Обретение святых – 2021

Александр Балыбердин

Сборник материалов XIII Межрегиональной церковно-научной конференции, которая состоялась в г. Кирове (Вятке) 16 октября 2021 г. и была посвящена 840-летию православной Вятки. В конференции приняли участие исследователи из гг. Кирова и Слободского, Санкт-Петербурга и Пскова, Великого Новгорода и Нижнего Новгорода, Перми и Глазова, а также приходов Вятской епархии.

Редактор Александр Балыбердин

ISBN 978-5-0056-1263-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

А. Балыбердин. ОТКУДА В ВЯТСКИХ ЛЕТОПИСЦАХ 1174 ГОД?

В преддверии юбилея г. Кирова (Вятки, Хлынова) вопрос о времени его основания и том, как это произошло, интересует многих. При этом особый интерес представляют сообщения вятских летописцев о походе новгородцев на Вятку, в результате которого были основаны Никулицын и другие поселения.

Самое первое из этих сообщений, записанное, предположительно, между 1667 и 1676 гг. (1), содержится в «Летописце старых лет» (далее ЛС):

«В лето 6689-е июля в 24 день от Великого Новаграда жителие приидоша в страну земли Вятския и взяша рекомый град Болван, яже ныне именуется Микулицыно» (2).

Это сообщение примечательно не только своей краткостью, но также тем, что, в отличие от сообщений в «Сказании о вятчанех» (далее СВ) и «Повести о стране Вятской» (далее ПСВ), в нем не упоминаются ни 1174 год, в котором новгородцы решились покинуть родной город, ни церковь в честь святых князей Бориса и Глеба, которую они построили на месте бывшего Болванского городка. Почему? Откуда тогда эти обстоятельства «находа» новгородцев стали известны книжникам, были ими записаны и сохранились до наших дней? Можно ли доверять этим сведениям?

Пытаясь ответить на эти вопросы, А. С. Верещагин в своем «Послесловии к «Повести» предположил, что описанные в ней события, на самом деле, относятся к состоявшемуся в 1374 г. походу новгородских ушкуйников, который автор ПСВ будто бы состарил на два века, чтобы «воспрославить своих вятских праотцов» и для этого «букву летописного известия (6882 — 1374 г.), обозначающую 800, заменил буквой, обозначающей 600 (6682 — 1174 г.), и такой ничтожной, по-видимому, «поправкой» поход новгородцев на Вятку отнес ко времени более раннему, чем он был, ровно на двести лет» (3).

Так наличие в ПСВ 1174 г. позволило Верещагину протянуть ниточку к 1374 г., который со временем трудами А. В. Эммаусского (4) и усилиями официальной пропаганды превратился в год основания г. Кирова (Вятки), а ушкуйники — в предков вятчан, и остаются ими до сих пор. Несмотря на все открытия последних лет в археологии, этнографии, историографии, летописании и, просто, здравый смысл, утверждающий, что развитие науки остановить нельзя.

Заинтересовавшись этим вопросом, в статье «Была ли Вятка основана ушкуйниками?» (5) я уже приводил ряд аргументов в пользу того, что пришло время пересмотреть устоявшийся взгляд на роль ушкуйников в основании нашего города. Повторяться не буду. Лишь добавлю еще один аргумент, который — косвенно и все же весьма убедительно — свидетельствует о том, что пришедшие в наш край новгородцы были не речными пиратами, а земледельцами.

Об этом говорит тот факт, что все поселения, основанные новгородцами в Средней Вятке, между устьями Чепцы и Моломы, расположены на широте Новгорода Великого — 58 градусов 31 минута. Сравните сами: Никулицын — 58,34; Хлынов — 58,36; Орлов — 58,31; Котельнич — 58,17. Очевидно, что ушкуйникам это ни к чему, а вот для земледельцев важно. Поскольку, поселившись на своей широте, они могли бы применять здесь те же сельскохозяйственные технологии и приемы, что и в Новгороде Великом. В этом смысле лучшего места для создания новой колонии было не найти (6). И ушкуйники здесь не причем. Как не причем и схожесть дат 1174 и 1374, о которую когда-то споткнулся Верещагин, а затем и другие историки.

