Творцы грёз

Александр Абалихин, 2013

Друзьям, один из которых пишет фантастический роман, а другой его иллюстрирует, снятся одинаковые сны о далёких фантастических мирах. Незаметно грань между грёзами и реальностью стирается.

Глава 1. Арбатский художник

Утро началось с телефонного звонка, который разбудил Катю в половине шестого утра. Мужской голос торжественно сообщил, что в Управлении объявлена учебная пожарная тревога.

Катя кинулась искать мужа и обнаружила его стоящим с намыленным подбородком перед зеркалом в ванной комнате.

— Не мог телефон с собой взять? Между прочим, мне вставать ещё только через два часа, а мобильник возле кровати, на тумбочке, трезвонит. Да и сын может проснуться в такую рань. Надоело уже! Каждую неделю у тебя на службе объявляют тревогу. И почему-то это происходит ранним утром, — недовольно проговорила Катя и положила телефон на полку возле зеркала.

— Это наш пожарный выслуживается перед начальством. Он устраивает имитацию возгорания на территории Управления. Сотрудники никак не могут вовремя собраться и построиться, а начальство недовольно. У нас служат люди, непривычные к утренним построениям — технари и хозяйственники, которым в форме приходится ходить на службу, — сказал Сергей Юрчиков.

— Скажешь начальнику, что автобусы утром не ходили, и ты до метро долго добирался, — предложила Катя.

— Между прочим, меня так могут и премии лишить.

Сергей закончил бриться и проследовал из ванной комнаты на кухню. Жена направилась за ним следом.

— Зачем вам, технарям, нужны тревоги и построения? Преступников не ловите, в засадах не сидите, — удивлённо сказала Катя.

— У нас непростая работа. Мало того, что приходится выполнять свои обязанности, так ещё постоянно приходится изворачиваться. К примеру, первый заместитель начальника нашего Управления Заразин часто даёт, мягко говоря, странные приказы, и при этом любит повторять: «В случае чего, я сам за всё отвечу!».

— Ответит он, как же! — усмехнулась Катя.

— Сам знаю, что не ответит. По лицу видно, что он непорядочный человек. Да и вообще в нашем Управлении таких начальников много, — вздохнул Сергей.

— И что ты там забыл?

— Сейчас не так легко устроиться на работу.

— Значит, тебе следует всерьёз заняться литературным творчеством. Ведь ты написал несколько фантастических рассказов.

— Смеёшься? — нахмурился Сергей. — За счёт публикации рассказов в журналах не проживёшь.

— Хоть кружку чая выпьешь? — участливо спросила Катя, наблюдая, как муж хватает со стола кусок варёной колбасы и с безразличным видом её жуёт.

— Некогда! — махнул рукой Сергей.

— Может, направишь роман в издательство?

— Я его ещё не завершил, — буркнул Сергей и, выходя из квартиры, поцеловал жену и сказал:

— Не волнуйся. Всё будет хорошо.

Юрчиков едва не опоздал. Перед центральным административным зданием уже построились сотрудники Управления. Немного в стороне, держа в руках огнетушитель, возле небольшого металлического короба, в котором полыхало пламя, стоял ответственный за обеспечение пожарной безопасности полковник Смирнов. Он сам недавно разжёг огонь и теперь должен был его потушить.

Из дверей центрального административного корпуса вышел полковник Заразин. Увидев, что расположившиеся в две шеренги сотрудники, слишком растянулись, Заразин закричал:

— Сойдитесь!

Стоявшие в строю стали переглядываться, но не сдвинулись с места.

— Ну, какие же вы тупые! Сказано вам: сойдитесь к центру! — крикнул Заразин.

Из щекотливой ситуации его выручил начальник Управления полковник Свитко. Резвой наполеоновской походкой он уверенно вышел на улицу и стал что-то торопливо шептать на ухо своему заместителю.

— Сегодня приезжает комиссия из министерства! — объявил Заразин. — Всем срочно разойтись по кабинетам. Сидите там и не высовывайтесь!

Смирнов стал заливать пламя пеной из огнетушителя.

Сергей зашёл в свой кабинет и занялся составлением квартального отчёта. Вскоре он почувствовал запах дыма.

Юрчиков вышел в коридор и увидел там капитана Амбарова, который тоже вышел из своего кабинета.

— Что случилось? — спросил Сергей.

— Чувствуешь, дымом пахнет?

— Да. Неприятный запах, — принюхавшись, сказал Юрчиков.

— С лестничной площадки тянет. Возможно, мусор в контейнере горит? — предположил Амбаров.

— Надо сообщить Смирнову.

— Сейчас наш доблестный пожарный занят. К приезду комиссии из Министерства он устраняет последствия учебного возгорания.

Ответственный за обеспечение пожарной безопасности пятидесятилетний полковник Смирнов был своеобразным человеком. Его бегающие серые глаза выдавали натуру непостоянную и жуликоватую. О пожарном ходили слухи, что он нечист на руку.

Смирнову всю жизнь везло. Например, когда представление на присвоение ему звания полковника ушло в министерство, он не удержался и попытался своровать и вывезти с территории большой огнетушитель. При попытке кражи вверенного ему огнетушителя он проявил невиданное мужество и удаль. Смирнов пытался своровать его в служебное время. Однако при этом его угораздило попасться на глаза начальнику Управления, который принялся кричать и ругаться. Впрочем, пожарный отлично понимал, что в очередной раз ему всё сойдёт с рук. Так и случилось. Спасённый огнетушитель остался на своём месте, а Смирнов получил звание полковника. Начальник замял дело с огнетушителем, зная о своей ответственности за подчинённого и не желая выносить сор из избы.

— Пойдём! Может, сами потушим, — предложил Амбаров.

Юрчиков и Амбаров вышли на лестничную площадку, затянутую едким дымом. Они спустились на первый этаж и, выйдя на улицу, увидели, что из небольшого мусорного контейнера валил дым.

Амбаров поднял с асфальта несколько больших сырых комьев снега и бросил их в контейнер. В это время из-за угла здания вышел Смирнов. Принюхиваясь к дыму, пожарный приближался к стоявшим возле мусорного контейнера Амбарову и Юрчикову.

— Попались! Сейчас составим протокол! — торжествующим голосом произнёс Смирнов.

— Какой ещё протокол? — удивился Амбаров.

— Протокол о несанкционированном уничтожении вами важных документов! — выпалил пожарный.

— Каких документов? — изумился Юрчиков.

— Вы только что сожгли документы! — заявил Смирнов.

— Выслуживаешься? — нахмурившись, спросил Амбаров.

— Я бдительность проявляю. Так что, сейчас составлю протокол! — гадливо усмехнувшись, пообещал пожарный.

Юрчиков ощутил запах пота и давно нестиранной формы, мешком висевшей на Смирнове. Сергей поморщился.

— Если вы не извинитесь, я сообщу руководству, — пообещал пожарный.

— Это за что же мы должны извиняться?! — с возмущением воскликнул Сергей.

— За несанкционированное сжигание документов, — сказал Смирнов.

— Да не было у нас никаких документов! И если бы они были, то зачем нам их жечь? Ты псих! — сказал Сергей.

— Я не псих! Я поставлен, чтобы блюсти порядок! — воскликнул Смирнов.

— Да плюнь ты на него, Сергей! — сказал Амбаров.

— Вы оба за это поплатитесь! — с угрозой произнёс пожарный.

Юрчиков и Амбаров прошли мимо него.

Сергей, ругая себя за то, что согласился принять участие в ликвидации очага возгорания, вернулся в свой кабинет.

Вскоре зазвонил местный телефон. Сергей снял трубку и услышал раздражённый голос Заразина.

— Юрчиков, срочно зайдите ко мне! — потребовал Заразин.

Через несколько минут он вошёл в кабинет заместителя начальника Управления.

— Где вы скрываетесь, майор? — сразу накинулся на него Заразин, сидевший за столом в конце длинного кабинета.

