Новенькая. Соблазнить за 183 дня

Александр Барр, 2022

Что мужчины думают о женщинах, от чего теряют голову и на что способны ради женского внимания? Предельно откровенная и неожиданная история, рассказанная в форме личного дневника одного непутевого ловеласа. Конечно, это была совершенно бредовая идея. Два друга забили пари, что один из них не позднее чем через 183 дня покорит сердце новенькой сотрудницы их офиса. Задачу усложняет то, что новенькая… как бы выразиться помягче… не очень интересуется мужчинами, а соблазнитель – обычный маменькин сынок, робкий и застенчивый айтишник. И это не всё. В случае проигрыша молодой человек обязан опубликовать свой собственный дневник, «историю своего провала и позора», в котором во всех красках расписан каждый шаг на пути к сердцу девушки, каждая тайная мысль, каждое заветное и даже постыдное желание… Но пари уже заключено. И время пошло. И ОН делает первый шаг навстречу ЕЙ… Роман держит в мягком напряжении и вызывает море эмоций. Но эмоции эти – позитивные, светлые. Они дают надежду. Они обещают: всё будет хорошо… Александр Барр – автор нескольких детективных и психологических романов, вышедших в издательстве ЭКСМО.

Глава 2. Пикап-менеджер

Десять утра.

Я встал на час позже обычного и на два часа позже заведенного будильника. Встал с трудом. Смирился с тем, что сегодня опоздаю на работу, продолжаю писать.

Кофе не бодрит, может, от того, что я поленился его варить и просто залил кипятком, а может, от того, что кофеин не в состоянии компенсировать мне недостающие пять часов сна.

Я всю ночь слушал онлайн-консультанта — любовных дел мастера. Это обернулось покраснением глаз, вялостью во всем теле и приличной тратой накоплений. Услуги эксперта стоят недешево, зато мне гарантировали успешный результат и индивидуальный подход.

Когда специалист увидел мою фотографию, он не ужаснулся, не присвистнул, не засмеялся. Он просто понимающе покачал головой и тихо сказал: «Врать не стану, нам предстоит большая работа».

Всю ночь мы просидели в видеочате. Эксперт вещал, задавал мне личные вопросы, уточнял, разрабатывал стратегию, а я записывал советы.

День второй. Запись первая: «Притворство».

Рудольф, так зовут моего эксперта — мастера пикапа, порекомендовал мне не совершать «резких движений». По его словам, то, чем мы заняты на подготовительном этапе — еще не обучение. Попросил меня не форсировать события и придерживаться пунктов.

Шаг за шагом — так он сказал.

Для начала Рудольф посоветовал мне сменить очки и прическу. Вернее, Рудольф не совсем так выразился… Он провел пальцем перед своим лицом и с приятным восточным акцентом произнес: «Послушай, это совсем плохо, брат. Кошмарно. Надо менять».

Рудольф подобрал для меня несколько подходящих вариантов, снимки не могу прикрепить к блокноту, проклятый принтер приказал долго жить. Ну, думаю, это небольшая беда, потом загружу…

В общем, сегодня в обеденный перерыв меня снова ждет голод, прогулка в парикмахерскую, вернее, как он сказал, в барбершоп, и визит в салон оптики за новой оправой.

«Странное ощущение. Я всегда думал, что внешность не так уж важна. Особенно очки.

Но вы бы видели его…

Не скажу, что мой друг стал прям Брэдом Питтом, но… В его походке, осанке, во взгляде, читалась уверенность.

Вынужден признать, этот его инструктор Рудольф, как ни странно, что-то умеет и, видимо, разбирается в вопросе».

Да, Филипп, я не сбежал. Был близок к тому, но не сдался (!сам себя не узнаю). Прыти откровенно поубавилось, сомнений — напротив, но я готов продолжать.

Наш спор…

Спасибо тебе, друг. Чувствую себя, словно очнулся. Как получше объяснить? Словно до нашего с тобой пари я наблюдал за миром сквозь запотевшее окно. Сейчас это окно все еще запотевшее, но сквозь мутный узор я вижу надежду на то, что однажды смогу сделать его чистым и прозрачным.

У меня появилась цель. Жизнь заиграла новыми красками, как бы паршиво ни звучала эта фраза. Мне стало интересно просыпаться по утрам (!хоть и трудно) и не хочется вечером засыпать.

В сторону лирику.

Нужно действовать.

По рекомендации Рудольфа еще какое-то время я продолжу избегать Новенькую (!легко).