Однако для того, чтобы изжить это заблуждение окончательно, необходимо объяснить, как наделавший столько проблем 1174 г. появился в вятских летописцах? Причем не в ПСВ, о чем писал Верещагин, а в СВ, из которого эта дата перекочевала в прославленную «Повесть». О чем Верещагин знать не мог, поскольку полный текст СВ был обнаружен только в 1991 г. Причем, далеко от Вятки — в Государственной библиотеке Республики Узбекистан американским профессором Д. К. Уо, посвятившим этой сенсационной находке целую книгу (7).

В данном случае, нас интересует начальный фрагмент текста, в котором автор СВ предлагает свою версию происхождения вятчан, где события 6682 (1174) г. играют роль краеугольного камня всей выстраиваемой им конструкции:

«В лето 6682-е (1174) в Великом Новеграде бысть великий князь Ярослав сын Владимеров. И посла боляр своих и воевод со многими силами из Новаграда под град Корсунь. Они же быша тамо под градом и стояша семь лет. Жены ж их ждаша мужей своих в Новеграде многое время и недождя, чающе их побитых, и начаша жити за немощь естественную болярыни и княгини и служилых людей жены совокупишася с холопи своими, а простии також с чюжими мужи.

И по окончании семи лет приидоша вестницы в Новъград, что идет все воинское восвояси. Жены же их и дщеры слышаша приход их и убояшася и с теми своими рачители из Новаграда бегуяшася и приидоша на реку великую глаголемую Каму и поставиша подле град и нарекоша имя ему.

И остася в том граде половина людей, а другая тех новгородцев поидоша с Камы реки в гору и приидоша вверх Чепцы реки и ту жиша немного лет и по сем поплыша тою рекою вниз из Чепцы в Вятку и по той реке Вятке вниз, и над тою рекою Вяткою на горах стоит чюдской городок их языком зовом Болванской.

И в лето 6689-е (1181) июля в 24 день на память святых мученик Бориса и Глеба заповедаша они всему войску своему ни пити ни ясти, дондеже Господь Бог поручит тот чюдской городок, и приступиша к тому городку и взяша его и побиша ту множество чюди и отяков, а инии разбегошася, и поставиша в том граде храм во имя святых мученик Бориса и Глеба, а граду има нарекоша Микулицын» (8).

Сравнив этот фрагмент СВ с текстом ПСВ, легко заметить, что автор последнего — предположительно, хлыновец С. Ф. Поповых — хотя и отнесся к нему весьма критически, но все же счел возможным использовать содержащиеся в нем факты и даты для работы над своей «Повестью». Так 1174 г. попал из СВ в ПСВ и со временем привел нас к 650-летнему юбилею, который г. Киров собирается отметить в 2024 г.

Между тем, уместно спросить: «Откуда дровишки?». Ведь, если «басня о холопах и неверных женах» — не выдумка автора СВ, то должны существовать источники, из которых он почерпнул эти сведения. В поисках такого источника А. Л. Мусихин обратился к «Запискам о Московии» Сигизмунда фон Герберштейна (1486—1566), составной частью которых является «Сказание о холопьей войне», которое по своему содержанию близко СВ, и во основе которого, по мнению исследователя, «лежит новгородская летопись, основательно переработанная с использованием „Эпитомы“ Юстина, устных новгородских рассказов и личных впечатлений автора» (9).

Загоревшись желанием найти эту загадочную летопись, я обратился к личному собранию электронных копий летописей и летописцев, в формировании которого неоценимую помощь оказали А. А. Яровиков (Великий Новгород) и А. Л. Мусихин (Нижний Новгород). Всего мне удалось ознакомиться с 22 источниками, в том числе 17 летописями и 5 летописцами, которые приведены в таблице и, в зависимости от содержащихся в них сведений, объединены в три группы.