— Я скрывался на своём рабочем месте у себя в кабинете, — спокойно ответил Юрчиков.

— Почему мне приходится вас долго ждать? — недовольно топорща усы, спросил Заразин.

— От моего кабинета до вашего идти почти как до ближайшей станции метро.

— Не дерзите! — взвизгнул Заразин.

— У вас есть ко мне вопросы?

— Мне стало известно, что вы с майором Амбаровым чуть не устроили пожар! Зачем?

— А ещё мы, якобы, сожгли некие документы. Про это вам рассказал Смирнов?

— Он сказал, что вы уничтожали отчёты по проверке ваших отделов.

— У него богатое воображение. Всё отчёты хранятся в секретариате, и комиссия в нашей работе не выявила недостатков.

— Возможно, Смирнов переборщил… Но что вы сжигали в мусорном контейнере?

— Мы ничего не жгли, а, наоборот, тушили огонь. Наверно, в контейнер кто-то бросил окурок.

— Я вам не верю! Вы хоть понимаете, что вместе с Амбаровым едва не спалили всё учреждение!

Юрчикову показалось, что обычно желтоватое лицо Заразина стало серым, словно тот сам надышался едким дымом.

— Вам уже почти пятьдесят лет! При проведении очередной аттестации мы от вас избавимся. Вас уволят, — пообещал Заразин. — Таким, как вы, у нас не место, потому что вы не выполняете мои приказы.

— Ваши устные неправомерные приказы, — добавил Юрчиков.

— Вы много себе позволяете, Юрчиков! Много умничаете. Вот и Корольков, заместитель начальника Управления по науке, тоже много умничает.

— Я знаю, что вам умные и порядочные люди не нужны, — заявил Юрчиков.

— Сейчас же замолчите! — прошипел Заразин.

— Только знайте, избавившись от таких специалистов, как Корольков, вы, вместе с вашим шефом, сядете! — пообещал Юрчиков.

— Куда это мы сядем? Куда? — занервничал Заразин.

Усы у него стали топорщиться, а левая щека задёргалась.

— В лужу вы оба сядете! — выпалил Юрчиков.

— Вон из моего кабинета! — закричал Заразин. — С вами мне всё ясно.

Не успел Юрчиков вернуться в свой кабинет, как послышалось объявление, произнесённое монотонным мужским голосом по громкой связи.

— Всем сотрудникам собраться в актовом зале. Состоятся теоретические занятия по пожарной безопасности. Форма одежды — повседневная.

В актовом зале собрались все сотрудники Управления. На трибуну поднялся начальник отдела кадров подполковник Нижин. Он обвёл взглядом сидящих в зале и произнёс обычные слова:

— Почему не все в форме? — спросил Нижин и добавил с угрозой:

— Будут приняты меры. Вообще ко всем будут приняты меры! Почему никто до сих пор не прошёл психологическое тестирование, а по физической подготовке сдали зачёты только двадцать сотрудников? Здесь никого не держат. Я смотрю, вам тут совершенно неинтересно находиться. Считаю, что нельзя мириться с безучастностью участников собрания!

Заметив, что после его вступления слушатели ещё больше заскучали, Нижин объявил:

— А сейчас выступит полковник Смирнов.

Нижин уступил своё место на трибуне ответственному за обеспечение пожарной безопасности. Тот, как всегда, вышел на трибуну в камуфляжной форме и начал бубнить про опасность возгораний. Потом он сообщил, что сейчас будет показан учебный фильм про работу пожарной дружины.

По окончании учебного фильма Смирнов снова взошёл на трибуну и сказал:

— Я сам неоднократно участвовал в тушении пожара. Надо сказать, что спасатели, бывает, иногда злоупотребляют…

— Пьют, что ли? — выкрикнул кто-то с места.

— Нет, — мотнул головой Смирнов. — Иногда недобросовестные лица, участвующие в тушении пожара, воруют телевизоры, компьютеры, деньги и эти, как их…

Смирнов замялся, о чём-то задумавшись.

— Огнетушители! — подсказал сидевший в третьем ряду Амбаров.

Пожарный не смутился. Глупо заулыбавшись, он принялся рассказывать о видах огнетушителей.

Затем Нижин объявил, что сотрудники могут расходиться по своим рабочим местам.

В обеденный перерыв Юрчиков не пошёл в столовую. Есть ему не хотелось. Он решил зайти к Олегу Овсянникову, кабинет которого располагался на последнем этаже здания Управления.

Сергей давно дружил с Олегом — сорокапятилетним вольнонаёмным работником хозяйственного отдела. Помимо своей основной работы, Овсянников, задерживаясь по вечерам в своём кабинете, писал картины.

Правда, в последнее время они редко встречались. Приходя на службу, Юрчиков сразу же погружался в работу. По вечерам и в выходные он был занят домашними делами и писал роман…

Сергей зашёл в помещение с низким потолком, пропитанное горьковатым запахом масляной краски. В центре кабинета стоял кульман, на котором был закреплён холст с летним пейзажем. Возле дальней стены располагался верстак с разложенными на нём инструментами.

Темноволосый мужчина невысокого роста с добрыми карими глазами сидел за столом возле окна. Увидев Юрчикова, он приветливо улыбнулся.

— Здравствуй, Олег! — сказал Сергей.

— Здорово! Хорошо, что ты зашёл! — обрадовался Овсянников. — Приятно видеть нормального человека. Я на работе устаю из-за того, что приходится общаться с раздражёнными людьми. Особенно начальники у нас нервные.

— Нервные они из-за того, что их мучает совесть, — сказал Юрчиков.

— Это точно. Вот недавно я менял лампы в коридоре, а полковник Борзенко — один из заместителей начальника Управления в это время проводил совещание. Дверь в кабинет была открыта, и я всё слышал. Этот полковник всех материл, несмотря на то, что на совещании присутствовали женщины. У вас, офицеров, плохо обстоят дела с честью и достоинством, если такого человека, как Борзенко, терпите. Пожалуй, в нашем Управлении среди руководства только полковник Корольков настоящий мужик и порядочный человек.

— А главное, что он среди руководства единственный из специалистов остался. Выдавят его скоро. А этого Борзенко, говорят, к нам прислали из захолустного городка Изверска. Он от полученной над людьми власти, даже невесть какой великой, совсем очумел.

— Ну, их! Лучше скажи, как у тебя с творчеством дела? — спросил Овсянников.

— Плохо. Некогда свои произведения доработать. Впрочем, скоро время появится. Наверняка меня уволят. Да я бы и сам давно уволился, только на нынешнюю пенсию не проживёшь и на работу после пятидесяти лет трудно устроиться, — сказал Юрчиков и поинтересовался:

— А тебе удаётся заработать на картинах?

— Затраты на краски и холсты окупаются. Ещё и на сосиски с картошкой хватает, а также на оплату коммуналки.

Олег и его мать Людмила Григорьевна проживали на Арбате, на четвёртом этаже старого девятиэтажного дома, в трёхкомнатной просторной квартире.

Гости у них бывали редко, за исключением Варвары Григорьевны — старшей сестры матери.

Варвара Григорьевна, в отличие от матери Олега — добродушной полной женщины, была сухой и вредной старушкой. Обе они были кареглазые, но взгляд у них был разный: добрый — у матушки Овсянникова и колючий — у тёти Вари. Мало того, что характер у тётушки был тяжёлый, так она ещё и не терпела запаха масляных красок. Во многом, по этой причине, а также из-за того, что Варвара Григорьевна приезжала к ним в гости обычно месяца на два-три, а уезжала лишь на недельку проведать свою квартиру в подмосковном городе Одинцово. Поэтому Олег был вынужден писать картины на работе, по вечерам, когда сотрудники и служащие разойдутся по домам.

— Олег, а что это за странную картину пишешь? — поинтересовался Юрчиков.

— Неудачно вышло, сам понимаю. Ночью, видишь ли, писал, — оправдываясь, сказал Овсянников. — По ночам лучше не работать. Объединил два пейзажа, и вот такая ерунда получилась.

