Молчание костей

Аластер Рейнольдс, 2020

Сестры Несс сбежали из родного мира, мечтая о бурной, полной приключений жизни космоплавателей, охотников за сокровищами. Мечты сбылись, но за приключения пришлось заплатить собственной кровью и жизнями товарищей, а сокровища не принесли счастья. И теперь Адрана и Арафура вне закона: летящую на черных парусах «Мстительницу» преследует эскадра, нанятая теми, кто не умеет забывать и прощать. А возглавляет эскадру человек, давно привыкший добиваться своего любой ценой – и, что еще опаснее, обладающий необходимыми для этого талантами. Впервые на русском!

Глава 6

Адрана открыла футляр, в котором лежали флаконы с мефрозином. Когда космоплаватели покидали Малграсен, там было десять одинаковых закупоренных пузырьков, разложенных по гнездам-мешочкам, как патроны в обойме. Теперь четырех недоставало, а в пятом осталась только половина содержимого.

Адрана осторожно извлекла флакон двумя пальцами. Затем взяла миниатюрный шприц, который прилагался к футляру; его стеклянный корпус был размечен для определенных доз чистого мефрозина. В каждом пузырьке было десять делений; десять стандартных доз. Фура позволяла себе одну инъекцию каждые два дня. Осталось пятьдесят пять доз — максимум на четыре месяца лечения.

Если все пойдет по плану, они доберутся до Тревенца-Рич примерно за половину этого срока и в веретенообразном мире приступят к осторожным поискам препарата или какого-нибудь способа лечения. Но Адране хотелось бы иметь запас побольше — а ну как случится задержка в пути или солнечная погода окажется к ним неблагосклонной?

Фура наблюдала за сестрой, обнажив плечо для укола.

— Хватит канителиться. Если бы тебе раз в два дня приходилось втыкать в себя иглу, ты бы хотела покончить с этим побыстрее.

Адрана проткнула пробку и оттянула поршень:

— Меня беспокоит дозировка.

— Зря. Она правильная.

— Да, конечно. Не нужно быть Эддралдером, чтобы убедиться. В твоих глазах меньше блеска, и теперь светлячку требуется больше времени, чтобы проступить на лице. Было бы опрометчиво надеяться на полное исцеление, но препарат, несомненно, сдерживает паразита. Даже твой темперамент…

— С ним-то что?

— Я чаще вижу старую Фуру, чем новую. — Адрана так тщательно подбирала слова, как будто именно ей делали уколы мефрозина, пробуждающие здравомыслие, а не она сама держала в руках шприц. — Твои суждения кажутся более взвешенными. Ты реже выдумываешь, что мы строим козни или что-то замышляем без твоего ведома. Решение перевезти к нам раненую девушку весьма напоминает… то, как ты вела себя раньше.

— Я… не стану спорить. — Фура посмотрела на сестру с некоторой гордостью за свою выдержку. — Вот так. Удивлена?

— Немного.

— Хорошо. Не хочу стать предсказуемой. И, сестрица… сделай наконец-то укол, клянусь Собранием.

— Я вот думаю, не следует ли нам растянуть курс.

— У нас достаточно доз. Я все рассчитала.

— Достаточно, если дела пойдут хорошо, — мягко возразила Адрана. — А так бывает не всегда. В Малграсене мы вымели все подчистую. Мне кажется, такой скудный запас препарата может свидетельствовать о том, что с ним проблемы в масштабах Собрания, связанные с Корректировкой. То есть с нашими собственными действиями.

— Избавь меня от иронии.

— Избавлю. Но если мы задержимся с прибытием…

— Не задержимся.

— Но если это все же случится и у тебя закончится мефрозин, резкое прекращение курса может иметь очень плохие последствия.

— А ты у нас теперь доктор?

— Я — нет, а Эддралдер — да. Он предупредил меня, что было бы неразумно резко прекращать лечение. Не хочу, чтобы ты подвергалась риску. Если перейти на одну дозу каждые три дня или, сохранив текущий график, уменьшить ее на четверть, можно…

Фура металлической рукой взяла сестру за запястье:

— Сделай укол, сейчас же! Или я сделаю сама.

— Ну как хочешь.

