Эскадра

Михаэль Кирофф, 2021

Конец 26-го века. Мир совсем не такой, каким мы его знаем сейчас, но люди остались, как и всегда, прежними. Отставной офицер Французского иностранного легиона недолго пробыл на гражданской работе, оказавшись вдруг сначала на аргентинском корабле где-то на другом конце галактики, потом на аргентинской же службе, а потом и вовсе став частью сборной международной эскадры. Компания у него подобралась дружная и юморная, только вот непростая очень. Разные они там все – ну да что поделать, это их мир, и они в нем живут как умеют. Кому-то их жизнь понравится, кому-то нет, а я вот хотел бы – с ними, там и тогда. Вот честно.

Глава первая. Француз

Жан-Клод Дюпон бежал. Он бежал, как не бегал ни разу в жизни, как не бегал, наверно, ни один спортсмен-олимпиец, ведь у того на кону могли стоять лишь медали и гонорары, у Жан-Клода же"закладом"была — жизнь. Его собственная жизнь.

Преследователи явно приближались и, похоже, начинали обходить его с обеих сторон — хотели быть уверены, что"дичь"никуда от них не денется. Что он им сделал? Неизвестно. Гадская Фрида, будь проклята эта мерзкая планета! Да, она необходима землянам — уж больно удобно расположена. Да, над ней будет в конце концов развеваться земной флаг — и, конечно же, лучше бы это был флаг Франции. Но сейчас… Десятки ученых-ксенологов, пытавшихся изучить культуру и поведение аборигенов, вместо"приведения оных к цивилизованности"бесславно сгинули в этих отвратительных джунглях — и сейчас Жан-Клода, похоже, ожидает та же судьба. Они все ближе, ему не оторваться. И против нескольких десятков копий и трубок с отравленными шипами его рэйлган попросту"не играет" — в джунглях расстояние видимости, а значит и выстрела, настолько мало, что все преимущества дальнобойного оружия теряют смысл. А гранат у него нет…

Нечасто случается, чтобы сержант-инструктор Французского Иностранного Легиона был направлен начальством на офицерские курсы и получил лейтенанта. Однако полковник Жако сказал ему:"Ты француз, у тебя университетское образование, и при этом ты отличный солдат. Ты способен на большее, чем гонять новобранцев-ниггеров по полосе препятствий, мне очень нужны такие офицеры, Жан-Клод! Иди в училище и возвращайся офицером!"И он пошел, и он вернулся. Подвести старика-полковника, в свое время принявшего самое деятельное участие в его судьбе, новоиспеченный лейтенант Дюпон просто не мог. Служба шла своим чередом, капитанское звание не заставило себя ждать и были все предпосылки получить в перспективе и майорские лычки — сопровождаемые, понятное дело, соответственным увеличением как оклада, так и будущей пенсии. Да и шансы дожить до оной были неплохи, ибо вот уже лет двадцать как Иностранный Легион практически не вел масштабных боевых действий. Времена, когда лишь за год не только рядовой, но и офицерский состав могли полностью смениться"ввиду необратимых потерь", похоже, канули в Лету. Но все хорошее, в отличие от плохого, как известно, рано или поздно заканчивается."Хорошее"Жана-Клода Дюпона закончилось солнечным апрельским утром на одной из тренировочных баз Легиона неподалеку от Марселя. Сначала был просто приказ на построение личного состава на плацу сразу после завтрака, с отменой всех занятий, буде таковые были запланированы на это время. Дело, в общем, обычное, и никто не встревожился. А вот потом… На плац вышел полковник Жако. В парадной форме с орденами. Солдаты, офицеры — все попросту не верили своим глазам: лишь раз в несколько лет полковник облачался в парадное и никогда, никогда не носил ордена. А там, помимо Почетного Легиона, присутствовали и британская Подвязка, и немецкий Рыцарский Крест, и даже русский Святой Георгий — причем было очевидно, что все награды, как бы это сказать, настоящие и"за дело".

— Братья по оружию! — начал полковник каким-то надтреснутым, мертвым голосом, который, тем не менее, разлетался по самым дальним уголкам немаленького плаца — Сегодня я, полковник Жако, ваш командир, прощаюсь с вами. Вам также стоит попрощаться друг с другом, ибо решением правительства Французской республики, за неимением более задач, которые мог бы решать Иностранный Легион, наш Легион сего числа распущен. Нас больше нет, парни. Нас больше нет. Пожалуйста…

Тут полковник все-таки прервался на пару секунд: он был поистине железным человеком, но и железные люди плачут. Пусть и свинцовыми слезами.

— Пожалуйста… Простите меня.

А после этого вынул из кобуры табельный пистолет и застрелился.

Логика этого мира такова, что человек, хорошо умеющий строить, изобретать, преподавать, петь или писать картины, может запросто остаться без работы и не найти себе другую. Однако человек, хорошо умеющий убивать себе подобных, без работы не останется никогда. И вот, после неизбежного и глубоко по-человечески понятного в имеющихся обстоятельствах запоя и посещения всех без исключения злачных мест Марселя (включая те, которые раньше и вовсе не были"злачными", но оставшиеся не у дел легионеры быстренько их таковыми сделали), Жан-Клод Дюпон, со слегка еще синим и опухшим лицом, сидел на собеседовании — да не где-нибудь, а в приемной Национального Института Ксенологии. Биография? Она у него простая и прямая, как рельс. Рано остался сиротой — родители погибли в той самой серии взрывов, устроенной русскими террористами в Нанте. На свой страх и риск поехал к бабке в Марсель, каким-то чудом нашел ее… И через два года со слезами похоронил, она попросту умерла от старости. И быть бы ему, рослому и агрессивному, никому не верящему юноше, очередным"разменным мясом"неистребимой марсельской шпаны, если бы не случайная встреча на набережной. Тогда на него попыталась"наехать"компания парней из Алжира — но наехать, как говорится,"мягко", то есть не убить, а просто в очередной раз показать,"кто в курятнике петух". Ну и в результате получилось, что — опять-таки без увечий и прочей уголовщины — "старшим петухом курятника"оказался именно Жан-Клод, к немалому удивлению восьмерых алжирцев, изрядно повалянных в припортовой пыли. Один из них даже попытался достать нож-"бабочку", но… Неизвестно откуда, буквально из дрожаще-пустого марсельского воздуха прилетевшая нога в тяжелом армейском ботинке не только выбила нож, но и явно в паре мест поломала державшую его руку. После ноги появился голос, сказавший"А ну кыш отсюда, черножопые!"(коего голоса алжирцы послушались беспрекословно и молниеносно, уволокли с собой и"раненого"), и уж потом из марева выпростался сухонький немолодой дядька, одетый, как тогда решил Жан-Клод,"во что-то типа милитари".

— Да, — прохихикал он — Тяжело в Марселе без нагана… Где родня-то ваша, юноша?

Чувство благодарности было Жан-Клоду отнюдь не чуждо, и потому он поведал незнакомцу свою нехитрую историю и даже предложил угостить того кофе с круассанами — умалчивая, впрочем, что на этом его последняя пара франков и закончилась бы.

— Хммм, делааа… — протянул дядька, — Пожалуй, нам и правда стоит посидеть в кафе и поговорить. Только вот чур, плачу я. У вас, юноша, денег сейчас немного, я же, напротив, только что получил месячное жалованье, так что… Вы же меня угостите, когда все будет наоборот, идет?

Вообще-то, франков у Жан-Клода было и правда крайне мало, а жрать хотелось неимоверно, хоть бы и круассанов, потому он попросту согласился — конечно же, вежливо поблагодарив незнакомца.

Хотя незнакомцем тот оставался недолго. Заняв столик в небольшой прибрежной ресторации, где дядька, правильно оценив голодный блеск в глазах Жан-Клода, сразу заказал"еды, и побольше", он представился:"Жако. Полковник Жако". И пояснил:

— Понимаете, у меня есть фобия: никто не должен знать моего личного имени. В настоящее время это имя знает лишь священник, что крестил меня, когда я родился. Остальные, включая и моих родителей, умерли. И теперь я для всех — просто Жако. По фамилии. Ну, для сослуживцев — полковник Жако или просто господин полковник, ведь я служу в армии.

— Ага! — ответил Жан-Клод, — То есть ваша одежда — это не просто"милитари прикид", вы действительно на службе?

— Именно так, юноша! И более того, я хочу предложить и вам поступить на службу!

–???!! — Жан-Клод несколько обалдел — Мне? На службу? Но все, что я знаю об армии, это то, что таковая существует… Я же попросту ничего не умею!

— Понимаю, но ведь никто не мешает вам учиться. Сразу могу сказать: если вы пойдете в мое подразделение, ваша служба начнется не со строевой подготовки на плацу. Да, будет и она, но позже. Сначала же я бы отправил вас — за казенный счет, конечно — в университет.

— В университет?! — в голове Жан-Клода вращалось что-то среднее между церковным колоколом и мельничным жерновом, и соображал он слабо — Меня? Но зачем?

— Затем, мой юный друг, что из любого рослого придурка можно сделать рослого рядового, а потом и сержанта. Но если командиру нужен рядовой, а потом и сержант, на которого можно положиться, этот парень должен уметь соображать, так сказать, за пределами шагистики на плацу. И с этой точки зрения философский или исторический факультет — прекрасное подспорье. Только вот подумайте — кто из студентов университета захочет пойти в армию? Никто! И если я хочу, чтобы хоть кто-то из моих подчиненных хоть что-то понимал в этой жизни, мне надо позаботиться об этом самому. Да и о себе подумайте: у вас есть деньги на образование, пусть и нижайшее"профессиональное"? Нет? Почему-то я не удивлен. Социальная служба запихнет вас на курсы профессии, наиболее востребованной в настоящий момент — но это и все, на что вы можете рассчитывать… Скажите честно, вам этого — достаточно?

Если честно,"этого"Жан-Клоду достаточно не было.

И контракт он подписал уже на следующий день.

И даже не обратил внимание, что поступает на службу не в регулярную армию Республики, а в Иностранный легион. Просто потому, что он нанимался не к Республике, а к полковнику Жако. Лично. И если бы оказалось, что тот — полковник какого-нибудь"марсианского ополчения", Жан-Клод точно так же бы не колебался.

Первые пять лет службы,"выбравшие сержантский ценз", прошли… В Сорбонне, на факультете истории. По истечении этого времени Жан-Клод осознал себя сержантом Легиона, полным понимания того, что на самом деле движет этим миром и как легко обмануть большинство обитателей оного, однако так и не имеющим представления о собственно армейской жизни. Но тут полковник Жако познакомил сержанта с лейтенантом-инструктором Мгамбой и начался полный абзац. Мгамба, огромный, черный как ботинок, никогда не позволял себе никаких"издевательств на личном уровне". Но вот тренировки… Это было что-то за гранью добра и зла. В редкие минуты отдыха он говорил:"Полковник, а я ему жизнью обязан раз эдак пять, велел сделать из тебя лучшего сержанта-инструктора по эту сторону той стороны галактики. И я сделаю. И единственный способ свалить для тебя — это помереть. Но… Как раз моя задача — сделать так, чтобы прикончить тебя мог только полковник ну или может быть я. И больше никто. Вообще никто."Жан-Клод не сопротивлялся: он понял, что всех офицеров и даже унтеров отряда связывают с полковником именно личные отношения — благодарность, дружба, уважение. Никто бы не выдержал таких нагрузок"из абстрактно понимаемого чувства долга" — но вот чтобы"не подвести хорошего мужика", люди выдерживали невыдерживаемое, выносили невыносимое, ну и, как полагается в армии, катали квадратное и таскали круглое. Они попросту хотели этого. Как, к удивлению своему осознал Жан-Клод, хотел этого теперь и он сам.

По прошествии времени звание"инструктор"наполнилось и практическим смыслом, ибо господину сержанту Дюпону доверили тренировку поступающих в Легион новобранцев. Дело было непростое, но опыт приходил быстро и, как ни странно, было… Весело. Весело было увидеть среди рекрутов тех самых алжирских раздолбаев, что"наехали"на него в Марселе и невольно познакомили с полковником. Весело было узнать, что эти самые алжирцы неплохо говорят по-французски, но делать из них если не хороших, то хоть каких-нибудь солдат крайне тяжело — в то время как компания непойми каким ветром занесенных во Францию белорусов языка не знала вообще, зато сержантский экзамен сдала раньше, чем экзамен по этому самому языку… Мгамба, закончив обучение Жан-Клода, остался просто его непосредственным командиром — и в этом качестве проявил себя отличным парнем, с которым и службу править"нормально так", и рому выпить в увольнении весело. А там, как уже говорилось, подоспели и офицерские курсы, лейтенантские нашивки, потом капитанские… Все было хорошо. Все.

Но вот взяло и, мать его, кончилось.

И теперь отставной капитан Жан-Клод Дюпон беседовал с профессором Вольмером, который мог предложить безработному капитану контракт и зарплату. Профессор же поражал какой-то нечеловеческой, невероятной усталостью. Нет, двигался он нормально и не засыпал на ходу. Однако весь его вид, вся его, как говорится,"повадка", говорили о том, что он — устал. Не устал работать, или проводить собеседования, или еще что-то. Он устал — жить. Так бывает, и ставший свидетелем самоубийства своего друга-полковника Дюпон понимал профессора как, наверно, никто другой.

— Не удивляйтесь, капитан, что мы пригласили именно вас, — говорил меж тем профессор, — В конце концов, я лично о вас наслышан, ведь покойный Натаниэль был моим одноклассником, а потом сокурсником, мы дружили с детства, и конечно же он рассказывал о найденных им молодых дарованиях, ведь естественно, что в армии"дарования" — сами по себе штука довольно редкая.

— Натаниэль? Вы говорите о полковнике?

— Да! Он, признаться, не знал, что я осведомлен о его имени, но так уж вышло. Натаниэль Жако… Да и Жако он только потому, что как только ему исполнилось восемнадцать, он пошел в магистрат и попросил дать ему девичью фамилию матери. Ему всегда хотелось быть незаметным. Никогда, впрочем, не удавалось — но всегда хотелось.

— То есть он еще и не Жако?

— А вы не знали? Я был уверен, что несмотря на всю его скрытность, он вряд ли мог бы полностью укрыться от тех, кто служил с ним бок о бок!

— Мог и укрывался, ведь мы, все мы, безмерно уважали его и, как говорится,"не лезли в душу".

— Что ж, тогда понятно. Но теперь он мертв. Господи, мой друг детства — мертв… Я скажу вам. Его фамилия по отцу — Бурбон. Если вы понимаете, что это значит.

— О мой бог и все его ангелы… Бурбон?!

— Именно. Если бы Франция когда-нибудь вновь стала королевством, он бы был единственным, кто мог бы претендовать на трон по праву рождения. Но пока что мы живем в республике, а Натаниэль мертв — о чем теперь говорить?

— Отвечу как солдат: мертвые похоронены, память о них жива, но выжившим нужна работа. Это цинично, но… Это жизнь, профессор.

— Да, вы правы. Сейчас я расскажу вам, в чем дело.

Рассказ профессора открыл для Жан-Клода многое, о чем он раньше и вовсе не задумывался. Почему расформировали Иностранный Легион? Почему все государства сокращали свои регулярные наземные армии? А потому, что"где-то наверху"было принято кому-то очевидно выгодное решение полностью отказаться от"насильственного пути"общения с ксенорасами — ведь подавляющее большинство из них были одичавшими по различным причинам потомками раних переселенцев с Земли. Изучать,"положительно реморализовывать"при необходимости, но ни в коем случае не воевать."Ксенорасы", подобными искусственными ограничениями отнюдь не обремененные, естественно начали попросту вырезать эмиссаров, дипломатов и прочих исследователей. Потому что если ты не хищник — ты добыча, и решение парламента твоей страны совершенно неспособно повлиять на базовые законы биологии. Ксенологический Институт Франции за полтора года потерял восемнадцать"полевых исследователей", из них добрый десяток — на Фриде. По сути, именно с нее не вернулся вообще никто. А если учесть, что всего этих ребят в Институте было двадцать, оставшиеся двое были готовы пусть даже и к увольнению, лишь бы не ехать на верную смерть.

— Вот такие дела, капитан, — сказал профессор — Мы хотим отправить туда, на Фриду, кого-то типа вас. И нам наплевать, что вы не ученый. Важно то, что у вас есть шанс вернуться и принести хоть какую-то информацию. Наши специалисты этой самой информации соберут в разы больше — но что толку, если она гарантированно погибнет вместе с ними?!

Жан-Клод согласился, решив, что там, где поубивали явных"ботаников"он, с его подготовкой, имеет хорошие шансы на выживание.

Ошибся, стало быть.

И теперь Жан-Клод Дюпон бежал. Как не бегал, наверно, никто до него. Сколько их было? Не меньше полусотни, как он мог слышать. А может быть и больше. И было совершенно очевидно, что он не"нарушил табу"или"нанес оскорбление" — на эту тему наработки были и инструктаж он получил неплохой. Он просто был представителем народа, расы, которая уже успела"позиционировать себя как добычу". И несмотря на его звездолет, рэйлган и целую Открытую Конфедерацию за спиной, здесь и сейчас он был — один. А их — пятьдесят или больше. И они хотели его убить. Не"для чего-нибудь". Просто чтобы доказать самим себе, что они — хозяева своей планеты. Особенно цинично это выглядело потому, что как только кто-нибудь"менее высокоморальный", чем французы — аргентинцы, немцы, те же русские — пришлют сюда хоть один устаревший крейсер, пара крупнейших поселений этих дикарей превратятся в озера расплавленного песка, а остальные, как по мановению волшебной палочки, моментально поймут все прелести земного"прогрессорства"и"положительной реморализации". И, строго по классике,"девственница на осле, груженом золотом, сможет проехать эту страну из конца в конец, в полной безопасности" — классика, как всегда, права на все сто, просто не упоминает, что в комплект к указанной девственнице необходим еще крейсер со средствами орбитальной бомбардировки.

А вот сколь угодно подготовленного парня со сколь угодно роскошным рэйлганом — недостаточно.

И Жан-Клод Дюпон бежал.

Когда он вывалился, иначе не скажешь, на очередную поляну, он не сразу не поверил своим глазам. Попросту вначале он и вовсе ничего не видел. Но когда увидел… Возле поваленного бурей дерева из камней было сложено кострище, где трепетал веселый огонек. Над огоньком висел небольшой закопченный котел, а на поваленном дереве сидел… Ну вот просто какой-то мужик. Одет он был, как… Вот вы знаете, как одеваются"трек-туристы", отправляющиеся в поход в предгорья Непала, Алтая или Альп? Вот как-то так. И на Земле он бы выглядел совершенно естественно. Как и на Кассилии или, скажем, Дархане. Но на Фриде?! Когда по проклятущим джунглям бежит собственно Жан-Клод, а за ним, топоча как слоны и ничуть не скрываясь, полсотни преследователей?

— Вот блин, — сказал Жан-Клод, — Чувак, ты вообще кто?

— Хиппи волосатый, тусуюсь вот, — ответствовал мужик, сверкая своим лысым черепом, — А вообще-то меня зовут Джорэм.

— А меня Жан-Клод…

— Ну вот и познакомились. Ты же с Земли? Тогда, считай, соседи — в том смысле, что рукав Галактики у нас один и тот же. Садись рядом, отдышись, я как раз собрался чайку заварить.

Жан-Клод, двигаясь как сомнабула, опустил свою многострадальную задницу на поваленный ствол рядом с Джорэмом и вдруг ощутил острое, почти болезненное, чувство безопасности. Возникшей вдруг и моментально — почему, наверно, и ощущение было столь ярким.

— Джорэм, — сказал он, — Вообще-то за мной тут гналось с полсотни местных ушлепков.

— А, эти! Так они и сейчас за тобой пытаются гнаться. Точнее, тебя искать. Только видишь ли, вот беда: делают они это на один-единственный квант времени назад. Вот раньше они существовали в одном с нами времени, а теперь — нихрена. И, естественно, могут искать что тебя, что меня до полнейшего посинения.