Судя по всему, Овсянников схалтурил. Картина была разделена на две разные части. Правая часть картины изображала саванну, а левая — водопад в джунглях. Пальмы возле водопада напоминали маленькие ростки борщевика на фоне низвергающейся воды, а над странными пальмами парили птицы, похожие на белых ворон.

— Это у тебя орлы изображены или чайки? — удивился Юрчиков.

— Да я глупость совершил. Мне пообещали хорошие деньги за пейзаж с джунглями. Вот с двух разных открыток, я на скорую руку и срисовал картину. Много красок потратил на этот кошмар, — вздохнув, проговорил Овсянников.

— Ничего. Ещё можно исправить, — успокоил Юрчиков.

Овсянников молча махнул рукой и тяжело вздохнул.

— Слушай, а ведь у тебя отличные полотна есть! — сказал Юрчиков, кивнув на картины, которые были приставлены к стене. — Вот этот «Морозный вечер в деревне» чудо, как хорош! И диптих «Утро» и «Вечер» тоже здорово написаны. На одной картине изображён странник, отдыхающий лунной ночью на морском побережье, возле костра, а на другой — этот же пейзаж, но уже светлым утром. На картине — чёрное кострище на пустынном морском берегу и грустный человек возле потухшего костра. Так быстро меняется жизнь!

— Рад, что они тебе понравились

— А портреты часто заказывают?

— Редко.

— Жаль. Тебе они удаются.

— А я недавно прочитал твою повесть — словно интересный фильм посмотрел.

— Приятно, что хоть кому-то интересны мои сочинения. Ладно, пойду работать, — сказал Юрчиков и вышел из кабинета.

Зазвонил телефон. Овсянников снял трубку. Дежурный капитан Кузнечиков сообщил Олегу, что его вызывает к себе начальник Управления и просит взять с собой большое ведро и сачок. Олег удивился и переспросил:

— Мне с сачком и вёдрами прийти?

— Да! — подтвердил Кузнечиков. — Приходите скорее, а то начальник сердится.

— Сейчас буду. Только без сачка. А вёдра возьму на складе, — пообещал озадаченный Овсянников.

Вскоре, держа в одной руке ящик с инструментами, а в другой пустое ведро, он зашёл в приёмную начальника Управления. За столом, уставленном телефонами, сидел дежурный.

— Проходите! — обрадовался Кузнечиков, поспешно открывая перед Овсянниковым дверь в кабинет начальника.

Олег зашёл в просторный кабинет.

— Как же вы долго шли! — недовольно сказал полковник Свитко, сидевший за столом.

— Что надо починить? — спросил Овсянников.

— Чинить ничего не требуется, — сказал Свитко и, встав из-за стола, крадущейся походкой приблизился к большому аквариуму, стоявшему на тумбе возле стены в окружении четырёх росших в кадках финиковых пальм.

Свитко подозрительно посмотрел на серебристых рыбок, лениво плававших среди зелёных водных растений, и шёпотом произнёс:

— Надо слить воду и проверить.

— Зачем воду сливать? Ведь вода в аквариуме чистая! — удивился Овсянников.

Свитко прислонил палец к губам и тихо сказал:

— Тише!

— Воду не нужно менять, — сказал Овсянников. — Я знаю. Когда-то я разводил аквариумных рыбок.

— Я лучше знаю, что надо менять, а что — не надо! — с раздражением проговорил Свитко и посмотрел сначала тревожно — в глаза Овсянникову, а затем пристально — на вёдра и на ящик с инструментами, которые тот держал в руках.

— Надо вычерпать воду? — тихо спросил Овсянников.

— Да. Вычерпать! До дна! Только не спрашивайте меня ни о чём! — потребовал Свитко.

— А рыб поймать? — спросил Овсянников.

— Поймать! Всех — в ведро!

— Чем же их поймать?

— У майора Иваникина есть сачок. А вот сам он заболел или, скорее всего, притворился больным. Эх, Иваникин, Иваникин! А ведь я ему доверял и просил его кормить рыбок, когда уезжал в командировку или уходил в отпуск, а он… — Свитко огорчённо махнул рукой.

— А что произошло?

— Не спрашивай меня ни о чём! — хозяин кабинета начал злиться.

— Руками рыб, что ли, ловить? — поинтересовался Овсянников.

— Вычерпаешь воду, а потом поймаешь рыбок банкой, когда воды в аквариуме останется мало. Черпай воду ведром! — приказал Свитко.

— А выливать куда?

— По ведру можно под пальмы вылить, — предложил Свитко.

Овсянников пожал плечами, и принялся черпать воду из аквариума. Круглые серебристые рыбы заметались и четыре из них попали в ведро.

— Это случайно не пираньи? — забеспокоился Овсянников. — Они очень похожи на пираний.

— Выливай рыб под пальмы! — потребовал Свитко. — Если это действительно пираньи, трогать их не надо. Сами сдохнут. А потом их уже Кузнечиков вскроет. Ему я пока доверяю.

Овсянников снова удивился решению начальника управления вскрыть пираний и, пожав плечами, вылил под пальму воду из ведра.

— Работай быстрее! — потребовал Свитко.

Олег продолжил черпать воду из аквариума.

Когда вся вода впиталась в сухую землю, три резвые рыбки с серебристой чешуёй выпрыгнули из кадки и запрыгали на полу. Причём одна из них устремилась к хозяину кабинета, который проявил невероятную резвость и вскочил сначала на кресло, а потом на стол.

— Дави рыб ногами! — потребовал Свитко.

— Не буду давить! — взбунтовался Овсянников. — Рыбки — живые твари. К тому же, возможно, это не пираньи.

— Нет, пираньи! Точно пираньи! — говорил Свитко, с тревогой наблюдая за скачущими по ковру серебристыми рыбами. — Их специально в мой аквариум запустили. Если бы я руку надумал в воду опустить, пираньи мне бы её по локоть откусили!

Рыбы устали и перестали прыгать по полу.

— Почему прекратил работу? — недовольно спросил Свитко Овсянникова, стоявшего с полным ведром воды возле аквариума.

— Некуда воду выливать. Из кадок с пальмами вода вот-вот потечёт на пол!

— Воды в аквариуме почти не осталось. Оставшиеся рыбы по камням прыгают или под растения забились.

— Пусть все эти рыбы сдохнут, и уж тогда мы их! — потряс кулаком хозяин кабинета и, спустившись со стола, сел в кресло. — Ты, братец, теперь ступай! Да ведро с водой вынести не забудь.

Овсянников вышел из кабинета и, решив отдохнуть, поставил ведро на ковёр напротив стола дежурного.

Капитан с удивлением уставился на ведро.

— Кузнечиков! Живо ко мне! — послышался из кабинета голос Свитко.

Дежурный проскользнул мимо Овсянникова в кабинет начальника. Тут же в приёмную ворвался Заразин и, едва не угодив ногой в ведро, скрылся в кабинете, оставив дверь приоткрытой.

Из кабинета послышался взволнованный голос Заразина:

— Проверяющие нашли, что разработанные нами технические условия и опытные образцы продукции не соответствует требованиям технических заданий. Документы по основным разработкам изъяты!

— Всё это — звенья одной цепи! — закричал Свитко. — И проверка, и эти рыбы, и аквариум на прослушке! Нас прослушали! Иваникин был в сговоре. Наверняка он пошёл на сотрудничество с соответствующими органами!

— Какой аквариум? Этот? В нём — Это?! — с ужасом произнёс Заразин.

— Да! И возможно, что Это — в самих рыбах! — вскричал Свитко.

— Не надо говорить так громко, — посоветовал Заразин. — И почему вы уверены, что дело именно в аквариуме и в рыбках?

— Мне верные люди сказали, что аквариум привезли и рыбок в один день. И знаете откуда?

— Откуда? — упавшим голосом спросил Заразин.

Свитко ответил так тихо, что Овсянников не расслышал.

