Юное сердце на Розе Ветров

Алевтина Сергеевна Чичерова, 2020

Какая участь уготована двум мечущимся, пылким, враждующим сердцам? Их чувства и мысли подобны ветру, также необъяснимо меняется их направление, и также неукротим их жаждущий свободы дух. Что стоит за порогом многолетней ненависти, и насколько безумным представляется первый шаг к взаимопониманию? Я постараюсь рассказать об этом. Содержит нецензурную брань.

Разверзшиеся Небеса. Беспощадная длань Гименея.

— Я полностью и во всем полагаюсь на тебя. Однако же, доверяя ученику такую власть, я совсем не учел твои возможности и вот, кажется, наступает тот самый момент, когда придется поплатиться за собственное безрассудство.

— Директор, — юноша склоняет голову.

— Учитывая твою блестящую репутацию до этого, я вовсе не хотел бы делать выводы и делиться своими сомнениями по поводу твоей работы, выходя всего из нескольких случаев, тем более проследить которые было крайне тяжело, если вспомнить при каких обстоятельствах они происходили, но я делаю это только для того, чтобы не допустить большего промаха. Надеюсь, ты понимаешь ситуацию?

— Несомненно. Прошу простить мне мой недосмотр. Как глава школьного совета, я буду более бдительным и не допущу повторения подобных инцидентов.

— Хорошо, оставим эту тему. А сейчас скажи мне, как продвигаются дела у нашего театрального кружка? Неделя на исходе, я жду наилучшего результата, можешь ли ты мне его гарантировать?

— О, безусловно. Спектакль пройдет на высшем уровне. Все участники превосходно себя показали и не ударят в грязь лицом. Я несколько раз посещал репетиции лично и могу уверенно говорить об успехе на предстоящем мероприятии. Так что будьте спокойны, господин директор.

— Неужели без эксцессов? Даже если он присутствует там?

— Как и предполагалось, — сохраняя спокойствие голоса на протяжении всего разговора, произнес с достоинством Батори, — на него это оказало не менее положительное влияние, чем на остальных участников.

— Твое решение отправить его участвовать в постановке и впрямь принесло пользу. Теперь осталось лишь убедиться в этом воочию.

— Совсем скоро Вы сможете это увидеть, — легкая улыбка появилась на тонких губах.

— Я очень хочу верить, что после спектакля мир снова воцарится в нашей школе, как было прежде. А ты не хочешь обмануть мое доверие, ведь так? — мужчина пристально взглянул на выпускника. — Полагаясь только на твое мнение, я позволил отстранить перспективного ученика от его основного занятия и свести на одном поле с тем, у кого с ним возникли конфликты с самого первого дня. С тех пор ситуация сильно обострилась, и я только жду, пока твои обещания вступят в силу.

— Совсем скоро все образуется, уверяю Вас. Я полностью уверен в этих двоих и в том, что, сотрудничая друг с другом, они помогут восстановить баланс в коллективе.

— Они же его и нарушили, — подметил директор.

— Они его и исправят, — заверил его Батори.

— Хм, — мужчина откинулся на спинку кресла. — Вот, значит, что ты тогда имел в виду, не договаривая мне свои мысли, ссылаясь на то, что тебе нужно еще какое-то время за чем-то понаблюдать. Ты изначально решил загрести костер чужими руками.

— Стандартные методы на него не действуют.

— Это верно, ты уже более чем полгода ничего не можешь сделать.

— Да, — Ферид досадливо закусил губу. — Именно с появление этого ученика, Амане Юичиро, я понял, кто наконец в силах справиться с ним.

— Уж не хочешь ли ты этим сказать, что Амане больше подходит на роль школьного председателя, раз у него есть талант справляться с такими сложными экземплярами, как Шиндо? — прищурился мужчина.

— Я бы мог подискутировать о его скрытом таланте перевоспитывать, но, боюсь, это будет беспредметный спор, — сухо ответил президент.

— Не принимай мои слова как нечто обидное, — улыбнулся директор. — Просто этот мальчик мог бы стать тебе хорошим помощником в организационных делах. Как я успел заметить, он неплохо ладит с коллективом и ему подчиняются даже те, над которыми заполучить контроль не так-то уж и просто. Талантливый ученик с задатками лидера.

— Я должен расценивать Ваши слова как приказ? — хладнокровно осведомился Батори.

— Скорее доброе напутствие. А принимать его или нет — дело твоё. Я не вмешиваюсь в дела школьного комитета, я могу только советовать, настаивая лишь в самых крайних случаях.

— Я понимаю.

— Тогда можешь быть свободен.

Закрыв дверь кабинета директора, Ферид вздохнул и прислонился к ней спиной. Внутренняя дрожь не покидала его во время волнительного разговора.

«О, это ужасно. Ситуация совершенно непредсказуема и ручаться за нее до самого конца — безумство. Что выкинет этот мальчишка в следующий момент и какой будет реакция окружающих, невозможно предсказать. Кто бы мог подумать, что появление Юу в корне изменит ситуацию, практически изменив политику школы. Если раньше каждый боролся только за себя, объединяясь по два по три человека лишь для вида, то под влиянием этих двоих создаются сплоченые группы, наблюдающие за происходящим и принимающие каждый свою сторону, создавая все больше очагов конфликтов.

Удерживать такую позицию будет сложнее…»

— Как прошло?

Ферид обернулся. В метре от него стоял Шикама, он выглядел озабоченным.

— Могу сказать, разговор был не из приятных, — ласково проговорил он, приближаясь к президенту и осторожно приобнимая его за плечи в дружеском жесте.

— Это касалось недавних инцидентов, — задумчиво ответил Ферид, а потом пристально взглянул на Доджи. — Скажи, тебе точно ничего не известно о том случае с Амане? Может какие-то подробности, когда или же с кем он столкнулся? — пристально взглянул на него Батори.

— Я бы себе не простил, если бы позволил себе утаить что-либо от тебя. Я знаю ровно столько же, сколько и ты. Не мучь меня вопросами, на которые я ответить не смогу, — вкрадчивый голос звучит крайне убедительно.

— Прости, мне казалось, если кто и может знать что-нибудь, то это только ты.

— Увы, — улыбнулся Доджи.

— Я обещал зайти к тебе и вместе выпить чая, но меня срочно вызвал к себе директор.

— Чайник еще не остыл, а потому мы прекрасно проведем время, — проговорил Доджи.

Вздохнув с облегчением, Ферид взглянул в лицо Шикамы и одновременно накрыл его белоснежную, изящную руку, касающуюся его груди.

— Когда ты здесь я могу забыть о том, что происходило пару минут назад…

— А правда, что Кирари и Инузуки из второго класса сцепились, парни из их компаний чуть не поубивали друг друга?

— Ого, реально что ли?

— А из-за чего?

— А вы не слыхали, хах! Об этом уже второй день говорят!

— Да из-за чего они могли сцепиться. Ясное же дело!

— Вот-вот. Ставки сделали, кто кого в итоге в дураках оставит, а потом спорить начали, чья возьмет, вот и докатились. Нет, ну вы что, и впрямь ничего не слышали?!

До слуха Амане долетали обрывки разговора одноклассников, но так как ему не было совершенно никакого дела до личных разборок учеников, устраивающих драки только потому, что не согласны с мнением о том, кто в итоге возьмет вверх в их борьбе с Микой, он даже не попытался вслушаться в чужие перешептывания. В другой раз он был бы удивлен тем, что их вражда с Микой так живо обсуждается другими и доходит до такого масштаба, но учитывая произошедшее накануне, его мысли вертелись лишь около сумасбродного поступка врага, чей поцелуй все еще ощущался на губах. Нужно также отметить, что весть об этом еще не успела разлететься по школе, иначе бы внимание учеников было сосредоточенно на этом событии, а не на недавнем.

Можно только догадываться о том, сколько вчера передумал дум Юичиро, когда злость отступила. Он совершенно не понимал действий Микаэля. Никогда раньше не понимал, а сейчас и подавно. Зачем ему нужно было прибегать к такому отвратительному действию, если он его ненавидит и если он постоянно отрицает свою направленность? Неужели для него поцеловать кого-либо ничего не сто́ит? Он раздает свои ласки кому угодно: и врагам, и друзьям, не пренебрегая ни одним способом мести, если он действенный?

Идеальный способ унизить Юу на глазах у всех.

Но почему? Почему он это сделал? Почему поцеловал того, кого ненавидит? Понятно, чтобы поиздеваться, но неужели ему так просто это сделать?

Он совершенно, абсолютно ненормальный тип…

Но этот поцелуй…

Юичиро коснулся свои губ кончиками пальцев и зажмурился. Признавать, что ты испытал нечто приятное от поцелуя с таким как Микаэль, было убийственно даже спустя ночь размышлений. Потерять голову от одного только поцелуя… Такого не может быть… Почему? Почему с ним это происходит?