Игла вонзилась в мышцу; Фура напряглась, закрыв глаза, и медленно выдохнула. Адрана вытащила иглу и принялась чистить шприц для следующей инъекции.

— Это действует, — проговорила Фура, — так что продолжаем. Если ситуация изменится, буду решать. Но не раньше.

— Я забочусь только о твоих интересах.

— Значит, мы едины во мнении: я тоже забочусь о моих интересах. — Фура перевела взгляд на ящик с Тем Самым Щелкуном, который с момента своего появления на борту находился на одном и том же месте, притянутый к стене капитанской каюты скрещенными ремнями. — И твоих, разумеется.

— Уж конечно.

— Во время моего отсутствия твой новый приятель был таким же тихим??

— Никаких перемен. Я не хочу открывать контейнер без необходимости, чтобы не перегрузить систему жизнеобеспечения.

Адрана вручила Фуре ватный тампон, и та прижала его к плечу.

— У тебя не возникало подозрения, что он уже мертв? Что не пережил приключений в Малграсене?

— Серьезно пострадал только внешний ящик. Если бы внутренний контейнер был опасно поврежден, система эффекторного вытеснения не сработала бы должным образом и мы не смогли бы пронести этот груз через таможню.

— Рада, что ты нашла повод успокоиться.

Адрана уже укладывала шприц в футляр с лекарством. Она делала это с огромной осторожностью, сознавая, как сильно пострадает их уверенность в будущем, если разбить хоть один хрупкий пузырек.

— Паладин может в некотором роде наблюдать за щелкуном. По его словам, в ящике присутствует нечто живое, хотя соответствующие процессы сильно замедлены. Давай позволим событиям идти естественным путем. Когда Тот Самый Щелкун выйдет из спячки, или как еще ее назвать, он сможет ответить на многие наши вопросы.

— В основном на твои.

— А стоит ли вот так отделять одно от другого? Наши заботы совпадают. Ты хочешь постичь природу пистолей, я — разобраться в сути Заселений. Сильно удивлюсь, если наши интересы в какой-то момент не пересекутся. Я узнаю, почему за последние десять миллионов лет было тринадцать Заселений вместо четырехсот сорока, которые могли бы состояться, сложись все удачнее, а ты узнаешь, что за души обитают в пистолях…

— Это не души. — Фура поморщилась, явно злясь на себя за то, что поддалась на провокацию и выказала интерес к пистолям, означающий, пусть и косвенным образом, что Тот Самый Щелкун все-таки имеет для нее некоторую ценность и не может считаться совсем уж нежеланным гостем. — Это не души, — повторила. — По крайней мере, это нечто более сложное, не так легко выразимое словами.

— Боса придерживалась иного мнения.

— Она была права в одном и лишь наполовину права в другом. Боса начала поиск знаний, который ей не удалось закончить. Наша задача… довести это дело до конца. Мы сделали шаг в нужном направлении, когда запустили Корректировку. Теперь надо понять последствия этого шага.

— Последствия достаточно просты. Рандомизация стоимости пистолей и полный хаос в экономике Собрания.

— Есть еще кое-что.

Фура почувствовала головокружение — препарат объявил о своем присутствии в ее крови. Это было похоже на падение, и в то же время казалось, будто каждая вена и артерия в ее теле превратилась в струйку полыхающей лавы. Фура знала, что скоро это пройдет, как проходит самый тяжелый припадок из-за светлячка, но сейчас испытывала мазохистское удовольствие от дискомфорта, который означал, что лекарство действует.

— Я увидела кое-что в Малграсене. Сначала решила, что это какой-то трюк, но потом проверила и не обнаружила обмана. Предоставленные самим себе, пистоли поворачиваются аверсом к Старому Солнцу.

Адрана слишком хорошо знала сестру, чтобы предположить, что Фура все выдумала.

— Новый эффект после Корректировки?

— Похоже на то. — Фура помолчала, глядя на светящийся красным шар на своем столе. — Помнишь, что я говорила о Паладине? Что я написала о нем в «Истинном и точном свидетельстве»?