— Впрочем, теперь уже можно кричать. Теперь всё можно! Кошмар! Кузнечиков, хватай рыбу, режь её! Бей её ногами! Нас подслушали! — кричал Свитко. — Как же так? Ведь я теперь генеральские погоны не получу!

— Как бы чего похуже с нами не случилось, — проговорил Заразин.

— Что вы такое говорите? Не надо меня пугать! — воскликнул Свитко.

— Знаете, о чём ужасном я сейчас помыслил? — спросил Заразин своего шефа.

— О чём же?! — стонущим голосом произнёс Свитко.

— О нано-жучках! — выпалил Заразин. — В рыб могут быть вживлены нано-жучки! — воскликнул Заразин. — Их вы не сумеете отыскать. Они очень маленькие.

— Тогда, Кузнечиков, всех этих мерзких рыб собери, отнеси в сортир, и спусти их в унитаз! Пусть эти нано-рыбки сдохнут в канализации! — выкрикивал Свитко.

— Ай! Укусила! — закричал Кузнечиков. — Она прокусила мне палец!

— Всё-таки это пираньи! Иваникин — убийца! Потом окажем тебе помощь, Кузнечиков. А сейчас ты их лови! У тебя и крови-то почти не видно на пальце, — утешал Свитко капитана Кузнечикова.

Послышались шлёпающие звуки и глухие удары. Овсянников догадался, что Кузнечиков пытается поймать или сразу на месте расправиться с рыбами-шпионами.

А затем послышался громкий удар и звон разбитого стекла.

— Вот ему, этому аквариуму! А Иваникина уволить по несоответствию! Пока я ещё начальник, успею! Оснований более, чем достаточно, — пообещал Свитко. — Всех, кто не с нами, — уволить! Срочно потребуйте от Нижина, чтобы начинал аттестацию. Такие типы, как Иваникин, не должны остаться на службе. Пора очистить наше Управление от оборотней в погонах! — кричал Свитко.

— Слушаюсь! — сказал Заразин и уверенно пообещал:

— Можете не сомневаться — очистим Управление!

— Да когда мы всех негодяев уволим, тогда можно будет это дело замять. А то некоторые предатели постоянно строчат на нас жалобы! — не успокаивался Свитко. — Следует срочно избавиться от всех, кто не с нами.

— Проведём аттестацию в кратчайшие сроки и избавимся от всех гадов, — уверил начальника Заразин. — Останутся только преданные вам порядочные сотрудники, такие как Смирнов, Шалавин, Казачков, Нижин и им подобные.

— Кузнечиков, и ты тоже останешься на службе. Слышишь? — пообещал Свитко. — Вот изловишь рыб, уберёшь осколки и останешься. Видишь, как я тебе доверяю! Как родному! Ты уж изволь соответствовать. Ладно, капитан? Я ведь могу тебе доверять?

— Рад стараться! — воскликнул приободрившийся Кузнечиков и верноподданническим голосом спросил:

— А камни и растения куда деть?

— Всё, что осталось от аквариума: разбитые стёкла, растения, камни, термометр, светильник выбросить в мусорный контейнер. Да и от мебели и люстры в кабинете следует избавиться. Кстати, мне недавно новый китель пошили. Вдруг и в нём эти самые нано-жучки? — продолжал нервничать Свитко. — Неужели теперь тем, кто нами занялся, про все наши переговоры с посредниками и откаты всё известно!

— Может, форму нашу в химчистку отдать? — предложил Заразин.

Тут Овсянников вспомнил, что оставил ящик с инструментами возле аквариума и осторожно заглянул в кабинет. Перед ним предстала довольно странная картина.

Полковник Свитко стоял с молотком в руке возле вдребезги рассыпавшегося аквариума. Капитан Кузнечиков ползал на коленях по полу и хлопал тяжёлой зелёной папкой, набитой бумагами, стараясь попасть по скакавшей по ковру серебристой рыбе. На полу лежали, как серебряные блюдца, неподвижные рыбы, уже приконченные ловким капитаном. Заразин с ужасом в глазах наблюдал за происходящим. Кузнечиков прибил вёрткую рыбину увесистой папкой, и та перестала весело прыгать.

— Всех прибил, Кузнечиков? — поинтересовался Свитко.

— Одна гадина под диван заскочила, — доложил капитан.

— Отодвинь диван и прибей её! — приказал побледневший Свитко. — А потом всех рыб сложи в ведро, а потом спусти в унитаз.

Кузнечиков сдвинул диван, однако рыба, оказавшаяся на виду, поспешила снова запрыгнуть под диван.

— Это именно в ней нано-жучок! Не случайно она так бодро скачет, — проговорил Свитко.

— Кузнечиков, лови её! — азартно крикнул Заразин. — Или не пройдёшь аттестацию!

— Кузнечиков, честное слово, я награжу тебя, — пообещал Свитко.

На вошедшего в кабинет Овсянникова сначала никто не обращал внимания, но потом его заметил хозяин кабинета и испуганно спросил:

— Ты давно здесь стоишь?

— Нет, только зашёл, — поспешил уверить его Овсянников.

— Зачем? — подозрительно поинтересовался Свитко.

— Мне бы молоток свой забрать. Да и остальные инструменты тоже, — сказал Овсянников.

— Бери и уходи. Кузнечиков здесь всё сам уберёт, — сказал Свитко, протягивая Овсянникову молоток.

— Да. Проваливай отсюда! Здесь на столе лежат конфиденциальные документы и посторонним нечего тут стоять с разинутым ртом, — грубо сказал полковник Заразин.

Олег действительно даже приоткрыл рот, наблюдая за тем, как дежурный отодвигает в очередной раз диван, а рыба, завидев над собой страшную зелёную папку с красными тесёмками, подпрыгивая, снова проворно удирает под диван.

Овсянников поспешил убрать молоток в инструментальный ящик и вышел из кабинета. Он вынес ведро в туалет и вылил воду в унитаз, потом вернулся в приёмную и, забрав с собой ящик с инструментами, вышел в коридор. Перед тем как покинуть приёмную, он расслышал голоса, доносившиеся из кабинета Свитко.

— Ты знаешь, чем ты сейчас её убил? — спросил Свитко.

— Папкой с бумагами, — немного растерявшись, сказал Кузнечиков.

— Папкой с бумагами! — передразнил капитана Свитко и, тихо проговорил:

— А ты хоть знаешь, что там за бумаги? Там все наши последние контракты!

— Контракты? — полушёпотом спросил Заразин. — Это те самые контракты, до которых ещё не добрались проверяющие?

— Да. Я их подписал, но теперь они не должны попасть в руки членов комиссии. Кузнечиков! Придётся не только убрать осколки и рыб в унитаз спустить, но и порезать все документы из этой папки. Сейчас же уничтожь бумаги! — приказал Свитко.

Овсянников вернулся в свой кабинет и закрыл дверь на ключ. Потом он сел за стол и быстро сделал карандашный набросок аквариума с рыбками. Он уже представлял, какой будет картина с ещё целым аквариумом с живыми серебристыми рыбами и красивыми зелёными растениями.

Овсянников любил животных. У него дома жили три маленьких хомячка джунгарской породы. Клетка с хомячками стояла в гостиной на небольшом столике возле окна.

Олег мечтал со временем снова развести аквариумных рыбок. В последнее время нервы у него стали сдавать, а он помнил, как его успокаивали медленно плававшие в аквариуме красивые рыбки. Поэтому ему было жаль тех серебристых рыб, которые погибли сегодня.

Он уже было решил взяться за кисти, однако, взглянув на часы, передумал. Было уже поздно. Рабочий день закончился, а оставаться в Управлении до позднего вечера ему не хотелось. Олег решил взять набросок к себе домой.

Овсянников положил набросок в просторную сумку, надел куртку и вышел на улицу.

Стояла ранняя весна. Было прохладно. В воздухе стоял запах сырого снега и душных выхлопных газов. Олег надел шапку и поспешил к метро.

К восьми часам вечера он добрался до своего дома, спрятавшегося в кривом арбатском переулке. Дверь ему открыла мать.