Он совершенно не понимает реакции своего тела на это безобидное прикосновение, которое отозвалось такой умопомрачающей волной. Что с ним происходит? Может он сходит с ума?

Ведь Мика ведет безжалостную войну и рассудок уже временами помутняется. Достаточно вспомнить вчерашний инцидент на репетиции. Он совершенно не контролировал себя в тот злосчастный момент. Быть может, реакция на поцелуй это тоже следствие его нервного истощения?

Эта сволочь уже так долго издевается над ним, а последняя выходка, в которой он увел его девушку, а потом ходил и подкалывал, и вовсе чуть не свела Юичиро с ума, так что не мудрено, что он так неадекватно повел себя.

Поддаться, поддаться ему, на его уловку… Пойти на поводу — вот что обиднее всего. Неприемлемо ни в какой мере. Как он сумел так подействовать на Юу, что тот забыл обо всем, ведь не произошло ничего такого, если не считать того, что Юу впервые с кем-то поцеловался и этот кто-то оказался его злейший враг. Как пережить подобное? Как вытерпеть комментарии других, когда это распространится по школе?

Он знал. Знал, что делает, именно потому выбрал такой шаг. Даже если самому Мике было отвратительно, он пошел на это только потому, что был абсолютно уверен, что выйдет победителем.

Это так низко, так омерзительно пользоваться чужой слабостью…

Юу крепко сцепил пальцы в замок, коснувшись их лбом.

Да только откуда, откуда взялась эта слабость?.. И почему ему так больно из-за происходящего? Несправедливость, непонимание, собственная слабость просто разрывают на части душу.

Зачем он это сделал?..

Юичиро вздрагивает, когда на соседнюю парту падает рюкзак. Микаэль появился в классе как ни в чем не бывало и, только хмыкнув по направлению темноволосого парня, уселся за парту.

— Что-то ты сегодня совсем плохо выглядишь. Впечатление будто после бессонницы или, — Шиндо лукаво сощурился, — после бурной ночи. — Засмеявшись, он расстегнул молнию рюкзака и достал тетрадь.

Юу собрав все свои силы, постарался взглянуть на издевающегося над ним Микаэля непредвзято.

— Ты вчера так быстро сбежал, я даже удивился, ведь был уверен, ты хотел продолжить начатое после окончания репетиции. Так увлекся, — мечтательно пропел он.

— О чем ты? — сухо осведомился Юу.

— Ну как же, — продолжил потешаться Шиндо. — О том, как ты настолько расслабился, что начал даже отвечать мне, хах. А потом взял и убежал. Нехорошо, Юу, обманывать ожидания. Ведь мне было так приятно и тебе тоже.

— Странные вещи ты говоришь. А ушел я потому, что у меня были срочные дела. Я ждал окончания репетиции, можешь спросить у Синго, он подтвердит, что я торопился, — как можно спокойней ответил Амане.

— Да, — с улыбкой, сквозь зубы процедил Мика. «Только не делай вид, что тебе было все равно. Я видел, все видели, не смей строить из себя человека, которому на утро все равно. Ты же чуть не набросился на меня, а теперь пытаешься сделать вид, что для тебя это ничего не значит?»

— Лучше ты ответь, — Юу смотрел на книгу, которую сжимал в руках, — где ты был вчера?

«Меняешь тему, ну ладно, так и быть…»

— Хах, с каких это пор ты решил, что я должен тебе отчитываться в своих действиях? — Мика облокотился рукой о спинку стула и насмешливо взглянул на врага.

— Просто ответь на вопрос, — сдержано повторил Юу, чувствуя, что если не скажет ему этого прямо сейчас, просто не выдержит. Изменение темы, вот что сейчас спасет его от раздумий, которые пользы не приносят. — Что ты вчера делал? Ты встречался с ней?

— Не твое дело с кем я встречался, понял? — пропел Мика.

— Хорошо, ты не скажешь. Я понял, но тогда запомни, если я узнаю, что ты обидел ее, я тебе этого никогда не прощу! — твердо, с расстановкой произнес Амане, холодно воззрившись на человека, провоцирующего его гнев.

— Юу, а ты настоящий дурак. — Шиндо засмеялся, однако в его смехе слышались нервные нотки, которых до этих реплик Юу не было слышно. — Она же тебя бросила, а ты все еще страдаешь за ней?

— Я тебе всё сказал, надеюсь, ты меня услышал. — Сказав это, Юу будто отгородился от Микаэля незримой стеной равнодушия. Тот мог только удивляться и неистовствовать такому поведению соперника.

«Черт, неужели ты все еще страдаешь из-за нее после того, что испытал?» — отвернувшись от парня, всколыхивающего в нем возмущение, и, прикусив палец, подумал Микаэль.

В тот же день Микаэль встретился с Шиноа, придя к её дому. Совсем близко приближаться он не стал, поскольку не хотел быть обнаруженным ее братом, поэтому попросил девушку выйти к нему в самой утонченной и изысканной манере, какую способен был проявлять по отношению к человеку, который интересовал его в наименьшей степени.

Спустя буквально десять минут Шиноа уже стояла перед ним, а спустя еще пару они уже прогуливались по одной из тенистых улочек города. Несмотря на то, что в прошлый раз с ней обошлись не самым лучшим образом, девушка была мила и приветлива и даже не упрекнула молодого человека в том, что он не давал о себе знать, а сегодня заявился как ни в чем не бывало.

Микаэль в свою очередь не стал тратить время на извинения и объяснения причин, в силу которых вчера проигнорировал ее, тем более, объяснений от него никто и не требовал, а посему решил перейти сразу к делу, правда для этого пришлось прервать Шиноа, которая пыталась ему что-то донести.

— Прости, но я хочу сказать, что вчера много думал о нас, о наших отношениях, — Мика выдержал паузу, необходимую как раз для того, чтобы девушка забыла о том, что собиралась сказать и обратила внимание на него и его настораживающие слова. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Возможно, — сглотнув, робко отозвалась Хиираги.

— Я считаю, для нас было бы неплохо видеться чаще, чем нам удавалось до этого. Я хочу получше разобраться в чувствах, которые испытываю к тебе, ведь до этого я руководствовался исключительно своим внутренним голосом, что твердил мне только одно: «Я должен чаще видеть её, ведь только тогда мне становится хорошо», — Микаэль с мягкой улыбкой взглянул на девушку, которая от его слов затаила дыхание. Догадаться, какого труда стоило Микаэлю промолвить эти фразы, она не могла, даже потому, что была обезоружена словами, звучащими почти как признание. Шиндо же, для которого более желанным было расстаться с ней прямо здесь и сейчас и уж никак не настаивать на проведении общего досуга, понимал, ради какого результата приносит эту жертву, а потому действовал без колебаний. — Правда, — он усмехнулся, — вероятно, именно эти мысли и доказывают мое отношение к тебе, ты так не считаешь?

— Очень даже считаю, — воскликнула Шиноа и опустила глаза. — Ведь я испытываю нечто схожее, когда остаюсь одна.

— Неужели? — наигранно изумляется Микаэль, словно для него это стало потрясением.

— Да, — тихо отвечает Шиноа. — Я клянусь, если бы я могла, если бы ты только захотел, я была бы с тобой каждую минуту, каждую секунду. Ведь когда ты рядом, мое сердце так отчаянно бьется и я забываю обо всем. Я впервые в жизни ощущаю нечто подобное.

«Хах, слышал бы ты ее сейчас, Юу. Небось, сразу бы отпало желание вступаться», — с презрением взглянув на идущую рядом девушку, подумал Микаэль.

— Я бы не хотел, чтобы ты обманывалась в своих чувствах по отношению ко мне, но, услышав сейчас твои слова, я обрадовался. Ведь это означает, что я не одинок в своих мыслях. Ох, — он усмехнулся, прикрывая ладонью лицо. — Моё сердце сейчас так бьется. Хочешь послушать? — он остановился и с нежностью взглянул на Хиираги.

— Что? — вздрогнула та, покраснев.

— Подойди поближе, постой со мной рядом, — взяв ее за руку, юноша приблизил ее к себе и, нежно обхватив за плечи, привлек к телу.

— Ты слышишь? — прошептал он, прижимая голову девушки к своей груди.

Шиноа молча жалась к нему, она слышала, как трепещет чужое сердце и старалась уловить каждый его стук, ведь он обозначал то, что ее избранник искренен в своих чувствах и ее присутствие, ее слова действительно волнительны для него. Микаэль же просто удачно воспользовался учащенным ритмом, вызванным скорее негодованием и презрением к этой особе, нежели тем самым волнением молодого человека в присутствии своей драгоценной, чтобы окончательно убедить ее в своих намереньях.