Адрана кивнула, надеясь, что сестра не будет выяснять, насколько внимательно она читала эти мемуары. Правда заключалась в том, что сначала Адрана читала усердно, затем со слабеющим интересом, после с неохотой и угрызениями совести, а уже долистывала, высматривая фрагменты, в которых упоминалось ее имя.

К счастью, она помнила этот фрагмент, о котором зашла речь.

— Ты что-то сказала ему, и он вспомнил свое прошлое.

— Не только прошлое, но и цель — свое истинное предназначение.

— «Последние Дожди Сестрамора», — процитировала Адрана, подчеркивая, что прекрасно помнит «Истинное и точное свидетельство».

— Это не одно и то же, но мне интересно, не случилось ли с пистолями что-то похожее — своего рода пробуждение, новое открытие какой-то потаенной цели.

— Это связано с обращением аверсом к Старому Солнцу?

— Я просто рассказываю о том, что видела, сестра, — а объяснить это не в моих силах.

В открытую дверь капитанской каюты постучали. Вошел Лагганвор, а за ним Эддралдер с рассеянным видом.

Фура велела мужчинам сесть по другую сторону ее стола, где их лица омылись колеблющимся светом Паладина.

— Ничего не изменилось, — сказала она, прежде чем кто-либо из них успел заговорить. — Мы отправим Меггери обратно через день или два, а затем рванем на всех парусах в Тревенца-Рич, как было запланировано. Погода портится, и новые задержки недопустимы.

— Тебя не беспокоит возвращение к Верранвеллу? — спросила Адрана. — Мы дали ему прекрасную возможность опомниться и устроить нам ловушку.

— Верранвелл не из таких, — пробурчал Лагганвор, ковыряя сломанный ноготь, — должно быть, повредил, когда надевал перчатку от вакуумного скафандра. — Он с благодарностью заберет своего члена экипажа и поковыляет в порт с хорошей байкой и надеждой выцарапать страховку.

— Если предположить, что страховые компании все еще платят, — заметила Адрана.

Фура повернулась к ней:

— Ты бы предпочла, чтобы мы оставили женщину умирать?

— Нет… конечно нет. Это было правильно — отдать ее на попечение Эддралдера. — Адрана кивнула врачу, гадая, не говорит ли его встревоженный взгляд о том, что состояние пациентки внезапно ухудшилось. Но тогда, подумала она, вряд ли он сидел бы здесь и ждал своей очереди, чтобы высказаться. — Тем не менее я не могу преуменьшать опасность.

— Не беспокойтесь из-за капитана. — Лагганвор грыз ноготь, пока не оторвал. — У людей моей профессии чутье на характеры. Верранвелл из тех, кто сводит дебет с кредитом и с чистой совестью идет спать. Я видел его каюту. Он человек строгих правил. Аскетичен до безобразия. Наверное, хлещет себя плеткой перед сном.

— Значит, он честно отчитается о наших действиях, — сказала Фура. — Включая то, как мы были любезны.

— Рассказа одного человека не хватит, чтобы эскадра Инкассаторов от нас отстала, — возразила Адрана.

— Кстати, об эскадре… — Лагганвор по очереди посмотрел на двух своих капитанов, не выделяя ни Фуру, ни Адрану. — Рискнем дать локационный импульс в ответ?

— Когда Паладин сообщит о достаточно резком всплеске солнечной активности, чтобы это замаскировать, — решила Фура. — Не раньше. К чему такое беспокойство, Лаг? Было всего два импульса, и с тех пор ничего не произошло. — Ее глаза сузились. — Ты взволнован больше, чем обычно?

Лагганвор пососал пятнышко крови на пальце.

— Нет, я вполне допускаю, что импульсы исходили от какого-то далекого судна, которое чисто случайно проявило мимолетный интерес к катастрофе, постигшей «Веселую кобылу». Но все же…

— Все же что? — спросила Адрана.

— Было бы неплохо узнать наверняка.

— Могу я вмешаться? — спросил доктор Эддралдер. — У меня есть… кое-какие новости.

Фура мрачно кивнула:

— Насчет Меггери?

— Нет. Я думаю, с Меггери все будет в порядке при должном уходе. Но кто-то крадет у меня медикаменты.