— Так. Момент. Не понимаю.

— Зато я понимаю, — засмеялся Джорэм, — Когда человеку, так сказать, является сказочный персонаж, этот человек как правило охреневает — что произошло и с тобой. Несмотря на то, что ситуация-то вполне будничная, просто чуть менее вероятная, чем то, что ранее случалось в твоей жизни. Вот, попей чаю! Он у меня вполне традиционный,"без изысков", уверен, и на Земле пьют такой же.

Чай у Джорэма и правда был почти такой же, как заваривала бабушка Жан-Клода. Он даже успокоился, отхлебнув из кружки. Ну просто потому, что тот, кто заваривает и пьет"бабкин"чай, не может быть кем-то уж вконец сверхъестественным. Но, тем не менее, он спросил:

— Джорэм, ты тот самый Властелин Времени?

Джорэм опять засмеялся.

— Ты прав и неправ одновременно, дружище. Насмотрелся анимэ, наверно? Понимаешь — ну то есть я уверен, что не понимаешь, на самом-то деле, но со временем, надеюсь, поймешь — я вероятностный маг. Если есть хоть малейшая, исчезающая вероятность какого-то события — я могу, если сил хватит, конечно, превратить ее в стопроцентную. Вот скажи мне, доказано ли однозначно, что"операции со временем"полностью невозможны?

— Я читал об этом… Вроде как невозможны, но уверенности нет.

— Вот. Уверенности — нет. А значит — есть вероятность. Для обычного человека она настолько мала, что ее и в расчет принимать не стоит. А вот для меня…

— То есть ты можешь сделать абсолютной сколь угодно маленькую вероятность?

— Да, могу.

— Но тогда это значит…

Жан-Клод надолго замолчал. Но потом все-таки продолжил:

— Но тогда это значит, что ты — по сути бог.

— По сути — да. Если тебе это доставит удовольствие, ты в данный момент разговариваешь с богом. Но на самом деле… Понимаешь, чувак, настоящий Бог — тот, кто создал эту вселенную. Трудился, ошибался, лепил горбуху, а потом судорожно ее исправлял… Но создал-таки все это. Да, потом свалил куда-то в туман. Но кто знает — быть может, отправился не водку пьянствовать, а творить новые вселенные? Я, например, не в курсе. А сам я могу тут наворотить такого, что… Ну, что туши свет просто. Но — не наворачиваю. И знаешь почему? По-моему, просто невместно и вообще против всех правил респекта серьезно вмешиваться в охренительную самодействующую, саморазвивающуюся систему, созданную ни разу не тобой. Я преклоняюсь перед талантом этого создателя и попросту не хочу повредить, а то и вовсе разрушить то, что создавалось с такой любовью и таким мастерством.

— Но можешь?

— Могу. Запросто. Но, понимаешь ли, попросту не-хо-чу.

— И это говорит мне, что кое в чем ошибся теперь уже именно ты!

— Я? Жан-Клод, тебе нет и сорока, а мне уже несколько, прости, тысяч…

— Как там говорят русские?"Из ума выжил, а ума не нажил"? Джорэм, ты — Бог. По одной-единственной причине: возможности, сколь угодно широкие, не делают Богом. Но вот сознательное решение их НЕ применять… И кстати, можно я выпью еще чаю, а в свой"грешный мир" — ну или на квант времени обратно — вернусь чуть позже?

— Чаю — сколько угодно! И, кстати, у меня есть еще и бочонок коньяка — небольшой, но нам должно хватить. А насчет"обратно"… Я ведь знаю твое прошлое — так скажу тебе словами твоего покойного друга: ты, конечно, запросто сможешь выполнить задание института и получить причитающийся гонорар. Но, в общем-то, и только. А в качестве альтернативы — можно поучиться вероятностной магии, вдруг получится? Новый челлендж для тебя, возможный помощник для меня…

— Ты предлагаешь мне уволиться, даже не получив платы?

— Да. Именно это я тебе и предлагаю. Увидишь, что будет.

***

Криг Бени, самый умелый и удачливый охотник клана Кригов, проснулся в своем походном шалаше как от какого-то толчка. Он ушел далеко от селения, выслеживая пятнистого фаплапа, но что такое ночевки в джунглях или на каменистых предгорьях для опытного охотника? Отдых, да и только! А вот шкура фаплапа, брошенная на пол хижины, должна была понравиться Саллах — младшей жене Бени, недавно взятой им из какого-то захудалого рода. Ей было всего десять, и она еще не бросила свою первую кровь, а потому Бени не спешил. Но мечтал о том, что время придет и он наконец-то насадит Саллах на свой уд, услышит крик боли, увидит страх в глазах остальных жен — он всегда в подобные моменты заставлял их смотреть… Хорошо! Но вот этим утром хорошо почему-то не было.

Охотник всегда знает, чувствует, что ли, когда доведенный до крайности, часто подраненый зверь решает драться за свою жизнь до конца. Как тот же фаплап, что может перестать убегать, запутать следы, скрыться в кустах и выпустить немаленькие когти. Вот тут — необходимо все твое мастерство, чтобы из охотника самому не стать объектом охоты, а такое зачастую случалось, хоть и не в клане Кригов, по крайней мере, последнее время. Умелые, опытные, сильные мужчины"возвращались"с охоты в виде объедков, а то и в виде кланового амулета, найденного в дерьме какого-нибудь хищника. И вот этим ни разу не добрым утром дар предчувствия Крига Бени не нашептывал и даже не кричал — он выл во всю глотку, будучи, тем не менее, совершенно неспособным сообщить, а в чем же, собственно, состоит опасность.

Почему-то вспомнилось такое же солнечное утро три дня назад, когда над селением появилось странное летающее создание, оснащенное с четырех сторон чем-то вроде быстро вращающихся бумерангов. Зависнув в воздухе, создание вдруг… Заговорило на человечьем языке!"Жители планеты!" — сказало оно — "Вы убили несколько десятков наших ученых, мирных исследователей. Мы не собираемся выяснять, кто именно это сделал: ведь если сама ваша культура позволяет умертвить безоружного, убить пришедшего с миром и не нанесшего никакого вреда — значит, вся эта культура полное дерьмо и жизнь ее носителей не значит для нас, извините, нихрена. Вы будете наказаны по древнему закону нашей родины, который гласит — око за око, зуб за зуб. И если после наказания среди вас еще останутся любители убивать безоружных — лучше бы остальным самим придушить таких придурков. Потому что…"

Что там еще хотело сказать создание — осталось неизвестным, поскольку Стриг Элли, великолепный пращник, раскрутил свой снаряд и запулил в"летающую говорилку"камень. Создание замолчало, развалилось на две половинки и упало на землю. Жители селения, впрочем, еще долго не решались подойти к останкам странной твари, пусть и явно мертвой, ведь по ним с треском скакали мелкие молнии — такие же, как бывают в грозу, просто невероятно маленькие. Но кто его знает, может они и не опасны, а что если они еще просто не выросли? Или того хуже, если их потревожить, то на выручку явятся молнии взрослые? А уж что те могут натворить, никому объяснять было не надо.

В конце концов молнии пропали, и лучшие охотники, включая, конечно, и Бени, попытались разделать тушку. Но быстро убедились, что вся требуха этого странного зверька — твердая, и есть там нечего. Единственной стоящей находкой был красивый полупрозрачный кристалл, намного красивее, чем те, что иногда находили в каменных россыпях предгорий. Но его незамедлительно забрал шаман, назвав"магическим амулетом". Обидно. Но кто в своем уме станет спорить с шаманом?! У него и рук-то три, а не две, как обычно у людей, это если не упоминать про все остальное, начиная с дружбы с духами предков…

Но сейчас даже и этот курьезный случай начинал в воспоминаниях Крига Бени приобретать какой-то зловещий оттенок. И эти полосы на небе… Они появились вдруг. Тонкие, белые, как бы облачные — но очень тонкие! — полосы, возникнув просто ниоткуда, протянулись вертикально от неба к земле, на глазах удлинняясь. Верхняя их часть постепенно расплывалась, но вот нижняя выглядела быстрой, острой и… Хищной. Стрелы? Стрелы богов? Никто никогда не говорил, что небесные боги могут пускать стрелы, но если бы могли — это бы, наверно, выглядело именно так. Бени похолодел. Ведь там, за сопками, там, куда нацелены стрелы богов, как раз находится его селение. Непроизвольно он посмотрел в эту сторону — и тут же об этом пожалел. Потому что его ударил свет. Именно так — ударил. Раньше ему бы в голову не пришло, что свет, радостный животворящий свет может… Бить. Не освещать, не ослеплять даже — бить, как бьет копытом взбесившийся мороп. Стояла тихая, безветренная погода, и ничего не изменилось, кроме этого света. Но вот он — бил, и бил сильно, по глазам, лицу, всему телу. И лишь спустя несколько секунд раздался невероятный по громкости треск — как будто рвут новую материю, только рвут ее боги, а материя толщиной с большое дерево. Земля ощутимо вздрогнула. И тут Бени побежал.

Его переполняли страшные, очень страшные предчувствия. Он не понимал, что только что увидел — зато догадывался, что если ЭТО случилось в его селении, там вряд ли кто-то остался в живых, и теперь ему, случайно избежавшему общей судьбы, придется скорее всего хоронить всех своих соседей. И своих жен. И маленькую Саллах, да. Но взобравшись на последний пригорок, он не поверил своим глазам. Селения не было. Да что там, не было и окружавших его джунглей. И реки, на берегу которой стояли хижины. До самого горизонта простиралась ровная, блестящая и явно очень горячая поверхность. Слышалось какое-то потрескивание. И внезапно пришло понимание."Око за око, зуб за зуб…" — подумал бывший охотник бывшего клана Криг Бени, — "Мы думали, что убиваем слабаков, мы глумились над ними и мучали их, а оказалось, что мы подергали за хвосты самих богов. И вот их ответ. И ничего уже нельзя изменить. Как там говорил шаман? Глава же всех богов — звездорожденный молниеносец Сердун, от плевка которого плавятся горы… Мы смеялись, мы не верили. А он вот взял — и плюнул."

А тяжелый рейдер ВКС Аргентины"Адмирал Бельграно"готовился сходить с орбиты Фриды. Его присутствие требовалось еще во многих, очень многих местах негостеприимной галактики. И он был готов и дальше"нести бремя белых" — даже несмотря на то, что все члены его экипажа во главе с капитаном Энрике Кортасаром были отчасти индейцами, Аргентина ведь, не Испания, хотя и там…

***

Капитан Энрике Кортасар размышлял. Размышлял о том, что на дух не переносил отправлять десантные группы на поверхность — и каждый раз, когда это приходилось делать, волновался, нервничал и злился. Да и правда что: приятно и комфортно болтаться на низкой орбите,"чуть выше неба", то есть там, где по мнению большинства дикарей-аборигенов обитают боги. И расслабленно строить из себя этого самого бога — как правило, сильно недовольного жизнью и склонного карать. Плазменные заряды не оставляют после себя остаточной радиации, но вот эффект от них… Конечно, развитая система ПКО может сбить часть еще на подлете, а добротный бункер защитит при везении и от прямого попадания — но это мы о высокотехнологичных мирах, а тут… На окраинах галактики с технологиями было, прямо скажем, не очень. Что давало Кортасару все шансы всласть поиграть в бога-громовержца, и игра эта ему нравилась. Но вот посылать людей? Честных парней, товарищей, друзей, с которыми вместе уже лет десять? Эти игры Энрике, напротив, вовсе не любил.

Однако десантный отряд — десятеро"спецов" — в настоящий момент находился на поверхности Акбара. А все потому, что один из"нюхачей"заявил, что часть из без вести пропавших здесь (а пропадали они попросту везде!) ученых, вероятнее всего, еще жива.

Это меняло все дело.

"Нюхачи"… В старые времена их бы — причем"без натяжки" — назвали бы колдунами. Впрочем, в старые времена их без той же"натяжки"могли запросто сжечь на костре. Ну да это дело прошлое. Ныне же люди, способные"ощутить ауру жизни", да еще и выборочно (то есть какую-то конкретную ауру, а не"вообще"), да еще и на очень солидном расстоянии, были уважаемыми специалистами, привечаемыми как коммерсантами, так и государственными структурами. В экипаже Энрике главой"нюхачей"был, кстати, его собственный старпом Имрын Лелекай — блестящий офицер и непревзойденный специалист по рельсовым орудийным системам, но при этом не просто чистокровный чукча, но и потомственный шаман в каком-то там поколении, в небоевой обстановке даже на мостик заявляющийся в кухлянке вместо уставного пауэрсьюта — что ему прощалось, ибо очень, ну вот просто ОЧЕНЬ положительно влияло на эмоциональное состояние всего остального экипажа.

В который уже раз Энрике повернулся к верному помощнику и спросил:"Имрын, там точно живые?"

— Живые. Наши. Кто именно — сказать не могу, но наши, не местные. Точно. Да чорт тебя возьми, Энрике, ты же не сомневаешься, что нагель — это скорее гвоздь, а ягель — это скорее мох? Вот и я не сомневаюсь. Успокойся уже. Парней мы послали не зря.

— Как знать, дружище, как знать…

На душе у капитана было неспокойно.

И, как выяснилось, неспроста. Очередной сеанс связи десантная группа пропустила. А потом и еще один, и еще. Экипаж стоял на ушах. Тут, видите ли, надо понимать, что такое флотский ОСНАЗ — в том числе и аргентинский. Это защищающие практически от всего, включая близкий взрыв тактического ядерного заряда, пауэрсьюты с функцией локальной левитации. Это рэйлганы с плазменным подствольником, позволяющие помножить на ноль немаленький поселок городского типа силами одного солдата — причем на ноль будет помножено не только население, но и собственно сам поселок с несколькими квадратными километрами"площадей"вокруг. Это универсальные аптечки, автоматически и моментально лечащие всё, включая многие формы старой-доброй смерти. Но главное — это люди, тренированные так, что даже при отсутствии всего вышеперечисленного они, тем не менее, спокойно выполнят задачу и даже не вспотеют… Если искать исторические аналоги, то"десантная десятка"рейдера"Адмирал Бельграно"по боевой эффективности соответствовала полноценной группе армий века двадцатого и армии одной, но полностью укомплектованной и со всеми средствами усиления — двадцать первого. А по способности к выживанию их еще и превосходила. И вот — "пропала с радаров". Исчезла. Испарилась. На заштатной, низкотехнологичной планете.

Энрике Кортасар, наверно, пришел бы в ярость, если бы этому не препятствовал… Страх. Нет, в обычном понимании он вовсе не был трусом: капитан тяжелого рейдера дальнего радиуса действия — это по нынешним временам понятие, самое близкое к термину"смертник". Что справедливо, впрочем, и для любого другого члена экипажа такого корабля. Так что на подобных"лоханках"(движки и пушки от линкора, все остальное от крейсера, экипаж урезан вдвое, зато топлива и снарядов попой кушай) трусы и карьеристы обычно не приживались. Но это не означало, что капитану было вообще нечего бояться. И сейчас, например, он решал для себя крайне сложный вопрос.

На поверхности явно возникли проблемы. Обычно для их решения используется"десантная десятка" — но на этот раз в какие-то неприятности влипла именно она (в гибель своего отряда капитан верить откровенно не хотел). График похода рейдера расписан в Адмиралтействе заранее. Не по минутам, конечно, и несколько суток у капитана есть, но… Срыв графика — это настолько серьезно, что дело даже не в неизбежном разжаловании. Этим срывом графика он подставит такую чортову уйму людей — причем многих из них обрекая на смерть — что вряд ли сможет смотреть самому себе в глаза, бреясь утром перед зеркалом. Но бросить своих парней… Сделав такое, останется исключительно застрелиться. Офицер может потерять звание и должность, даже некую толику самоуважения, но потерять честь… Но кого послать на помощь? Кока и старшего связиста? Два раза ха-ха. Пойти самому? Хочется, очень хочется, но он — капитан. Первый после Бога. Ему просто нельзя оставить свой корабль, на этом стоит весь флот, еще со времен, когда он плавал по морям, а не летал в космосе.

— Гомес! — крикнул в переговорник капитан — Гомес, на мостик!

— Щя, момент — отозвался переговорник голосом рейд-капитана Гомеса, начальника разведотдела, состоящего, впрочем, кроме самого рейд-капитана, только из двух инженер-лейтенантов, практически не выходивших из аппаратной.

Спустя непродолжительное время мостик наполнился внушительной тушей Эмилиано Гомеса — несмотря на то, что рейдер месяцами не вылезал из дальних походов,"главный разведчик"умудрялся оставаться неприлично толстым, вызывая зависть нижних чинов.

— В общем так, Эмилиано. Мне нужны данные по"нашим"в регионе — особое внимание уделять имеющим хоть какую-то полевую подготовку. Радиус поиска — ну, скажем, сутки нашего хода на форсаже. Вообще-то здесь таким взяться неоткуда, посылали только"ботанов", но все равно прошерсти все что можно. И прошу тебя, сделай это уже вчера, хорошо?

— Ну ты и задачки ставишь, барин… Щя. Четверть часа погоди. Вряд ли найдется даже какой-нить гринго завалящий, но посмотреть надо.

— Смотри, Гомес, смотри…

Всего лишь через двенадцать с небольшим минут туша Гомеса вновь вплыла на мостик, причем лицо начальника разведки украшала радостная улыбка.

— Две новости, капитан, как всегда, плохая и хорошая! — заявил Гомес — Плохая: всего один. Хорошая: зато какой!

— А подробнее?

— Помнишь того засланца французского ксеноинститута, за которого мы мстили на Фриде?

— Ну да…

— Так вот, он мало того, что живой, так еще и оказался капитаном ныне почившего в бозе Иностранного легиона! То есть парень не"ботан", а тренированный убивец с огромным опытом!

— Ага…

— Именно! И деваться ему с Фриды некуда, ведь его леталку мы разбомбили вместе с поселком аборигенов, а ближайший пепелац с гравицапой — это наш рейдер и есть! Причем до следующего подобного — парсеков сто!

— Да. Нам и правда стоит поговорить с этим парнем.

***

— Ты просто бездарность! Мне горько это говорить, но это так. Ты умен, талантлив — в иных областях — и вообще по жизни отличный парень. Но в тебе нет ни капли способностей к вероятностной магии!

— Но свечу-то я зажег! И щепки в кострище задымились!

— И что? Ты же не увеличиваешь вероятность нагревания материала с нулевой до абсолютной! Ты просто, используя свою волю и ресурсы собственного огранизма, передаешь объекту энергию. Ту немногую, что у тебя есть. И все! Пропитанному воском фитилю свечи много не надо — вот он и загорелся. А щепкам, пусть и сухим, энергии надо все-таки поболее — и они всего лишь задымились… Похоже, ты — стихийник, Жан-Клод.

— Кто?

— Стихийник. Так называемый"стихийный маг". Сейчас таких, как говорится,"не делают", но в древности существовали целые школы — Огня, к которому ты проявляешь явную склонность, Воды, Воздуха, Земли… Это тоже магия, да. Но основанная на совсем другом. Это управление не вероятностями, а энергией. Если хочешь, это физика, а не философия. Не"худший", просто бесконечно чуждый для меня путь… И на этом пути я вряд ли смогу помочь тебе. Тем более после того, как Мерлин закрыл источники магии этой вселенной.

— Мерлин? Источники?! Джорэм, сделай скидку на возраст! Мне еще нет нескольких тысяч!