Как и следовало ожидать, никаких сведений о достопамятном походе новгородцев на Вятку во всех этих летописях и летописцах не нашлось. Тем не менее, в 19 из 22 источников под 6681 или 6682 гг. описано событие, которое вполне могло бы вдохновить автора СВ на сочинение басни, обидной для вятчан.

Это событие — осада Вышгорода, в которой новгородцы приняли участие наряду с воинами других русских княжеств, и в которой новгородскими полками командовал молодой князь Юрий Андреевич, сын великого Владимирского князя Андрея Боголюбского. Поход вышел насколько масштабным — в нем участвовало до 50 тысяч воинов, настолько же и бесславным — Вышгород взять не удалось. Не дожидаясь развязки, князь Юрий Андреевич приказал новгородским полкам оставить позиции, после чего те без потерь возвратились домой.

О том, что послужило поводом к нашествию русской рати на Киев и Вышгород, различных обстоятельствах этого похода, причинах и последствиях его поражения, С. М. Соловьев подробно рассказывает в своей «Истории России с древнейших времен», считая это событие одним из наиболее важных во всей истории Средневековой Руси. При этом он пишет, что собранные Боголюбским войска осаждали Вышгород в течение 9 недель (11). Как сказано об этом в ряде летописей, которые составляют самую многочисленную группу исследованных мной источников — 15 ил 22. При этом осада помечена в них 6682 г.

В меньшем числе источников — 4 из 22 — осада Вышгорода помечена 6681 г. При этом сказано, что она продолжалась не 9, а 7 недель. Так в Новгородской первой летописи старшего извода сказано: «В лето 6681. Иде князь Гюрги Андреевиць съ новгородьцы и съ ростовици Кыеву на Ростиславице и прогнаше е ис Кыева и стояше подъ Вышегородъмъ 7 недель и приидоша сторова вси Новугороду; а Ярославъ седе Кыеве Изяславицъ» (12). В Новгородской первой летописи младшего извода книжник также пишет о семинедельной осаде и при этом счел важным уточнить: «И приидоша в Новъгородъ вси здрави» (13). Близкое сообщение встречается в Летописи по Синодальному списку (14), а также в изданной в 1929 г. Новгородской четвертой летописи по списку Н. К. Никольского (15). Однако в более раннем издании этой же летописи, увидевшем свет в 1848 г., срок осады указан более продолжительным: «Стоя у Вышегорода недель 9, и не хоте кровопролития, възвартися восвояси» (16).

Что касается времени начала осады, то в Ипатьевской и ряде других летописей сказано, что «полкы поидоша от Кыева к Вышегороду на Рожь [де] ство С [вя] тыя Вл [ады] ч [и] ца нашея Б [огороди] ца» (17), то есть в праздник Рождества Пресвятой Богородицы, отмечаемый 8 сентября. Если считать этот день началом осады Вышгорода, то она продолжалась, по одним сведениям, до 26 октября; по другим, до 9 ноября.

Впрочем, нельзя исключить, что указанный летописцами срок включает в себя все время нахождения ратников вне стен родного дома, а он у жителей разных княжеств мог отличаться: одни могли находиться в походе 7, другие — 9 недель. Какую из этих редакций автор СВ мог использовать для своего рассказа, неизвестно? Скорее всего, 9-недельную, где осада Вышгорода помечена 6682 г. Важнее, почему он не мог довольствоваться неделями, но был вынужден превратить их в годы?

Ответ напрашивается сам собой — если бы срок похода новгородских ратников измерялся 7 или 9 неделями, то их жены не смогли бы сойтись со своими рабами и родить от них детей. Для этого, как минимум, требуется 9 месяцев. Поэтому автору пришлось, в соответствии с целью создания СВ, отредактировать текст летописного сообщения и ради ее достижения пожертвовать достоверностью фактов.