Лагганвор встрепенулся и помрачнел, но, скорее всего, он был втайне рад, что появилась иная тема для разговора, кроме эскадры Инкассаторов и шансов от нее скрыться.

— На борту вор?

— Да. — Длинное лицо доктора утвердительно склонилось. — У меня было подозрение, но я сомневался. Я предположил, что Меррикс ошиблась с учетом, но потом начал замечать проблемы и сам. С Меггери все дошло до предела. Я хотел дать ей мазь для местного применения, лучшее из всего, что у меня было при себе на «Веселой кобыле», и обнаружил, что у нас осталось всего два тюбика. Уверен, что их было три, когда мы отправлялись в путь.

— Вы действительно уверены? — уточнила Фура.

— Никаких сомнений.

— А что с медикаментами, которые мы купили в Малграсене?

— Они предназначались для затыкания дыр, и я не принимал в расчет мелкое воровство.

— Тогда это может быть только кто-то из оставшихся. — Фура начала загибать пальцы. — Тиндуф и Сурт все время были в скафандрах, да? Им было бы трудно передвигаться по кораблю, не натыкаясь на предметы и не издавая ни звука.

— Меррикс не покидала обзорную рубку, — сказала Адрана.

— Что оставляет два варианта, если не считать самого доктора, — сказала Фура. — Либо ты, дорогая сестра, либо…

— Страмбли, — сказал Эддралдер. — Боюсь, что подозрение уже наполовину сформировалось в моем собственном разуме.

— Я не понимаю, — растерянно проговорил Лагганвор. — Вы уже однажды спасли ее, Эддралдер, — вернули к жизни. Если и есть среди нас тот, кому она должна полностью доверять, так это вы.

— Именно это меня и тревожит, — вздохнул доктор.

— Кто-нибудь, приведите ее, — приказала Фура. — Я не потерплю на своем корабле воровства.

— Прошу прощения у всех, — вмешался Паладин, — но в солнечном потоке наметилась тенденция к резкому росту активности. Полагаю, скоро наступит благоприятный момент для ответного локационного импульса.

Час спустя мрачная Фура стояла над светящимся кругом подметалы и напряженно изучала пятнистые узоры, как гадалка, пытающаяся углядеть знамения грядущего в птичьих потрохах.

— Пик активности пройден, — констатировал Паладин.

Фура щелкнула переключателем. Подметала мелодично тренькнул, и на пульте управления возник светящийся круг, который увеличивался, отмечая распространение локационного импульса. Адрана затаила дыхание, пытаясь запечатлеть в мозгу кратковременный узор из пятен, рожденный солнечной погодой, и отыскать затесавшихся среди них нарушителей спокойствия. Крапинки появлялись и исчезали очень быстро, так что это было немного похоже на игру другого рода: ту, в которой нужно запомнить расположение предметов на подносе, посмотрев на него лишь пару секунд. Трудная задача для человека, подумала она, но не такая трудная для Паладина. Мало того что его кратковременная память безупречна, у него имеются отличные алгоритмы распознавания помех. Если кораблей три-четыре и они находятся достаточно близко, чтобы их можно было выявить этим не слишком мощным импульсом, он это сделает.

Поступил ответный сигнал. Изображение на экране застыло, позволяя человеческим глазам воспринимать максимум информации.

Фура молча смотрела на дисплей. Как и Адрана, Лагганвор и Прозор.

— Пришел отклик, — произнес робот.

Прошла секунда или две, прежде чем Адрана ответила:

— Мы знаем, Паладин. Мы сами видим.

— У меня есть первоначальная оценка количества объектов, а также их позиций и векторов движения.

Фура оттолкнулась от подметалы. Лагганвор дотронулся рукой до горла и тихо кашлянул. Прозор провела ладонью по волосам, и они громко зашелестели.

— Сколько? — тихо спросила Адрана.

— Девять, десять… может, и больше, — так же тихо ответил Лагганвор. — И ближайший совсем не так далеко, как я ожидал. — Он указал на экран подметалы, где были выгравированы концентрические круги и радиальные линии. — Сто тысяч лиг, если не ближе.

— Почему мы шепчемся? — спросила Фура чуть слышно.

— Потому что мы покойники, — сказала Прозор. — Или скоро ими будем.