— Хорошо, расскажу вкратце. Именно на Земле стихийная магия достигла в свое время небывалых высот. Научившись использовать"энергию мирового эфира", колдуны могли обрушить горы и высушить моря. Но они… Как бы это сказать по-простому… Они зазнались, Жан-Клод. Решили, что умение управляться с энергией эфира делает их какой-то"высшей расой" — и это несмотря на то, что по рождению они были такими же землянами как, например, ты. Могущество может вызывать уважение, но пренебрежение вызывает лишь злость. И погрязшие в пренебрежении к остальным, маги быстро стали объектом не уважения или даже поклонения, а искренней и жгучей ненависти со стороны большинства людей вашего мира. Еще немого — и их просто перебили бы, не считаясь с потерями. А именно тогда не только сильнейшим, но и мудрейшим магом Земли был Мерлин, друг тогдашнего короля Британии Артура (да-да, все это произошло не просто"давно", а ДЕЙСТВИТЕЛЬНО давно). Мерлин решил, что единственный выход — лишить магов доступа к мировому эфиру или"мане", как они его называли. Учитывая, что ему была уже чортова уйма лет и жизнь свою он поддерживал исключительно магией, еще не подозревая об иных своих способностях, решение о закрытии"магических источников"было для него форменным самоубийством. Но, тем не менее, он пошел на этот шаг. Единственный на Земле, кто был способен по-настоящему"запечатать источники", он просто взял и сделал это… Не подозревая, что запечатал их не только на своей планете, но и во всей этой Вселенной. Однако ему удалось! А потом он — исчез, потому что стихийные маги не могут жить так долго без «подпитки», им надо либо становиться кем-то другим, либо умереть.

— То есть он пожертвовал собой… Но ради чего? Ведь, насколько я понял, реальная опасность миру не грозила?

— Ну какая-то, в общем, грозила. Взорвав ненароком какой-нибудь вулкан, можно было запросто угробить население целой страны, и тогдашние маги на подобные"мелочи"внимания вовсе не обращали. Но Мерлин, конечно, думал не об этом. Он видел, что его товарищи, его камрады-маги, многие из которых были его собственными учениками, превращались в… Да в откровенную мразь они превращались. Их интересовала только власть, а об ответственности они и не вспоминали. Вот Мерлин им и напомнил… Тем способом, которым мог, и за ту цену, которую пришлось заплатить.

— Коньяк еще остался?

— У опытного вероятностного мага вероятность того, что выпивка закончилась, равняется чистейшему математическому нулю!

— Тащи. Я, чорт возьми, хочу выпить в память об этом парне.

— Ты про Мерлина?

— Да!

Джорэм направился к пещере, где они временно обустроились, за своим никогда не пустеющим бочонком коньяка. А идя туда и обратно, он думал:"А действительно ли тогда, когда я жил на Земле и был известен под именем Мерлин, я сделал все от меня зависящее? Или все-таки нет? И не были ли мои действия продиктованы тем же властолюбием, ведь вероятностная магия вовсе не зависит от источников магии стихийной?"

Проклятые вопросы, не находите?

На следующее утро Джорэм был угрюм, погружен в себя и несловоохотлив. Иной сказал бы, что великий колдун пребывает в похмелии — но ведь у вероятностных магов вероятность похмелья стремится к нулю с обратной стороны. Так что дело было явно не в этом.

— Тебе пора обратно, — сказал Джорэм.

— Надоело меня учить? — ответил Жан-Клод, которого похмелье вовсе не минуло, ибо он не был вероятностным магом.

— Не надоело. Просто больше нечему. В"стихийке"я толком не разбираюсь — незачем было разбираться. А в моих вероятностях никогда не разберешься ты. Будь благословен богами, мною в первую очередь, да пребудет с тобой сила, если ты ее где-нибудь найдешь, ну и иди с миром… И не спрашивай, куда. Ибо"нафиг"будет самым простым и вежливым ответом.

— Мы еще встретимся?

— Уверен. Доподлинно знаю. И тебе гарантирую. Такой ответ тебя устроит?

— Да! Только будь любезен, отмотай назад этот самый квант времени… А то полсотни аборигенов меня, наверно, заждались!

— Сейчас отмотаю, момент… Только извини, полсотни аборигенов обещать не могу. За время твоего отсутствия в их временном потоке у ребят успели возникнуть, хммм, определенные проблемы.

Жан-Клод оказался вдруг на том же самом месте — и одновременно не на том. Но теперь его это не удивляло, так как он знал, что место и правда то же самое, просто теперь он опять"самую чуточку не тогда". Дикарей же, равно как и вообще чего-либо живого, поблизости не ощущалось. Зато откуда-то с востока тянуло жарким ветром, который больше бы подошел песчаной пустыне, чем"мокрым"джунглям. И это его изрядно обеспокоило. Хотя бы потому, что именно в той стороне он посадил и замаскировал свою"скакалку", слишком близко, как впоследствии оказалось, к селению местных. Но сейчас было важно не это. Важно было то, что одним из объяснений"ветра-суховея"могло быть проникновение постороннего в двигательный отсек, вызвавшее автоматическую самоликвидацию реактора, а это — килотонн пятнадцать… И крайне неприятная радиация, которая капитану Дюпону вот ни капельки не нужна. А вот"скакалка" — напротив, жизненно необходима.

"Скакалками"называли довольно забавный вид космического транспорта. Берем внутрисистемный челнок, убираем из него практически все жизнеобеспечение, так-то рассчитанное на тридцать душ, и взамен впихиваем самые маленькие реактор и гипердрайв — от легкого эсминца. В результате получается небронированное и невооруженное средство транспорта, способное перевозить одного-единственного человека. Зато"скакать"оно могло по всей галактике, не требуя при этом частых дозаправок. Французский Институт Ксенологии всех своих исследователей отправлял"на точки"именно с помощью"скакалок" — исключением не стал и Дюпон. Но уже в нескольких километрах от"места закладки"он понял, что остался, так сказать, безлошадным. До самого горизонта простиралась плоская, как мысль глупца, раскаленная равнина, и Жан-Клод хорошо, очень хорошо, до полной упячки хорошо понимал, что здесь произошло.

"Боеприпас шестнадцать". Плазменная боеголовка повышенной мощности, применяемая при орбитальных бомбардировках. Непереносимо мощная, неприлично эффективная, не оставляющая остаточной радиации, и… И дорогая просто как вот приличными словами не сказать. И таких боеголовок здесь"уронили"не одну и не две, а пять или десять. А это — полный залп, или два залпа, линкора или тяжелого рейдера. Что, что, мать его через колено в центр мирового равновесия, целый линкор или тяжелый рейдер делал в этой забытой и богами, и людьми заднице мира?! Прилетал спасать его, одного отдельно взятого Жана-Клода Дюпона? Да не смешно. Тем более, когда прилетают спасать, не превращают четверть немаленького континента в… Ну, в общем, во что оно тут превратилось. Селение негостеприимных аборигенов и столь неудачно — слишком близко! — спрятанная"скакалка"оказались на самом краю раздолбанной области, но о ее общем размере Жан-Клод мог составить себе определенное представление. Десять"шестнадцатых"… Господи, ДЕСЯТЬ! Судя по дрожащему над горизонтом мареву, канониры не скупились, и одним залпом дело и правда не ограничилось.

Отойдя подальше от пораженной области, он построил себе шалаш. И стал просто жить в нем, стараясь не думать не то что о том, что будет завтра, а и о том, что может случиться через пять минут.

На третий день ему приснился сон, сон-воспоминание о том, как их, тогда еще молодых вояк, сбросили на полигон на Мемфисе для"отработки марша в полной выкладке". Мемфис был одной большой пустыней, где выжить могли только скорпионы, змеи и — при везении — солдаты Иностранного Легиона. Лейтенант Мгамба сказал им:"Парни! Чтобы наши все-таки армейские учения, а не хрен собачий, не казались вам вот этим самым хреном собачьим, наши камрады из ВКС завтра не поскупятся на"шестнадцатый"и уронят его вон там вот, за холмами. Ваша задача — ускоренным маршем пройти через зону поражения. Причем когда я говорю"пройти" — я имею ввиду именно это, а не"сдохнуть на полдороге"."Шестнадцатые"слишком дороги, чтобы тратить еще один на вторую попытку для не справившихся!"Тогда справились все. Ну… Почти все. Но это был долбанный рейд через сумасшедший дом, и долго еще легионерам снилось, как стонет от жары даже пустыня.

На пятый день из зарослей вышел оборванный человек и представился Кригом Бени — яко бы случайно выжившим охотником из того самого селения. Именно клан Криг организовал в свое время охоту на Дюпона, и потому Жан-Поль просто взял рэйлган и прострелил аборигену голову. Теперь-то клан Криг точно не начнет охоту за разумным существом. А брезгливость в отношении мяса этих самых разумных из Жан-Клода"вышибли"еще в учебке.

А на двенадцатый день запищал его комм.

Что было даже теоретически невозможно.

Надеяться на что-либо Жан-Клод себе не позволял, но вот простому человеческому любопытству — особенно опять же в своем собственном исполнении — не препятствовал, а потому на вызов ответил… И услышал довольно сухой и официальный голос:"Рейдер Аргентинских ВКС"Адмирал Бельграно"вызывает капитана Французского Иностранного Легиона Жана-Клода Дюпона. Господин капитан, отзовитесь, если вы живы!"

***

Губернатор Нью-Уолша, лорд Арчибальд Гамильтон сидел на террасе своего особняка на окраине Джорджтауна, завернувшись в плед и потягивая горячий грог: в это время года утром на Нью-Уолше было весьма свежо, а для виски время еще не подошло, как и для сигар — ведь полдень еще не наступил.

— Миссис Фаринтош! Миссис Фаринтош, прошу вас, еще грога.

Согревая руки о горячую кружку, лорд вновь отключился от окружающего, предавшись лицезрению идиллии.

Сколько полновесных гиней пришлось отдать контрабандистам, чтобы те добыли у неблагодарных землян, отвернувшихся от потомков строителей великой империи, империи, над которой никогда не заходило солнце, всего лишь несколько овец! Но теперь, сидя на террасе, лорд Гамильтон мог наслаждаться созерцанием того, как прекрасные белоснежные овцы пасутся на огороженной проводами под током лужайке (размером та была, впрочем, с непоследнее поле) — расположенной, конечно же, с подветренной стороны от особняка — и воображать, что находится в старой-доброй Англии, а не где-то у черта на куличках, в несчитанных парсеках от дома. Он прикурил папиросу, свернутую из превосходного местного табака, и откинулся в плетеном кресле.

Губернатор был жестким, волевым человеком, опытным политиком, заслужившим уважение Его величества Георга двадцать шестого — но иногда приступы ностальгического романтизма становились невыносимыми.

В эпоху колонизации все почему-то считали только количество"подконтрольных"планет. И никого не интересовало, шла ли речь о негостеприимном, лишенном ресурсов булыжнике вроде Акбара или, напротив, о благодатном мире, пригодном к немедленному заселению, как Кассилия… Да, Кассилия. Единственное, что мешало массовому приему переселенцев, это наличие какой-то горстки дикарей — сколько их там было, тридцать миллионов, сорок? И ведь их никто не убивал, всего лишь переправили в систему Мэн. Где, проявив истинную заботу, британская администрация озаботилась их начальным образованием и трудоустройством в карьерах и шахтах… Но эти лицемеры-конфедераты закричали о геноциде и порабощении! Невзирая на то, что дикарей заковали в кандалы только доподлинно убедившись, что без кандалов они моментально разбегались и вообще не работали как, впрочем, не работали и у себя дома… В общем, Юнион Джек на Кассилии долго не продержался, как бы ни было это оскорбительно. Но ведь фарисеи не остановились! Воспользовавшись тем, что формальное число"колонизированных планет"Великобритании"недотягивало до ценза", внутри самой Конфедерации их объявили… Государством! То есть Китай, Франция, Германия и даже — господи, сказать смешно — Аргентина оказались"державами", все же прочие — лишь"государствами". И в их числе — Британия!

Спускать такое было, конечно же, нельзя — и британцы ушли, громко хлопнув дверью. Посадив ВСЁ свое остававшееся на Земле население на колониальные транспорты, они заявили о своем"выходе из Конфедерации в одностороннем порядке". Сами же острова… Шотландию, к сожалению, удалось"отжать"вовремя подсуетившимся рыжим выпивохам из Дублина, однако все остальное было демонстративно продано Зимбабве. За символическую сумму в одну гинею. Чтобы знали. Чтобы помнили.

Хотя, справедливости ради, лорд Гамильтон должен был признать, что на Земле должность"наместника Уэльса"так и называлась — "принц Уэльский", и занимать ее могли только члены королевской фамилии, занимавшие не последние места в очереди престолонаследия. При том, что сам Уэльс был, прямо скажем, невелик. Будучи никаким не принцем, а лишь лордом-губернатором"нового Уэльса", Арчибальд управлял целой планетой и распоряжался всеми ее ресурсами. Ну, как"распоряжался"… Владельцем всех имперских планет, их материков и морей, недр и атмосфер (включая суборбитальное и орбитальное пространство) был, вне всякого сомнения, Его Величество. И в обязанности губернаторов входило собирать для отправки в метрополию налоги со всего, что имелось, родилось, выращивалось, добывалось, производилось и даже"просто само по себе откуда-то бралось"на подведомственных территориях. Но как Его Величество может повелеть выплатить налог с того, о чем он и не знает вовсе? А те, кто мог бы ему об этом сообщить — то есть фискальные агенты — конечно, несомненные патриоты и верноподданные, но как бы это сказать… Если любишь родину а та, в свою очередь, чеканит такие прекрасные гинеи — то ведь и они часть родины, верно? А раз так, то и любовь к ним — не менее благородное чувство, чем к родине в целом. Являясь же чувством сильным и зачастую ослепляющим, любовь способна заставить человека совершать случайные ошибки, мелкие огрехи"по невнимательности"…

Благодаря которым, в частности, господин губернатор и имел возможность любоваться на пасторальную картину пасущихся овец, получая особенное наслаждения от того, что ближайшая овца, не принадлежащая к его маленькому стаду, находится на расстоянии, которое медлительный свет будет преодолевать несколько веков.

Хотелось большего. Настоящему джентльмену вообще свойственно двигаться вперед и не останавливаться на достигнутом! Но иногда отношения между нашими желаниями и возможностями настолько запутываются, что тому же настоящему джентльмену приличествует проявить мудрость и способность к дипломатичным компромиссам, дабы не спровоцировать бессмысленный и разрушительный конфликт…

От размышлений лорда-губернатора отвлек мелодичный перезвон старинных башенных часов, установленных в гостиной. Пробило полдень. Пройдя в столовую, Арчибальд велел подать ланч, а после — виски и сигары. И если местный табак, на его вкус, был выше всяких похвал, то вот выпивка… Из"истинной метрополии", то есть еще с Земли, однажды удалось заказать несколько бочонков великолепного скотча. Но со временем тот подошел к концу, а местный аналог… Бррр, он был чем-то вроде мерзостного бурбона. И тогда, видя, что последний бочонок недоступной более амброзии опустел уже более чем наполовину, лорд Гамильтон совершил решительный шаг. Допив скотч до последней капли и велев со всеми почестями кремировать бочонок, превратив его в дрова для камина, Арчибальд целый месяц пил только и исключительно водку. От воспоминаний об этом его временами передергивало до сих пор — но в результате, по окончании такого"послушания и подвига", он, как и надеялся, смог воспринимать местное пойло без содрогания. Ну а сигары Нью-Уолша, как уже говорилось, ему даже нравились. После первой, самой сладостной затяжки он, со стаканом в одной руке и сигарой в другой, прошел в кабинет и опустился в массивное кресло перед не менее массивным столом. Положив сигару на край хрустальной пепельницы, лорд позвонил в серебряный колокольчик, стоявший на столе.

Без промедления на его зов явился дворецкий Чарльз, Чарльз Фаринтош — так же, как его супруга-экономка именовалась лордом всегда по фамилии, дворецкий — всегда по имени, и такая традиция продолжалась в имении Гамильтонов уже почти тысячу лет.

— Что у нас сегодня нового, Чарльз? — спросил Гамильтон. Он принципиально не смотрел галановостей, а газеты позволял себе открывать только за вечерним чаем, пребывая в уверенности, что о важных вещах ему доложит дворецкий, а прочая ерунда лишь отвлечет его от размышлений о судьбах вверенной ему колонии.

— Так, мой лорд… Ассоциация кэбменов вновь просит открыть для них еще один, третий эшелон в воздушном пространстве хотя бы самых крупных городов. Настаивают на том, что движение начинает, как они сказали,"опасно вязнуть".

— Конечно, а если мы дадим им третий эшелон, оставив частным авто только пять, движение не"завязнет", оно попросту коллапсирует!

— Но городской транспорт…

— Пододвинуть автобусы? Никогда. Социальная защита широчайших слоев населения — основа нашей политики. Забастовку кэбменов мы как-нибудь переживем, а вот бунт черни, которой не на чем добраться до лавки с продуктами или паба — уже вряд ли. Маглевом мы не обойдемся,"трубу"наверху строить негде, а внизу… На нижние уровни и полиция-то спускаться боится, зачем нам там"труба"? Жуликов возить?

— Далее… Императорский театр Нью-Уолша дает сегодня премьеру пьесы"Леший", автор — некто Антон Чехов, судя по имени — какой-то русский. Однако и режиссер, и актеры — так сказать, из"первого состава".

— Да будет тебе известно, Чарльз, что этот автор — вовсе не"какой-то", хоть и действительно русский. Он — еще из"золотой эпохи"… И при этом в театральных кругах — уж если даже я сразу вспомнил — его имя известно до сих пор, а это говорит о многом. Да и навряд ли бы"первый состав"бросили на постановку бездарщины, обычно случается наоборот. Однако… Сегодня мне не до театра. Больше бы подошел клуб, хотя все, кого там можно встретить, конечно, уже лет десять как обрыдли…

— О! Мой лорд, вот еще сообщение: на орбитальную парковку встала Восьмая Колониальная эскадра Его Величества. Для личного состава организованы сменные увольнения в орбитальных борделях согласно Королевскому уложению о флоте, а командующий эскадрой, контр-адмирал Джереми Сэндлер, в сопровождении старших офицеров спустился на поверхность и остановился в отеле Лоури.

— А вот это может оказаться интересным! Благодарю, Чарльз! Вы не могли бы, от моего имени, разумеется, пригласить господ офицеров сегодня вечером на дружеский бридж в клубе?

Адмирал Сэндлер оказался еще не старым мужчиной в отменно выглаженном кителе, с аккуратной «бородкой-самоубийцей» (ведь любая растительность на лице препятствовала плотному прилеганию кислородной маски при разгерметизации, поэтому «летная братия» брилась чисто и часто), а главное — с глубоко затаенной неудовлетворенностью во взгляде. Настолько глубоко, что вряд ли кто-то кроме губернатора мог бы ее заметить — но Гамильтон именно это и искал, именно это и надеялся увидеть. Командир"номерной"эскадры, которому меньше контр-адмирала дать нельзя, а больше — без надобности… И абсолютно"тупиковая"должность — дослужиться до нее можно при усердии и везении даже и из простого гардемарина, а вот куда-либо дальше…

А лорду Арчибальду Гамильтону очень нужны были единомышленники.

И, кажется, одного он нашел.

И не где-нибудь, а во флоте.

***

На рейдере Жан-Клода подселили в двухместную каюту к лейтенанту-артиллеристу Анджело Тортуге. Сосед ему совершенно не докучал, так как, если только не спал, пребывал на внешних палубах: он отвечал за системы ПКО — многочисленные маленькие рэйлганчики, лазерочки, торпеды-перехватчики и систему наведения всего этого, базирующуюся на перехвате сигналов как раз вражеских систем и считывании данных. Такая схема признавалась наиболее эффективной. В общем, работы лейтенанту Тортуге хватало, и его попутчик был по большей части предоставлен самому себе. Он сидел в каюте и просматривал имеющиеся в корабельной сети данные об Акбаре — месте, куда они направлялись.