— Находиться бы вот так в объятиях друг друга вечность и умереть вот так вдвоем, — прошептал он, незаметно скользнув взглядом по улочке, где кроме них поблизости не было никого.

— Я была бы самой счастливой, если бы так случилось, — смущенно проговорила Шиноа. — Я так люблю тебя… Я знаю точно, кроме тебя мне никто не нужен. Если ты хочешь, я буду с тобой. Только скажи и я все сделаю, честно.

«Бедняга Юу», — мысленно хмыкнул Микаэль и его специфическое сочувствие к недругу отразилось кривой улыбкой на губах. Шиноа, конечно, не увидела и этого, поскольку была опьянена нежными объятиями парня, поглаживающего ее по голове.

Мягко усмехнувшись, Шиндо еще крепче прижал ее к себе.

— Я надеюсь, ты придешь к нам завтра на спектакль? Ведь в нем я буду играть только для тебя и даже если ты откажешься, знай, всё, что я буду делать, я буду посвящать только тебе.

— Я приду, даже не сомневайся, — Шиноа преданно посмотрела в его глаза. — Обязательно приду посмотреть на тебя.

— А после? — голубые глаза смотрят с трепетом и волнением, голос слегка дрожит. — Останешься ли ты со мной после спектакля?

— После? — страх проносится в ее взгляде, но Мика так прекрасен, так идеален, она и не мечтала, что когда-то ее будет обнимать некто подобный и говорить ей такие слова, а посему страх быстро иссякает. Долго ждать не приходится, чтобы девушка уверенно ответила, не спуская с него восторженных глаз. — Если ты попросишь… Всё что угодно. Ты же знаешь, я люблю тебя и готова на всё… Я останусь с тобой столько, сколько ты захочешь. Хоть навсегда.

— Именно о такой девушке как ты мечтает каждый парень, — проговорил он мягко, — и я безумно рад, что она досталась именно мне. Такая преданная, красивая и любящая, готовая ради меня на всё…

— Мика… — щеки девушки залились еще большим румянцем, нежели прежде.

— А теперь, как бы мне не хотелось побыть с тобой как можно дольше, но я вынужден тебя оставить. Мне нужно готовиться к спектаклю, ведь если на меня будешь смотреть ты, я просто не могу оплошать, — беря ее руки в свои, говорит Микаэль, после чего целует девушку в щеку. — До завтра. Но как только с меня снимется этот груз, обещаю, я буду все свое свободное время посвящать только тебе.

С этими словами они расстаются. Юноша быстро уходит от переулка, где живет его одноклассник, которому он вовсе не имеет желания попадаться на глаза.

Единственное, чем он оправдывает свое поведение, это предвкушением завтрашнего дня, как униженно и растоптанно будет чувствовать себя Амане, когда на их спектакле будет сидеть Шиноа, и он будет знать, что она пришла не к нему, а после окончательным ударом будет то, что они еще и уйдут вместе прямо на его глазах. Равно как в первый раз.

Только ради этого момента, ради выражения его лица, ради той боли, которую он испытает, понимая, что потерял их обоих и, чувствуя каково это — оказаться брошенным всеми, стоит потерпеть её возле себя еще какое-то время.

«Ведь никому не позволено безнаказанно забывать обо мне…»

— Ну что же, сегодня великий день. Великий день избавления, — с усмешкой на лице, Синго хлопнул Юу, впавшего в раздумья, по плечу. — Я сам уже малость устал от этого маскарада, длящегося целую вечность. Да еще и в такой компании, — он пренебрежительно покосился в сторону Шиндо, вальяжно сидящего на своем месте и покусывающего кончик шариковой ручки. Фыркнув, Акутазава отвел от него взгляд и устремил его на друга.

— Сегодня этому придет конец, — безучастно и довольно монотонно ответил Амане, после чего взглянул в сторону Шиньи и Глена. «Они так и не сказали наверняка, придут или нет, — он опустил глаза. — А хочу ли я видеть их во время спектакля?..»

Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что было бы куда лучше, если бы этих двоих не было в зале.

С самого утра он был немногословен и задумчив. Мать обратила внимание на его подавленное состояние несколько дней назад и тут же поняла, что период La Vie en rose для её сына снова потерпел фиаско, но поделать ничего не могла, кроме, как только сочувствовать и надеяться, что все еще образуется.

Многие одноклассники, кто замечал его погруженность в себя, отождествляли это с волнением перед выступлением, что было вполне себе очевидным, если вспомнить какой значимости было мероприятие и по какой именно причине он оказался в это втянут. Но, несмотря на мнение большинства, мысли Юу были далеки от сцены и всего того, что с ней будет связано в ближайшие часы. Тут интуитивные умозаключения матери были наиболее близки к истине, ведь юноша в самом деле терзался мыслями о своей неудачной любви, которая была бы очень даже удачной не будь рядом одного человека.

Видеть довольного и вечно ухмыляющегося блондина, который гуляет с его девушкой, было крайне мучительно для него, а потому Амане старался по возможности избегать контактов с Шиндо. Как только звенел звонок, он старался уйти вместе с Синго из класса, прежде чем противник откроет рот и из него польется поток грязных насмешек и подколок, а возвращались обратно они уже буквально перед самым началом. Все это время Юу был сдержан и всем своим видом показывал, что его такое положение дел нисколько не смущает и озабочен он исключительно предстоящим мероприятием.

После очередного урока группа учеников, участвующих в постановке покинула класс и отправилась в актовый зал, где перед выступлением им должен был дать последние указания учитель Медина. Юу в пол уха слушал старого преподавателя и больше поглядывал в постепенно наполняющийся людьми украшенный зал. Здесь же, за кулисами, собрались и ученики других классов, также участвующие в спектакле.

Пробегая глазами по ученикам, преподавателям и прочему люду, Юичиро вздрогнул. Сердце пропустило удар, когда он увидел среди прочих вошедшую в зал Хиираги Шиноа. Он подался вперед к тяжелой портьере, заслоняющей вход.

Это и впрямь была она, безошибочно. Но неужели она пришла к нему и теперь именно его разыскивает глазами? Может она решила извиниться, объяснить, что произошло? Иначе бы не пришла сюда, зная, что он тоже участвует.

Он уже сделал шаг, чтобы выйти из-за кулис навстречу ей, но прозвучавший голос заставил замереть на месте.

— О, это кажется ко мне, — пропел Микаэль, тоже поглядывая сквозь узкую щелочку и быстро миновав Юу, театрально отбросил портьеру изящным движением руки и вышел в зал. Амане бросился следом, но остановился, не сделав и двух шагов. Энтузиазм и уверенность, что бились в груди прежде, умерили свой отчаянный пыл. А когда девушка заприметила следующего к ней белокурого юношу и бросилась к нему, следовательно, предмет ее поисков нашелся сам и теперь уверенно следовал к ней, Юичиро осознал, как глубоко заблуждался и к кому на самом деле стремилось сердце молодой девушки. Боль и ярость вновь пропитали его сердце, и, если бы его не окликнул Медина, он бы непременно пошел на поводу своего горячего нрава и обязательно нарвался бы на новые неприятности.

Микаэль же как нарочно задержался в милой беседе с ней до последнего и когда уже вот-вот надо было начинать, вернулся в самую последнюю секунду, усадив свою пассию на подходящее место, и, самодовольного взглянув на Юичиро с какой-то мечтательно-нагловатой улыбкой, выслушал порицания преподавателя, при этом не замечая завистливого, недоуменного и восхищенного перешептывания одноклассников за спиной. Большинство из которых не стало бы открыто идти на конфликт с кем-то вроде Амане, человеком, скорым на жесткую расправу, не боящимся выступать открыто, а также страшась превалирующего с его стороны количества поклонников.

Юу и в этот раз достойно снес нанесенное ему врагом оскорбление и как бы Микаэль не пытался спровоцировать его на конфликт, стойко держался до самого конца.

Спектакль прошел на «ура», не оставив недовольных. Игра актеров-дилетантов произвела нужное впечатление, одним дав повод простить погрешности некоторых участников, другим — вдоволь повеселиться, наблюдая за своими одноклассниками, расхаживающими в костюмах прошлых веков по сцене. Особенно привлекали внимание переодетые в дамское платье кавалеры, чье появление на сцене каждый раз сопровождалось оглушительными свистами восхищения из зала, которые приходилось пресекать, дабы не превращать в балаган серьезное мероприятие.

Держать себя в руках Амане помогала лишь одна мысль — единственная возможность окончить все это — сыграть без сучка́ и задоринки, что бы этот урод не попытался выкинуть. Только эта установка позволяла контролировать ситуацию, не обращать внимание ни на что, в том числе и на девушку, сидящую в зале и не сводящую глаз с ее «возлюбленного».