— Паладин, — чуть повысил голос Лагганвор, — Уточни цифры, будь любезен. Хотелось бы знать… с чем мы имеем дело.

— Я подтверждаю двенадцать обнаруженных объектов, исключая «Веселую кобылу». Корабли рассредоточены в зоне, соответствующей телесному углу^[1] примерно в сорок пять квадратных градусов, что, по-видимому, говорит о приближении с разных направлений. Ближайший, как намекнул мистер Лагганвор, находится почти в ста тысячах лиг, а самый далекий на расстоянии примерно вдвое большем.

— Ты определил их скорость? — спросила Адрана.

— Должен предупредить, что у меня только приблизительные значения и для самого слабого эха они наименее точны. Чтобы получить более надежные цифры, понадобится дифференциальное сканирование.

— Дай то, что есть, — сказала Фура.

— Корабли, по которым есть относительно достоверные данные, приближаются к нашей фиксированной позиции со скоростью примерно двенадцать тысяч лиг в час. Если не произойдет каких-либо изменений в тактике перемещения, они достигнут наших текущих координат через восемь часов.

Наступила тишина. Каждый из космоплавателей на борту «Мстительницы» предполагал, что в какой-то момент их обнаружат и тогда не миновать погони в кильватере или боя, если только они не покинут цивилизованные края насовсем. Но даже в самых кошмарных фантазиях Адрана всегда рассчитывала, что у них будут дни на подготовку после первого грозного предзнаменования.

Но не треть же суток!

— Как они нас выследили? — спросила Фура. — Я еще могу понять, что один-два корабля могли случайно наткнуться на «Мстительницу». Если двадцать разумников обыскивают темную комнату, у них больше шансов что-то найти, разделившись.

— Если только они не знали, где искать, — сказала Прозор. — Если только их каким-то образом не навели на наш след.

Лагганвор мрачно кивнул, будто устыдившись того, что сам не подумал о такой досадной возможности.

— Похоже, им очень повезло, что они застукали нас здесь. Если только мы не выдали в Малграсене больше, чем намеревались.

— По крайней мере, у нас есть сто тысяч лиг форы, — проговорила Фура. — Немедленно уходим. Плевать на направление, главное удрать побыстрее. Ты согласен, Лаг?

Он вздохнул, как будто уже изучил другие варианты, прежде чем прийти к неутешительному выводу.

— Если не удерем, нам точно не поздоровится. Разумеется, пациентка доктора Эддралдера — нежелательное осложнение.

— Не вижу ничего сложного: мы все еще можем сдержать слово, данное Верранвеллу. Как только выберемся из этой передряги, найдем способ воссоединить счастливую команду. Но не раньше, чем сочтем это безопасным, пусть даже через месяц или год… — Не договорив, Фура подплыла к ближайшему переговорному устройству. — Тиндуф, бросай все! Паруса и ионные — в режим полной готовности!

Меррикс посасывала замерзшие пальцы, чтобы в них побыстрее восстановилось кровообращение после дежурства в обзорной рубке.

— Адрана, я ничегошеньки не увидела. Но глядеть на Собрание так трудно — миры сверкают, как фиолетовые фонарики. Боюсь, я что-то пропустила…

— Дай-ка мне взглянуть на твои пальцы, — обратился Эддралдер к дочери.

— Если ты что-то пропустила, Меррикс, то, клянусь, мы бы тоже пропустили, — сказала Адрана.

— Вы — возможно, но не мистер Лагганвор. Не думаю, что он многое пропускает.

— Нет, но он такой один, и он гораздо полезнее для нас при абордаже, чем на вахте в обзорной рубке.

Они находились в комнате доброты. Адрана питала отвращение к этому месту, слишком сильно напоминавшему о том времени, которое она здесь провела, пока Боса воспитывала из нее преемницу. Девушка покрылась гусиной кожей от тактильных воспоминаний об ударах током и иглах. У Босы были особые представления о нежности и заботе.

О том, что происходило в этой комнате с теми, кто перестал пользоваться расположением Босы, совершенно не хотелось думать.