Первыми — но, как впоследствии оказалось, не последними — на один из двух материков планеты высадились представители Союза арабских государств. Не обошлось без накладок: из-за ошибок в пилотировании их десантный транспорт на последних десяти километрах спуска, как говорится,"соскользнул с подушки". Да, обитаемая часть была отстрелена автоматикой и спустилась поодаль на огромных парашютах, но вот грузовой отсек разбился всмятку, и сохранилось там немного. Однако же переселенцы, собрав из найденных обломков грузов одну-единственную действующую"скакалку", отправили на ней эмиссара"оформлять заявку на колонию". Все данные и подтверждения были в порядке, люди живы, а разбившийся груз — ну, с кем не бывает? Регистрация была произведена, и планета получила гордое имя"Аллах акбар".

Каково же было удивление чиновников, когда всего через пару месяцев, правда, уже"как обычно" — то есть по межсвязи — им поступила заявка на ту же самую планету, но под названием"Новый Сион"! Последовало разбирательство, и вскоре выяснилось, что практически одновременно с арабским транспортом на второй континент планеты (а располагались они, кстати, довольно далеко друг от друга) приземлился аналогичный, но под флагом Израиля. Мистический же вопрос, как команды двух транспортов умудрились друг друга не заметить, разрешился до смешного просто: никаких детальных облетов и осмотров поверхности с орбиты перед посадкой на необитаемую планету никто не проводил — есть же свежий доклад парня из Свободного Поиска, дополненный детальной картографией, и ладно — а уж после посадки, даже при условии сохранения всего груза, вряд ли кто-нибудь когда-нибудь начинал свою деятельность с запуска сети следящих спутников: ради чего?! Обустроиться надо, быт наладить, плодородность почв на практике проверить, разведанные"поисковиками"месторождения копнуть — да много всего надо. Так что"засечь"кого-то в другом полушарии можно было только по связи. Но вот беда: засечь арабов израильтяне не могли, ведь те не вели переговоров, им было нечем. А арабы никого засечь и вовсе были неспособны, потому что их оборудование, как и запасы продуктов на первое время, разбились вместе с кораблем — переговоры-то нечем было вести, не то что пеленгацию! Так и не знали друг о друге — до начала"конфликта заявок".

Придя в себя от неожиданности — а случай был и вправду единичный — чиновники объяснили израильтянам, что опоздав с заявкой и имея права только на"как бы половину"планеты, те могут подать запрос на модификацию уже присвоенного и внесенного в реестр названия, но не вправе требовать полного его изменения. Пришлось довольствоваться малым, и название мира лишь потеряло свою"религиозную составляющую" — теперь он назывался просто Акбар.

Арабам это очень, вот просто ну очень не понравилось. Но в то время как у израильтян не было средств ведения межконтинентальных боевых действий, у арабов не было и вовсе никаких средств. Поэтому обе стороны конфликта, а заодно и планеты, тихо ненавидели друг друга… В буквальном смысле. Пока, что называется, кто-то на беду не додумался.

Ментальная магия — не разновидность стихийной, но по духу крайне ей близка: маг оперирует мировым эфиром, а за отсутствием оного — лишь своей жизненной силой. Однако есть и отличия: во-первых, объектом воздействия является не природа, а сознания других людей. А во-вторых, эта магия предъявляет высочайшие требования к точности и контролю — то есть к мастерству — но при этом неэнергоемка. Иными словами, владей Жан-Клод нужными техниками, со своей способностью зажечь свечу он человеческий мозг просто бы поджарил. Не подчинил себе, не модифицировал, но уж поджарил бы точно. Но то он, и другое дело — арабские и израильские"специалисты", которые совершенствовались в своем мастерстве уже поболее двух веков.

Пошли они, впрочем, разными путями: примерно одновременно поняв, что просто здоровые люди, не имеющие способностей, но обладающие этой самой жизненной энергией, могут служить"донорами"для магов, соперники приняли немножко разные решения. Израильтяне сформировали специальные кибуцы, где жителям-добровольцам предоставлялась лучшая еда, медицина и прочее лишь с тем, чтобы их энергией мог пользоваться какой-нибудь маг. Естественно, существовали ограничения: ведь"перерасход"мог вызвать"пересыхание источника", вплоть до немедленной смерти человека. Добровольцев берегли: с развитием колонии и увеличением уровня жизни новых желающих находилось все меньше и меньше.

Арабы же такой проблемы не имели: обладая гораздо более высоким индексом прироста населения, они начали просто отлавливать и порабощать бедняков. Да, голодный бедняк не мог дать много. Да, никто не следил за"перерасходом", и смертность была высока. Но отсутствие необходимости ограничивать себя при применении практик увеличивало мощность оных, а рабы… Рабов можно наловить новых.

В конце концов суммарная сила арабских магов стала настолько превосходить силу магов израильских, что от немедленного поражения последних спасало лишь непрекращающееся соперничество среди арабов.

Они просто слишком много сил тратили на междоусобицы.

Но в любой момент это могло измениться, и, пожалуй, последней надеждой израильтян стал"несимметричный ответ", поиском которого уже давно занималась группа их эмиссаров на Бенгалуру, планете, где под пацифистским флагом Индии осуществлялись самые безумные сделки по продаже оружия. По слухам, им даже удалось наконец-то найти что-то подходящее в рамках отведенного им бюджета — отнюдь не резинового, ведь Акбар был все-таки молодой колонией.

Жан-Клод улыбнулся. Наконец-то он нашел что-то, на чем можно основать"позитивный настрой"перед миссией — а настрой был важен.

Он не менталист… Но и не бездарность, управлять энергиями умеет — а значит, есть шанс хотя бы"сыграть в обороне". Его хотели послать выяснить судьбу парней, которые как солдаты превосходили его даже по отдельности, а уж вместе… Но если ментальная магия местных стала"неучтенным фактором", погубившим целый десантный отряд (он-то в гибели отряда не сомневался), то его способность почувствовать воздействие — а то и противостоять ему — может стать таким же фактором для местных. Это, быть может, слишком зыбко, но когда тебя сбрасывают одного к агрессивным рабовладельцам (а отряд пропал именно на арабском континенте) — тебе сгодится любой повод для оптимизма.

Тем более, что отказаться — нельзя. Он прекрасно понимал, что рейдер пришел"вынимать"его с Фриды, где иначе он и закончил бы свои дни, хоть бы и от старости,"не за просто так". И достаточно спокойно к этому относился: услуга за услугу, что ж… Тем, кто лишился собственного транспорта и при этом не был способен оказать услугу единственному местному"таксисту", повезло гораздо меньше.

А в то, что"Адмирал Бельграно"не разбомбил его"скакалку"умышленно, Жан-Клод верил сразу и во веки веков: он сам, по собственной глупости, расположил ее настолько близко к селению аборигенов, что никому, включая канониров рейдера, такой идиотизм и в голову не мог прийти. Тем более, что замаскированную, с заглушенным реактором скорлупку с орбиты засечь нереально. Ведь все технологии наблюдения, обнаружения и наведения основаны на хоть какой-нибудь активности"неприятеля" — электронной, гравитационной, ядерной, психической наконец… Если же активности нет — то нет и опасности:"мертвые не кусаются".

***

Али ибн Амман радовался. Как же не радоваться, если у него все получилось? Ну почти все… Однако теперь и того, что есть, безусловно хватит, чтобы не ограничиваться победой над соперником и соседом, этим полукровкой Дайконур-Оглы. Приближение летающей повозки с разумами внутри они почувствовали одновременно. Но Дайконур-Оглы немедленно отправил к предполагаемому месту посадки своих лучших воинов, отдав им свое лучшее оружие. Али же не торопился.

"Воины с неба? Вероятно, сильные люди, которые дадут много, очень много жизненной энергии, что позволит укрепить власть и прирастить богатство. Как же велик соблазн захватить их, пользуясь лишь внезапностью, не тратя Сил Разума и не подвергая опасности жизнь рабов, умирающих при колдовстве! Но — с неба? И всего вдесятером? Самоуверенность? Ха! Самоуверенность — это считать, что они не ведают, что творят! Какая у них броня, какое оружие? Ведь легко предположить, что получше наших, раз их повозка летает, и сама, а наши лишь ездят, и только влекомые ослом! Нет, пусть я поведу себя как трус, пусть я даже потеряю пару рабов… Что стоят эти задохлики-рабы по сравнению с богатурами, самостоятельно идущими мне в руки? Нет и еще раз нет, я не пошлю воинов. Я пойду сам. И… Чуть попозже."

Мигель Чавес-старший, командир десантного отряда, проверил"комплектность персонала"и задал десантному модулю программу самостоятельной"маскировки на удалении" — это делалось для того, чтобы члены отряда в случае маловероятной поимки не могли выдать место расположения модуля — как выдашь то, что не знаешь? Возвратом же модуля для произведения обратной амбаркации занимались спецы с рейдера. Если отряд погибал и, как следствие, не выходил на связь — спецы этим, соответственно, не занимались. Ну а если что-то случалось с рейдером… Зачем отряду модуль, на котором некуда лететь?"Аргентина не бросит детей и жену, спи спокойно, солдат, ты прославил страну!" — так пелось в известной песне.

Еще Чавес успел заметить новые засечки на экране тактического шлема, распределить их между подчиненными и убедиться, что все успешно отстрелялись.

А потом он, как и его товарищи, снял пауэрсьют, разрядил оружие, положил его на землю и сам лег рядом, моментально уснув. И больше ничего не помнил.

Когда же на место событий прибежал запыхавшийся Дайконур-Оглы, он увидел своих людей застреленными из какого-то странного оружия (оно оставляло одинаково аккуратные дырочки и в слабой человеческой плоти, и в крепчайшей броне, по-видимому, просто не замечая разницы), а также извечного соседа-соперника Али ибн Аммана… С десятком"рабов Силы"за спиной. И от взгляда на этих рабов Дайконура-Оглы бросило в дрожь: каждый из них превосходил по своему потенциалу всех, кого мог собрать не только он сам, но и великий эмир, управляющий их провинцией. А десять…

— Ну что ж, теперь, возможно, мы поговорим? — спросил Али.

— О чем, почтенный ибн Амман? Эти люди убили моих воинов, но ты, как я вижу, уже свершил месть, обратив убийц в рабство. Ты поступил, как подобает правоверному, да будет милостив к тебе Аллах!

— Милостив, милостив… Милостив настолько, что дает мне наконец-то возможность сделать то, что я давно хотел сделать.

Далее Али ибн Амман с наслаждением наблюдал, как поганый Дайконур-Оглы достает из ножен свой кривой кинжал, трясясь от ужаса, но не в силах остановить собственную руку, поднимает его — и перерезает себе горло.

Это было поистине приятно, лишь одно омрачало ликование ибн Аммана: он не знал, где находится летающая повозка. Подозревая, что она может спрятаться так, что лучшие ищейки не найдут и за век — затаиться в лампе у джинна, в преисподней у шайтана, на дне моря, да где угодно! — он начал было расспрашивать своих новых рабов, но они… Не знали. Находясь под его полным контролем, они не могли лгать — но никто не расскажет того, чего сам не знает! Хитроумные гяуры! Просто — и гениально. Бездарь мог запытать их насмерть, одаренный — вскипятить им мозги, сделав слюнявыми идиотами, неспособными более подпитывать колдовство… Но оба ничего бы не узнали. Потому что не знали сами пленники. Сами они — простые воины, просто хорошо откормленные. Но их командир — наверно, великий и мудрый визирь, раз придумал такое. Мудрость всегда достойна уважения, даже если это мудрость врага. Но как же обидно!

…Тем острее была радость ибн Аммана, когда он вдруг опять почувствовал"разум наверху". И на этот раз — один! Значит, можно рискнуть. Прибежать на место посадки, благо оно известно заранее: пришелец, похоже, такой же профан в Силе, как и эти… Схватить его"щупом разума"раньше, чем он даже выйдет… Не дать ступить и шагу… А главное — не дать спрятать повозку! И вот тогда… Летающая повозка, страшное оружие, ОДИННАДЦАТЬ сильнейших"рабов Силы"… Можно поспорить не только с эмиром. Можно, постепенно накапливая силы, добраться и до Великого Визиря, и вот тогда…

Еще на высоте двадцати километров Жан-Клод почувствовал, что кто-то беспардонно копается у него в голове. Попыток"перехвата контроля", впрочем, пока не было, а потому и он не активировал свои внутренние возможности: мало ли, это было бы замечено? Он один, и если можно действовать скрытно — так и надо действовать. Зато когда попытки"перехвата"начались, он оказался к этому явно не готов. Он ждал чего угодно, только не такого массированного отказа в подчинении со стороны собственного тела. Рассчитывая на вторжение в сознание и готовясь отразить подобную"атаку", Жан-Клод попросту проморгал момент, когда рука, протянутая к банке с тоником (до поверхности оставалось еще метров семьсот, и компьютер модуля выбирал оптимальную точку касания), ни к какой банке на самом-то деле не протянулась, так и оставшись лежать на подлокотнике кресла. Чорт возьми, но он же только что ПРОТЯНУЛ РУКУ! Все, так сказать"ментальные ощущения"от этого действия были налицо.

Да только вот рука не сдвинулась ни на миллиметр.

Попытавшись встать, Дюпон понял, что и с ногами у него не очень… То есть не совсем… Точнее, не всегда, где-то через раз… Вот тут он начал бороться,"поднимать щиты"(ну, так это выглядело в его воображении), напитывая их до отказа всеми своими силами, до последней капли. Стало немножко полегче — по крайней мере, руки вновь начали его слушаться. Но ноги оставались будто ватными, отказывались то гнуться, то распрямляться, и каждый шаг удавалось сделать, только держась за аварийные поручни на мостике, а потом в коридоре… Каждый третий шаг, если быть точным. Два раза из трех ноги просто игнорировали данную мозгом инструкцию двигаться. Единственной хорошей новостью было то, что нападавший явно был один. Но силища у него была, как у нескольких человек — как бы не у десятка… Жан-Клод надеялся, что снаружи, на поверхности, станет легче — тем более, только оттуда можно дать команду на маскировку модуля (пусть хотя бы он не достанется врагу!) Однако дойти до шлюза… Это было проблемой.

Медикаменты не помогали — точнее, уже помогли, чем могли, и в крови кипел такой коктейль стимуляторов, в том числе подстегивающих именно деятельность мозга, что это было откровенно вредно для здоровья. Может быть, без них было бы еще хуже, но и с ними… А ходить-то как? Точнее, чем? В отчаянной надежде ("ну мало ли что найдется в медбоксе у этой десантуры!") Жан-Клод, распахивая шкаф за шкафом, обнаружил-таки один из древнейших медицинских приборов человечества.

Костыль.

Простой металлический костыль, довольно тяжелый и неудобный. Но, как и в незапамятные времена своего изобретения, позволявший помогать отказывающим ногам еще слушающимися руками. И — ходить. Плохо и медленно, но ходить — например, от медбокса к шлюзу… И он пошел. Уже слабо понимая, что происходит, занятый только передвижением ног и желанием увидеть врага собственными глазами. Его ли это было желание, или противник залез-таки ему в мозг, Дюпон не знал. Он просто шел. Шаг за шагом.

Али ибн Амман не сомневался в своем превосходстве, однако в какой-то момент начал слегка беспокоиться. Этот одиночка из летающей повозки… Сопротивлялся! Неумело, не как маг-менталист — но, тем не менее, не давая полностью взять себя под контроль, как происходило со всеми бездарями, от окрестных декхан до рослых собратьев нового гостя. Повозка, однако, опустилась на землю и не собиралась улетать. И, несмотря на все усиливающееся сопротивление (откуда он берет силы, у него же нет рабов Силы!), этот человек явно приближался к тому, что Али обозначил для себя как дверь. И куда он его активно"звал". Али понимал, что при личном контакте,"глаза в глаза", его сила еще на какую-то толику возрастет — и чужаку останется только покориться… Наконец дверь начала открываться — не как положено нормальной двери, а как бы всасываясь в притолоку. Какая разница! Она открывалась! И сейчас он, Али ибн Амман, взойдет на летающую повозку и объявит ее своей собственностью как"первозахватчик", а таким образом полученная собственность — святой трофей, и ни эмир, ни визирь, ни даже сам халиф не посмеют это оспорить!

Ну и еще один могучий раб Силы тоже, конечно, не помешает.

Когда дверь полностью открылась, Али смело сделал шаг внутрь.

И тут кто-то с размаху ударил его костылем по голове.

***

За бриджем, на котором лорд Арчибальд предусмотрительно проиграл Джереми Сэндлеру несколько гиней, подавали шерри, и лорд заметил, что адмирал пьет довольно много. Он даже забеспокоился, но после убедился, что великолепные манеры флотского офицера не изменяют сэру Сэндлеру независимо от степени подпития. В конце же партии, обрадованный к тому же выигрышем, адмирал пришел в благостное расположение духа и с удовольствием принял предложение губернатора переместиться в курительную комнату.

Подали виски и сигары.

Выпив по стаканчику и закурив, джентльмены оценивающе посмотрели друг на друга.

— Господин адмирал, — начал Арчибальд, — мне кажется, или, несмотря ни на что, есть в вас какая-то неудовлетворенность, ощущение дискомфорта? Может быть, вам неприятна эта комната? Или вас ждут дела, от которых я вас отвлекаю?

— Помилуйте, лорд Гамильтон, какие дела?! Что же до беспокойства — отдаю должное вашей наблюдательности, но поверьте, оное беспокойство не имеет ничего общего с вашим достойным всяческих похвал гостеприимством! Я вообще несколько беспокоен последнее время… Долгое время, честно сказать.

— Но что же беспокоит вас? Насколько мне известно, ни в политике, ни в военной сфере уже давно не происходит ничего значительного… Что-то личное?

— Нет. Не личное. Вы все сказали правильно. Именно что не происходит ничего значительного. Но ведь это значит, что самый амбициозный, умелый, преданный офицер не может добиться — ничего… Ведь ничего не происходит!

— Интересно… Что же именно вы имеете ввиду?

Мужчины выпили.

— Господин губернатор, все же очевидно. Вот я командую малой эскадрой. Кто мы сегодня? Патрульные, иначе и сказать нельзя. Гоняемся иногда за контрабандистами, но и не более того. Мы, офицеры флота империи, над которой когда-то никогда не заходило солнце! Мы, знающие, что любой империи должно непреклонно расти и расширяться, иначе ее ждет закат и забвение! И что я вижу?.. Стагнацию, застой, отсутствие каких бы то ни было перспектив развития. Отсутствие будущего! Мы, флот, могли бы сделать многое. Добиться многого. И отнюдь не только для самих себя — для нашей страны, всего нашего народа! Но мы… Мы не делаем — ничего.

В волнении адмирал налил себе полстакана виски и залпом выпил.

Да-да, — покивал головой губернатор, — я в высшей степени понимаю вас и полностью разделяю ваши чувства!

— Как это прекрасно, когда кто-то тебя понимает, — ответил Сэндлер, — Представляете, многие, очень многие из офицеров смирились с существующим положением дел. Они согласны получать невеликое"жалованье мирного времени" — благо и делать при этом ничего не надо — а те, кто понахальнее, еще и добавляют к жалованью"премии", так мы между собой называем взятки от контрабандистов… И им — достаточно! А на то, что прекратив бороться за могущество, наша страна начала терять даже то, что оставалось, им попросту плевать! Пусть не год и даже не десяток лет, пусть век… Но в конце концов мы все — все! — "выдохнемся", и нас поглотят какие-нибудь папуасы, как это произошло в древности с великим Римом.

— А в современности — с нашей метрополией на Земле.

— Ну, она была отдана в качестве политического жеста, как знак презрения.

— Но не возникает ли у вас ощущения, что этот"политический жест"был, как бы это сказать, вынужденным?

— Возникает. Если честно — возникает. Вы правы, кругом правы, господин губернатор! Я рад, что хотя бы здесь, на окраине нынешних владений Британии (надеюсь, я не нанесу вам оскорбления, произнеся это), сохранились люди, для которых величие империи — не пустой звук.

— За это стоит выпить!

И они подняли стаканы.

— Я действительно отлично понимаю вас, Джереми… — сказал лорд Гамильтон и тут же спохватился: Позволите ли вы именовать вас по-дружески, без чинов?

