как только завязалась потасовка, профессор благоразумно поспешил укрыться под бильярдным столом. Нет, он не струсил и не наделал от страха в штаны. Человек по натуре авантюрный, он не боялся опасностей и мог рискнуть в пределах разумного, когда в этом возникала необходимость, но, если выпадала возможность, всегда предпочитал избегать внезапно возникшие эксцессы, дабы не испытывать не нужные эмоциональные стрессы.

Вот и сейчас, сидя под бильярдным столом, он, попыхивая сигарой, спокойно созерцал, как вокруг него бушевали страсти, суетились люди, калеча друг друга почём зря, и лишь изредка вздрагивал, когда кто-нибудь сверху падал на стол. Ему почему-то казалось, что стол не выдержит такой нагрузки, непременно развалится и раздавит его. Вот в эти-то моменты он и замирал, зажмурив глаза и вжав голову в плечи. Но стол, слава богу, выдерживал, и после некоторой паузы профессор вновь невозмутимо лицезрел на побоище, терпеливо ожидая его окончания.

А тем временем в драку ввязались почти все посетители бильярдной, включая женщин. Они отчаянно лупили друг друга без разбора, любого, кто оказывался от них на расстоянии вытянутой руки, и получали удовлетворение, если их кулак достигал цели. Никто из них уже не помнил, кто начал эту бессмысленную драку. Никто не смог бы и объяснить, почему и зачем он влез в неё. Сейчас это никого не волновало. Каждый старался выместить на других всю свою злость, скопившуюся за долгие годы неудач и так внезапно вырвавшуюся наружу. Это была злость и на самого себя и на свою не сложившуюся жизнь, и на окружающих людей, по его мнению, оказавшихся более удачливыми, чем он.

Пока они воевали между собой, сражаясь каждый сам за себя, у стены недалеко от своего столика, истекая кровью, медленно умирал Мэтс. В груди его зияли две ножевые раны. Третий удар вспорол ему правый бок снизу доверху. Вот эту-то огромную рану и зажимали мелко трясущиеся руки умирающего. Его затуманенные глаза уже ничего не видели, но он продолжал сопротивляться смерти и силился звать на помощь друга, беззвучно шевеля губами.