— Кое-что изменилось, — сказала Адрана Эддралдеру, переходя к истинной причине ее визита в лазарет. — Корабли приближаются организованным строем. Нам придется сейчас же стартовать, и, возможно, это лишь начало неприятностей. Боюсь, ваши обязательства перед Меггери более недействительны.

Он перевел взгляд с пальцев Меррикс на женщину, туго забинтованную и привязанную к койке. Меггери либо находилась под действием снотворного, либо все еще в глубоком бессознательном состоянии.

— Мои обязательства прежние — я должен вылечить эту пациентку.

— Может пройти какое-то время, прежде чем у нас появится шанс вернуть ее домой. Если вообще появится.

— Так Фура решила?

Адрана смиренно кивнула:

— Я с ней согласна. Это вопрос жизни и смерти для нас.

— Меррикс, ты не поможешь с тампоном?

Меррикс, чьи пальцы снова согрелись, принялась наносить синюю мазь на основной ожог, затронувший голову и шею Меггери. Хотя девушка только что сменилась после многочасовой вахты в обзорной рубке, ее лицо выражало безупречную сосредоточенность и преданность делу. Рука дрожала (результат химического рабства у мистера Глиммери), но гораздо слабее, чем в тот день, когда Меррикс перебралась на борт «Мстительницы».

— С Меггери все будет в порядке?

— Сотрясение мозга, — ответил Эддралдер. — Но череп цел. Когда мы полетим?

— Мы уже летим. Подняли все паруса.

Адрана это ощущала, в отличие от доктора и его дочери. Когда натягивались снасти, корабль начинал поскрипывать, как старая мебель. За пределами комнаты доброты — за пределами корпуса — вздымались паруса из ловчей ткани, собирая холодное давление скользких невидимых частиц, которые струились прямо из брюха Старого Солнца.

— Ускорение невелико, но этого достаточно. Через восемь часов, когда эскадра приблизится к нашей прежней позиции, мы будем в нескольких сотнях лиг отсюда.

— И как, во имя всех миров, это нам поможет?

— Мы улизнем. Они не станут рисковать и не дадут новый локационный импульс в зоне досягаемости наших пушек, а другим способом нас не отыскать.

— Но ведь один раз уже отыскали.

— Нет, — возразила Адрана. — Они отыскали «Веселую кобылу». Есть значительная вероятность, что они по-прежнему не знают нашего точного положения, даже с учетом тех импульсов, а кроме того, теперь у нас есть преимущество, которого совсем недавно не хватало. Кстати, я сюда заглянула, когда шла посмотреть, как Сурт справляется с установкой.

— Ммф… — сказала Сурт. — Ммф… ммф… ммфл-ммфл… — Она нахмурилась, сделала паузу, вынула отвертку из зубов — ловкий трюк, если учесть, что обе руки уже были заняты различными инструментами, — и продолжила: — Я хотела сказать, если будешь парить у меня над душой или каждые пять минут проверять, как дела, быстрее не получится.

— Я пришла подбодрить тебя, — сказала Адрана.

— И так из кожи вон лезу. Раньше я ничего не могла сделать, пока корабль скрипел и стонал.

— Теперь все паруса развернулись, вокруг тишина. Нас ждет спокойная прогулка — если, конечно, никто не начнет стрелять.

Сурт ткнула щупом в один из штифтов, прикрепленных к внутренней стене комнаты костей, и, прищурившись, посмотрела на портативный гальванометр с зелено светящимся круглым экранчиком.

— Вы с сестрой действительно думаете, что сможете раскочегарить любой старый череп и выжать из него сигнал?

— Может, мы и льстим себе, — ответила Адрана, — но если череп жизнеспособен и правильно подсоединен, думаю, у нас есть отличный шанс им воспользоваться. Скоро это выяснится?

Череп пережил переезд в новую комнату костей, не получив внешних повреждений, и Сурт уже заканчивала его установку. В нем были просверлены отверстия в дюжине мест для крепления подпружиненных тросов, позволяющих ему парить в звукоизолированном помещении, и все они были натянуты. Теперь Сурт подключала и проверяла заземляющие провода скромную по величине, но крайне важную часть системы.

— Подержи-ка. — Сурт вручила Адране маленькие плоскогубцы и обеими руками соединила два провода.