Сам же Мика видимо осознавал то же, что и Юу, потому как также воздержался от провоцирующих улыбочек и комментариев на протяжении всей игры. Но временами, уже уходя со сцены, он бросал ненавидящий взгляд на зал, в первых рядах которого с достоинством восседал президент их школьного совета.

Масштабный спектакль, в котором принимало участие сразу несколько классов, завершился и зал взорвался от аплодисментов, когда все актеры в костюмах вышли на бис. Точнее, почти все, только один не посчитал нужным выйти к зрителям, и, как только его партия завершилась, Микаэль поспешил покинуть актовый зал, предварительно сделав определенный жест Шиноа. Незаметно улизнув от учителя литературы, следящего до последнего за исполнением, он пробрался к выходу и, встретившись уже на улице с Хиираги, они вдвоем проследовали мимо окон актового зала.

И уже стоя вместе со всеми и кланяясь благодарному зрителю, Юичиро обратив внимание на место, где прежде сидела Шиноа, а потом, скользнув по своим товарищам с болью обнаружил, что кое-кого не хватает. Видимо Леонард и Кота также обратили на это внимание, потому как их взгляды рассеяно метались по сторонам.

Юу вернулся за кулисы более чем измученный и убитый.

— А Шиндо че, уже свалил к своей?

— Хах, быстро он.

— Ну еще бы, она, говорят, пообещала его вознаградить за труды по совести.

— Да ну!

— Ага, сам слышал, как он об этом трепался.

— Да врет, не иначе. Что он может, он же сам как девчонка! — не поверил насмешливый товарищ.

— Тем не менее, че он зря с ней ходить начал?

Услыхав чужие хихиканья, Юичиро обернулся в сторону парней, которые, заметив, что за ними следят, быстро свернули тему и постарались скрыться.

«Не может быть!» — мысленно воскликнул Амане, в то время как сердце его бешено забилось. Мысль об этом заставила всё внутри болезненно сжаться. Он не хотел верить и принимать что-либо подобное.

«Он с ней… Они собираются… Как? Этого не может быть, не может быть. Это же не справедливо, почему все так происходит? Такого не должно было быть. Неужели это правда?»

В отчаянье он бросился к двум товарищам своего врага, если их можно было так назвать, которые еще не успели покинуть гримерку, но уже собирались.

— Эй, где Мика? Вы знаете, куда он ушел? — подбежал к Леонарду и Коте взвинченный Амане. И если бы не темный грим на его лице, доказывающий, что он истинный мавр, можно было бы заметить, насколько он был бледен в этот момент.

— А зачем тебе знать? — сухо осведомился Коэн, с подозрением взирая на главного недруга Шиндо.

— Ага, в самом деле, зачем? — подпрягся Кота.

— Я спрашиваю, где он? Я должен его увидеть! Это важно, — настойчиво повторил Юу.

— Для чего? Поблагодарить за чудесную игру, нет так ли? — хмыкнул Нагашима. — Так он не нуждается в комплиментах, уж извини, такой он у нас. Время только потратишь, да много нового о себе услышишь, хах. Или нашему Отелло не терпится с женушкой своей строптивой повидаться?

— Вы можете просто сказать, где он и всё! — прикрикнул на обоих Амане, сжав кулаки.

— Не ори, полегче давай, не один ты тут на взводе, — прорычал Нагашима. — Не знаем мы, куда он ушел. Куда посчитал нужным, туда и направился. Он же кот, может слыхал, тот самый, который гуляет сам по себе? Так вот, это про него, ушел и все, когда будет — неизвестно. Может завтра, может послезавтра, а может и вообще больше не увидим его на свете белом.

— Это уже чересчур, тебе не кажется? — сдвинул брови Коэн, поглядев на спортсмена.

— А чего? Я ж в том смысле, что опять натворит дел, да папик его за границу увезет и только его и видели в этой школе, — ухмыльнулся тот и покосился на Юу, продолжающего ждать хоть каких-нибудь объяснений, которые рассеют его страхи. — Так что давай, иди по своим делам. Не знаем мы ничего.

С этими словами парни ушли, а Амане, терзаемый страшными думами, но не в силах вмешаться в происходящее, остался стоять на месте.

По неведомой причине Глен и Шинья отсутствовали в зале в тот момент, когда Мика и Шиноа оставили свои места и сбежали, и, скорее всего, Хиираги даже не заметил присутствия своей сестры среди других учеников. Чтобы не натолкнуться на друзей, которые скорее всего стали бы его расспрашивать, он поторопился убраться с территории школы.

Жутко настораживало, что ни Леонард, ни Кота не были в курсе дел Мики, хотя он должен был их посвятить, все же они общаются, но зная Шиндо, это также было неудивительно. Он вполне мог и не рассказывать им ни о чем таком, что касается его личной жизни. Поэтому они могли в самом деле ничего не знать, но возможно, что и нарочно не стали говорить ему правду.

Душа металась и рвалась от съедающей боли и злости на обоих предателей и успокоение отыскать было практически невозможно. Маленькой, совсем крошечной лазейкой становилась лишь слабая надежда, что всё обсуждаемое теми парнями являлось обыкновенной сплетней, не имеющей подтверждения, и что через два дня об этом никто не вспомнит, ибо такие бездоказательные вещи попросту забываются. На душе было беспокойно и боязно, терзали всякие мысли, не давали покоя упреки, и сила ненависти разгоралась все более ярким пламенем.

Тот день, казалось бы, удачный с одной стороны, прошел в тяжелых раздумьях и бессильных метаниях человека, чья возлюбленная добровольно бросилась в объятия его злейшего врага.

— Юу, может тебе погулять пойти, развеяться? — озабоченно смотрит на сына мать. Выходной день, на улице стоит чудесная погода, а он ходит как в воду опущенный, ничего не хочет, ничего не говорит, даже не рассказывает, как позавчера отыграли спектакль. Волнение окутывает душу женщины, которая печется о благе своего ребенка и не хочет видеть его несчастным.

Когда он выходит из кухни, она только тяжело вздыхает, опуская глаза, а когда в прихожей с глухим стуком закрывается входная дверь, она подходит к окну и с тяжестью на сердце смотрит вслед сыну. Молодость… такая сложная и непредсказуемая пора… Каждое событие кажется жутчайшей трагедией, которая никогда уже не обернется светом. Юные умы попросту не верят в это, когда небо над их беспокойной жизнью немного сгущают тучи. Они чувствуют лишь безысходность горести, в которую их нещадно бросил водоворот событий.

Погода и впрямь стоит великолепная. Июнь щедро одаривает все живое своими дарами. Совсем скоро начнутся тесты, после которых грядут долгожданные летние каникулы, и во время них можно поехать за город, в горы, на море, куда угодно, или же просто быть дома, ходить гулять с друзьями. Словом, не важно, чем заниматься, ибо долгожданная свобода от учебных будней одинаково сладка везде, где бы ты не встречал её. Юичиро, шагая по шумной, залитой лучами ласкового солнца улице, возможно бы тоже порадовался предстоящим каникулам, если бы его так не мучили дурные мысли. Внешне он оставался спокойным, когда внутри сгорал от боли несправедливости бытия. Он не мог избавиться от навязчивых мыслей о девушке, которая возможно находилась сейчас в объятиях другого, проведя с ним вечер, а скорее всего и ночь после концерта. И весь вчерашний день и сегодняшний вероятно тоже посвятила ему. Ему… ему… Снова он, везде он, куда ни пойди, что ни начни делать, повсюду его преследует этот образ, от которого нет спасенья.

Она же совсем его не знает, даже не представляет, на что он способен и как поступит с ней. За столько лет знакомства с Шиндо Юичиро неплохо изучил его и знает, чего от него ожидать. Поэтому он больше чем уверен, что Шиндо движет не личная заинтересованность, а возможность поиздеваться над ним, и, только питая эту цель, он отнял у Юу Шиноа. Чтобы причинить еще больше боли и страданий. И жертвой его мести ему стала она, даже не подозревая об этом. Она по глупости попалась в его лапы, которые без сочувствия и сожаления просто сомкнутся и раздавят её. Почему же она так глупо и наивно доверилась ему?

А Мика… ведь она совершенно не нужна ему. Как он может быть таким? Неужели ему до такой степени все равно, кого подпускать к себе? Он в состоянии безболезненно целовать своего врага, а потом отнимать у него девушку, к которой не лежит душа, и делать с ней «это». Способен в личных целях допускать до себя всяких похотливых типов и держать их рядом, дразня, как собак костью, надеждой, что он у них есть шанс на его расположение в будущем.