Так или иначе, 14 октября — неизвестно, до или уже после возвращения новгородских полков — в Новгороде была освящена новая каменная церковь в честь святых князей Бориса и Глеба, строительство которой было начато еще в 6675 г. Освящение церкви — всегда событие. Тем более храма, который был построен в Детинце — самом сердце Кремля.

Примечательно, что запись об этом важном событии следует сразу за сообщением об осаде Вышгорода. Причем только в тех летописях, где эта осада продолжается 7 недель. В четвертой летописи сказано: «Томъ же лете святи церковь Новегороде Илия архиепископъ новгородскыи; святую мученику Борису и Глеба, камяную, въ граде, месяця октября в 14, а другую святого Спаса на воротехъ святого Георгия, камяну» (18). При этом из третьей группы источников мы узнаем, что эта церковь была заложена еще шесть или семь лет назад новгородским купцом Сотко Сытиничем, впоследствии послужившим прообразом легендарного Садко: «В лето 6675. В Великом Новеграде, на Софийской стороне, заложи церковь каменну святых мученик Бориса и Глеба, в Околотке, Сотко Сытиничь, в Каменном граде Детинце, при Иоанне архиепископе» (19).

Таким образом, если сравнить приведенные в таблице источники с CВ, то параллели между ними видны, что называется, «невооруженным глазом». В первую очередь, это видно по тегам — словам, несущим главную смысловую нагрузку.

Таким образом, краткий анализ приведенных в таблице летописей и летописцев позволяет предположить, что автор CВ, в качестве одного из источников своего сочинения, мог использовать сообщения новгородских летописей об осаде Вышгорода и освящении в Новгородском кремле церкви святых Бориса и Глеба. Но какая именно редакция этих сообщений была им использована, однозначно утверждать нельзя. Впрочем, это и не так важно. Поскольку, судя по всему, СВ относится к числу тех сочинений, цель которых представляется настолько значимой, что ради ее достижения авторы готовы пожертвовать историчностью фактов.

Даже в том случае, если читатель может легко убедиться в их недостоверности. Как легко убедиться в том, что в 1174 г. в Новгороде не было князя Ярослава Владимировича, новгородцы не осаждали Корсунь, и, даже, если бы такое случилось, осада не могла бы длиться целых семь лет. Вдумчивый читатель уже давно догадался, что в данном случае речь идет о походе великого князя Владимира на Херсонес, а в роли новгородского князя выступает его сын Ярослав Владимирович Мудрый.

О чем недвусмысленно сказано в краткой редакции СВ, некогда принадлежавшей котельничскому купцу Павлу Петрову, в которой новгородский князь Ярослав прямо назван сыном великого князя Владимира, Крестителя Руси:

«В лето 6682 в Великом Нове Граде при державе великого князя Ярослава, сына Владимерова, прилучися отцу его великому князю Владимерову войствовати на Корсун град. Сын ево Ярослав посла ко отцу своему в помощь новогородских князей и бояр и служилых людей великое собрание. Шедщиж то новогородцкое воинство Корсуню граду и пребывша тамо семь лет» (20).

Что случилось дальше, нам уже известно.

Какова же цель, ради которой автор СВ столь беззастенчиво тасует известные ему исторические факты, не обращая внимания на то, что тем самым вводит в заблуждение не только современников, но также потомков. С какой целью был создан этот памятник вятского летописания?

Размышляя над этими вопросами, мы неизбежно встаем на путь гипотез, и потому должны быть максимально осторожны в своих предположениях. Однако, ясно, что поиск научной истины этой целью не был. СВ — не научный трактат, поэтому и ждать от него научной точности не приходится. Поэтому даты и факты, заимствованные автором ПСВ из СВ, также не могут считаться достоверными. Исключение составляет запись в ЛС, относящаяся к основанию Никулицына. Поскольку же о Хлынове в ней ничего не сказано, то приходится признать, что, несмотря на все открытия последних лет в области вятского летописания, точное время и обстоятельства основания столицы Вятской земли по-прежнему нам не известны.