— Поешь, — предложила мать, — Я тебе ужин приготовила.

— Мне некогда, — сказал Олег.

— Тебе всегда некогда, — проворчала мать.

Олег прошёл в свою комнату мимо тётушки, которая сидела на диване в гостиной и смотрела телевизор.

Овсянников сел за мольберт и достал кисти. Он быстро воссоздал по памяти интерьер кабинета начальника Управления, а вот изобразить рыб, похожих на пираний, которые плавали в аквариуме, ему долго не удавалось.

Олег взглянул на часы, которые показывали полночь. И тут он почувствовал, что проголодался. Едва Олег вышел из комнаты, как на него набросилась тётка.

— Ты всю квартиру провонял своими красками. Это же кошмар! Сейчас же прекрати рисовать! — потребовала Варвара Григорьевна.

— На сегодня я уже закончил — сказал Олег.

— А, так ты собрался ещё и завтра рисовать картину и изводить меня отвратительным запахом краски? — с возмущением закричала Варвара Григорьевна.

— Не рисовать, а писать картину, — поправил тётку Олег. — И не только завтра, но и послезавтра я тоже буду этим заниматься. У меня впереди два выходных дня.

— Ты не посмеешь! — взвизгнула тётка.

— Не кричите. Уже полночь. Соседей разбудите.

— Ты не будешь рисовать дома! — тише, но упрямо сказала Варвара Григорьевна.

— Вы запрещаете мне писать картину у себя дома? Ещё как буду! А вы лучше форточку откройте в своей комнате.

— Что?! — спросила, грозно надвигаясь на щуплого племянника Варвара Григорьевна.

— Это мой дом! Не нравится, уезжайте к себе! — не выдержав, повысил голос Овсянников.

— Ах, так! Ты, значит, вот так?! Ты так посмел? — задыхаясь от гнева, прохрипела Варвара Григорьевна.

— Из-за чего шумите? — зайдя в гостиную, спросила мать.

— Олег твою сестру гонит! — скривилась Варвара Григорьевна.

— Да ты что, Олег? Как же так можно?! — всплеснула руками Людмила Григорьевна.

— Она мне запрещает в моей комнате писать картины маслом. Если ей не нравится запах краски, пусть уезжает, — пожав плечами, сказал Овсянников.

— Ну, зачем тебе эти масляные краски? Олег, неужели ты не можешь писать картины акварелью или гуашью? — спросила мать.

— Нет. Я буду писать маслом! — упрямо заявил Олег.

— Тогда я уеду! Уеду и больше не вернусь! — застонала Варвара Григорьевна и, вытащив из кармана своей фиолетовой кофты платок, приложила его к глазам и принялась неестественно рыдать.

— Что ты, Варенька, как же так можно? — запричитала Людмила Григорьевна и замахала рукой на сына, предлагая ему уйти в свою комнату.

— Я хочу есть и пойду на кухню, — заявил Олег.

— Верно… Олег, ступай! — сказала Людмила Григорьевна.

— Да от тебя даже здесь воняет красками! У тебя вся одежда пропахла. Я сейчас потеряю сознание! — простонала Варвара Григорьевна.

— Тётя Варя, теряйте сознание, сколько хотите! — Олег махнул рукой и прошёл на кухню.

— Люда, чем занимается твой сын? Это же совершенно бесполезное занятие — рисование, — сказала Варвара Григорьевна. — На этом не заработаешь. Посмотри, сколько в Москве художников, и большинство из них не могут продать свои картины. Твой сын, поверь мне, плохо рисует. Ему надо было учиться.

— Хоть он и не учился, но пишет картины хорошо. У него талант, — сказала Людмила Григорьевна.

— Нет у него никакого таланта. Поверь мне, его ожидает нищета. Кто он такой? Таких арбатских художников пруд пруди.

Людмила Григорьевна побледнела и сухо произнесла:

— Варвара, завтра же утром уезжай! Я больше не хочу тебя видеть.

Варвара Григорьевна захлопала глазами, а потом зарыдала.

— Уезжай, Варвара! — повторила хозяйка квартиры.

— И уеду! — злобно сверкнув глазами, процедила сквозь зубы Варвара Григорьевна. — А ты здесь дыши мерзкими красками. Смотри, аллергию не заработай, сестрица! А твой сын будет нищим! Невезучий он у тебя. Какой он художник? Обыкновенный подсобный рабочий!

Варвара Григорьевна прошла в комнату, где она поселилась, и громко хлопнула дверью.

Людмила Григорьевна прошла в комнату сына и стала рассматривать незаконченную картину.

— Я верю — ему улыбнётся удача! — проговорила мать.

Она посмотрела в окно на росший во дворе тополь, ветви которого стучали по оконному стеклу. Вокруг рыжего фонаря закружились снежные хлопья.

— Мой Олег — талантливый, но пока неизвестный арбатский художник, — прошептала Людмила Григорьевна и, встрепенувшись, воскликнула:

— Ужин-то остыл! Надо подогреть котлеты и заварить свежий чай…

Юрчиков вернулся домой в плохом расположении духа.

— Катя, ужин готов? — повесив куртку на вешалку, спросил Сергей.

— Нет. Я сама недавно пришла с работы, — откликнулась Катя с кухни.

— Где сын?

— Денис пошёл в бассейн. Сегодня пятница. Ты забыл, что у него абонемент?

Сергей прошёл в кухню и сел за стол.

— Сейчас сосиски сварю, — засуетилась Катя.

— Глупо всё, как-то, получается, — пробормотал Сергей.

— У тебя неприятности на службе?

— Да. Меня могут уволить, — сказал Сергей.

— Тебе давно самому надо увольняться. У тебя появится больше свободного времени. Продолжишь писать фантастику.

— Я вот о чём подумал. У меня есть друг — Олег Овсянников. Он хороший художник. Что, если его попросить сделать несколько рисунков к моему роману?

— Переговори с ним. Хоть на полку красивую книгу поставим.

— Просто поставим на полку и — всё? — расстроился Юрчиков.

— Потом внуки прочитают твою книгу и удивятся, как сочинял их дед.

— У нас ещё нет внуков.

— Время быстро бежит, — сказала жена.

— Я обязательно завтра встречусь с Олегом и поговорю с ним об иллюстрациях к моему роману, — решил Сергей и принялся есть сосиски…

На следующее утро Юрчиков созвонился с Овсянниковым. Олег сказал, что ждёт Сергея во второй половине дня в воскресенье, когда он, наверняка, закончит свою очередную картину.

В воскресенье Юрчиков поехал в гости к Олегу.

Он зашёл в подъезд девятиэтажного кирпичного дома и на лифте поднялся на четвёртый этаж.

Юрчикова радушно встретили хозяева — Олег и его мать, которая предложила гостю пообедать.

— Спасибо. Я уже обедал, — отказался Юрчиков.

— Ты вовремя приехал. Я только что закончил картину. Пойдём, я тебе её покажу, — предложил Олег.

В комнате Овсянникова пахло масляными красками. К стене был приставлен холст, на котором был изображён аквариум с крупными серебристыми рыбами и ярко-зелёными водными растениями, стоявший на тумбе в окружении пальм в кадках.

— Аквариум похож на тот, который стоит в кабинете начальника Управления, — отметил Юрчиков.

— Позавчера мне довелось побывать в этом кабинете.

— Рыбы на картине, словно живые!

— Представь, эти рыбы ещё вчера действительно были живыми, а этот аквариум — целым.

— Что с ними случилось?

— Аквариум разбил вдребезги моим молотком сам Свитко, а рыб он приказал дежурному офицеру спустить в унитаз.

— Зачем? — удивился Юрчиков.

— Они с Заразиным искали подслушивающие устройства. Свитко подумал, будто аквариум у него на прослушке. Так что, рыбы, изображённые на этой картине уже мертвы, — грустно произнёс Овсянников.

— Жаль рыбок! Они — первые жертвы в борьбе с коррупцией в нашем Управлении.