Насколько можно быть испорченным? Что должно было толкнуть человека на то, чтобы он стал позволять себе быть таким? Ведь раньше, еще в детстве, Шиндо был иным, а теперь… А теперь он окончательно скурвился. Его нынешним поступкам практически нет оправданий.

Подобные мысли отзываются необъяснимой болью в груди, словно ее прожигают свинцом. Ярость и негодование наполняют сердце от воспоминаний, как ластился к нему Микаэль, поддергивал по поводу Шиноа, уводил ее, находился в компании своих друзей. Многочисленные необъяснимые эмоции, которые словно ураган сметают на своем пути все, в том числе и истинное положение дел. И задаешься лишь одним вопросом — почему так болит душа?

Явление в школу становится в этот раз поистине тяжелым делом. Страсть как не хочется идти туда. Видимо безумное желание порождает страх столкнуться с правдой. Ведь если между ними в тот день всё действительно свершилось, Мика даст об этом знать самым изощренным способом, после которого Юу долго не оправится. Но в то же время толкает любопытство и стремление развеять страхи и понять, что слова лишь блеф и глупый трёп несведущих дураков. По большей части именно так он и воспринимает действительность, но всегда остается крохотный гнусный червь сомнений.

Собирая волю в кулак, Амане приходит на утро в школу. Шиндо уже там. Он сидит за партой в своей привычной небрежной позе, с расстегнутым воротом рубашки, оголяющим белоснежную кожу груди и шеи и, когда появляется Амане, даже не удостаивает его взглядом.

«Неужели все-таки было?»

Вызывает страшную мысль весь его самоуверенный и довольный облик, в котором появился какой-то новый оттенок личного успеха. Холодной волной осознание проходит по позвоночнику, сотрясая нервы. Когда он бросает взгляд на Шинью и Глена, последний разговаривает с парнем из команды, в то время как привычно жизнерадостный Хиираги как-то замкнут и погружен в свои мысли, а учебник в его руках служит для отвода глаз. Ощутив на себе чужой взгляд, парень с пепельного оттенка волосами вскидывает голову, но как только видит, что этот взгляд принадлежит Юу, быстро кивает, слабо улыбаясь и старается сделать вид, что занят зубрежкой.

«Что с ним?» — мелькает в голове, но прежде, чем Юичиро подходит и спрашивает, что тревожит друга, смутно догадываясь о причине, его отвлекает разговорами Учида и это длится до самого начала урока. А потом получается так, что голову парня настолько заполняют свои собственные думы, что тревожиться о том, чем обеспокоен Шинья, ему попросту некогда.

Дело заключается в том, что сплетни снова достигают пика и по пути в корпус до Юичиро отовсюду доносятся голоса парней, которые обсуждают личную жизнь его знаменитого одноклассника. Все эти комментарии звучат так достоверно, что усомниться в их подлинности может только дурак.

«Нет, нет, мало того, что он сделал это с ней, так еще ходит и хвастает по всей школе! Это недопустимо, мерзко, отвратительно! Она его. Она должна была быть с ним, с ним, с Юу! А не с Микой, с этой лживой, двуличной сволочью!»

То, что между ними все же случилось это, и его оставил в дураках этот выскочка, лишив возлюбленной, вырвав ее тогда, когда она уже была в его руках, а потом сделал с ней все, что захотел сам, напрочь снесло голову Амане. Уже не сомневаясь ни в чем, такого оскорбления он пережить спокойно не мог. Со всех ног, сколько хватало духу, он побежал туда, где предполагал отыскать Микаэля.

— Юу, куда ты? — распахнул глаза Синго, который вместе со своими друзьями сопровождали Амане на территории, когда тот внезапно сорвался с места и побежал в сторону аллеи. — Да наплюй ты на этих кретинов! Пусть себе болтают! Черт! За ним, — сплюнул он и помчался следом, догадываясь, куда именно устремился Амане.

Как и ожидал Юу, он отыскал Шиндо там, где видел его в последний раз, на ступеньках неиспользующегося входа в старый корпус. Тут же с ним были Леонард, Кота и Наир со своими двумя парнями. Полуприкрыв глаза, подпирая голову локтем, упирающимся в колено Нагашимы, Мика лениво слушал разговор спортсмена и Томоказу.

Количество присутствующих совершенно не испугало Амане, он шел прямо к своей цели, которая, завидев его, мило улыбнулась и, поднявшись, вышла вперед.

— Ааа, это ты, герой любовной драмы, — нараспев проговорил Шиндо. — Пришел-таки. Ну-с, с чем пожаловал?

В этот момент компания во главе с Синго выбежала вслед за Юичиро.

— Юу, куда ты так рванул? — Акутазава опустил руку на плечо друга, но когда его взгляд скользнул по местной аудитории, он едва заметно вздрогнул.

— А вы чего тут забыли? — чувствуя, что попахивает чем-то недобрым, поднялся на ноги Кота и грозно поглядел на присутствующих. Остальные тоже напряглись. Что до Синго и его друзей, то нарваться на компанию Микаэля им тоже радости не доставило и также вынудило насторожиться. Однако покинуть Юу они не смогли.

— О, какие люди? Вижу, ты один уже не справляешь, с группой поддержки ходишь.

— Рот закрой! — прошипел Юу. — Не смей надо мной издеваться.

— Вообще-то я тогда о спектакле сказал, горе-полководец, а ты о чем подумал? — хмыкнул Микаэль.

— Ты прекрасно знаешь о чем! — выдохнул взбешенный Юу. Напряжение между этими двумя росло с каждой секундой, и какая невидимая сила удерживала их, было не понятно.

— Ах да, — Мика потер висок кончиками пальцев, якобы припоминая, — кажется я понимаю. Ты говоришь о ней?

— Да, я говорю о ней! — уязвлено крикнул Юичиро. — О той, кто, возможно, полюбила тебя, а ты так гадко ею воспользовался! Воспользовался ее доверием, наивностью! Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Это уже не просто месть мне! Тут затронуто уже нечто большее!

— Какое благородство, видали вы такое? — хмыкнул Мика, обернувшись к своим друзьям.

— Слушай, Юу, брал бы ты свою компанию, и шли бы вы отсюда. Не ваше дело, чем Мика развлекается. Умей проигрывать, — проговорил Нагашима, став за Микаэлем.

— Это правда, что ты сделал с ней то, о чем все говорят?! — с болью воскликнул Амане. Его сердце колотилось и так билось в груди, что казалось, будто оно вот-вот пробьет кости. Он не слышал никого и не видел ничего, кроме своего улыбающегося врага, чья омерзительная улыбка стала еще шире, после того как он задал последний вопрос.

— Отвечай!

Но Мика продолжал молчать и улыбаться.

— Мика! — на надрыве выкрикнул Юу.

— Юу, я впервые вижу тебя таким возбужденным, — с насмешкой сказал Микаэль. — Неужели так больно, ха-ха?

В душе он в ярости сцепляет зубы. Каждая мышца в изящном и хрупком теле напряжена до предела. «Неужели ты так ревнуешь, так печешься о какой-то девке? Ненавижу тебя, ненавижу! Предатель! Жалкий блюститель невинности! Даже после такого ты продолжаешь думать о ней!»

Его взгляд, его слова, его поведение все вместе твердило Юичиро о том, что его догадки и слова всех тех людей верны. Он был готов наброситься на этого наглого мерзавца прямо здесь и сейчас и разорвать в клочья за все унижения, за всю боль, которые он ему причинил, забрав его любовь и посмеявшись над его бессилием. Но единственное, что сдерживало этот безумный порыв, — это пребывание в стенах школы. Какой бы тварью не был Шиндо, но он не был достоин того, чтобы Юу по его милости еще вылетел из школы. А это бы случилось непременно, ибо еще только на той неделе он отбыл свое наказание, а следующий проступок, по словам Батори, напрочь лишит его какой-либо надежды на благополучный исход.

— Значит так, — твердо и холодно начал Юу, собирая всю волю в кулак.

— Хах, ты стал серьезным? Чем обязан такой чести, даже не обматеришь, не попытаешь задушить меня или побить?

— Не выпендривался бы ты, — зло покосился на Мику Синго. — Правда на его стороне.

— Да неужели? — лукаво прищурился Микаэль, с вызовом взглянув на парня. — Стыдно тебе, Синго, что в компании такого неудачника оказался? Рассчитывал, что на коне будешь, переметнувшись к нему, а сам опустился ниже плинтуса. Знай же, он к вам по праву присоединился. Такой же никому не нужный, как и вы все тут, — задорный смех прорезал пространство вокруг.

— Ах ты, грязная тварь!

— Сдай назад, — выступил вперед Нагашима, прикрывая своего безбашенного любимца. — А не то хуже будет.