— Это честь для меня! — ответил самую чуточку, но все-таки пьяным голосом адмирал.

— Ну что ж, и я покорнейше прошу вас не чиниться. Я — Арчибальд.

Они пожали друг другу руки и выпили еще по стаканчику.

— Понимаете, Джереми, — начал Арчибальд, раскуривая очередную сигару, — у меня ведь, по сути, те же проблемы, что и у вас. Я столь же остро понимаю, что без развития, без, если хотите, экспансии наша империя угаснет. И что я вижу? В основном, лишь сонную пассивность — и не только со стороны мелких служащих, но и со стороны высших чиновников, потомственных дворян, ведущих свою родословную чуть ли не от Вильгельма Завоевателя! Здесь, на уровне подотчетной мне колонии, я могу многое. Но стоит потянуться за чем-то"вовне"… Даже за сущей мелочью. Я будто бы тону в патоке. Взять хотя бы эту Ла Нинья…

— Ла Нинья? Это планета? Ну то есть система?

— Да! Формально — система с планетой, принадлежащая аргентинцам. По факту — какой-то булыжник со слишком разреженной и непригодной для дыхания атмосферой, расположенный к тому же вдалеке от"основной сферы влияния"Аргентины. Ну, наверно, там есть какие-то полезные ископаемые, раз его разрешили внести в реестр, но… Я бы еще понял, если бы они открыли там рудники, построили заводы, еще что-то… Они же не делают ничего, просто внесли систему в реестр и наслаждаются еще одной"точкой присутствия флага на карте"! Однако для меня это — буквально кость в горле. Ведь благодаря этим потомкам Педро де Мендосы, или как там его звали, все мои торговые караваны в метрополию вынуждены идти кружным путем, в обход их"сферы национального пространства", тратя не только дорогое горючее, но и бесценное время.

— Простите меня, Арчибальд, но я ведь военный, а не политик — а почему ваши торговцы не могут летать через их пространство?

— Вы разве не изучали историю войн? Дело как раз в ней, а точнее — в нашем с ними конфликте за Фолклендские острова… Которые они называли Мальвинскими, да.

— Боже, но когда это было?

— Во второй половине двадцатого века — по стандартному земному летоисчислению, естественно.

— Ох, должен признаться, такой старины нам в училище не преподавали.

— А должны были бы! Ибо именно благодаря этой"старине"мы с Аргентиной и по сю пору формально находимся в состоянии войны, которое предусматривает"невхождение в территориальные воды" — а ныне"в национальные пространства" — друг друга.

— Войны?!

— Фолклендский — для них"мальвинский" — конфликт закончился де-факто победой Британии. Однако Аргентина не капитулировала — еще бы они капитулировали всей страной из-за каких-то мелких островков, на такую глупость даже эти латиносы не способны! — было просто заключено перемирие. Акт о прекращении военных действий. И военные действия были и вправду прекращены, никогда более Аргентина не пыталась вернуть себе власть над островами. Но и не подписывала капитуляцию с сопутствующими"мирными соглашениями" — тоже никогда. Как, само собой разумеется, и Британия. Вот и выходит, что у нас с Аргентиной — война… Просто мы не ведем боевых действий, так как подписали перемирие. 14 июня 1982 года, если мне не изменяет память.

Глаза адмирала загорелись.

— То есть мы ведем войну, просто об этом не знаем?

— Скорее не помним, друг мой! — улыбнулся губернатор.

— За это несомненно следует выпить!

Джереми Сэндлер выпил уже очень, очень много. Не"как лошадь", скорее уж как проведший месяц в пустыне верблюд, причем не воды, а шерри и виски. Лорд Гамильтон поражался способности адмирала сохранять изысканность манер несмотря на любые, для многих почти смертельные дозы алкоголя. Он даже немного завидовал:"Вот ведь настоящий флотский офицер! Не теряет, так сказать, лица вообще ни при каких обстоятельствах! Явно потомственный служака — да не в десятом, а скорее в сотом поколении! Я бы так точно не смог."Тут лорд поймал себя на мысли, что… Уважает адмирала. Вот есть в этом джентльмене какой-то"стержень" — и не в смысле"в штанах", а скорее в душе. То, что позволяет напиваться, не теряя человеческого облика. Позволяет говорить то, что думаешь, не боясь возможных неприятностей. Позволяет идти к своей цели, не сдаваясь при первой же явной неудаче."А какова его цель?" — подумал Гамильтон, — "Ведь очень похоже, что цели у нас одни и те же. То есть получается, что я не буду его использовать — как и он меня — но мы просто поможем друг другу… Если поможем, конечно."

— В общем, на настоящий момент все вот как-то так, — вернулся Арчибальд к внезапно прервавшемуся разговору, — я же говорил вам, друг мой, что прекрасно вас понимаю. Надо что-то делать, куда-то двигаться, и не для"повышения уровня комфорта", просто для выживания… Но двигаться некуда. Ни вам, ни мне. Моя должность как бы"выше"вашей, но в той же степени тупиковая, так что тут мы равны. Товарищи, так сказать, по несчастью… И эти нескончаемые проблемы с Ла Нинья.

"Похоже я, сам того не заметив, тоже поднабрался" — подумал он, — "Начинаю выражаться неконкретно"

Однако пьяный адмирал был, несомненно, не в силах заметить подобные мелочи. Он повернулся к губернатору и немножко заплетающимся языком наполовину спросил, наполовину предложил:

— Арчибальд, а давайте ее захватим? И все кончится!

— Но… — в первый момент Гамильтон был даже несколько ошарашен — Но… А-а-а, вы, вероятно, имеете ввиду закон, по которому колония, на которой в течение длительного времени не разместили население, или промышленное производство, или не начали разработку недр, таковой считаться перестает? Так аргентинцы там повесили на орбиту малую ремонтную верфь. Да, она никогда никого не ремонтировала. Да, всего персонала там несколько человек для поддержки жизнеобеспечения — да и те не аргентинцы, гастарбайтеры какие-то. Но она, видите ли,"промышленное производство", то есть формально они в своем праве…

— Как бы это вам сказать, друг мой… В, как говорят,"тумане войны"мы ведь можем эту малую верфь просто не заметить!

— Что ж… — Вообще-то, стоило адмиралу озвучить свою идею, губернатор уже начал относиться к верфи как к очередной своей"неучтенной собственности". Однако подумав, он понял, что отодрать аргентинскую маркировку от каждой маленькой детальки немаленькой верфи не представляется возможным — и, как бы исчезающе мала ни была вероятность угодить под международный суд, риски следовало минимизировать, — Согласен. Маневровый движок разгонит ее в сторону звезды, и… Какая верфь? О чем вы вообще говорите, сэр?!

— Именно!

— Но как быть с аргентинским рейдером, который, по слухам, ошивается где-то неподалеку?

— Ну господи-ин губерна-атор! — улыбнулся адмирал, — а на что же моя эскадра?

— Но у вас только шесть эсминцев и всего один крейсер!

— А скорее ни одного — ведь тот, что есть, устарел еще в момент начала его постройки.

— И как?!

— Попробую объяснить — по-простому, как человеку невоенному. Для крупного корабля мои эсминцы — то же самое, что штурмовики и торпедоносцы для них самих: самый страшный враг. Просто потому, что"врезать"при везении могут ничуть не слабее, а вот элементарно попасть по ним в разы сложнее, чем по"равному"противнику, уж больно быстры и маневрены. Там, где противник равного тоннажа будет вынужден судорожно дергаться и выставлять щиты,"малотоннажник"просто сманеврирует на скорости, и все. А когда получаешь в борт тяжелую торпеду или болванку из рэйлгана, тебе обычно все равно, от кого"прилетело" — от огромной"лайбы"или от мелкого эсминца. Прилетело — заделывай пробоины! Палубной же авиации рейдеры не имеют, так что эффективной защиты от нас у них попросту не будет. А крейсер… Ну что крейсер. Признаться честно, его главная задача — вызывать уважение в глазах гражданских: надо же, целый крейсер! На самом деле наш Иррезистибл — старая калоша, построенная по древнему проекту"Скапа Флоу", на которой да, удосужились обновить электронику ПКО, но все остальное… Мы давно уже разочаровались в его боевых качествах и используем как корабль снабжения для эсминцев — ну, способный при случае огрызнуться, но не более того. Трюмы там внушительные,"противоторпедную сетку"он благодаря новой электронике ставит неплохую, но главная наша сила — именно эсминцы. Мелочь, вроде контрабандистов, боится их как огня. А вот"крупняк" — обычно не боится… И совершает тем самым фатальную, в буквальном смысле, ошибку.

— Что ж, спасибо за разъяснение! Признаться, вы меня порадовали. То есть если этот рейдер вдруг примчится на помощь, вам будет чем его встретить?

— Более того! Я просто-таки надеюсь, что он примчится — потому что после этого никто не посмеет отказать мне в присвоении следующего звания! — довольно улыбнулся Сэндлер.

— Меня очень, очень радует ваша уверенность! — улыбнулся в ответ Гамильтон, — однако же время позднее. Не угодно ли вам будет присоединиться ко мне завтра за ланчем, в моем особняке? Там мы, достойно отдохнув, смогли бы обсудить дальнейшие подробности нашего, хммм, предприятия.

— Благодарю, охотно! Сейчас и правда хотелось бы — поспать… Вы, будучи старше и мудрее, поняли это первым.

— Ну, ну, не стоит лести, друг мой. Для меня знакомство с вами — как глоток свежего воздуха и возрождение давно похороненных надежд, чуть ли не мечтаний юности… Так что мы как минимум квиты. Жду вас завтра в полдень, и не утруждайтесь поиском транспорта: я, если вы не против, пришлю экипаж.

— Еще раз благодарю вас, Арчибальд! Покойной ночи!

— Покойной ночи, Джереми!

***

Эмиль Загоруйко угрюмо жевал"вечный"бутерброд с салом — тот всегда выползал из синтезатора ровно с той скоростью, с которой от него отрезали удобные по размеру куски. Водка закончилась еще позавчера, тогда как до конца вахты оставалось не меньше месяца. Тоска… А записка от предыдущих вахтовиков гласила, что никакой надежды на самогон нет, не с этими продуктами. Конечно, новая смена предприняла собственную попытку — но в результате лишь добавила свои подписи к уже имевшимся под текстом записки. Благодаря какой-то спецобработке субпродукты, которыми их кормили, попросту отказывались бродить. Конечно, при этом они и не портились — но утешение было слабым. Дерьмовая работа, дерьмовая жратва, вот и водка закончилась… И это постоянное давящее чувство километра, если не больше, камня над головой — Эмиль был профессиональным шахтером и"глубины руд"не боялся, но обычно ведь после смены шахтер возвращается на поверхность, а тут… Единственное, что примиряло с действительностью — оплата. Вот с ней наниматели-латиносы не скупились, тут надо отдать им должное.

В родном Донецке, на самой Земле — а вы думали, в Великой Метрополии и на Родине Человечества нет бедноты? Все наоборот, именно там-то ее и навалом, ведь все талантливые, способные, амбициозные и даже просто тупо трудолюбивые давно свалили в колонии — безработный шахтер Загоруйко перебивался как мог, любыми способами, не исключая мелкий гоп-стоп. Все изменилось после возвращения из"длительной командировки"его соседа, Урмаса Гимазова. Отсутствовал он почти полгода, так что его любвеобильная жена успела наставить ему рога со всем районом, не исключая и самого Эмиля (а хороша чертовка, кстати!), кроме того, поползли слухи, что на самом-то деле он просто сбежал куда-то далеко-далеко. Ну или недалеко, зато к достойной большего доверия бабе. Однако вот — вернулся, и, по меркам Донецка, вернулся богатым человеком. Богатым настолько, что купил на базаре подержаный флаер, перешел с самогона на покупную водку, а Светлана вдруг опять стала верной женой. Конечно же, знакомые постоянно докучали Урмасу вопросами, где, так сказать, водятся деньжищи и как бы им самим приобщиться к сему живительному источнику. Но ответ был один:"где было — там уж нет". Лаконично. Но Гимазов, несмотря на фамилию, был гораздо в большей степени эстонцем, чем татарином. И только Эмилю он рассказал немножко больше.

— Сосед, — сказал он, — Ты шахтер, как и я. И ты можешь попробовать получить такую же работу. Это вахта где-то далеко, я так и не знаю, где именно, но одной дороги туда — месяц. Работа очень тяжелая, не уверен, что решусь на еще одну вахту. Действительно тяжело. Но платят сполна, тут вопросов нет. Хорошо платят.

— А кто хоть платит-то?

— Аргентинцы. Если хочешь, сброшу тебе адрес, напиши им… Вроде как еще нужны рабочие.

— И это действительно шахтерская работа?

— Да! Условия необычные и я сказал — работа тяжелая. Но в целом — ничего, что мы бы не видели в шахте. Я справился — и ты справишься.

— Спасибо, сосед! Давай адрес. Я попробую.

Его взяли. Сначала он сильно беспокоился, ведь проводивший собеседование молодой парень представился"Альфонсо Диас, горный инженер", в то время как снующий вокруг офисный люд почему-то обращался к нему"сеньор лейтенант", не нужно знать испанского, чтобы понять такую простую фразу. Однако в ходе разговора Диас задавал вопросы как настоящий профессионал, не понаслышке знающий работу горняка, то есть каким он там был лейтенантом — неведомо, а вот инженером он был явно настоящим, и Загоруйко несколько расслабился. И даже спросил про условия работы. Диас ответил коротко и четко (все-таки лейтенант?):

— Глубинная шахта. Ручная добыча ценной руды. Шахтерский поселок там же, под землей, то есть выход на поверхность не предусмотрен. Все положенные страховки и медицинское обслуживание подразумеваются. Кормежка — само собой. Проживание в одноместных или двухместных комнатах, по вашему выбору. Режим секретности и подписка о неразглашении, но и оплата повышенная.

— А точнее, если могу спросить?

Покопавшись в сети, Эмиль знал, что в Аргентине заработок шахтера выше, чем у"обычного работяги в среднем по стране" — тысяча с третью песо за месяц, тогда как средняя"индастри сэлэри"семьсот-восемьсот. А нынешний аргентинский песо — это несколько"повесомее", чем фунт или тем более рубль…

— Двадцать тысяч.

— Двадцать тысяч за трехмесячную вахту?!

— За месяц. За вахту — шестьдесят.

— Но…

— Это плата за риск. Понимаете, если вы разболтаете, что и где вы добывали, вас попросту убьют. Не мы. Те, кто охотится за информацией об этой ценной руде. Выпотрошат, выведают все, что знаете, а потом прикончат как ненужного свидетеля. Поэтому работать вам предстоит всего три месяца, ну плюс дорога туда и обратно, но вот держать рот на замке — всю жизнь.

— Но шестьдесят тысяч песо… Тут можно и помолчать. А как насчет возобновления контракта?

— Если по окончании вахты — а работа и правда нелегкая — вы почувствуете себя в силах продолжать, добро пожаловать! Месяц дома, или в ином месте по вашему выбору, в качестве необходимого отдыха обязателен, а потом — пожалуйте на работу, если не передумали. Знаю людей, что работают уже десятую вахту, прижились, так сказать. Кстати, начиная с третьей вахты идет надбавка 10%"за опыт". Начиная с восьмой 20%. С шестнадцатой 30%, но пока шестнадцать вахт не отработал никто, ведь шахта довольно новая. Так как, возьметесь? Ваш опыт нас в целом устраивает, мы готовы вас взять без дальнейших проверок.

— Возьмусь, господин инженер. Я шахтер из города выработанных шахт, вы сами знаете. Зарабатывать своим ремеслом — само по себе радость, а за такие деньжищи — так и вообще… Готов подписать контракт.

— Отлично, сбрасываю вам все данные. И вводите сразу номер счета, тысячу песо задатка вы получите прямо сейчас.

Тысяча песо… Невольно вспомнился Урмас, купивший на базаре двухлетний флаер за, в пересчете, где-то пятьсот. После заработка шестидесяти тысяч. А ведь и правда, не только об этой их"ценной руде", но и об оплате стоит помалкивать. В нынешней России могут прирезать и за меньшее.

Россия, как ей и предначертано богами, в очередной раз не была той, что прежде. Началось все с падения огромного метеорита, откровенно просранного службой ПКО (а соседи, суки, знали, наверно, да смолчали!), который угодил прямехонько в Москву. Не то что от столицы — даже от Валдая не осталось ничего, кроме лавового озера. Государя Владимира Третьего не спас его бункер под Кремлем, и династия Путинидов прервалась. Последовала междоусобица, вызванная соперничеством за трон родов Тархановых и Ляховых. Победили Ляховы, уроженцы Кисловодска, и столица была перенесена в Ставрополь. Но во время смуты, во-первых, Польша и Словакия оттяпали себе по солидному куску Украины, что поставило крест на независимости оной, ибо оставшийся восточный"огрызок"моментально попросился под руку Вадима Первого Ляхова, потому теперь, по прошествии трех веков, Донецк и был русским городом. А во-вторых, Петербург с Новгородом, Псковом и прочими окрестностями заявили о независимости — ибо Вадиму Первому они как бы не присягали — и заключили унию с Финляндией, в состав которой и вошли полностью всего через каких-то двадцать лет. Кстати, в результате этого — ведь планет, официально"застолбленных"питерцами, было довольно много — Финляндия, хоть и не вошла в список"держав", в рейтинге"государств"передвинулась куда-то на"очень первые места", почти догнав вечного соперника — Швецию. Мурманск же, находившийся аккурат посередине северной части отошедшей финнам территории, еще в конце далекого двадцать первого века был полностью уничтожен аварией при испытаниях очередной супербыстрой межконтинентальной ракеты и Кольский полуостров, и так-то являвшийся пустыней, стал на века пустыней радиоактивной.

А шахты Донецка были выработаны полностью, в ноль,"в упячку", после чего город стал национальным центром криминала и, одновременно, поставщиком гастарбайтеров для всего обитаемого космоса. По сути, если кто-то из жителей и имел работу, то она была"на выезде".

Эмиль Загоруйко, сын ростовского хабала Михася Загоруйко и беглянки из Швеции, диссидентки Рут Съёблом, с детства был не только"двуязычным", но и"двукультурным". В то время как отец учил его плевать на правила и законы, если была хоть малейшая возможность удовлетворить"внутреннего хомяка", мать вечно твердила о том, что исполнять надо даже глупый закон, ибо иначе наступит хаос и беззаконие, что еще хуже, чем глупость закона. В результате Эмиль приучился жить и так, и этак — в зависимости от ситуации и настроения.

Поэтому аргентинцев он и понимал, и не понимал.

Зачем нужны были все эти"пугалки"и подписки о неразглашении, если их бригада, встретившаяся и познакомившаяся уже на транспортнике, не имела с самого начала ни малейшего представления о том, куда именно их везут? Транспортник представлял собой старую грузопассажирскую лайбу, в меру раздолбанную, но, вероятно, приписанную к военному ведомству: уж больно дисциплинированым,"уставным"и каким-то резким был ее экипаж. А ведь мореманы на"заштатных"посудинах обычно такие раздолбаи… Однако важно то, что это был ни разу не круизный лайнер, и пассажиров не баловали ни панорамными окнами (пусть и электронными) для созерцания видов космоса, ни информационными табло, сообщавшими, где они в данный момент находятся, с какой скоростью движутся и все такое. То есть лететь они могли буквально куда угодно — и делали это, кстати, довольно долго.

По прибытии их погрузили в совершенно обычный посадочный челнок, сказав"не боись, парни, не наблюете, трясти не будет". И правда, особо не трясло — то ли атмосфера спокойная, то ли пилот настоящий мастер.

А вышли они из челнока уже в подземном ангаре, откуда на гравилифте опустились на целый километр — там им предстояло жить и работать три месяца.

Наниматели поступили мудро, заранее предупредив об основных трудностях — после этого то, что"всплыло"на местном инструктаже, воспринималось как мелочь.