Что же касается цели создания СВ, то она вполне определенно была обозначена автором в названии его сочинения: «Сказание о вятчанех, како и откуду приидоша на Вятку крещеныя люди и в той Вятцкой земли насельницы быша» (21). В связи с чем, уместно предположить, что это сочинение создавалось не без участия церковных лиц или, возможно, по их заказу. Вероятно, в последней четверти XVII века, на которую выпало правление архиепископа Ионы (1674—1699), ставшего, фактически, строителем Вятской епархии.

Примечательно, что именно при епископе Ионе в 1675 г. было составлено «Соборное уложение», главной темой которого стало спасение вятчан от смертоносной язвы через покаяние в прежних грехах, принесенное перед чудотворным образом Хлыновского Спаса (22). Тогда же подверглась редакции «Повесть о Великорецкой иконе» и в ней рассказ о чуде 1551 г., в описании которого был сделан акцент на нарушение хлыновцами древнего обета, чего в прежней редакции «Повести» не было (23). В обоих сочинениях мы не раз встречаем выражение «грех ради наших», которым в те годы, особенно часто, принято было объяснять разного рода напасти и нестроения. Поэтому борьба с грехом воспринималась как дело, от которого зависит не только судьба отдельного человека, но целого народа.

О чем не раз писал святитель Иона, митрополит Московский и всея Руси, упрекая хлыновцев в том, что они «с женами незаконно в невенчании живут, а иные деи венчаются, но незаконно, четвертым и пятым совокуплдением, а инии шестым и седьмым, олинь и до десятаго; а духовнии их отцы, игумени и попы божественых писаний неискусни сущи, божественых и священных правил неведуще, теми богомерзскими браки их совокупляют». Потому «не вемы убо, како вас нарещи, — писал около 1452 г. святитель, — зоветесь именем християне, а живете делающе злая, горше нечестивых» (24).

Конечно, за два века многое изменилось. Хлыновцы перестали грабить соседние города. Вятка украсилась храмами, обрела монастырь, построенный трудами прп. Трифона, стала известна Москве. В Хлынове просияли чудесами святыни — Великорецкий образ святителя Николая и Нерукотворный образ Спасителя. Наконец, в 1657 г. Вятская земля обрела свою местную Церковь — епархию.

Можно предположить, что целью СВ — героями которого были неверные жены, согрешившие со своими холопами и бежавшие от праведного гнева мужей на Вятку — было напомнить, с чего когда-то все начиналось и куда могло вернуться, если хлыновцы перестанут быть «крещеными людьми».

В любом случае, это не тот случай, когда необходимо «проверять алгеброй гармонию». Важно другое — насколько бы вольно автор СВ не обошелся со своими источниками, его фантазии ничуть не умаляют историчности сообщения ЛС о походе новгородцев 1181 года. В то время как 1174 г., о который когда-то споткнулся А. С. Верещагин и, следом за ним другие историки, ко всей этой истории никакого отношения не имеет. Также как и ушкуйники — к основанию Никулицына, Хлынова и других русских поселений на Вятке.

Список источников:

1. Мусихин А. Л. «Летописец старых лет» — памятник русского летописания второй половины XVII века: изучение на современном этапе // Вестник Удмуртского университета. 2013. Вып. 1. С. 17—19; Уо Д. К. История одной книги: Вятка и «не-современность» в русской культуре петровского времени. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. С. 155.

2. Летописец старых лет, что учинилося в Московском государстве и во всей Русской земле в нынешняя в последняя времена // Труды Вятской ученой архивной комиссии, 1905. Вып. IV. Отд. 2. С. 20.

3. Верещагин А. С. Послесловие к Повести // Труды Вятской ученой архивной комиссии, 1905. Вып. III. Отд. 2. С. 90, 91.