«Быть, а не казаться!» стираем из памяти. По его словам, этот девиз мне не подойдет. Рудольф сказал, что на это у нас не хватит сил. Сказал, что лучшим решением для меня будет придерживаться тезиса: «Казаться, чтобы быть». Это означало выглядеть уверенным, успешным, опытным, даже если внутри это не так. Он сказал, что со временем, наблюдая за собой «измененным» в отражении, замечая иную реакцию окружающих на новый образ, я постепенно стану другим.

Интеллект мне подсказывал, что в рассуждениях Рудольфа есть здравое зерно, но инструктор настаивал, чтобы я перестал слушать голос разума и доверился интуиции.

«Брат, не нуди. Перестань пыхтеть, брат. Хватит все обдумывать по сто раз. Остановись. Стоп. Хватит, говорю. Доверься чувствам, брат. Расслабься».

Глупость, конечно, как можно перестать рационально мыслить и начать поступать интуитивно? Глупость как есть, но спорить с экспертом не собираюсь. Он квалифицированный специалист, а я…

Остается замолчать, довериться, как Рудольф выразился, не нудить и следовать его наставлениям.

День второй. Запись вторая: «Пи*дец. Пополняем лексикон».

К полудню я окончательно проснулся.

Стоит отметить, что в моем теле нашлись скрытые до сей поры резервы бодрости и энергии. Ощущения непривычные. Помимо прочего, к зевоте и раздражительности прибавились грубость и несдержанность, что мне крайне понравилось. Это, как-то подчеркивало мою мужественность, так мне показалось.

Я дерзко колотил пальцами по клавиатуре, со всей силы сжимал мышку и чуть не плевал в монитор, таким крутым себя чувствовал. Стучал ногтем по точилке с рисунком Молнии Маккуина и презрительно косился на заторможенные стрелки часов в ожидании обеденного перерыва.

Ну, здравствуй, новый я, ты мне уже начинаешь нравиться! Такой бескомпромиссный, целеустремленный, резкий, потрясный, суровый и мощный новый я (!крутой).

С настроением — плевать на все, с бабочкой в кармане, которую вчера оставил в ящике стола, я направился в барбершоп. С ноги двери открывать не стал, но зашел в заведение без обычной робости.

— Снимем?

Я киваю и убираю очки в футляр.

— Как насчет виски?

— Нет, спасибо.

С каких это пор в парикмахерских потворствуют пьянству? Что за странные правила?

— Отказываетесь? Понял, месье за рулем.

Парикмахер с пышной бородой и подкрученными усами подмигивает, подозрительно скалит зубы и усаживает меня в кресло.

— Тогда, может, чай или кофейку?

— А? — я сомневаюсь, стоит ли спрашивать о наличии свежевыжатого апельсинового сока, и говорю: — Чай.

Бородач делает девушке жест, машет своей сплошь татуированной рукой, и черноволосая красавица уходит заваривать мне чай. Удивительно, она не поинтересовалась, черный мне или зеленый, не спросила, добавлять ли сахар. Подозрительная помощница.

— Как будем стричь?

Он опрыскивает и перекладывает расческой мои волосы из стороны в сторону. Мокрые прядки прилипают то к одной щеке, то к другой.

Достаю смартфон, показываю присланные Рудольфом фотографии и рассказываю:

— Этот вариант.

— Угу.

— Ну или вот этот.

— Угу.

— Но, честно говоря, я не уверен. Здесь слишком коротко, а это как-то чересчур вызывающе…

— Вам придется определиться.

Легко сказать, определиться. Стоит, расслабленный такой, трет свою бороду и лыбится, гад. Естественно, чего ему напрягаться, ему же все равно, это мне приходится выбирать. А как выбрать из двух неприемлемых вариантов? Ни одна из причесок не отвечает ни моему вкусу, ни моим потребностям.

Пауза затягивается. Я смотрю на одну фотографию, на другую, снова возвращаюсь к первой, ко второй, и опять и опять.

«Действуй интуитивно!» — звучит у меня в голове голос эксперта-консультанта.

«Интуитивно, брат!» — настаивает его бархатный акцент.

Что ж.

Выключаю логику. Делаю глубокий вдох, втягиваю ноздрями приятный аромат косметики. Выдох.

Поступаю так, как никогда бы не поступил — перестаю думать.

Ощущения мне подсказывают — беги, дурак! Спрячься скорее в панцирь, в домик, в подвал и запри за собой все двери на замок!

И я прячусь.

Но не удираю.

Снимаю с себя ответственность:

— А как вы считаете? Посоветуйте мне.