Герметизирован был только жилой блок, то есть работать предстояло в старых-добрых скафандрах с баллонами воздуха за спиной. Правила техники безопасности были, соответственно, строгими и многочисленными.

Никакой механизации работ не предполагалось: как объяснил распорядитель работ, добываемая руда представляет собой некие"камни", то есть уплотнения основной породы, и их, не повредив, надо"изымать", выколачивая более мягкие и сыпучие фракции вокруг. Сам"камень"повреждать, и вообще долбить по нему аки дятел, нежелательно — потому механические средства добычи тут и не подходят. Леха Пантелеев, веселый и разговорчивый парень откуда-то из Сибири, сразу предположил, что на самом деле они будут добывать алмазы или изумруды — но над ним лишь посмеялись: при первом же выходе в шахту выяснилось, что"камни", пусть и не с чемодан размером, гораздо крупнее, чем может быть драгоценный камень даже теоретически.

К тому же, как раз драгоценные камни машинную добычу переносили вполне спокойно.

А тут… Вообще-то, эти"камни"и правда были похожи на куски руды какого-то металла. Вот только какого?.. Вся бригада была не просто с Земли, а из России — но многие успели поработать в самых разных местах, и в один голос утверждали, что вот именно такой руды раньше не видели. Ну что ж, видимо, аргентинцы не врали, говоря, что добывать придется что-то редкое. И не зря столько внимания уделяли безопасности. Ну и Господь с ними, что же до шахтеров — работа привычная, оплата превосходная, а если неизвестно, что именно ты добываешь… Оно не радиоактивное? Не ядовитое? Ну и прекрасно, все, что дальше — "меньше знаешь — крепче спишь".

Но вот водки — не хватало. Скучно без водки.

В свободное время они играли в"дурака"и в"морской бой", смотрели развлекательные программы русского головидения — доступа к сети в шахте не было, но им привозили кассеты со стримовой записью — и со все уменьшающимся успехом пытались поспать. Работа, в начале вахты представлявшаяся тяжелой и выматывающей, стала скорее некоей"отдушиной", и в шахту шли с удовольствием. Каждый"выдятленный"из породы"камень"вызывал чувство какого-то удовлетворения, и Эмиль теперь понимал, почему, несмотря на очевидные трудности, многие возвращались на эту работу. Он, пожалуй, тоже вернется. И, возможно, не раз: надо же получить надбавки, расписанные Диасом!

Вот если бы еще водки…

А потом, за две недели до окончания вахты, в шахту вдруг спустился распорядитель работ.

— Парни, — сказал он, — у нас тут возникли проблемы на поверхности. Поэтому я, конечно, сочувствую, приношу извинения и все такое, но если вы выйдете через две недели, вы, вполне вероятно, тут же помрете. Не спрашивайте меня, почему: с одной стороны, сказать вам я не имею права, с другой же — мертвым будет уже все равно.

Поэтому, кроме опции"выйти и сдохнуть", у вас есть два варианта. Первый — по окончании вахты вы помещаетесь в анабиоз до исчезновения опасности. Оплата сохраняется. Второй — вы на тот же период остаетесь здесь, продолжая работу. Оплата увеличивается в полтора раза.

Анабиоз… Это никому не нравилось. На заре освоения дальнего космоса люди очень испугались того, как передвижение в гипере на них влияло. Типа сознание теряли и вообще. Поэтому первые гиперкорабли были снабжены суровой защитой от"эманаций подпространства", а людей на время путешествия помещали в этот самый анабиоз. Но как ни старались медики улучшить его характеристики, просыпались от"холодного сна" — не все. И каждый экипаж нес потери после каждого прыжка. Первые полеты к звездам вообще были делом довольно опасным. Больше сотни лет понадобилось человечеству, чтобы понять, что"эманации подпространства" — это дар богов, а не их же проклятие. Не принявший специальных препаратов человек при уходе корабля в гипер впадал в своеобразную"спячку" — терял сознание, начинал потреблять минимум кислорода и практически прекращал нуждаться в еде. Соответственно и не гадил — памперсы не требовались. Да, для его жизнеобеспечения было кое-что нужно, в отличие от"анабиозника", который потреблял только электричество для питания его капсулы. Но такие крохи… По выходе же из гипера по крайней мере выхода своевременного, все"спячечные"просыпались — здоровыми и довольными, хорошо выспавшимися и все такое. И никто не умирал. На планете же, которая ни в какой гипер не собиралась, средством"переждать"был только анабиоз. Из которого по определению выйдут не все. Поэтому шахтеры ответили единогласно: работа. Спросили только:

— А водка? Водка — будет?

— Водки привезем заведомо сверх потребностей, даже, так сказать, сверх способностей! Обещаю!

— Тогда точно работа!

И работа продолжилась. Тем более, что водку и правда привезли.

***

Капитан Энрике Кортасар несколько раз прочитал отчеты, написанные Чавесом и Дюпоном. Магия… Про нее все знали, но учитывая слабость магов, никто не воспринимал эту"игрушку"всерьез. А оказалось, что поистине пытливый ум способен и"игрушку"превратить в оружие. Это же надо додуматься, использовать обычных людей как"батарейки"или"разгонные двигательные модули"! Но додумались же… Впрочем, на вновь осваиваемых планетах колонисты вообще до многого додумывались — жизнь заставляла. Гораздо большее удивление вызвали способности самого Дюпона, как и его вскользь упомянутый учитель — некий лысый мужик по имени Джорэм. Но мужик-то ладно, он остался где-то там, на Фриде, а вот сам Жан-Клод, получается, непрост. Очень непрост. Зажечь свечу… А если это не свеча? А если это патрон в патронташе, который на тебя надет? Любому пользователю огнестрельного — то есть не магнито-гравитационного или, скажем, оптического — оружия, идущему против этого парня, стоит поберечься. А лучше и вовсе"не ходить", да. Чего стоила одна фраза Чавеса-старшего:"Он его убил, сеньор капитан. Представляете? Ударил костылем по голове — и убил!"

Освобожденная"десантная десятка"не только нашла все свое снаряжение — жадный Али не смог выкинуть ничего, все припрятал, ну они и нашли — она освободила пятерых бедолаг-исследователей, находившихся у местных в роли"батареек". Еще двоих освободить уже не удалось:"перегорели"из-за жадности их"пользователей". Но и освобождение не обошлось без Дюпона: только он мог подкрасться к магам-менталистам хотя бы на расстояние выстрела из рэйлгана (а это с хорошей оптикой несколько километров), не будучи обнаруженным. Стрелком он был, впрочем, отменным, и после ликвидации мага десантники проводили привычную"зачистку с освобождением заложников". Пару раз в самый неподходящий момент"на арене"появлялся еще один"маг-чародей" — младший член клана или гость — но Жан-Клод, сидящий на каком-нибудь холме или просто на дереве, следил за ситуацией через прицел, и проблемы не успевали возникнуть.

Но чувство незащищенности от ментального воздействия все-таки очень напрягало, и это Чавес тоже подчеркнул в отчете в надежде, что данный момент войдет в список рекомендаций апгрейда снаряжения, предлагаемый капитаном — было такое правило, что командир, встретившийся с чем-то новым, рекомендовал начальству ввести защиту от этого, и иногда так даже и происходило, пусть и не сразу.

Капитан Дюпон не был ни подчиненным капитана Кортасара, ни даже гражданином Аргентины, однако Энрике чувствовал, что этот парень ему еще может очень понадобиться. Француз… Ну и прекрасно, ведь отношения Аргентины и Франции уже несколько веков были самыми что ни на есть дружескими. Так что почему бы и не француз, лишь бы приносил пользу. А Дюпон приносил. Уже принес.

Капитан Кортасар коснулся сенсорной панели и произнес:"Господин капитан Дюпон, не могли бы вы подойти на мостик?"Эта вежливость не была"прогибом", в обычной обстановке капитан был столь же вежлив и со своими подчиненными, все это знали — и, кстати, очень ценили. Любой начальник может сказать:"Эй, ты, быстро сюда!"Но отнюдь не любой обратится по имени и попросит подойти, как только будет возможность. Мелочь? Но на таких мелочах строится флот. По крайней мере, аргентинский флот, не самый большой по численности, но один из самых боеспособных во всей освоенной вселенной. Просто потому, что каждый флотский за свой корабль, своих товарищей и своего капитана был готов порвать глотку кому угодно — хоть в кабацкой драке, хоть на войне. Флотские стояли друг за друга горой — и это давало Аргентинской державе немалые дивиденды.

***

Дюпон появился быстро, одетый в матросский китель без знаков различия: его собственная одежда пришла в полнейшую негодность.

— Вы звали меня, сеньор капитан?

— Да. И прошу вас, давайте без чинов, Жан-Клод, ведь я вам не начальник. Скорее хотел бы обратиться к вам с просьбой.

— Хорошо, Энрике, в чем же заключается просьба?

— Вы спасли мою десантную группу. Вы проявили экстраординарные способности. Вы вообще нам очень, очень помогли — и, уверен, сможете помочь и в будущем. Если у вас нет каких-то не терпящих промедления планов, я хотел бы попросить вас задержаться на рейдере в качестве, хммм,"прикомандированного офицера". Я знаю, что Иностранный Легион распущен, но уверен, наше военное ведомство не откажется поставить вас на довольствие согласно вашему капитанскому чину — например, как капитана морской пехоты, такое же звание имеет известный вам Чавес-старший.

— И я стану вашим подчиненным? — улыбнулся Дюпон

— Ну как бы да, — ответил Кортасар, — Но вы же сами видите, у нас тут довольно свободные нравы, вон матросы даже траву курят в гальюне, пойдешь посрать и глюки ловишь, все каннабисом пропитано. Бардак, а не боевой корабль!

Жан-Клод уже имел возможность оценить боеспособность"Адмирала Бельграно" — и оценил ее как превосходную, поэтому шутку капитана он воспринял именно как шутку. Хотя траву матросы и правда курили. И с ним делились.

— Да я, в общем, не против, — ответил он, — столько лет провел на службе, что без нее как-то и непривычно даже. Только вот хочется спросить, так сказать, сполна с нанявшего меня Института Ксенологии. В конце концов, я ведь честно выполнил все, для чего меня нанимали, и отправил им подробнейший отчет! В который вошла и информация по ментальным магам Акбара, между прочим. Они мне должны и зарплату, и премию, однозначно!

— А вот об этом не беспокойтесь. По дипломатическим каналам"выбить"из них оплату получится, наверно, даже быстрее, чем если бы вы заявились к ним лично. Тем более что вы правы: и отчет, и явно"новая информация"налицо. Ваш наниматель, скорее всего, заплатит сполна, не чинясь. А если решит"задуматься"… Мы с Францией — друзья, так что"несколько тревожный звонок из Елисейского дворца"институту будет обеспечен.

— Ну тогда и говорить не о чем. Ставьте на довольствие, сеньор капитан!

— Да как два байта переслать, сеньор капитан!

Шифрограмма на центральную базу на Буэнос Айресе была отправлена немедленно, и Энрике ждал ответа максимум через день-два. Однако ответ последовал всего лишь через шесть часов, в"корабельную ночь". Вызов экстренного коммуникатора разбудил и разозлил капитана, но он сразу же"пришел в меридиан", увидев, кто звонит. Командующий флотом Аргентины адмирал Лейбович."Тот самый","легендарный","неуничтожимый"Лейбович.

Семья Лейбовичей, по слухам, происходившая в седой древности от какого-то коммерсанта в тогда еще русском Петербурге, разделилась на две ветви. И если колумбийские Лейбовичи были плантаторами, выращивающими коку для производителей слабонаркотических напитков, то Лейбовичи аргентинские посвятили свою жизнь флоту. Все они были офицерами, зачастую капитанами кораблей, нередко адмиралами, а иногда — вот как сейчас — и адмиралами флота, командующими всеми ВКС державы. Крутые ребята, ничего не скажешь. Взять хотя бы нынешнего: будучи еще капитаном фрегата, он, потеряв в драке с контрабандистами генератор гипердрайва, повел свою команду на абордаж — и вернулся на базу на корабле контрабандистов, сообщив координаты обездвиженного и поставленного на"сигналку"фрегата, его потом нашли и вернули. Контрабандисты же так и остались, где были, в виде замороженных трупов на орбите вокруг безымянной звезды. Отчаянный парень и прекрасный офицер — как и все Лейбовичи, надо признать.

— Капитан Кортасар, я прошу прощения за беспокойство в неурочное время.

— Сеньор адмирал флота, я готов к службе! — ответил Энрике по-уставному.

— Возникли новые обстоятельства, капитан.

— Это связано с моим запросом?

— Запросом? Ааа, это вы про того француза… Нет, с ним никаких проблем, ставим его на довольствие как капитана-морпеха, и дело к стороне. Сообщите ему, что жалованье он начал получать… Когда он там помог вам в первый раз?

— Полмесяца назад, сеньор.

— Значит, месяц назад. Это не проблема. Проблема в другом…

— Я весь внимание, сеньор адмирал!

— Вы ведь знаете, то есть, конечно, вам этого знать как бы не положено, но знаете же, что система Ла Нинья крайне важна для нас?

— Знаю, сеньор адмирал, хотя и без подробностей.

— Подробности сейчас и не важны, достаточно того, что мы добываем там ценные ископаемые, делая это в режиме строжайшей секретности — так, чтобы вся система выглядела и вовсе неиспользуемой. Долгое время все было в порядке, но то ли в контрразведке что-то"протекло", то ли дело просто в"неизбежных на море случайностях"… В общем, есть разведданные, что англичане заинтересовались этим местом. А Ла Нинья находится практически рядом с их анклавом, и поблизости как раз ошивается их Восьмая Колониальная эскадра — всего лишь шесть эсминцев и устаревший крейсер, но вы сами понимаете, разместить на Ла Нинья серьезные силы мы не могли, а несерьезные… Это было бы скорее"приглашением", чем защитой.

— Эсминцы? Для нас это опасно. То есть я понял свою задачу, но будет ли поддержка?

— Будет. Для"оправдания владения"Ла Нинья мы разместили там малый ремонтный док. Он не использовался, но сейчас мы отправляем туда как бы на ремонт эскортный авианосец"Гинсборро,"на самом деле вполне исправный. Он оснащен тридцатью двумя штурмовиками"Пингвин", старыми, но все еще смертельно эффективными.

— Но авианосцы идут в ремонт без дополнительного боекомплекта, это же всем известно!

— В этом и состоит наш план. Ради соблюдения секретности, мы договорились с контрабандистами, и те обещали вскорости поставить на Ла Нинья тридцать два новейших истребителя-штурмовика"галил"израильского производства, с изрядным запасом боекомплекта. Посадочные точки"пингвинов"нетрудно перенастроить под"галилы" — по размерам они похожи. А предполагаемый захватчик получит тридцать два борта"москитного флота"не с минимальным боезапасом на один вылет, а с хорошим резервом, вылетов на пятьдесят, у контрабандистов так принято — продавать технику с запасом для стрельбы.

— Что ж, в таком случае авианосец сможет преподнести Восьмой эскадре просто-таки смертельный сюрприз.

— Как я уже сказал, в этом и состоит план. Однако"москитный флот"нуждается в электронной и гравитационной защите, к тому же их крейсер, пусть и устаревший…

— Я вас понял, сеньор адмирал. Когда мы должны там оказаться?

— Вы получите дополнительные инструкции, пока оставайтесь на месте. Оказаться там вы должны будете одновременно с их Восьмой эскадрой, это тоже часть плана. Тем более что мы пока полностью не уверены, что они вообще решатся на вооруженную акцию.

— Си, сеньор!

***

Миссис Фаринтош готовила столовую к ланчу, очевидно важному для лорда Гамильтона. Никогда ранее, вернувшись из клуба в некотором подпитии, он не вспоминал об инструкциях на день грядущий, а тут надо же, детально расписал ее мужу все, что необходимо сделать. Ждал значительного гостя? Вероятно, хотя уже давно никаких достойных внимания гостей в их особняке не появлялось. Но — мало ли?

Меган Уоллис Фаринтош, в девичестве Щтящщюк, для многочисленных любовников просто Мег, не любила своего мужа. Однако когда этот влюбленный в нее слюнявый английский теленок заговорил о возможности брака и упомянул, КЕМ ему предстоит стать после смерти отца, она не колебалась: это был ее счастливый билет, позволявший вырваться из тоскливой безнадеги Новокракова. Как интересно повторяется история! Ее мать, уроженка Алабамы-2 Глория Гейнор, влюбилась в поляка и была готова ехать за ним хоть в жопу мира… Которой Новокраков в результате и оказался. Но ей было на это плевать, они с отцом были счастливы вместе, по-настоящему, такое не подделать, Меган это видела. Дочь же всеми силами пыталась оттуда выбраться, что ей в результате и удалось, пусть не самым приятным способом. К счастью, горячность Чарльза прошла довольно быстро, и теперь ничто не мешало Мег утешаться с прекрасными образцами мужеского пола, обретавшимися в Джоржтауне. Самым приятным из них был долговязый голландец Хэмпфри ван Вейден — судя по нескольким вскользь заданным им вопросам, вполне возможно, агент разведки Нидерландов, но вот это как раз Меган совершенно не интересовало.

Столовая была готова, даже на самый предвзятый взгляд. Дальше за дело возьмутся слуги, а"протоколом"займется Чарльз. А значит, можно поехать в город, попробовать поймать Хэмпфри, а если не получится — просто очаровать какого-нибудь красавчика в баре и, так сказать, изнасиловать. Потому что это — приятно. А вот быть экономкой и домоправительницей лорда, больного манией величия, и супругой помешанного на традициях слуги — это неприятно, от слова"вообще".

В полдень же флаер, красовавшийся лордскими гербами на дверцах, привез мучавшегося тяжелым похмельем адмирала Сэндлера.

— Джереми! — лорд лично вышел встретить гостя — Джереми, друг мой, немедленно выпейте шерри или хотя бы кружку портера, на вас же смотреть страшно, вы какой-то зеленый!

— Ах, Арчибальд, от портера я бы не отказался.

Слуги в особняке были вышколенными, и портер оказался в руке адмирала моментально и, казалось бы, ниоткуда.

— Да. Холодный. И это прекрасно, — проговорил Джереми.

— Как, аппетит просыпается? — тоном знатока спросил Гамильтон

— В точку, сэр! Вот теперь — быка бы слопал!

— Отлично, в столовой уже все готово для ланча, прошу вас!

— Покорнейше благодарю!

За ланчем серьезных разговоров не вели: губернатор наблюдал за своим гостем, а тот с усердием безумной бензопилы поглощал все, что слуги метали на стол… Еле успевали метать, на самом-то деле. К счастью, насытился адмирал все-таки на самую чуточку раньше, чем на кухне закончилась еда, предназначенная для ланча. Откинувшись в кресле, он медленно и задумчиво, глядя куда-то в потолок, выпил еще кружку портера, а потом сказал:

— Арчибальд, а ведь я принес плохие новости, на самом-то деле.

— Плохие новости?

— Да. Флотский офицер не имеет права разглашать полученные разведданные, но… Вы — губернатор и лорд. К тому же, у нас с вами были кое-какие планы. Поэтому… Поэтому я считаю наш с вами случай — исключением.

— И что же произошло?

— Да все та же"формальная"верфь на Ла Нинья. Латиносы что-то пронюхали — ну или просто карта так легла — но верфь буквально позавчера расконсервировали для ремонта эскортного авианосца Гинсборро. А это — тридцать два борта"москитного флота".

— Но ведь обычно на ремонт авианосцы встают"налегке"?

— Да, скорее всего, и в этот раз все так — стандартная"обвеска"на месте, а погреба пусты. Один боевой вылет — и все. Но они заказали новые машины с доставкой именно туда!

— Новые машины?

— Причем у контрабандистов, вот что необычно. Как вы понимаете, военное ведомство любой страны само занимается комплектацией флотов и армий. И если вдруг латиносы обратились к контрабандистам, единственное приходящее мне в голову объяснение вам не понравится… Оно и мне самому не нравится.