— Свитко считал, будто эти рыбки — пираньи. Действительно они похожи на пираний. Между прочим, одна из них тяпнула за палец дежурного.

— Значит, в кабинете начальника Управления состоялась схватка между силами света, которые олицетворяли кусачие аквариумные рыбки, и силами тьмы в лице наших начальников.

— Похоже на то…

— Что ж, если ты завершил работу над картиной с героическими рыбками, то прочитай мой незаконченный фантастический роман. Названия я пока не придумал, — сказал Юрчиков и протянул Овсянникову флешку.

— Обязательно прочитаю. Наверно интересно писать фантастику?

— Очень. Я испытываю восторг, описывая придуманные миры. Порой мне кажется, что не только герои моих произведений, но и я сам присутствую в этих мирах. Кстати, я хочу тебя попросить сделать рисунки к моему роману.

— С удовольствием прочитаю и сделаю иллюстрации, — пообещал Овсянников.

Попрощавшись с Олегом и Людмилой Григорьевной, Сергей вышел на улицу и направился к метро по извилистым арбатским переулкам. От быстрой ходьбы у Сергея закололо сердце. Он положил таблетку под язык и немного постоял. Боль прошла, и он продолжил путь.

«Может, не дожидаясь аттестации, уволиться со службы и заняться творчеством?», — подумал Юрчиков, входя в продуваемый пронизывающим ветром, вестибюль старой станции метро «Арбатская»…

Утро понедельника в Управлении началось с переполоха.

По центральному административному корпусу распространилось зловоние, исходившее из расположенного на третьем этаже мужского туалета.

— Что это за вонища?! — закричал вбежавший в приёмную начальника Управления полковник Заразин, обращаясь к дежурному офицеру.

К несчастью для капитана Кузнечикова ему снова пришлось заступить на дежурство в понедельник.

— Не могу знать! — вскочив с места, выкрикнул капитан, у которого на правой руке был перебинтован указательный палец

— А кто должен знать?! Почему до сих пор не вызвали сантехника? — нахмурившись, спросил Заразин.

— Сегодня сантехник не вышел на работу. Он заболел, — сообщил капитан.

— Тогда вызови сотрудников хозяйственного отдела, а если никого не найдёшь — сам будешь устранять засор. Дожили! На этаже, где находится кабинет начальника Управления, вонища стоит, словно в сортире. Сотрудники стороной кабинет начальника обходят.

— Сотрудники всегда стороной его кабинет обходят, — заходя в приёмную, сказал заместитель начальника Управления по науке полковник Корольков — полный румяный голубоглазый блондин с аккуратной русой бородкой.

Его налитое мощное тело едва умещалось в форму. Незаурядные способности и природный ум позволили ему занять место заместителя по науке ещё при прежнем руководстве, а сейчас он томился от некомпетентности начальника и пришедших с ним в Управление остальных его заместителей, которых он называл «борцами с умом».

Корольков повёл носом и почти весело сказал:

— Что, загниваем?

— Похоже, вы этому радуетесь? — скривил губы Заразин.

— Начальник у себя? — спросил дежурного Корольков.

— Он задерживается.

— У нас что-то странное происходит, — сказал Корольков, усаживаясь в кресло возле окна. — На той неделе всё здание едким дымом пропиталось, а теперь из сортира несёт тухлой рыбой.

— Мне всё ясно! — воскликнул Заразин. — Эти два негодяя, поджигавшие мусорный контейнер, теперь специально устроили засор в туалете!

— О каких негодяях вы говорите? — спросил Корольков.

— Так вы не в курсе! Так вот, знайте — у нас появились сотрудники-поджигатели!

— Кто-то в контейнер бросил окурок? — предположил Корольков.

— Если бы окурок! Юрчиков и Амбаров умышленно подожгли мусорный контейнер. Их надо уволить, — пообещал Заразин.

— Так уж сразу и уволить! Может, сначала следует разобраться?

— Что там разбираться! У меня рапорт полковника Смирнова на столе лежит. Там всё ясно изложено, — сообщил Заразин.

— Так ведь всем известно, что наш пожарный — изворотливый подлец, — заметил Корольков. — Он лживый человек. Всё время рыщет по территории, чтобы на кого-нибудь донести.

— Как вы можете так говорить?! Это преданный руководству сотрудник! Он чрезвычайно нужный нам человек.

— Так вы полагаете, будто и засор в туалете устроили Юрчиков и Амбаров?

— Да. Наверняка, это сделали они. Или же у них здесь есть сообщники, — заявил Заразин.

— Какие ещё сообщники? — поморщился Корольков.

— К примеру, Иваникин!

— Иваникина который день нет на службе, — напомнил Корольков.

— Но ведь раньше не было засоров в канализации! — заметил Заразин и спросил:

— Кузнечиков, почему не принимаешь мер? Сейчас же вызывай того, монтёра, который был здесь в пятницу! — приказал Заразин.

— Слушаюсь! — закричал Кузнечиков.

Спустя несколько минут в приёмную зашёл Овсянников, держа в руках ящик с инструментами.

— Срочно прочистить канализацию в мужском туалете! — приказал ему Заразин.

— Я не сантехник. Это не входит в мои обязанности, — сказал Овсянников.

Тут из коридора послышался нечеловеческий вопль и в приёмную ворвался раскрасневшийся полковник Борзенко.

— Там рыба! — закричал он с порога.

— Какая рыба? — спросил Заразин.

— Крупная серебристая рыбина. Она сейчас плещется в унитазе. Я почувствовал её холодное прикосновение и, поднявшись, увидел её!

Корольков от души расхохотался и спросил:

— Откуда в сортире взялась живая рыба?

— Значит, она не сдохла… Она выжила! — в ужасе проговорил Заразин и посмотрел сверлящим взглядом на Кузнечикова.

— Я бросал в толчок дохлую рыбу, — произнёс побледневший дежурный.

— Вот он, сообщник тех злодеев, а, возможно, и самого Иваникина! — сказал Заразин, указывая рукой на Кузнечикова.

— Нет! — закричал капитан, словно его уличили в измене.

— Так это ты живую рыбу выпустил в унитаз?! — побагровел Борзенко.

— Это были пираньи из аквариума начальника Управления, — сообщил Заразин. — В пятницу одна пиранья дежурного за палец укусила. Видите, у Кузнечикова палец перебинтован.

— Что?! Пираньи?! Да они же могли меня… Они могли мне… Ты ответишь за это, капитан! — заорал Борзенко.

Кузнечиков переводил взгляд с погон одного разъярённого полковника на другого и мелко дрожал.

Овсянников заулыбался, а Корольков давился от смеха.

— Так вот откуда ты взял пираний, несчастный! — сказал Корольков, держась за свой круглый живот.

— Это рыбы из ак… ак… аквариума, — начал заикаться Кузнечиков.

— Но зачем ты их выпустил в унитаз? — перестав смеяться, поинтересовался Корольков.

— Свитко велел. Полковник Заразин при этом присутствовал, — пролепетал Кузнечиков.

— Молчи, капитан! Больше — не смей называть фамилии, — предупредил дежурного Заразин.

— В общем, это я аквариум чистил и нечаянно его разбил, — проговорил капитан.

— А пираний ты в сортир выпустил? Ай, молодец! — снова захохотал Корольков.

— Так вот почему везде тухлой рыбой воняет, — догадался Овсянников. — Видно, только одной рыбке удалось выжить, а в других унитазах рыбы подохли, и засор получился.

— А ну, капитан, живо вылавливай пиранью из толчка! — завопил Борзенко.

— Ты, Кузнечиков, в самом деле, иди в сортир и вытаскивай из унитаза пиранью, — перестав смеяться, сказал Корольков. — А то ведь так следующему посетителю и впрямь пираньи что-нибудь оттяпают!

— Да никакие это не пираньи были в аквариуме, — принялся защищать рыб Овсянников.

— А кто палец прокусил Кузнечикову? — спросил Заразин.