4. Подробно эволюция взглядов ученого описана в статье: Мусихин А. Л. Вопрос об основании города Кирова в работах А. В. Эммаусского // Петряевские чтения, 2005: Мат-лы науч. Конф, Киров, 24—25 февраля 2005. Киров, 2005. С. 120—130.

5. Балыбердин А. Была ли Вятка основана ушкуйниками? // Краеведение в развитии провинциальной культуры России: мат-лы 2-ой науч. конф., Киров, 11 ноября 2009 г. / Киров, обл. науч. б-ка им. А. И. Герцена; редкол.: М. С. Судовиков (науч. ред.) и [и др.]. Киров, 2009. C. 13—24.

6. Балыбердин А. Битва за Вятку. Град Болван. 24 июля 1181 года // Обретение святых — 2013: сборник мат-лов V Межрег. церк.-науч. конф., г. Киров, 14 октября 2012 г. Киров: Лобань, 2013. С. 27—54.

7. Уо Д. К. «Анатольевский сборник» и проблемы вятского летописания: Текст // Шведы и Русский Север: историко — культурные связи (к 210-летию А. Л. Витберга): Мат-лы Междунар. науч. симпоз. / Отв. Ред. В. В. Низов. Киров, 1997. С. 348—353.

8. Сказание о вятчанех. ГБРУ. № Пи9250. Лл.63—63об.

9. Мусихин А. Л. «Сказание о холопьей войне»: в «Записках о Московии» Сигизмунда Герберштейна: Литературная история // Новгородика — 2008. Вечевая республика в истории России: Мат-лы Межд. науч.-практ. конф. 21—23 сентября 2008 года. Ч. 1. Великий Новгород, 2009. С. 209.

10. Герольдмейстерский список «Повести о стране Вятской». РГИА. Ф. 1343. Оп. 15. Д. 377. Л. 75об.

11. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 2. Глава 6. От взятия Киева войсками Боголюбского до смерти Мстислава Мстиславовича Торопецкого (1169 — 1228). URL: https://azbyka.ru/otechnik/Sergej_Solovev/istorija-rossii-s-drevnejshih-vremen/2_6

12. Новгородская первая летопись старшего извода // Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1950. С. 34.

13. Там же. С. 223.

14. Новгородская летопись по Синодальному Харатейному списку: Издание Археографической комиссии. СПб. 1888. С. 151.

15. Новгородская четвертая летопись. ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1929. С. 589.

16. Новгородская четвертая летопись. ПСРЛ. Т. 4. СПб. 1848. С. 13.

17. Летопись Русская по Ипатьевскому списку. ПСРЛ. Т. 2. СПб. 1908. С. 395.

18. Новгородская первая летопись старшего извода // Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1950. С. 34.

19. Летописец Новгородский церквам Божиим // Новгородские летописи. СПб. 1879. С. 193.

20. Сказание о вятчанех. ЦГАКО. Ф. 582. Оп. 2-е. Д. 59. Л. 18—20.

21. Сказание о вятчанех. ГБРУ. № Пи9250. Л. 63об.

22. Балыбердин А., прот. Герольдмейстерский список «Повести о стране Вятской» 1725 года. Переложение на русский язык // Обретение святых — 2016: сборник материалов VIII Межрегиональной церковно-научной конференции. г. Киров [Вятка], 15 октября 2016 г. Киров: «Лобань», 2017. C. 250.

23. Повесть о явлении чудотворного образа Великорецкого Николы архиепископа Мерликийского с 18 илл. (№403, Маз.). Рукопись 17 века. РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 10—11.

24. Послание митрополита Ионы Вятским воеводам и всем жителям, с убеждением их покоритися великому князю, прекратить грабежи и разбои и возвратить полон. Писано около 1452 года // Древние акты, относящиеся к истории Вятского края. Вятка, 1881. С. 8—9, 11.