Осколки будущего

Алевтина Варава (2024)

В пятнадцать лет ей пришлось поверить в магию. В шестнадцать она попала на ожившие страницы книг и подружилась с дочерью, которую ещё не родила. В семнадцать узнала, что до XII века Землёй правили боги, которых свергли в результате заговора цари, повстречалась лицом к лицу с Хранительницей Зла, познакомилась с Йозефом Геббельсом и прожила почти неделю в нацистской Германии. Когда ей было восемнадцать, всех землян едва не истребили инопланетяне, некогда принесшие на планету бубонную чуму. В девятнадцать она посетила удивительное измерение единорогов, изменила возлюбленному с будущим мужем своей нерождённой дочери, а её лучшая подруга стала вампиром. В двадцать лет за каждым её шагом следили Интерпол и адепты тайного Ордена прелатов. А вместо двадцати одного ей снова стало пятнадцать. ______________________________ Вселенная мира мысли 2007 (1-й) — 2012 (1-й) года новой эры Третьего перерождения, Земля и многие другие планеты и миры.

Интермедия: Ника

Иногда мне кажется, что конец света всё-таки наступил с приходом 2000 года, когда его все так радостно ожидали. По крайней мере он наступил для меня. Финал одной жизни и начало другой, но речь идёт не о взрослении.

Я даже почти уверен, что попросту не рехнулся той ночью. Уверенным на все сто я быть не могу, ведь сумасшедшие никогда не считают себя таковыми. А я даже не знаю, что лучше.

Они ворвались в мою действительность стихийно и резко, страшным сном, от которого я всё никак не очнусь. Мне должно было скоро исполниться двенадцать, я чувствовал себя очень самостоятельным. Отец, тогда ещё нас не бросивший, вытащил меня и маму встречать новую эру куда-то за город. Помню сосновый лес и деревянные домики, замёрзшее озеро и аппетитный аромат жареного мяса, витавший всюду. Тогда я был в восторге.

Человечество упоённо дожидалось апокалипсиса, об этом непрестанно шутили. Что, вероятно, тоже сыграло роль в моём восприятии. А может, именно это и имели в виду мудрецы прошлого — пришествие демонов в наш мир? Не знаю, водились ли они тут раньше, не знаю, видит ли их кто-то, кроме меня. Не уверен даже, что они существуют.

Мы с детьми отцовых приятелей играли в прятки в сосновом бору. Уже потемнело, было около шести или семи часов. Я забежал куда-то особенно далеко и притаился в заснеженных зарослях, когда услышал шаги. Я думал, это мои новые друзья, но вместо них пришло чудовище. Тогда — впервые.

Сначала я принял его за медведя: это было двухметрового роста, с длинной шерстью. Но то, что я посчитал ветками над его головой, оказалось раскидистыми рогами. А когда оно расправило крупные мохнатые крылья, я убедился: передо мной неземное создание. Я сидел в своих кустах ни живой ни мёртвый от ужаса и молился, чтобы демон убрался, не заметив меня, но он, верно, учуял запах. Честно говоря, я решил, что это конец.

Но вместе с первым чудом случилось и второе. В попытке закрыться от него я смог обуздать ветер: он потоком понёсся от моих окоченевших рук в монстра. И третье чудо увенчало два предыдущих: демона отбросило на толстый сломанный сук, насадило на него, пронзив насквозь. Он взвыл так, что должна была содрогнуться вся округа. А потом взорвался ослепительным разноцветным светом. И исчез без следа.

Наверное, я повзрослел в те короткие минуты, навсегда отделившие прошлое от будущего, меня прежнего и всё, что существовало до, от меня и этого нового сумрачного мира после.

Я был ребёнком, но, несмотря на испуг, удивление, эйфорию волшебного спасения, понял: в мою историю ни за что не поверят ни сверстники, ни старшие.

В тот вечер я много размышлял и потом ещё долго трусил оставаться один. Я совсем разучился спать, хотя с этим всегда были проблемы. Мама ругалась, баюкала — и я привык закрывать глаза и полностью расслабляться, чтобы не огорчать её. Лежать так много часов. Но после появления демона я уже не мог этого. Боялся опустить веки и подпустить к себе чудовище. Лишь со временем я перестал дёргаться от каждого шороха, хотя спать так уже никогда и не смог.

Очередного демона — уже совсем другого, но тоже с крыльями и рогами, впоследствии пропавшего в ярком многоцветье, — я встретил только через полгода. А потом ещё, и ещё, и ещё.

Я никогда не узнаю, сошёл ли с ума тем предновогодним первым вечером, блуждаю ли теперь в плену лабиринта безумия, или весь мир безумным жил и живёт испокон веков, избрав меня зачем-то, чтобы показать свою уродливую изнанку. Никто не расскажет мне этого, потому что я сам никому и никогда не расскажу о своих демонах, внутренних или реальных — на самом деле не так уж и важно.