— Рыбы, и впрямь кусачие. Но настоящая пиранья оттяпала бы ему палец. Ну, а если это в самом деле, пираньи, то зачем вы дежурного заставляете в унитазе рыбу ловить? Чем он её поймает? — заступился за капитана Овсянников.

— Ты молчи! Ты вообще никто, монтёр! — прошипел Заразин.

— Может, Кузнечикову ещё и удочку дать, чтобы он сидел возле унитаза и ловил рыбу?! — закричал Борзенко.

Тут в коридоре послышались крики:

— Рыба! Рыба! Несите ведро!

— Вот ведро. Хватай её!

— Надо же! Она сама из толчка сиганула на пол, а потом в ведро запрыгнула.

Спустя несколько минут в приёмную ворвался подполковник Казачков, державший в руке ведро с водой, а за ним в дверях показалась уборщица.

— Ведро потом обязательно верните! — потребовала уборщица.

— Да я его сейчас же вам верну, — пообещал Казачков и обратился к Заразину:

— Разрешите выпустить рыбу в аквариум? Я знаю, у начальника Управления в кабинете стоит аквариум.

— Аквариума больше нет. А ведь вы, Казачков, сейчас поймали необычную рыбу! Возможно, оно — в ней, — тихо проговорил Заразин.

— Что в ней? — не понял Казачков.

Заразин не успел ответить, потому что в приёмную зашёл начальник Управления.

— Казачков, почему у вас в руках ведро? Что здесь происходит? И почему такой отвратительный запах стоит на нашем этаже? — недовольно спросил Свитко.

— Одна рыба всё же выжила, — сообщил Заразин, кивая на ведро.

— Как выжила? — прошептал побледневший Свитко.

— Я её увидел, когда она из унитаза выпрыгнула, — сообщил Казачков.

— Это она за Борзенко погналась, — сказал Корольков. — Я слышал, что пираньи, если уж выбрали жертву, то будут её преследовать везде, пока не поживятся плотью.

— Какой ещё плотью? — хмуро спросил Борзенко.

Корольков не ответил, а только махнул рукой и разразился хохотом.

— Так как аквариума нет, то эту рыбу некуда выпускать. Пусть в ведре плавает, — предложил Кузнечиков.

— Тогда я оставлю ведро с рыбой здесь, а вы другое ведро возьмите, — сказал уборщице Казачков и обратился к начальнику Управления:

— Разрешите идти?

— Идите, — кивнул начальник Управления.

Казачков и уборщица вышли из приёмной.

Свитко прошёл в свой кабинет. Спустя несколько секунд оттуда донёсся его возглас, похожий на сдавленное рычание. Затем послышался грохот.

Заразин, Борзенко и Кузнечиков бросились в кабинет начальника. Корольков перестал смеяться и проводил их удивлённым взглядом.

— На помощь! — послышался из кабинета крик Заразина.

Овсянников заглянул в кабинет.

— Да не ты нужен, а врач! — закричал Заразин.

Изумлённый Овсянников увидел стоявший на своём месте, среди кадок с пальмами, аквариум, в котором плавали серебристые рыбы, точь-в-точь такие же, которые жили в разбитом вдребезги аквариуме. Даже водные растения в нём были такие же — изумрудно-зелёные. Борзенко и Кузнечиков подняли с ковра начальника Управления и усадили его в кресло.

Свитко приоткрыл глаза и тихо спросил:

— Откуда здесь взялся этот проклятый аквариум и рыбы? Ведь он же разбился в пятницу!

— Дежурный! Откуда здесь взялся аквариум! Отвечайте! — потребовал Заразин. — Его здесь в пятницу вечером не стояло!

В это время Овсянников оставил ящик с инструментами в приёмной, занёс в кабинет ведро, выхватил из него вяло плававшую рыбу и бросил её в аквариум. Рыба вильнула хвостом и затерялась среди своих сородичей.

— А-а-а! — закричал Заразин.

— Зачем? — прошептал Свитко.

— Рыбку жалко. В ведре бы она сдохла, — объяснил Овсянников.

— Вон отсюда! — брызгая слюной, заорал на него Борзенко.

Овсянников собирался уйти с пустым ведром, но Заразин закричал ему:

— Стоять! Молчать! Отвечать!

— Что вам угодно? — спросил Овсянников.

— Молчать! Отвечать! Стоять! — снова закричал Заразин.

— Прекратите на меня кричать, — потребовал Овсянников. — Я вольнонаёмный служащий, а не офицер.

Заразин, а заодно с ним Свитко и Борзенко задохнулись от переполнявшей их злобы.

В кабинет зашёл Корольков.

— Как я понял, у вас тут появился новый аквариум? — спросил Корольков.

Свитко и Заразин хмуро смотрели на аквариум. Борзенко испепелял взглядом Овсянникова.

— Я уже просмотрел журнал в приёмной. Дежуривший в субботу майор Васильков сделал запись, что в девятнадцать часов приехали сотрудники из нашего министерства и других ведомств. Они установили и оборудовали аквариум. Прибыли даже генералы. Васильков не мог не впустить их в ваш кабинет. Там записано, что этот аквариум и рыбы — подарок к полувековому юбилею нашего Управления.

— Ты почему сразу не прочитал записи в журнале, бездельник? Ты почему молчал до сих пор?! — накинулся на Кузнечикова Заразин.

— Откуда в Управлении стало известно, что в пятницу мой аквариум разбился? — едва шевеля губами, спросил Свитко и залпом выпил стакан воды, который ему поднёс Борзенко.

— Просто вам решили сделать подарок, — сказал Корольков.

— Какой же это подарок? Это прямой намёк, что они меня так просто не оставят. Они узнали, что аквариума больше нет и тут же прислали новый. Мы с вами под колпаком! — проговорил Свитко.

— Монтёр, лови сейчас же рыбу, которую ты выпустил в аквариум! — приказал Заразин Овсянникову.

— Вы бы лучше рыбок покормили, а то когда они голодные, то злые. Ещё покусают вас, — сказал Овсянников и вышел из кабинета.

— Нельзя брать на работу гражданских сотрудников. Всех вольнонаёмных служащих — уволить! Зачем их на работу брали? — с негодованием сказал Борзенко.

— Так ведь вольнонаёмных работников ещё прежнее руководство набирало согласно штатному расписанию, — заметил Заразин.

— Надо исправлять ошибки прежнего руководства, — назидательным тоном произнёс Борзенко.

— Да о чём это вы тут рассуждаете? Лучше подскажите, что теперь делать с рыбами и новым аквариумом? — спросил Свитко.

— Да взять молоток и снова по нему стукнуть! — предложил Заразин.

— Теперь это невозможно. Это подарок вышестоящего руководства, — вздохнул Свитко. — К тому же сразу станет понятно, что мы хотим избежать прослушивания.

— Можно общаться в моём кабинете, и там проводить все конфиденциальные совещания, — предложил Борзенко.

— Думаю, что и ваши кабинеты тоже под контролем, — скривив губы, произнёс Свитко.

— Давайте будем в коридоре все вопросы решать, — предложил Заразин.

— Может, туда ещё и стол мой вынести, чтобы всё сотрудники надо мной ржали! — разозлился Свитко и вышел в коридор.

Борзенко и Заразин последовали за ним. Корольков вернулся приёмную и снова расположился в кресле. Капитан Кузнечиков сел за стол, уставленный телефонами, и принялся лихорадочно перелистывать журнал, просматривая записи предыдущих дежурных.

— Ничего не делать. Никаких новых договоров не готовить, все старые контракты пересмотреть. Действовать будем осторожно, — тихо сказал Свитко своим соратникам.

— Нам главное от всех оборотней в погонах избавиться, — сказал Заразин.

— А заодно и от всех гражданских лиц, — добавил Борзенко.

— Проведём аттестацию без шума, но эффективно. Со всеми посчитаемся! — пообещал Свитко.

Овсянников был удивлён появлением нового аквариума в кабинете начальника Управления.