— Очень рада, что могу быть полезна. Не хочу на тебя давить, Сурт, ведь ты столько сделала для нас, для Паладина и корабля… но наличие работающего черепа может иметь огромное значение в ближайшие месяцы.

Сурт сунула в рот что-то еще:

— Мммф… мыф… До сих пор мы ведь как-то без него обходились? Может, это неспроста? Что, если нам вообще не нужен череп и все проблемы, с ним связанные?

— Раньше я бы могла с тобой согласиться, но не теперь, когда рядом эскадра. С работающим черепом у нас было бы больше шансов узнать о передвижениях врагов.

— Или мы выдали бы себя, если бы нашу болтовню подслушал какой-нибудь разумник.

— Риск всегда есть, но он компенсируется преимуществами. Не хочу показаться тщеславной…

— Ну еще бы. — Сурт забрала плоскогубцы.

— Но мы с Фурой не простые чтецы костей. Когда связывались друг с другом, находясь на разных кораблях, мы очень хорошо научились контролировать мысли. Умеем брать, но не отдавать.

— Рада, что вы так верите в себя.

Адрана отстранилась и взглянула на череп как на мир, который предстояло завоевать; гребни, вмятины, трещины, глазницы и гнезда для проводов — все это элементы ландшафта, который она как следует изучит и со временем покорит.

— Долго еще?

— Зависит от того, насколько ты склонна к авантюрам. К концу часа я сделаю все, что смогу. Но я бы позволила твоему драгоценному дитятке спокойно полежать в колыбели одну-две вахты, прежде чем ты начнешь ворковать с ним.

Адрана криво улыбнулась:

— Вижу, тебе действительно не нравится наша профессия.

Сурт прервала работу и окинула череп долгим вдумчивым взглядом:

— Я подключу эту штуку. Лучше меня никто бы не справился, уж не сомневайся. С заземлением уже разобралась — сделала на совесть, даже Труско был бы доволен. Ты и сама меня поблагодаришь, если окажешься здесь, когда нагрянет шторм в девять баллов. И я не настолько глупа, чтобы верить, будто наше выживание не зависит от разведки, а для нее нужны костянщики, а костянщикам нужны черепа. Но предложи ты мне все пистоли, какие можно раздобыть от порога этой комнаты до самого Даксари, останусь при своем мнении. Даже если бы эти пистоли имели прежнюю ценность. Я все сделаю, но ни один разумник, обитающий в окрестностях Старого Солнца, не убедит меня остаться в этой комнате, когда закроется дверь.

— Это просто технология, — проговорила Адрана. — Древняя технология, которую мы совсем не понимаем и, возможно, никогда не поймем. Но в ней нет ничего сверхъестественного. Для этих инопланетян, оставивших после себя черепа, она наверняка была такой же обыкновенной, как для нас телеграф и телефон.

— Можешь верить в это, если хочешь, — проворчала Сурт, — но я-то знаю: тут кроется какая-то жуткая тайна, и однажды в отдаленном будущем все закончится очень плохо.

— Как же хорошо, что нас сейчас не волнует отдаленное будущее. — Адрана перешла на холодный деловой тон. — Дай знать, как только решишь, что череп готов. Надеюсь, установка обойдется без проблем.

Сурт пробормотала что-то насчет «ихней светлости», но Адрана уже отправилась в нос корабля.

— Страм, — заговорила Адрана, улыбаясь, чтобы не встревожить подругу, протиравшую кружки на камбузе, — я вот что хочу…

Страмбли дернулась, как будто ее хлопнули по спине в темной комнате:

— Мне надо быть в обзорной рубке, Адрана?

— Нет, Сурт скоро закончит в комнате костей и пойдет сменить Меррикс. К тому же погода портится, теперь мы будем нести половину вахты. Я по другому поводу… Не могла бы ты на минутку зайти в комнату доброты?

У Страмбли опухли веки, отчего глазные яблоки как будто усохли, и разница в их размере, к которой все привыкли, сделалась очень заметной. Космоплавательница сосредоточенно надраивала кружку с крышкой, крепко сжимая ручку. Казалось, она размышляет, нельзя ли использовать штуковину в качестве дубинки. Затем возобладал какой-то более мудрый инстинкт и она отправила кружку на положенное место. Лязгнула магнитная защелка, и посудина замерла, защищенная от любых резких движений корабля.