— Они думали, что мы не узнаем?

— Именно. Что там сейчас на"точках"авианосца я не в курсе, но заказали они"Галилы". И, согласно повадкам контрабандистов, боекомплект там будет вылетов на полсотни, не меньше. Они так торгуют, это традиция.

— Слышал, что Израиль назвал"Галил"своим новым"мечом Гидеона"…

— И неспроста. Это очень, очень опасный штурмовик в умелых руках. В неумелых — как раз наоборот, но аргентинцы — хорошие пилоты, этого у них не отнять.

— То есть"Галилы"ставят под угрозу наш маленький план?

— Однозначно. Если латиносы их получат, можно даже не начинать. На"Галилах"они убьют нас, сэр. Просто убьют. Всех.

— Но ведь сделка еще не совершена?

— Пока нет. Достигнуто лишь"предварительное соглашение" — но где вы видели контрабандиста, который откажется от наличных, когда их ему уже показали?!

— Нигде, тут вы правы. Однако… Однако есть один щекотливый момент. В общем, сейчас как раз я мог бы помочь нашему общему делу — ведь у нас общее дело, не так ли?

— Несомненно, сэр!

— Вот только для этого мне надо попасть на пару дней на тот самый Бенгалор, где базируются"черные торговцы". И сделать это по возможности незаметно. В более простом случае я всегда мог бы полететь туда на пассажирском лайнере, даже оплатив билеты государственными деньгами: дипломатическая миссия или еще что-то… Но вот именно сейчас не хотелось бы привлекать к себе внимание.

— А ведь… А ведь может получиться, сэр!

— Вы что-то придумали?

— Да! Один из моих эсминцев вскоре отправляется на плановый ремонт на базу в Шеддинге. Бенгалор практически по дороге,"крюк"составит лишь несколько часов — а служба слежения флота просто не в состоянии отсматривать каждую секунду жизни каждого маленького эсминца, их слишком много. То есть эсминец забросит вас на Бенгалор, а поскольку ремонт предстоит несложный, через трое-четверо суток он уже будет возвращаться и сможет, соответственно, вас забрать. Капитан нам сочувствует и болтать не будет. Конечно, условия на эсминце довольно спартанские — но никакого более тайного способа переправить вас на Бенгалор и обратно мне в голову не приходит.

— Великолепно, Джереми! Это то, что нужно! А"спартанские условия"я уж как-нибудь переживу.

***

На Бенгалоре лорда Арчибальда Гамильтона интересовал один-единственный человек. Стоящий, по мнению лорда, всего Бенгалора."Вольный купец"Вриндаван Упадхья. Несколько весьма удачных сделок, провернутых Вриндаваном с подачи лорда-губернатора, если и не гарантировали лояльность торговца, то по крайней мере давали неплохие шансы договориться.

А договориться было желательно.

— Гамильтон-сагиб, вы вновь оказываете мне честь, посетив мой дом!

— Благодарю вас за добрые слова, уважаемый Упадхья, для меня так же честь встретиться со столь достойным человеком!

— Что же привело вас на нашу планету на этот раз, осмелюсь спросить? В прошлом все ваши предложения оборачивались для меня неплохой прибылью — как, подозреваю, и для вас, так что я, лишь только увидев вас, весь обратился в слух!

— Не на планету, уважаемый Упадхья, а именно и непосредственно к вам! Дело, о котором я хотел бы поговорить, как всегда, необычное. Но, как и всегда, мы оба можем на нем неплохо заработать… Хоть я и не знаю пока, как именно. Но ведь так же все начиналось и в прошлые разы, а потом…

— Вы знаете, чем усладить слух торговца, Гамильтон-сагиб, я весь внимание!

— Не буду тянуть и перейду сразу к делу. Мне стало известно, что аргентинцы заказали у кого-то из ваших тридцать два израильских штурмовика. А мне очень не хотелось бы, чтобы такая сделка состоялась.

— Скажу прямо, как другу и партнеру: да, заказали у одного из наших уважаемых торговцев. А доставкой буду заниматься и вовсе я сам. Но… Отмена сделки — это очень, очень плохо для репутации. Не смертельно, но… Дорого.

— И насколько дорого?

— Обычно такие вещи дороже стоимости самой сделки вдвое, если не втрое.

— Это неприемлемо.

— Понимаю! Но потерять лицо…

— Но неужели же нельзя поискать какие-то"обходные пути"? Мы давние партнеры, уважаемый Упадхья, и я уверен, в будущем мы еще не раз поможем друг другу хорошо заработать, да и сейчас… На мой взгляд, необходимо рассмотреть все возможности.

— Согласен. Позволите ли вы мне покинуть вас на некоторое время? Мне нужно посмотреть на текущие заявки и торги, так сказать,"свежим взглядом".

— Конечно! Я готов смиренно ждать вашего решения!

— Тогда я прикажу принести вам охлажденного вина, а сам постараюсь слишком не задерживаться.

Может быть, по меркам Бенгалора Вриндаван задержался и"не слишком", но отсутствовал он более часа, и вино, поначалу понравившееся Арчибальду, уже переставало лезть в глотку. Однако в конце концов Вриндаван вернулся, и выглядел он воодушевленным.

— Вам как всегда везет, Гамильтон-сагиб, — начал он, — И это еще раз убеждает меня, что с вами не только можно, но и нужно иметь дело.

— Вы нашли что-то интересное?

— Очень интересное! Оказывается, еврейская община, израильская колония на каком-то Акбаре, занимает лишь один из двух материков этой планеты. Второй же материк захвачен арабами — природными врагами израильтян, и последние желают решить вопрос, хммм, кардинально. Они обратились к одному из наших камрадов с запросом на атмосферные истребители-штурмовики давным-давно устаревшей серии"Ситроен-13"французского производства. Я даже не знал, что такое старье вообще где-то существует, однако они запросили и мы нашли, да… Представляете, чисто атмосферные штурмовики — самолеты с крыльями, хвостом и все такое — практически неспособные вылетать в космос, разве что на низкую орбиту при условии плотной атмосферы, где они смогут разогнаться, и вооруженные неуправляемыми ракетами! Зато — очень дешевые, тут не поспорить, по карману даже молодой колонии. Да и ракет к ним в комплекте идет немерено. Кому еще такие нужны?

— Неуправляемыми ракетами?!

— Именно. Чтобы понять, что это вообще такое, надо, наверно, читать книжки по военной истории… Древней истории. Но должен сказать, что против арабов на Акбаре, лишившихся вообще какой бы то ни было техники — просто потому, что они, извините, идиоты — "дешево и сердито".

— Да, чего только не бывает. Но вы же, вероятно, имеете ввиду, что это может как-то помочь именно нам?

— Не зная двух маленьких деталей, догадаться непросто. Но я не буду интриговать вас и держать в неведении. Во-первых, по размеру"Ситроен-13"практически идентичен"Галилу". А во-вторых, израильтяне заказали ровнехонько тридцать два борта.

— То есть мы можем?..

— Вы правильно понимаете. Стандартный транспортный контейнер — он везде одинаковый, а сопроводительную документацию грузчик может и"забыть"прочитать. И ваши заклятые друзья аргентинцы получат на своей Ла Нинья атмосферные аппараты, бесполезные за отсутствием там серьезной атмосферы и уж тем более непригодные к космическому базированию."Ну, типа, ошибка вышла."Да, перевозчиком буду именно я — но, думаю, смогу отмазаться: всем известно, что"по понятиям"перевозчик вообще не должен знать, что он везет. Загрузился — и вперед.

— Это превосходно!

— Однако разозлившиеся аргентинцы… Кто их знает! Иными словами, я беру на себя определенный риск, который стоило бы оплатить.

— А я не буду вам платить, уважаемый Упадхья, улыбнулся Арчибальд.

— А мне тогда неинтересно, Гамильтон-сагиб! Мне ведь, между прочим, еще этого самого грузчика потом убивать, чтобы не болтал!

— Простите, я неправильно выразился. Я не имел ввиду, что ваш труд останется неоплаченным. Просто платить буду — не я.

— А кто?

— Так арабы же! У меня есть возможность по линии флотской разведки сбросить им информацию о том, что их противник, жаждущий получить"вундервафлю", таковую не получит… Если они вовремя"подмажут"одного достойного джентльмена с планеты Бенгалор. Причем если не подмажут — ну что ж, они сами могильщики своего будущего, а их только что построенные города превратятся в огненный ад. Как думаете, они вам заплатят?

— При таком раскладе — точно заплатят. Но кто тогда заплатит вам?

— Израильтяне. Ведь если я правильно понял вашу идею с путаницей в накладных, они вместо древних"Ситроенов"получат новехонькие"Галилы". А я смогу повернуть дело так, что это именно моя заслуга, и мне за это кое-что причитается.

— Но тогда арабы могут на вас серьезно обидеться.

— Не успеют. Один-единственный"Галил"превосходит все тридцать два"Ситроена"вместе взятых. А если"Галилов"будет опять же тридцать два… Арабы еще успеют заплатить вам, за этим я особо прослежу, более же не успеют ничего. Далее их судьбой займется этот их Аллах, так его зовут, если мне память не изменяет.

— Дааа, — протянул Вриндаван, — получается, что два наших торговца получают заказы и выполняют их, срубив неплохие деньги. И одновременно с этим мы с вами, путем устройства простейшей путаницы, тоже получаем деньги, не вложив ни рупии, а вы к тому же еще и решаете какие-то свои вопросы. Гамильтон-сагиб, вы еврей?

— Нет, уважаемый Упадхья, я англичанин, просто англичанин.

***

Командир эскортного авианосца"Гинсборро", капитан Фернандо Алонсо, был очень спокойным и меланхоличным человеком. По совести сказать, такой"отмороженности"никто никогда не ожидал не то что от аргентинца — вообще от флотского офицера какой бы то ни было страны. Он не повышал голос. Он не выходил из себя. Он всегда был безукоризненно вежлив и спокоен. Нет, это не мешало ему при необходимости устраивать"утро стрелецкой казни"проштрафившимся подчиненным и прочим военнопленным, и это ощущалось тем более страшно именно потому, что"подавалось"капитаном, в общем-то, абсолютно расслабленно — хотя"летели"иногда наряды вне очереди, а иногда и головы.

Пару раз он отдал приказ расстрелять дезертира или предателя — расстрелять вот здесь и сейчас, при нем, прямо на мостике, взять табельное оружие и убить человека — но выражение лица капитана не менялось, а интонации его голоса не прекращали быть ленивыми и какими-то скучающими.

Лишь изредка, обычно в тяжелом бою, капитан позволял себе показать окружающим очевидное: он таки тоже был живым человеком.

Но это случалось крайне редко и так же быстро заканчивалось, как и начиналось.

И все это несмотря на то, что большая часть авианосной флотилии Аргентинского флота, как"эскортники", так и"ударники", базировалась на планете под названием Тортуга, что давало острым языкам нескончаемые поводы для шуток. Просто из-за названия базы, авианосная братия традиционно считалась этакими"пиратами". Им полагалось хлестать ром, заменять не менее 2/3 лексикона словом"каррамба!", сказанным просто в разных интонациях для модификации текущего смысла, участвовать во всех без исключения кабацких драках и называть национальную валюту — песо — "пиастрами". Деревянные ноги и попугаи на плече тоже приветствовались.

Капитан Алонсо называл песо — песо, в кабацких драках не участвовал, рому предпочитал ирландский виски, попугая не держал, деревянной ноги не имел и вообще был, по флотским меркам, чрезвычайно скучным типом. А что делать?..

Роль"пиратского капитана"при нем отыгрывал, точнее, отыгрывала, руководительница полетов авианосца Гинсборро, майор Васкез.

Вот это была настоящая оторва.

Попугая только не хватало.

А все потому, что с самого детства сеньорита Кончита Васкез хотела, видите ли, летать.

Да, летать! Кто-то из сверстниц мнил себя великой"моделью","танцовщицей","певицей" — а кто-то и"ученой", а кто-то и"просто счастливой домохозяйкой", — но у Кончиты Васкез была только одна страсть. Небо. Космос. Маленькая механизированная скорлупка и она — центр и средоточие этой самой скорлупки. И ничего больше не надо! Эти странные курицы-одноклассницы… Самые симпатичные из них не вылезали из тренажерных залов, надеясь попасть хотя бы во"вторую очередь"планетарного конкурса красоты. Кончита пошла на этот конкурс"на спор", перебрав как-то раз сидра с подругами и сдуру"вписавшись". И, наверно, не стоит удивляться тому, что"тупо, глупо и бездарно"выиграла оный."Королева красоты планеты"какого-то там года… Было приятно. Но одновременно и понятно, что смысла-то никакого. Можно теперь получать сотню тысяч в год, демонстрируя сиськи в белье. А можно две — демонстрируя их же без оного. Однако деньги, да. Но как же летать?! Тем более, что коммерческие"летные школы"оперировали, к сожалению, несколько другими суммами.

Большими. Реально бОльшими.

Оставался вариант пойти после школы в армию. Да, девушкам это как бы и вовсе не обязательно — в том смысле, что унизительной"воинской повинности"в Аргентине вообще нет ни для кого, но просто во многих профессиях на парня, отслужившего в армии, при трудоустройстве смотрят более благосклонно. Ну так то же на парня! Девушке, впрочем, опять же никто не запрещает служить — было бы желание, а так почему нет… Кто-то когда-то сказал ей, что единственный способ выучиться на пилота"забесплатно" — это попасть на армейскую службу в авиацию. Да, служба не один год, а пять. Зато ведь — летать научат! И Кончита подала документы как кандидат Аргентинских ВКС.

Ответ от службы вербовки не заставил себя ждать:"В настоящий момент все штатные единицы Вашего региона закрыты, однако всем интересующимся службой в т.ч. вдалеке от дома предлагается заполнить форму"шестнадцать-бис"и, при необходимости, ответить на запрос местного начальника, вы согласны, да/нет?"

Она ответила"да", и ответ пришел очень быстро. И был он уже не автоматическим, а"от живого человека".

"Уважаемая сеньорита Кончита Васкез", — прочитала она, — "Вам, вероятно, известно, что в первую очередь у нас"занимают места"всяческие пылкие юноши, мечтающие стать великими асами-истребителями, и эти места уже давно заняты — в то время как те, кто хотел стать пилотами транспортников, и таким образом за счет армии получить квалификацию коммерческих и пассажирских пилотов, тоже заняли свои места. Сейчас у меня осталось лишь несколько вакансий пилотов штурмовиков… Хотя не скрою: и на них очередь стоит на сильно долго вперед, на самом-то деле. Просто Вы — одна их тех, что появляются лишь раз в несколько лет. Их тех, кто хочет именно летать, а не"оттопыриваться почем зря". И именно поэтому я, с одной стороны, могу предложить Вам стать не более чем"совершенно непрестижным"пилотом штурмовика, а с другой — обещать: Вы, вот Вы лично, летать — будете. И если Вам надо именно это, добро пожаловать. А если Вам надо что-то другое — так не молчите, проинформируйте старика. С уважением, полковник ВКС Аргентины Себастьян Перейра."

"Я хочу летать, господин полковник Перейра!" — ответила Кончита, и это определило ее дальнейшую судьбу. Потому что полковник ее не обманул и не подвел. Ее научили летать. И как же это было прекрасно!

Где все те"юноши со взглядом горящим", что хотели стать непревзойденными истребителями? Треть попросту"слилась", причем"по-жесткому", на первом же тесте, а многие из оставшихся погибли в первой же настоящей заварухе. А"транспортники"… С ними даже трагичнее: они ведь, по сути, были неплохими ребятами, только потери у них составляли чуть не 60 процентов — и это несмотря на то, что официально Аргентина ни с кем не воевала. Кончита же как-то даже незаметно дослужилась до старшего сержанта и тот самый полковник Перейра,"старший вылетов"на ударном авианосце «Ла Гардиа», между прочим, подписал ей рекомендацию на офицерские курсы, после которых она получила лейтенанта и была назначена помощником координатора вылетов на маленький эскортник «Гинсборро». Пару месяцев она искренне наслаждалась как приятной должностью (власти много, ответственности мало), так и прекрасной компанией, на «Гинсборро» сложившейся. А потом майор Эммануил Негоро,"старший по тарелочкам"«Гинсборро», сам повел в атаку две группы и — не вернулся. И тогда капитан сказал ей:"Майорские погоны я тебе, девушка, в перспективе просто-таки обещаю — но мне нужен распорядитель полетов. Сейчас и без дураков. Ты — одна из нас, и потому ты лучшая кандидатура. Если возьмешься — мы все поддержим тебя, весь экипаж, от меня до последнего матроса. Все мы. Мое тебе в этом слово. Но решать — тебе.

Кончита решила. И никогда впоследствии не жалела о своем решении.

Хотя с капитаном они часто ссорились. Агрентинцы…

***

Вриндаван Упадхья, изначально вовсе не собиравшийся лично заниматься доставкой товара, несколько нервничал перед встречей с"начальством Гинсборро", хотя его легенда и была в достаточной степени"пуленепробиваемой". Но вот кто знает?.. Человек, встретивший его в грузовом трюме, и был, по всей вероятности, самим капитаном этого маленького авианосца. Хотя он… Не представился! Поздоровался — да. Проявил внимание о"быте, жене, детях, коммерческих вопросах и мировой справедливости в целом" — да. Но так и не назвал своего имени, ну вот хотя бы. Несмотря на то, что было достаточно очевидно: Вриндавана встречал именно капитан Алонсо — "во плоти", что называется, и скрываться ему было несколько бессмысленно. Тем более что ставшие легендарными"флегматичность"и"занудность"знаменитого капитана были, что называется, налицо.

— Заказано тридцать две единицы, уважаемый Упадхья, — прогундел Алонсо. Контейнеров — сорок. Что в оставшихся?

— По всей видимости, боеприпасы, господин капитан, сэр, ведь так принято у… Хммм… У господ отправителей.

— То есть вы знаете, что перевозите?

— Ни в коем случае, господин капитан, сэр! Вы должны понимать: я все-таки лишь перевозчик. И у нас, перевозчиков, существует правило: никогда не интересоваться содержимым контейнеров. Я прошу прощения за то, что позволил себе выразить при вас свое личное, ничего по сути не означающее мнение. Однако, на самом деле я и правда не знаю, что в контейнерах.

— А как же сопроводительные документы?

— Они, несомненно, присутствуют, но… Для их прочтения необходимы как пароль, известный только отправителю и получателю, то есть Вам, сэр, так и личный гипноключ получателя, то есть опять же Ваш ключ, сэр.

— И, осмелюсь спросить, зачем вам эти игры?

— А очень просто, сэр. Все, включая таможенное ведомство, знают, что в сфере перевозок имеет место сильнейшая конкуренция. И точно так же все знают, что зачастую с нашей планеты перевозят, хммм, довольно горячий товар. Иногда даже очень горячий. И — посудите сами: если я заведомо не знаю о том, что лежит в моем трюме, я, по сути, с точки зрения таможенных служб, могу совершить серьезный проступок, не поинтересовавшись содержимым собственного трюма… Но это, тем не менее, лишь проступок, а не преступление. Ведь для всех очевидно, что проявив"излишнее чистоплюйство", теряешь заказы, которые потом ох как непросто найти — и потому я совершаю лишь проступок, обусловленный тем, что я хочу чем-то кормить своих детей. Это, может, и не вполне законно — но по-человечески понятно. Совсем другое дело — перевозчик, сознательно соглашающийся на транспортировку, скажем, синей травы, да еще и в чуть ли не промышленных количествах…

— Что ж, понимаю. Однако, обладая и ключом, и паролем, хотел бы немедленно ознакомиться с документацией.

— Вы в своем праве, капитан, прошу вас!

Капитан Фернандо Алонсо приложил гипноключ к кристаллу с документацией и ввел пароль. Несколько минут он читал документы, а потом еще раз спросил:

— Так что, господин Упадхья, вы и правда не знаете о содержимом контейнеров?