Бородатое лицо хмурится. Татуированные пальцы зарываются мне в волосы. Усатый нос сопит. Парикмахер думает. Он делает пробор слева, затем справа. Недовольно качает головой. Убирает волосы назад и тут же возвращает их обратно.

— Мда, — он глубоко вздыхает, точь-в-точь, как я секунду назад.

Собирает мои волосы в пучок на затылке, зачесывает и стягивает их резинкой.

Отходит в сторону, смотрит:

— Слушай. То есть слушайте. А хотите, в формате эксперимента, сделаю вам абсолютно новый образ?

Еще спрашивает! Я только этого и хочу, за тем и пришел.

— Да.

— Постригу тебя бесплатно, вас. Но есть условие — весь сеанс вы будете сидеть спиной к зеркалу и до конца не увидите, что изменилось. Как вам? Идет?

Я пожимаю плечами.

Очередной вызов, очередная авантюра.

Следуя своей же логике, эксперту лучше знать, как будет правильно, а этот татуированный парикмахер здесь эксперт. Насчет того, чтобы отвернуться спиной… По сути, сейчас я без очков и с моим зрением не имеет значения, куда смотреть. И лицом к зеркалу сидя, мало что вижу.

— Хорошо.

— Еще… Если ты не против, — бородатый рот ухмыляется. — После я размещу наше видео на своем канале в разделе «Было — стало».

Что? Видео, как он меня стрижет?

Ну нет.

Не хочу выглядеть глупо. Не хочу, чтобы на меня глазели. Я ж не обезьянка в цирке! — подсказывает мой мозг, и я интуитивно отвечаю:

— Ладно.

Удивительное наблюдение:

Даже сейчас, когда успокоился и пишу эти строки, могу явно вспомнить те чувства, что испытывал, сидя перед бородатым мастером. С одной стороны, меня распирало негодование от происходящего: как это так, мало того, что решение за меня принимает незнакомый человек, так еще и собирается выставить свой сомнительный результат на всеобщее осмеяние. С другой стороны, где-то глубоко внутри меня зарождалась гордость. Гордость за то, что я теперь уже точно шагнул. За то, что мне хватило храбрости.

Филипп, можешь смеяться, но я, вероятно, впервые испытал чувство, похожее на гордость за себя.

«Уважаемый читатель, он сам сказал, что я могу посмеяться.

Ну вот, смеюсь.

Не из вредности или зависти.

Я. Не. Завидую. Чему вообще тут завидовать? Не завидую точка и еще одна точка!

Смеюсь — ха и еще раз ха.

От абсурдности и ничтожности его достижения.

Чему радоваться? Тому, что перестал думать? Или тому, что стал гордиться самим фактом, даже не фактом, а пустым ощущением того, что внутри него, как он сам выразился, зарождалось непонятное чувство, похожее на гордость?

Чушь.

Я тоже, скорее всего, могу сесть в кресло парикмахера со словами — постригите, пожалуйста, как-нибудь.

Без проблем, наверное».

Ножницы стрекотали, мокрые пряди падали на пол, неприятная музыка гремела из динамиков, эксперт с пышной бородой пританцовывал, изредка переставляя камеру и меняя ракурс съемки.

— А знаешь что, — он опять переходит на «ты» и на этот раз не поправляется. — Хочешь дельный совет?

Пожимаю плечами.

Он продолжает:

— Как насчет щетины?

— М?

— Я говорю не о бороде. Предлагаю отрастить трехдневную щетину и поддерживать ее в таком виде.

— Это как-то… будет неопрятно.

— Зато будет пи*дец как брутально! К твоему новому образу зайдет, уж поверь.

Да, Филипп, он сказал мне и «пи*дец», и «брутально». По сути, нагрубил своему клиенту. Вероятно, он решил, что может себе такое позволить, так как, по условиям, я не плачу за стрижку. Но мне кажется, это перебор.

— Отрастишь?

— Нет. И не могли бы вы…

— Я серьезно! — этот наглец перебивает меня. — Зуб даю, щетина станет вишенкой на торте. На пару дней отложи бритву, и сам охренеешь от результата.

Его черноволосая помощница стоит с чашкой остывшего чая, к которому я так и не притронулся, оценивает, показывает мне большой палец вверх и кивает.

— Пробуем?

— Ну не знаю…

— Зато я знаю. Поверь, я точно знаю, о чем говорю. Когда ты сел в мое кресло, никто не ожидал, что получится так круто, — он смотрит на помощницу, и та в подтверждение его слов опять кивает. — Да х*ле, я и сам не ожидал!

