Прощание

Александра Ангер (2024)

Молодой мечтатель и пожилой самоубийца случайно сталкиваются в уборной торгового центра. В сумке у одного — сигареты, которыми он готов платить за долгую, драматичную историю жизни незнакомца; в папке у второго — рассказы, полные загадочных образов, дурных предзнаменований и утраченных откровений. Эти истории способны изменить представления о мире, любви, добре и справедливости и помочь справиться с горечью утрат… Всем, кроме него. «Прощание» — неоднозначный роман, который создавался 10 лет. Книга для тех, кто пережил (или переживает) потерю близких людей. Это болезненное прикосновение к душе — но оно превращается в крепкие, поддерживающие объятия. Редакция дополнена сюжетными иллюстрациями digital-художницы Ксении Холь.

Глава V

Я часто беззвучно шепчу слова, увлекаясь чтением. В детстве мне казалось, что привкус от них остаётся на языке и губах — в тех местах, которые обгрызаешь, когда кожа обветрится и огрубеет. От того, что сейчас мой рот залило мазутом, захотелось сплюнуть.

Вместо этого я прокашлялся и протянул листы обратно, желая избавиться от них, будто пропитанная ядом бумага жгла мне руки.

— Это правда то, о чём я думаю?

— Правда.

— Это Тень врача?

Карл кивнул. Его взгляд поднялся по желобку у двери и замер над моей головой.

— Он был замечательным человеком. Светлым. Мы разделили обед в общежитии молодых специалистов и стали друзьями. Это было честью для меня.

— Но Вы не любите докторов.

— Этот — особенный.

— Но то, что он сделал… Что это было? Она умерла? Чем он её? Для чего?

— Вы читаете или витаете в облаках? Он влюбился в неё.

Карл слегка повысил голос. Он захрипел, прокашлялся, утёрся платком и посмотрел на меня влажными глазами.

— Полюбил. Он ходил к ней, я помню. Приносил продукты, книги. Она сворачивалась у него на коленях, и он читал вслух. Она его пережила. Когда его не стало, нас объединило наше горе, но мы никогда больше не говорили о нём.

— Но сбежать? Накопить денег, найти другую работу в другом городе, с другим именем…

— Как в книгах, как в кино… — Старик продолжил мою мысль и покачал головой. — Увы.

— Увы, — повторил я эхом, чувствуя, как мало соприкасалась раньше моя жизнь с реальностью.

Мы ели в молчании. Оно заменяло нам молитву перед трапезой и позволяло быть благодарными — каждому за своё — без необходимости браться за руки. Каким вкусным ни казался бы остывший, слегка потрескавшийся пирог Марты, иногда я путался в своих мыслях и терял к нему интерес, наблюдая за Карлом.

Он словно пребывал сразу в двух мирах, мало связанных друг с другом. Старик сосредоточенно жевал, разложив на коленях салфетку из невесомых бумажных полотенец. Глаза же его — карие, прозрачные, цвета аптечной склянки — всматривались в прошлое, к которому я доступа не имел.

— По теперешним меркам восхитительный пирог. Браво!

Он свернул салфетку с остатками крошек и ритуально похлопал над ней в ладоши.

— Автор — сестра, я передам.

— Сигаретку?

— Сигареты, кстати, тоже она пакует. Говорит, это успокаивает.

— А Вы?

— А я… профессиональный читатель. Наверное, — пальцы сжали фильтр, нащупывая шарик с дополнительным вкусом, — я бездельник, который долго верил в свою «особенность».

— Найдётесь. — Я вдруг понял, что мы вместе протираем тарелки, как старые друзья после хорошего застолья. — Вы парень неплохой, просто… — Он прищурился, сделав несколько круговых, удивительно плавных движений кистями в воздухе. — Молодость.

— Спасибо. Минуту, пожалуйста.

Я встал и вышел из кабинки, бережно прикрыв дверь. Умыл ледяной водой щёки и почти всерьёз ожидал, что от моей шеи поднимется волна пара.