При виде крепкого и рослого футболиста, Синго попятился, однако продолжил с ненавистью окидывать всех шестерых взглядом. Юичиро же пропустил колкость мимо ушей, продолжив спокойно и твердо говорить, не спуская пронзительного взгляда с главного врага:

— Сегодня в 7, у старого моста. И только попробуй не приди. Только ты и я. Хватит. Покончим с этим раз и навсегда.

— О, дуэль! — восхищенно воскликнул Шиндо. — Что же, я принимаю твой вызов, — он встретился с взглядом Юичиро. Губы озаряла легкая полуулыбка, в то время как сам Шиндо глядел спокойно и с достоинством. — Договорились. Только ты и я, больше никого.

— Значит, будет так, — кивнул Юу и, развернувшись, быстро ушел прочь. Мика тоже развернулся и, сдвинув брови, направился в свою сторону.

— Ну и дела, — почесал затылок Нагашима.

— Он с ума сошел, что это с ним? Я его еще ни разу не видел таким, — растерянно проговорил Коэн. — Он был совершенно серьезен.

— Окончательно сдвинулся, — подытожил Наир. — Юу же его по стенке размажет. Вы видели его глаза? Даже у меня холодок прошел по спине, а я еще и не таких видел.

— Черт, если бы это был не Мика, а кто-то другой, можно было бы попытаться его отговорить, но не его, он же псих, самый натуральный, — покачал головой Нагашима.

— Плохо дело, — прикусил палец Леонард, лихорадочно думая.

— Пойдем, догоним, объясним, авось и послушает, — предложил Кота и, не дожидаясь ответа от остальных, пошел догонять Шиндо.

— Ну наконец-то, ты круто это придумал. Пусть теперь за все ответит тебе. Сколько можно легко отделываться? Достал уже тут всех, хоть ты ему покажи, чего он на самом деле стоит, — подзадоривал Юичиро Синго, шагая рядом с ним по улице.

— Точно-точно. Отомсти ему за всех, эта сволочь заслужила, — поддакнули остальные. — А мы тебя поддержим, как полагается. Знай, если что, мы всегда рядом и готовы расправиться с ним в любую секунду.

— Я сказал, что будем только он и я. Вам там делать нечего, — холодно возразил Амане, настраиваясь на предстоящее побоище. — Никто не смеет вмешиваться, это только наше дело.

— Да никто и не будет вмешиваться без надобности, мы просто будем рядом, — сказал Акутазава.

— Нет. Я иду один.

— Юу, ты что, серьезно? — Синго поглядел на товарища, по чьему виду трудно было подумать, что он шутит. — Юу, это глупо. Мы просто будем рядом с тобой. Или, — он усмехнулся, — думаешь, эта мразь придет одна.

Юу вздрогнул и впервые за все время пути обратил взгляд на него.

— Ты думаешь, Шиндо будет столь благороден, что явится один драться с тобой. Да он всю свою шайку притащит и как только поймет, что проигрывает, они все на тебя накинутся, если не сразу.

— Хм, — Юу задумался. — Пожалуй, ты дело говоришь.

— Конечно дело, что ты его не знаешь, эту крысу двуличную. Тут он тебе одно говорит, а за глаза другое. Сто пудов притащится не один, помяни моё слово.

— Да, с ним можно бороться только его же методами. Это я давно понял. Хорошо, пойдем все вместе. Только не вмешиваться никому.

— Да о чем речь, — усмехнулся Синго.

— Тогда, встретимся в назначенном месте. А сейчас я хочу побыть один, — сказал Юу и, распрощавшись с друзьями, пошел своей дорогой. Ему и впрямь нужно было время, чтобы побыть в одиночестве, хорошенько подумать и взвесить всё, как следует до того, как наступит время.

— Мика, — Леонард нагнал Шиндо. — Ты уверен в своем решении?

Непоколебимый настрой разрушения присутствовал во взгляде, не давая шанса подумать, что обладатель этого взгляда способен пойти на попятный.

— Подумай, кто такой Юу. Он крутой спортсмен. За его плечами несколько лет упорных тренировок. Может, еще подумаешь да откажешься? — попытался отговорить его Нагашима, однако, что бы ему ни говорили друзья, он упрямо шел вперед, не произнеся ни слова. И только его внешний облик говорил о твердой решимости.

В какой-то момент парни остановились, а Мика так и продолжил следовать по своему пути, не обращая внимания на то, что остался один.

— Он вообще ничего не слышит, как помешался, — глядя ему вслед, проговорил Леонард.

— Точно больной. Самоубийца.

— А что если он так уверен и молчит, потому что попросту не собирается никуда идти? — высказал догадку Наир. Кота и Лео тут же обернулись к нему. Мысль была вполне приемлемой, но Коэн первый воспротивился ее вероятности. — Я не думаю, что это блеф, — сказал он. — К чему тогда было затевать всю эту комедию? Лично у меня сложилось впечатление, что с самого начала его встречи с Юу он добивался именно этого. У него даже глаза загорелись и в лице он переменился, когда Юу предложил эту драку. Он хочет её как безумный. Но почему?

— Черт его знает, что у него на уме и чего он добивается в реальности, — махнул рукой Нагашима.

— Так что будем делать? — спросил Наир.

— Мне кажется есть один самый достоверный способ убедиться во всем самим. Это пойти туда и посмотреть, что будет.

— Пойти с ним? — Леонард удивленно взглянул на спортсмена.

— А что, не плохая мысль, — согласился с ним Томоказу. — Поглядим на всё сами. Увидим, что из этого получится.

— Место известно, так что дело за малым, — хмыкнул Кота, тем самым ставя точку в препираниях, стоит идти или нет. Осталось дождаться назначенного часа и явиться на место предстоящей дуэли, до которой на тот момент оставалось не более двух часов.

И вот наконец настает тот самый день и час, с которого началась вся эта долгая история о вражде и ненависти. Два разных и совершенно непримиримых создания природы столкнулись лицом к лицу в настоящей схватке. Прекрасные, сильные, наполненные неукротимой энергией свободы и жажды защитить и отстоять свой идеал.

Та самая минута, когда неподалеку неистовствует стихия темных вод, одна уязвленная трепетная душа сталкивается с другой. Сила их противостояния равна и ни один не уступит другому в первенстве. Уничтожит каждого, кто посмеет усомниться в степени его неприязни к врагу.

— Все-таки оба здесь, — ухмыляется Наир, поигрывая зажигалкой в руке.

— Чистой воды безумие, — внимательно следя за двумя парнями, скрестив руки, говорил Лео. Тряхнув головой, он отбрасывает с лица волосы, но сильный ветер набережной вновь раздувает их.

— Это правда?! — сжимая кулаки, кричит Юичиро, надеясь до последнего, что все это окажется глупой шуткой и его поражение как влюбленного и брошенного не будет столь оскорбительным. Вид его оппонента вновь не позволяет в этом усомниться.

— Черт, да сколько можно, неужели он еще сомневается? — говорит Синго, недовольно выдыхая.

— Начнем? — звучит в сгущающихся сумерках холодный голос Юичиро.

— Наконец-то, — фыркает Синго и, приблизившись, тем самым насторожив парней из группы напротив, вынимает из кармана складной ножик, прихваченный специально для сегодняшней драки, и бросает его в рядом с Юичиро. Тот вонзается прямо в землю. Видя такую ситуацию, Наир проделывает то же самое, предоставляя холодное оружие Микаэлю. Но оба врага моментально отвергают данное им оружие.

— Как знаешь, — пожимает плечами Акутазава.

В следующий момент зажигалка выпадает из рук Томаказу Наира, который стремится поднять ее, тем самым объявляя начало поединка.

Срываясь с места эти двое, белой и черной молнией несутся навстречу друг другу, не боясь ничего. Бросаясь прямиком в лапы всепоглощающей ненависти и желая вылить ее на врага. Зрелище двух молодых хищников, вцепившихся и повалившихся наземь, завораживающее. Никакой жалости, никакого снисхождения. Бой не на жизнь, а на смерть — вот что олицетворяет собой эта безумная картина.

Оба почти не чувствуют боли, снова и снова бросаясь друг на друга. Она скорее разжигает в них воинственное пламя, будоража кровь и жажду поквитаться за все годы противостояния. Это уже не бой за поруганную честь девушки, то был лишь предлог, дабы встретиться в поединке и подготовить мечущиеся сердца к истинному началу сложных, переменчивых и совершенно невозможных отношений, кажущихся полнейшей утопией в их ситуации.

Ненависть, порождаемая великим чувством, которое каждый таит глубоко в себе уже много лет, не зная, как подобрать слова и объяснить его для самого себя или же выказать другому, заставляет их сейчас проливать кровь и калечить тела с таким упоением и наслаждением, что это безумство превращается в жуткое зрелище.