Он фотографирует прическу со всех сторон.

— Готов?

Я киваю, и он поворачивает кресло к зеркалу.

— Ну? Что скажешь? Не молчи.

Я щурюсь, пытаюсь сфокусировать зрение и рассмотреть силуэт в отражении. Трудно сказать, размытое растрепанное пятно над моим лбом, по бокам выстрижено.

— Можно? — я прошу его подать мне футляр.

Открываю, не спеша надеваю очки, смотрю.

— Это пи*дец брутально! — вырывается из моего рта нецензурная фраза бородатого парикмахера. — Стильно!

— Ты, это… Про щетину не забудь, — он смеется над моей реакцией. — И лучше сними нахер эти очки.

«А, теперь понятно, почему он щурился полдня.

Не признался мне. Я думал, он их потерял или разбил.

Мой друг послушал парикмахера и убрал очки. Щурился, так как ничего не видел без них, но решил не надевать, вот упрямец.

С его зрением, считай, на ощупь ходил. Я знаю, о чем говорю, у него зрение хуже, чем у меня, а мне без очков вообще никак.

Но, уважаемый читатель, скажу вам, это того стоило. С новой стрижкой и без очков мой друг выглядел словно величественный воин, словно свирепый викинг, словно непобедимый сыщик из нуар комикса.

Все в офисе мгновенно забыли его яркий образ в клетчатом костюме и восхитились стильными изменениями».

День второй. Запись третья: «Успехи».

Вернулся с работы. Поужинал. Звонила моя мамочка, думаю, хотела узнать, почему я давно не объявлялся, но я не ответил.

Чертовски устал.

Свою проблему с очками решил радикально — отказался от них в пользу контактных линз, нескольких флакончиков жидкости для них и капель от усталости и напряжения глаз. Были мысли раскошелиться на лазерную коррекцию, но страх возобладал, и я решил, что с меня хватит того, что теперь буду пальцами лазить под ресницы.

Планирую поспать пару часов до начала видеоурока. Занятие назначено на двадцать один пятнадцать. Рудольф сказал, что регулярный сеанс будет длится сорок пять минут, обыкновенный академический час, так что закончим в двадцать два часа, и я успею выспаться. Меня это вполне устраивает.

Вымотался, но доволен собой.

Филипп, не знаю, во что мы с тобой ввязались и куда приведет этот путь, но я счастлив. Впервые за много лет счастлив по-настоящему. Знаешь, иногда говорят «душа поет», так вот, раньше я думал, что эта фраза предназначена для выхода нового сезона аниме-сериала, долгожданного сезона любимого сериала… Нет. Душа поет у меня сейчас, когда я сижу на обувной полке в прихожей, не в состоянии разуться и пройти до дивана, когда я пишу свой мотиватор-компромат, борясь со сном. Когда чувствую, что наконец-то трезво оценил всю свою жизнь, когда я верю в успех. Верю, что все получится. Верю в себя.

Если подытожить сегодняшний день — было круто. Пи*здец круто, как выразился бы мой парикмахер.

Филипп, ты не представляешь, как я рад. В предприятии, определенно, наметился прогресс, вдобавок я нашел новых друзей и расширил свой словарный запас парочкой брутальных слов.

«Не понравилась мне наметившаяся сентиментальная тенденция моего друга расползаться в самохвальстве… Его путь, его фразочки: по-настоящему счастлив, душа поет и все прочее.

Муть какая-то.

А вот насчет нецензурщины — чистая правда. Запас слов расширил так расширил. Всю следующую неделю он бранился как сапожник. Как подросток, решивший, что сленг и маты прибавляют ему авторитета.

Упс. Я снова вклинился.

Простите.

Читаем дальше».

Следовало бы перед сном снять линзы. Но пока что для меня это нерешаемая задача. Раствор уже в контейнере, салфетки и дезинфектор для рук на полке. Но двинуться дальше — настоящая проблема. Офтальмолог помогла мне надеть эти скользкие газопроницаемые пластинки из полиметилметакрилата. Было неприятно, слезы текли по щекам, я хрипел и моргал, как сумасшедший, стараясь избавиться от навязчивого чувства, что в глаз попала соринка. Офтальмолог сказала, что я привыкну, что через пять секунд неприятные ощущения отступят. И она не соврала. Ощущения отступили, но опасения, что это повторится вновь, остались.

Короче, снять линзы наверняка удастся, но как обратно надену — не знаю. Так что посплю в них, а х*ле. Тем более недолго, всего пару часов.