Вернувшись домой, он долго смотрел на свою картину. Странно, но картина, которую он написал за выходные, неожиданно воплотилась в жизнь. Серебристые кусачие рыбки снова плавали в аквариуме начальника Управления. Возможно, это было совпадение или же чьи-то происки, как это предполагали начальники.

Олег позвонил Юрчикову.

— Как у тебя дела? Я тебя сегодня не видел в Управлении.

— Я заболел и ездил в поликлинику. Сделали уколы, но повышенное давление не спадает, — сказал Сергей.

— Что-то многие сотрудники болеют.

— С такими начальниками можно инфаркт заработать.

— Поправляйся, а то мне на работу стало противно ходить. Поговорить по душам не с кем. Наши начальники совсем свихнулись из-за аквариума, — пожаловался Овсянников.

— Они чуют, что их скоро выведут на чистую воду, вот и ведут себя соответственно.

— Представляешь, тот аквариум, который в пятницу Свитко разбил молотком, я изобразил на картине очень правдоподобно. И, представь себе, аквариум снова появился в кабинете Свитко.

— Его так быстро заменили? — изумился Юрчиков.

— Да. Аквариум привезли в субботу без ведома нашего руководства. Говорят, его подарили в честь юбилея нашего Управления.

— И что в этом особенного? Если подарили аквариум, само собой напрашивается, что надо подарить рыб и растительность.

— Так в том-то и дело, что рыб запустили в аквариум точь-в-точь таких же, какие и до этого в нём плавали. И растения те же самые, изумрудно-зелёные, в том же углу посажены.

— Это совпадение или кто-то видел этот аквариум ранее.

— Мне кажется, будто это произошло из-за моей картины. Я ведь очень хотел восстановить тот аквариум, да и рыб мне было жалко, — сказал Овсянников.

— Выходит, ты от души хотел, чтобы аквариум вернулся на прежнее место.

— Но ведь это мистика! Впрочем, хватит рассуждать об аквариуме. По пути домой я в метро начал читать твой роман. Увлекательная вещь! Я сегодня же стану делать иллюстрации к твоей книге.

— Не торопись. Завтра я тебе обязательно позвоню. Спокойной ночи! — попрощался Овсянников.

Юрчиков в ту ночь спал плохо. Сновидения, посещавшие его, были удивительными. Во сне он видел заснеженные равнины и горы, ледники и пещеры, странных животных и низкорослые причудливые растения, которые росли на ледяном ветру среди камней и снега. Над чужим ледяным миром лишь ненадолго всходило платиновое светило. Потом там снова сгущалась тьма, и лютый мороз царствовал над заснеженным миром. Юрчиков ощущал этот мороз и отчётливо видел заснеженный пейзаж, освещённый тусклой рыжей огромной луной. Он видел на небе незнакомые ему созвездия и слышал звуки далёкого мира: рёв зверей, крики белоснежных птиц, у которых было две пары крыльев, а ещё он слышал членораздельную речь удивительных существ, тела которых были покрыты белой шерстью.

Похоже, это были разумные существа. Они не обращали на Юрчикова внимания. Он ощущал себя бесплотным духом, неведомым образом оказавшимся в далёком мире. Он воспарил над заснеженным миром и увидел край диска платинового светила, показавшегося над горным хребтом. Наступало чужое утро. И тут Сергей с замиранием сердца стал падать с огромной высоты…

Он свалился с кровати на пол и проснулся.

И тут он вспомнил свой странный сон и понял, что отчётливо видел мир, который сам придумал и описал в романе.

С кровати вскочила перепуганная жена. Она склонилась над ним и принялась трясти его за плечо.

— Я так испугалась, услышав грохот. Как ты оказался на полу? — спросила Катя.

— Я сейчас видел удивительный сон! — сказал Сергей, поднимаясь с пола. — Мне снился мир, который я описал в своём романе. Я всё видел, словно наяву. Я парил над чужим миром, а потом стал падать…

— Ты переутомился. И сам проснулся, и мне лишние полчаса не позволил поспать, — грустно произнесла Катя, глядя на будильник.

Проводив Катю на работу, а сына в школу, Юрчиков набрал номер рабочего телефона Овсянникова.

— Привет, Олег! — сказал Юрчиков.

— Сергей, это ты? — послышался сонный голос Овсянникова.

— Да. Сегодня мне приснился удивительный сон. Мне надо тебе рассказать, что я видел во сне. Тебе это поможет сделать рисунки. Кстати, теперь я собираюсь дополнить свой текст некоторыми подробностями. Давай встретимся вечером.

— Я почти всю ночь не спал и успел сделать четыре небольшие иллюстрации к твоей книге.

— С нетерпением ожидаю их увидеть.

— Я взял их с собой на работу и собирался их сегодня предъявить тебе на суд. Я заеду к тебе вечером.

Вечером Овсянников заехал к Юрчикову домой. Друзья расположились на кухне.

Олег показал Сергею свои рисунки.

— Удивительно! Во сне мне привиделись те же самые пейзажи, которые я описал в романе. А ты дополнил мою будущую книгу некоторыми подробностями. Я хорошо запомнил созвездия на ночном небе той планеты, которые видел во сне. Они точно такие же, как и на твоих рисунках. Да что звёзды! Горная гряда, над которой поднималось чужое светило, я видел точно такой же, какой ты её изобразил, — изумился Юрчиков. — Сегодняшней ночью я побывал в том мире!

— Я писал картины такими, какими я их себе представлял. В своём воображении я отчётливо представил пейзаж и странных существ, населяющих придуманный тобой мир, — рассказал Олег.

— А это что за рисунок? — заинтересовался Юрчиков, увидев необычный пейзаж. — Я не описывал столь обширную водную поверхность. На единственном континенте той планеты лежат вечные снега. Там не бывает, в нашем понимании, весны и лета. В моём романе на Бригде все водоёмы, кроме Великого Южного океана, покрыты вечным льдом, а на твоём рисунке видно озеро, в которое впадают ручьи. Наверняка, ручьи горячие, потому что над ними поднимаются испарения… Откуда ты взял такой пейзаж? Вспомнил про тёплые источники на Земле? А это что за романтическая встреча двух зензибов — юноши и девушки на берегу озера? Они сидят на заснеженном берегу под корявыми ветвями каменного дерева и глядят на поднимающиеся над водной гладью испарения.

— Под утро я всё же заснул, и мне приснилось, как на берегу озера сидят покрытые белой шерстью два существа, которых ты назвал зензибами. Они сидят, обнявшись, под деревом, которое такое же, как и описанное в твоём романе — у него покрытый инеем ствол и ветви без листьев.

— Думаю, теперь мне предстоит внести изменения в книгу. Видимо, мои герои начинают жить своей жизнью, которую ты стал видеть во сне.

— Я постараюсь больше не усложнять тебе труд.

— Наоборот, сделай как можно больше рисунков, — попросил Юрчиков.

Вернувшись домой, Овсянников направился в свою комнату. Мать зашла в комнату следом за ним.

— В последнее время ты мало ешь и почти не спишь, — обеспокоенно сказала Людмила Григорьевна.

— Мне некогда, — сказал Олег, доставая краски.

— Я не рада, что ты так увлёкся иллюстрациями к чужой книге.

— Этот роман написал мой друг.

— Пусть так. Но ты забросил своё творчество, не говоря уже о том, что ты нарушаешь распорядок дня и голодаешь. Раньше ты был художником, а теперь стал иллюстратором, — недовольно сказала Людмила Григорьевна.

— Я иллюстратор фантазий моего друга. Я не только воплощаю на рисунках образы, созданные Сергеем. Этой ночью, во сне я, будто наяву, оказался в придуманном им мире. Между прочим, я начинаю участвовать в сотворении того мира. Это так здорово! — с воодушевлением произнёс Олег.

— Всё-таки я принесу тебе ужин в комнату, а спать ты сегодня ляжешь не позже полуночи. Я проконтролирую, — пообещала Людмила Григорьевна.