Удары, крики боли, стоны, алая кровь, струящаяся по лицам, телам, окрашивающая белоснежные рубашки формы и смешивающаяся с грязью.

— Ну же, давай, ты же хочешь этого! — в бешенстве кричит Микаэль, порываясь с земли вперед, чтобы нанести обидчику новый удар, поболезненней того, который нанес ему тот, игнорируя и заменяя другими. — Так давай, чего ты ждешь?!

— Я никогда не прощу тебе этого, продажная тварь! — получая мощный удар коленом в живот, разъяряется Юу и наносит ответный увесистый удар парню, который сначала целует его, а потом идет и спит с его девушкой. — И почему от тебя не избавились, тогда бы я никогда не встретил такого как ты!

— Пытались некоторые, только у всех кишка тонка, как и у тебя! — ухмыляется Шиндо, сплевывая кровь и, снова бросаясь на Юу, однако следующий удар отшвыривает его, отчего сгибаясь на земле, он закашливается.

— Что, сдох, уже? — стоя над ним, злорадствует Юичиро.

— Не дождешься! — собирая остатки сил, ударяет его по ногам Шиндо, и когда тот падает на спину, забирается сверху, хватая за горло. Белая пелена и кровь застилают глаза, Мика уже почти ничего не видит. Силы стремительно покидают его тело. Он вот-вот упадет, но он не может сдаться, не может позволить себе быть побежденным Юичиро.

Еще один удар обрушивается на него сбоку и он перекатывается на спину. Не видя ничего перед собой, он разворачивается и снова цепляется в Амане, чьи удары сыпятся уже не так точно и лишены той силы, что пропитывала их изначально.

Уже утопая во мраке бессилия, он сжимает окровавленную футболку Юичиро, чьи губы накрывают его собственные и металлический привкус усиливается, прежде чем он погружается в небытие на доли секунды, но коих достаточно, чтобы его пальцы не задушили Мику, и чтобы он оставил врага лежать поверженным на земле.

Раздаются встревоженные голоса друзей, чувствуются их руки на теле.

И только через время, когда рассудок затуманенный безумством возвращается, они оба видят, что сидят в нескольких метрах друг от друга у парапета, пока их приводят в чувства товарищи.

— Все закончилось? — еле ворочая языком, спрашивает Юу. По мере того, как охлаждается кровь, боль начинает чувствоваться отчетливей и он понимает, что горит каждая частица его тела. Но несмотря на это, он все равно поднимается на ноги и, прихрамывая, идет к Микаэлю, которого обливают водой из бутылки, чей взгляд совершенно расслаблен и устремлен в никуда, но при приближении Юу он мгновенно фокусируется и смотрит все с той же горячей ненавистью, что и прежде.

Их взгляды встречаются. Кто победил, а кто нет… Здесь нет выигравших или проигравших. Оба чувствуют себя пораженными, и собственный жалкий вид приводит в большее бешенство.

«Война не окончена», — вот что читает каждый во взгляде и сердце другого.

Как только в доме раздается звонок в двери, Натаниэль бросая все дела, идет открывать.

— Мика, ты видел который час? Почему не отвечаешь на звонки? Сколько это еще будет продолжаться?! — раздосадованные реплики отца в мгновение ока стихают, как только он отворяет дверь и в комнату какой-то незнакомый рослый парень вносит на руках его избитого и израненного сына. На пороге стоят еще несколько незнакомцев, взволнованных и извиняющихся за столь неожиданный визит.

— Что это значит? — бледнея, выдыхает мужчина.

— Понимаете, тут такое дело, — бормочет юноша с серебристыми волосами.

— Куда его? — осведомляется крепкий парень. Натан указывает на гостиную, куда тот и идет укладывать свою почти бессознательную ношу. Мужчина идет следом. Он не знает, что и думать, но панике не поддается, сохраняя здравый рассудок.

— Клади его на диван, — командует он и, когда Нагашима подходит к дивану, помогает ему уложить на него Микаэля. Кажется, что он бездыханен, а белое лицо в ссадинах, неподвижные веки и следы крови и вовсе нагоняют жуткую мысль о безвременной кончине. Но при быстром осмотре мужчина с облегчением обнаруживает, что Мика дышит и не только дышит, а еще и едва слышно постанывает.

— Да что произошло? Кто-нибудь может внятно объяснить, почему он в таком состоянии? — наскоро осмотрев сына, Натан обращает разгневанный взор на парней, которые мнутся в прихожей.

— Подрался он, — коротко отвечает Кота, возвращаясь к ним.

— Как подрался? — изумился старший Шиндо. — С кем?

— Простите, мы мало что об этом знаем.

— Да, просто шли мимо, увидели. В общем, извините, уже поздно, мы пойдем.

— Всего доброго.

Никто не желал давать пояснения отцу Шиндо о случившемся на самом деле. Мика сам всё это затеял, так пускай теперь сам и выкручивается из-за этой выходки со своим отцом. Основываясь на этом суждении, так ничего не объяснив родителю, парни, кланяясь и извиняясь, наспех покинули дом своего друга, оставив его на попечение близкого человека.

Уже оказавшись на некотором расстоянии от дома Мики, Леонард остановился и обернулся.

— Может, правильней было остаться и помочь?

— Сами справятся, — буркнул Нагашима, приостанавливаясь и оборачиваясь. — А тебе что, хочется объяснять его старику, насколько у него сынок шарахнутый, что лезет на верную смерть? Лично я в это ввязываться не собираюсь, — фыркнул он. — Пусть скажет спасибо, что мы его домой доставили, а не там бросили.

— Вдруг он теперь решит, что это мы его, — потер подбородок Коэн.

— Да ну, ерунда, — отмахнулся Кота, хотя эта мысль заставила его поежиться.

— Брось, — отозвался Наир. — Это глупо.

— Сам знаю, — со вздохом изрек Леонард и двинулся вместе со всеми дальше.

— Черт, ну они и устроили, честно, не ожидал, — всё еще прокручивая в голове финальную сцену, усмехнулся Кота. — Сцепились на равных, а Юу ведь куда сильнее него.

— Да, кто бы мог подумать, — хмыкнул Наир. Леонард же не спешил поделиться своим мнением, но выглядел задумчивым, словно что-то его беспокоило.

— А ты че молчишь? — подтолкнул его Нагашима.

— Ребят, а вам не показалось, — медленно начал он, — что Юу… поцеловал его?

— Да ты че? Юу? Хах, нет. А если и было че подобное, так я скорее подумаю, что Юу ему язык его острый намеревался откусить, чтоб болтал им поменьше, — засмеялся Кота. Его смех поддержали и остальные. Так что о своём мимолетном видении парню пришлось забыть, тем более оно было бы в самом деле абсурдным, учитывая то, с какой жаждой крови сцепились эти ребята.

В доме Амане произошла примерно такая же ситуация. Только, в отличие от Мики, Юу сам держался на ногах и его лишь слегка поддерживали друзья, так что о том, что он подрался, он сообщил ахнувшей при их появлении матери сам.

И вот под конец дня оба родителя занимались тем, что обрабатывали и перевязывали своим чадам раны, а после отправляли в постель. Невообразимо волнительный день выдался для двух взрослых людей, дети которых не думали прекращать свою глупую детскую вражду, даже спустя столько лет покоя и тишины.

— Проснулся?

Еще сквозь сон Микаэль ощущает, как нещадно ноет каждая мышца и кость в его теле и раскалывается череп. Попытка развернутся на бок, сопровождалась стоном. Боль в ребрах, по которым вчера хорошенько прошелся Юичиро, сегодня казалась просто убийственной.

— Папа? — едва слышно выдохнул он, оборачиваясь на голос, но спросонья еще не совсем осознавая реальность, в которой наступило утро следующего дня.

— Что же ты делаешь, Мика… — мужчина присаживается на постель к сыну и проводит рукой по взъерошенным после тяжелого сна волосам. Мальчика лихорадило всю ночь, поднялась температура, если бы не раны, он бы метался в постели, однако сегодня его бледное, изнеможенное лицо выглядело не так устрашающе, как накануне, когда оно было покрыто грязью, засохшей кровью и неприглядного вида ссадинами, собственно сверкавшими на белой коже и теперь.

— Что же вы никак не помиритесь, — с легким оттенком укоризны проговорил отец, с жалостью глядя на мальчика. Он не спрашивал его о том, кто нанес ему эти раны, потому как заранее знал ответ. Вчерашний вопрос парням был скорее инстинктивным.

— Как ты себя чувствуешь? Встать сможешь?