— Доктор сказал, я могу брать любые лекарства, если буду в них нуждаться.

— Он решил, что тебя беспокоит ожог на ладони. Но дело было в другом, верно?

Адрана обещала Фуре поговорить со Страмбли. Но теперь сестра явилась сама и сказала, запустив металлическую руку в буйные черные кудри:

— Ладненько, Страм, сейчас мы пооткровенничаем и я узнаю, с чего вдруг тебя потянуло на воровство.

— Все не так, как кажется…

Они втроем отправились в комнату доброты, где Эддралдер измерял температуру Меггери. Врач поднял голову с рассеянным видом, как будто совершенно забыл о случившемся.

— Она говорит, что может объяснить кражу, — сказала Адрана.

— Кража есть кража, — отрезала Фура.

— Вообще-то, мы все — пираты. Может, не стоит спешить с осуждением Страм, пока мы не выслушали ее? Она не раз доказывала свою полезность для нашей команды. Не так ли, Фура?

Фура боролась, как будто перед ней поставили сложную математическую задачу.

— Ну… она вскрыла для нас много шарльеров… Без нее пришлось бы попотеть.

— А еще Страм хорошо держалась в Грохотуне и вообще всегда была толковой космоплавательницей.

Страмбли, внезапно охваченная тревогой, посмотрела на сестер:

— Вы что, собрались меня турнуть?

— Покажи ногу, Страмбли, — сказал Эддралдер мягко, но требовательно.

— Какую?

— Сама прекрасно знаешь.

Речь шла о ее левой ноге, которая пострадала от соскользнувшего клинка призрачников. Страмбли вытянула ее. Эддралдер взялся за край штанины и потянул вверх, обнажая голень.

— Нет ничего странного в том, что зажившая рана слегка пульсирует, — бормотала Страмбли. — Я чуть не отрубила себе большой палец в девяносто седьмом, и он все еще болит, когда становится сыро…

Но ее челюсть напряглась, как только Эддралдер открыл место травмы.

Адрана отвернулась — не хватило духу смотреть на такое.

— Теперь я понимаю, зачем тебе понадобилась мазь, — проговорил Эддралдер.

Рана от клинка призрачников была глубокой, но не широкой, и когда Страмбли оправилась после операции, проделанной в Колесе Стриззарди, остался только крошечный шрамик. Он все еще был заметен, но только как бледная царапина в гораздо более широкой области воспаления. По периметру красной опухоли виднелась корка засохшей мази.

— Ох, Страм… — Адрану захлестнула жалость, все упреки разом испарились. — Ты должна была обратиться к доктору, как только началось воспаление. Представляю, как тебе больно.

Страмбли поморщилась:

— Думала, само пройдет, нужно лишь немного мази.

— Ты же порезалась, — проговорила Фура после минутного замешательства. — Это был всего лишь несчастный случай.

— Я не порезалась! — отчеканила Страмбли. — Я не настолько неуклюжа. Нож сам повернулся в руке. Ой, да что я трачу дыхаль впустую… Тарахтела об этом с самого начала, но никто не соизволил прислушаться.

Адрана взяла Страмбли за руку:

— Страм испугалась, и я не виню ее за это. А кто бы не испугался?

— Мне очень стыдно, что я взяла мазь. — Голос Страмбли надломился, как будто скрытое напряжение наконец взяло верх. — Остаток верну. И вообще, толку от нее было мало. У меня все еще проблемы?

— Возможно, — сказала Фура.

Эддралдер улыбнулся. Его лицо не было приспособлено к такой мимике, и улыбка выглядела не более симпатично, чем лошадиный оскал.

— Сделаем все, что в наших силах, даю слово.

— Я знаю, о чем вы все думаете, — сказала Страмбли с вызовом. — Не говорите, но думаете. Мол, если у него ничего не выйдет, останется только один вариант. Но я не позволю! Он ее не отрежет!

Примечания

1

Телесный угол — часть пространства, которая представляет собой объединение всех лучей, выходящих из вершины угла и пересекающих так называемую стягивающую поверхность. — Примеч. перев.