Вместо ответа, Микаэль пробует приподняться. Руки дрожат, напряжение приносит дополнительные крайне неприятные ощущения; с большим трудом, но ему удается привстать и занять сидячее положение, но тупая боль во всем теле так сковывает, что он ложится обратно и отводит угрюмый взгляд от пристального взора отца, следящего за каждым его движением.

— Полагаю, тебе сейчас не до этого, но ты помнишь, какой сегодня день?

Мика обреченно закрывает глаза и медленно кивает. Как такое забудешь? Даже когда тебе кажется, что твое тело умирает в мучительных конвульсиях, но ты при этом каким-то чудом остаешься жив, не забыть, что сегодня наступает тот самый день, когда тебя снова заменят на постороннего человека.

Он зажмуривается, сжимая край подушки. Уж лучше бы Юу добил его вчера, приложив о камень, задушив или ударив так, что разорвались бы внутренние органы, чем сегодня нужно будет принимать эту женщину и ее сына, раскланиваться и распинаться перед обоими.

Не только тело, но и душу рвет на куски всепоглощающая боль.

«Юу, мерзавец, почему ты не убил меня тогда? Ненавижу тебя! Ненавижу, ты слышишь?..»

— Мика? — слышит он встревоженный его исказившимся от внутренней боли лицом, голос отца.

— Я в порядке, — открывая глаза и безжизненно глядя перед собой, тихо проговаривает Шиндо.

— Полежи, я пока приготовлю завтрак, — мягко говорит отец. Когда он уходит и Мика остается один, то предпринимает еще одну попытку встать с постели. Тело ужасно ноет, но перебороть боль удается. Держась рукой за ушибленное место на ребрах, Микаэль, чуть прихрамывая, держась за стенку, кое-как добирается до ванной. Внизу слышно характерное шкварчание, и ароматный запах бекона быстро наполняет комнаты. Правда аппетита совершенно нет.

Спуститься вниз представляется пока тяжеловатой задачей и Мика не уверен, что сейчас ему это удастся, а посему возвращается к себе и снова ложится в постель.

— Мне пора, а ты ешь, отдыхай, спи. Школу сегодня пропустишь. К вечеру, надеюсь, тебе станет легче, — поставив на прикроватную тумбочку тарелку с завтраком, произнес Натан. — Я постараюсь прийти пораньше. Если сможешь, приберешься тут слегка.

— Хорошо, — приглушенно отвечает Микаэль.

— До вечера, — уже выходя из спальни, мужчина, бросая взгляд на сына, качает головой. В этом жесте выражается и нежность, и сочувствие, и усталость от постоянных стычек Мики с его школьным недругом.

Комната пустеет. Принимая сидячее положение и приваливаясь к стене, Шиндо устало глядит перед собой. Стоящая рядом ароматная трапеза не возбуждает желания прикоснуться к ней.

«Пойти бы в школу вместо того, чтобы оставаться здесь и убираться в доме, — думает он. — Но…»

Он закрывает глаза. В школе будет Юичиро, а видеть его ему сейчас не хочется. Да и не только Юу, там будет полным-полно людей, созерцать которых не доставляет ему удовольствия. Нет, быть дома, отходить от драки, убирать к приходу гостей и ждать вечера, который неизбежно наступит — вот что он будет делать сегодня.

Несмотря на многочисленные ушибы и гематомы, ему вскорости удается немного расходиться и более-менее быстро передвигаться по дому, умудряясь еще навести кое-какой порядок в комнатах и спальнях, где уже много подготовлено к тому, что их в их дом скоро въедут новые жильцы. Единственное, чего не хватает, это вещей, которые они сегодня же и перевезут.

Кто они, какие будут, Мика не знает, ведь отец не вдавался в подробные рассказы о своей будущей жене и пасынке, а Микаэль был слишком занят собственными проблемами, чтобы приставать к нему с расспросами о людях, к которым заранее имел предубеждение.

Однако, когда этот день настал и у него выдалось свободное время, он задумался над этим и мысли о своей будущей жизни не внушали ему радужных перспектив. Воспротивиться он не мог, да и что бы он сделал? Закатил истерику и потребовал у отца «не приводить ему мачеху»? Так Мика уже давно понял, что несмотря на его желание или не желание, отец будет поступать так, как он считает нужным. В противном случае он бы не привел ему тогда ту женщину и не увозил его из страны, где ему нравилось и по которой он до сих пор тоскует временами.

Почему-то в представлении Шиндо рисовался образ его старой мачехи — бездушной, безразличной и жестокой. И пусть отец уверял его в прошлый раз, что нашел замечательную женщину, он все равно видел ее, а на месте ее сына ему представлялся маленький Эндзай, проявляющий свои зверские наклонности еще в раннем детстве, издеваясь и забивая мелкое зверье.

Старший Шиндо вернулся к пяти часам, к тому времени Мика успел выполнить свою работу, чтобы хотя бы с виду все казалось опрятно. Ужин заказали в ближайшем заведении, и поскольку до прихода будущих членов семьи оставалось около часа, Микаэль поднялся наверх. По правде говоря, наблюдать за дерганным настроением отца ему было неприятно, поэтому он решил избавить себя от этого зрелища отчаянных приготовлений и уединиться у себя в комнате, пока она еще принадлежала только ему и ее не занял надоедливый, орущий, капризный ребенок.

Отрывая взгляд от книги, Мика снова и снова осматривал свою комнату, которая уже буквально через полчаса перестанет быть его собственной. Было такое впечатление, что его выкинут на улицу, как только сюда войдет новый жилец. Что его заменят как некогда, бросят и забудут.

Эта мысль настолько взбеленила все естество Шиндо, что он сжал книгу в руках.

«Ну нет. Никогда, никогда этого не случится. Я не позволю забыть о себе! Если думаете, что все будет так легко, то вы глубоко заблуждаетесь! Если я и позволю им жить в этом доме, то это не значит, что я когда-нибудь стану считать их членами моей семьи! Никогда этого не будет!»

В этот момент на столе зазвонил телефон. Это был Леонард решивший справиться о его состоянии сегодня.

— Хах, а я думал ты мне прямо с утра позвонишь, а ты аж до вечера дотянул, — саркастично улыбнулся Микаэль, выплескивая на позвонившего всю скопившуюся досаду.

— Раньше просто не получилось, — раздался из динамика мягкий и спокойный голос.

— Так мог бы уже и вовсе не звонить, — резко бросил Микаэль.

— Видать, идешь на поправку, раз начинаешь дерзить.

— Кота? — распахнул глаза белокурый юноша, когда услыхал насмешливый голос нападающего команды. — Ты там какого черта забыл?!

— Ну как, встретился уже с мамочкой и братиком? Как они тебе? Вроде же сегодня к вам переезжают?

— Перестань, это не повод для шуток, — раздался отдаленный голос Леонарда, а после послышалось копошение, видимо тот попытался отобрать обратно свой телефон у здоровяка и, судя по тому, что через пару секунд раздался его обеспокоенный голос, у него это получилось.

— Действительно. Они уже пришли?

— Нет, — коротко ответил Шиндо, закрывая ладонью лицо. И буквально в ту же секунду по дому пронеслась мелодия звонка.

— Мика, открой двери! Встреть их! — раздался снизу голос отца.

— Всё, я занят, — бросил Мика друзьям и, отключив телефон, бросил его на постель и по-прежнему прихрамывая и держась за бок, который продолжал болеть при каждом движении и даже при вдохе, пошел к лестнице. Сердце билось в груди все отчаянней, словно предчувствуя беду с каждым следующим шагом. Все естество противилось действиям, но он решил сам для себя, что будет вести себя подобающим образом и ни за что не проявит своей слабости перед этими людьми.

Цепляя маску доброжелательности, Микаэль берется за ручку двери, пока в нее продолжают звонить с той стороны и распахивает.

— Ты?! — выдыхает он, когда видит, как зеленоглазый брюнет убирает руку от звонка.

— Мика?! — не менее удивленный, восклицает Юичиро.

— Что ты здесь забыл, убирайся от моего дома! — мгновенно вскипает Микаэль. Этот наглец, что он здесь делает, как смеет ошиваться около его дома, да еще и звонить, когда они ждут важных гостей. Но тут Микин взгляд падает на чемодан у ног врага, украшенного следами побоев, как и сам Мика.

— О, Мика, милый, здравствуй, — ласковый голос женщины привлекает его внимание. Эрика, мать Юичиро, поднимается по ступенькам, через плечо ее переброшена довольно большая сумка, а от их дома отъезжает машина такси.

— Добро пожаловать домой, — звучит мягкий голос отца за спиной Мики, который совершенно теряет нить восприятия происходящего.

— Что здесь происходит? — отшатывается в панике он, глядя то на удивленного Юу, то на приветливо улыбающуюся Эрику, то на своего отца со всем радушием встречающего свою новую семью.