— Видит ваш христианский бог, господин капитан, откуда мне об этом знать?!

— Хорошо. Однако я хотел бы очень попросить вас несколько дней не покидать пределы этой системы. Ну просто на всякий случай.

— Но мой бизнес, мои перевозки…

— А вас, майор Васкез, я попросил бы привести в постоянную боевую готовность как минимум одну группу, с приказом проследить, чтобы корабль уважаемого господина Упадхья эту систему пока что не покинул — по крайней мере, целиком. По частям и с мертвым экипажем — может, это его право. А вот целиком и с живым — нежелательно.

— Си, сеньор!

— Но как же так?! — заорал Упадхья

Не обращая на него внимания, капитан Алонсо переключил коммуникатор и произнес, таким же"унылым и чрезмерно спокойным"голосом, что и всегда:

— Энрике, коллега, у нас проблема. Считаю необходимым немедленно информировать, что нас, попросту говоря, развели как лохов.

***

За очередным бриджем в клубе лорд Гамильтон проинформировал адмирала Сэндлера о полном успехе своей поездки, что было немедленно отмечено доброй порцией шерри. Присоединились и прочие клубмены, пусть и не понимая, о каком успехе какой поездки шла речь — дело же в конце концов не в этом, дело в хорошем поводе, а по губам лорда-губернатора явно скользнула довольная улыбка.

— Самым трудным, дружище Джереми, было отнюдь не уговорить этих индусов-контрабандистов на подмену, — повествовал меж тем Гамильтон, — Увидев возможность дополнительного заработка, они немедленно забывают слова"честность"и"порядочность", если таковые понятия им и вовсе известны. По-настоящему трудно было убедить этого Вриндавана лично повезти"Ситроены"на Ла Нинья.

— А зачем ему самому их туда везти?

— Ему — решительно незачем. Однако мне было крайне важно, чтобы он использовал собственный, очень быстрый, корабль. Это — гарантия того, что"Галилы", отправившиеся на Акбар, прибудут туда намного позже, ведь их повезет обычный каботажник.

— Собственный корабль? Я думал, он этакий"воротила","крестный отец"и все такое, и передвигается на роскошной яхте!

— Вы явно не сталкивались раньше с крупными контрабандистами, Джереми, — лорд улыбнулся, — Понимаете, это… Это особая форма жизни. Точнее, их работа, их бизнес накладывает на них несмываемый отпечаток. На корабле"воротилы","большого человека", обычно форсированно все, что можно. Вооружение может заставить заплакать от зависти даже и военный транспорт. Каюты роскошны. Даже унитазы в гальюнах — чуть ли не из золота. Но трюмы… Трюмы — это святое. Корабль без трюмов — это для них бессмыслица, это просто не корабль. И потому даже крупнейшие боссы"рассекают"на довольно значительных по размеру бортах: ну как наткнешься на хороший товар, а места-то и нет? Этого нельзя допустить!

— Поня-а-атно… И вы убедили его отправиться самому?

— Да. Более того, в данный момент он уже разгрузился на Ла Нинья, это подтверждено. По слухам, у него там возникли какие-то проблемы… Но разгрузка произведена, и более судьба Вриндавана Упадахья нас с вами не должна интересовать. Меня, по крайней мере, не интересует: он сыграл свою роль.

— Но он, насколько я понял, был вашим контрагентом.

— Именно"был", и именно не более чем контрагентом, который в данный момент себя, так сказать,"изжил". Выработал. В конце концов, желающих попасть на его место — достаточно!

— И теперь вы его?..

— Отнюдь, это не стоит времени и ресурсов. Я просто уверен, что в результате всей этой истории кто-нибудь да"разберется"с ним. Без моего участия. Аргентинцы, конкуренты, таможенники… А вот хоть бы и вы, Джереми: он ведь не нужен вам в качестве потенциального свидетеля?

— Это правда, — сказал Сэндлер задумчиво, — Совсем не нужен.

***

Вриндаван Упадхья старался искать положительные стороны и повод для оптимизма во всем, что с ним происходило — возможно, именно благодаря этому он и стал тем, кто есть сейчас. Запрет на уход из системы? Что ж. Начнем с выхода на орбиту самой дальней планеты этой системы. Это ведь еще не побег, правильно? Да, его генератор гипердрайва был уже несколько изношен и не"прогревался"быстро: при попытке удрать"Пингвины"с"Гинсборро"догонят. А на один вылет у них все-таки есть боеприпасы, об этом необходимо помнить. Но с другой стороны… С другой стороны — очень, очень скоро им станет совсем не до него. А у него, напротив, появится возможность посмотреть на"космическую заварушку"не в приключенческом фильме, а как бы"лайв". Своими глазами. Ну, то есть хотя бы сенсорами корабля… Но — корабля собственного! Оборудованного, помимо прочего,"видеосинтезатором", делающим зримыми данные с сенсоров. Да одно только"селфи"на фоне ТАКОГО соберет сотни тысяч просмотров и десятки тысяч"лайков"! Так что почему бы не остаться, собственно говоря. Посмотреть. Записать. А потом и продать полную версию — тому, кто заплатит больше.

***

— Жан-Клод, — сказал Мигель Чавес-старший, — Капитан тут зовет"всех причастных"на мостик, вроде как экстренное совещание. Тебя он как бы и не звал, но мне кажется, тебе стоит тоже прибыть.

— Думаешь, стоит, Мигель? Я все-таки пока то ли в штате, то ли нет.

— Сеньор Дюпон, — перебил его голос капитана из динамика, — мы тут собираемся посоветоваться, не могли бы вы подойти на мостик?

— Вот, — добавил Чавес, — мне не кажется. Вот и капитан сообразил.

Заинтересованный, Жан-Клод пошел за Чавесом.

— Что ж, сеньоры, — начал капитан Кортасар, — вы должны знать, что вместо новейших штурмовиков"Галил"мы получили"Ситроены-13", проекта старого полторы сотни лет, вооруженные неуправляемыми ракетами. Чистые атмосферники, которые нельзя использовать с авианосца даже теоретически.

— Подстава контрабандистов?

— Вероятнее всего. Но, столь же вероятно,"не с их подачи": атмосферники в полном порядке, боеприпасов для них — уйма… Нам просто"перепутали"поставку. И однозначно по инициативе англичан, ведь сами, без"подмазки", контрабандисты никогда бы не пошли на подобную потерю лица.

— Да, решили подставить, — сказал Эмилиано Гомес.

— К сожалению, вынужден согласиться, — сказал Фернандо Алонсо: командный состав"Гинсборро"также присутствовал на совещании.

— А может я просто прикажу парням взорвать этого придурка вместе с его кораблем? — запальчиво спросила майор Васкез, — Ну не верю я, что он не знал, что вез! Сволочь он с кривыми зубами!

— Сволочь, однозначно. — заявил Мигель Чавес.

На какое-то время наступила тишина, в которой поистине"громом среди ясного неба"прозвучал тихий голос Дюпона:

— А ведь этот придурок нам здорово помог, ребята!

— Чем он, по-твоему,"помог"? — озвучил всеобщий вопрос Чавес.

— Да сам подумай. Англичане проворачивают операцию с заменой контейнеров — это значит, знают о"Галилах". Где-то в аргентинском флоте не по-детски"течет". То есть если бы их"обмен"не удался — они точно так же знали бы о наличии у нас тридцати двух"Галилов"… И что, сунулись бы тогда малой эскадрой?

— Да они бы и думать об этом забыли!

— Нет. Не забыли бы. Просто пришли бы чуть позже и привели бы силы, против которых и"Галилы" — тьфу и растереть. И помножили бы нас на что-то вроде нуля. Теперь же у нас есть все шансы отбиться именно что от малой эскадры — и, по факту их вероломного нападения, заявить на весь мир о таковом. После чего они не смогут уже"обосновать"свои дальнейшие акции на Ла Нинья ничем кроме официальной войны. А таковая им, подозреваю, не нужна. Они хотят"под шумок подрезать планетку", а не воевать на истощение с целой Аргентиной, у которой вшестеро больше обитаемых и промышленно развитых планет. Не удивлюсь, если само свое появление они"объяснят"погоней за контрабандистом — вон, например, тем самым, который привез нам"Ситроены"и которого мы сами, заметьте, принудительно оставили в системе!

— Но чем мы теперь будем отбиваться?! Нам же, получается, мать его так и тудыть, нечем! — майор Васкез была в своем экспрессивном репертуаре.

— Сеньора майор, ведь было сказано, что"Ситроены-13"оснащаются неуправляемыми ракетами? Поставленными в комплекте к ним в великом множестве?

— Да, какое-то древнее оружие!

— А имеющиеся на"Гинсборро"штурмовики могут, вероятно, нести и такое вооружение?

— Вообще-то не могут… — но тут сеньору майора перебил капитан Алонсо:

— Да всё они могут, надо только внешние подвески смастерить — работаем в космосе, сопротивлением воздуха не оторвет и на скорость на повлияет. Но какой смысл?

— Вы спрашиваете, какой смысл? — удивился Дюпон, — А кто мне рассказывал, что современные системы ПКО базируются на перехвате управляющих сигналов систем наведения противника? А откуда взяться управляющим сигналам у НЕУПРАВЛЯЕМОЙ ракеты?! Неужели ваши пилоты не смогут запустить эти ракеты так, чтобы хоть малая часть попала в цель вот именно что БЕЗ динамической коррекции траектории? Тем более, что ракеты — не высокоскоростной снаряд рэйлгана, ловящийся динамическими щитами.

— О Господи, — это одновременно сказали Энрике Кортасар, Кончита Васкез, Фернандо Алонсо и Эммануэль Гомес. Вот именно что четверо"в унисон", — О Господи. Ведь это и правда решение.

— Капитан Дюпон, а вы, совершенно случайно, еще не полковник? — спросила майор Васкез, на секунду из руководительницы полетов"Гинсборро"превратившись в, казалось бы, уже давно забытую"королеву красоты"целой планеты.

— Я и капитан-то отставной, — ответил Жан-Клод. Вообще-то сеньорита Кончита ему нравилась.

— Если вы, капитан Дюпон, когда-нибудь решите стать офицером Аргентины… Да, это связано с получением дополнительного гражданства и всеми сопутствующими формальностями… Но если вы решите — вы полковник. Ну, или если не выйдет, я — не капитан этого рейдера!

— Услышано и засвидетельствовано! — проорали все присутствующие аргентинцы, и тут же принялись делать ставки на возможный исход. Так уж у них было принято.

А Жан-Клод несколько иным взглядом посмотрел на майора Васкез."Кто знает, что там у нее в голове, но сама по себе баба красивая", — подумал он.

Глава вторая. Аргентинец

Реджеп Тайип был по рождению турком, но чувствовал себя истинным патриотом Арабского Объединения. И свою отправку на Акбар, хоть официально и"инициированную"английскими эфенди, поначалу воспринял как ссылку, вызванную"нечистым"происхождением. Однако, проведя несколько лет в"звании"эмира и"должности"главного советника по вооружениям халифа Мустафы Хомейни, да продлит Аллах его годы, понял, что ему доверили очень важную и ответственную роль. Ведь вторую половину планеты все еще занимали эти богопротивные евреи! И даже сейчас, несмотря на явное преимущество арабских магов-менталистов, они умудрялись удерживать центральные районы"своего"материка и некоторую часть его побережья.

Конечно, любая сельскохозяйственная община, рискнувшая обосноваться хоть на каком-то удалении от"центра", быстро и в полном составе пополняла собой ряды"рабов Силы"правоверных магов. То же происходило и с рыбаками, по неосторожности отошедшими слишком далеко от берега — ну или отнесенными от него штормом или течением. Но сгрудившаяся в нескольких крупных городах основная масса израильтян была все еще недосягаема — как потому, что у них все-таки тоже имелись маги, пусть и без такой объемной"подпитки", так и потому, что их техника, организация и оружие были вне конкуренции. Да, они, наверно, жрали там чистую гидропонику, выдаваемую по карточкам — но были все еще живы и даже боеспособны! Поэтому когда от английских эфенди пришли сведения о заказе противником нескольких десятков штурмовиков, пусть и устаревших, эмир Тайип вначале попросту похолодел, представив ритуальную удавку шариатского суда на своей шее. Штурмовик, даже если это просто атмосферный самолет, движется слишком быстро, чтобы обычный ментальный маг арабов успел сосредоточиться и взять пилота под контроль. Да, есть пара"виртуозов", не уступающих израильтянам в мастерстве, те бы смогли, в то время как прочие"давят"лишь превосходством в силе… Но те мастера охраняют резиденцию халифа, да продлит Аллах его годы. А кто обережет от огня, проливающегося с неба, остальных? И не случится ли так, что резиденция халифа, да продлит Аллах его годы, останется единственным неразбомбленным местом на материке? Однако потом связавшийся с ним эфенди сменил гнев на милость и намекнул, что с контрабандистами, осуществляющими поставку, можно договориться. И убедить их отправить, как бы"по ошибке", опасный товар в совсем другое, очень удаленное место. Надо лишь правильно заинтересовать посредника.

Ну, это был уже деловой разговор. Кое-какой запас денег и драгоценностей имелся, их вполне могло хватить на взятку посреднику. Координаты же некоего Вриндавана Упадхья пришли эмиру Тайипу по личному защищенному каналу вечером того же дня. Надо признать: древним и почитаемым на Востоке искусством торговаться этот Упадхья владел виртуозно, вызвав истинное уважение в глазах Реджепа. Почти все"резервные фонды"халифата как-то мгновенно и неощутимо оказались на его счету. Однако взамен он обещал, что заказанные (и уже оплаченные) израильтянами штурмовики окажутся там,"куда Макар телят не гонял"(интересное выражение, явно не индийское, русское, что ли?), а о пусть позднем, но возврате"пропажи"можно будет не беспокоиться — нечего станет возвращать.

Конечно, какое-то количество отведенных на взятку денег"прилипло"к рукам самого Тайипа, но ни собственное начальство, ни англичан он об этом информировать, понятное дело, не собирался. Пока-а-а они там"найдут концы"… Если вообще найдут. А после"или ишак умрет, или падишах". В целом же дело сладилось, и халифу можно было докладывать не о нависшей угрозе, а об успешном предотвращении оной, выставляя, естественно, главным"предотвратителем" — себя. Что сулило определенные преференции.

***

Израильтяне, как и арабы, считали себя полноправными владетелями планетарной колонии — потому их глава Дон Нетаньяху именовался просто Премьер-министром Акбара: как и шейх Мустафа Хомейни, он не признавал за вынужденными и враждебными соседями права на существование. И мечтал, что если не он, то хотя бы его дети или внуки доживут до поры, когда планету можно будет официально зарегистрировать как Новый Сион, не опасаясь возражений, подаваемых в Регистрационную палату. Принадлежа к древнему клану Нетаньяху, поставлявшему руководителей высокого ранга его стране уже несколько столетий, Дон умел мыслить поистине стратегически, на уровне тех самых столетий, не зацикливаясь на повседневных вопросах. К тому же, для решения последних у него был собственный аналог халифского эмира Тайипа — бессменный заместитель военного министра по вооружениям, прозываемый недоброжелателями"серым кардиналом", личный друг Дона еще с юности, один из немногих, кому Нетаньяху мог полностью доверять лично, некто Узиэль Гал — для своих просто Узи, естественно.

Но"своих"было немного.

Узи выглядел как какой-то викинг — светло-рыжая шевелюра и борода, два метра роста, широкие плечи, вечная кривая ухмылка на лице. Узи никогда не приносил регулярных отчетов, в которых обычные служащие пытались оправдать свою полезность и целесообразность продолжения выплаты им жалованья. Узи проводил на своем рабочем месте не более трех-четырех часов в день, а иногда и не появлялся там вовсе. Узи мог иногда вообще запить на неделю и отвечать"сорри, маненько занят, все потом", даже и на звонки самого Премьер-министра. Узи, любитель древнего рок-н-ролла и женщин, славился беспорядочными половыми связями, курением травы, пьянством и раздолбайством. И все это было истинными чертами его личности.

Однако многим это представлялось лишь виртуозной игрой.

Потому что пару-тройку раз в год Узи давал ТАКИЕ результаты, что для всех посвященных в"вышнюю политику"Израиля становилось ясно: это профессионал экстра-класса, с которым вообще мало кто может сравниться в нынешнем освоенном людьми космосе. Что-то по службе он делал редко, очень редко. Но когда делал… Обычно его"телодвижения", небрежно втиснутые между гулянками, иначе как чудом назвать было нельзя.

Дон Нетаньяху знал Узи лично и давно. И знал, что обе"стороны" — как возвеличивающая, так и принижающая господина бессменного заместителя военного министра по вооружениям — равно неправы. И выдающимся профессионалом, способным на невозможное, и законченным раздолбаем Узи был одновременно — причем одно другому ничуть не мешало. Немногочисленные друзья давно привыкли — а противников явное несоответствие вводило в ступор, что, в свою очередь, также играло на руку государству и нации в целом.

Вот и сейчас"старина Узи"отвлек"старину Дона"экстренным, не позволяющим"отсечки"звонком прямо посреди заседания кабинета министров.

Узи пребывал слегка подшофе, а"бэкграундом"ему служила весьма симпатичная, при этом абсолютно голая блондинка, потреблявшая коллекционное шампанское прямо из бутылки.

Кабинет министров, как всегда в подобных случаях, исполнился некоторого недовольства.

— Узи, ну что за фигня опять? Мы тут на работе, в отличие от тебя! — недовольно сказал премьер Нетаньяху.

— Донни, прости. Я ведь не знал. Готов перезвонить позже, когда скажешь. Но новости"горячие". У тебя ведь небось заседание по поводу"что делать с арабами, с которыми нет сил что-то сделать"? — пара министров сморщились, услышав столь нелицеприятную истину — А вот у меня есть кое-что о том, что мы таки могли бы сделать. Свежак, муха не сидела. Потому и дернул тебя, не поинтересовавшись, где ты и что ты.

— И?

— Я могу выпить сколько угодно, но про протокол подобных докладов не забываю. Назначай время!

— Это действительно важно?

— Ну как сказать… Мне это показалось небезынтересным.

— Что ж, если это показалось небезынтересным — тебе… Господа, как бы ни выглядел данный доклад, это все-таки доклад. Могу ли я попросить вас дать мне четверть часа? — сказал Нетаньяху министрам, понимая, что им это не понравится — но также понимая, что не то что никто из них, а и все они вместе по, так сказать,"боевой эффективности"не заменят Узи.

"Скорбно-вынужденное"разрешение было получено, и Дон вместе с коммуникатором вышел в отдельный кабинет.

— Ну и?.. — спросил он

— Донни, постараюсь коротко. Англичане узнали о сделке и как-то подкупили контрабандистов. Наши"Ситроены"уехали к чорту на рога. Однако к нам приедут тридцать два"Галила" — наших, родных, к тому же новехоньких. Вполне возможно, кто-то вскоре свяжется с тобой, намекая на"вознаграждение за помощь", но ты должен знать: эти суки, как и всегда, нам помогать вовсе не собирались, они решали какие-то свои шкурные вопросы, а"Галилы"нам послали только для сокрытия своих махинаций. То есть вот как-то так.

–"Галилы"?

— С боезапасом на пятьдесят вылетов. Это даже не туз, это джокер, Донни. Но нельзя забывать: мы их об этом не просили. И более того, мы не в курсе их разборок.

— А на самом деле?

— На самом деле, они что-то не поделили с аргентинцами и хотят ослабить их локальную флотилию где-то в жопе мира, подсунув"наши"Ситроены вместо"их"Галилов.

— Но Аргентина — официальный союзник Израиля.

— Совершенно верно, поэтому я немедленно проинформировал резидента их разведки, который ранее полагал, что находится тут у нас инкогнито. Однако он воспринял все спокойно и заявил, что"ситуация под контролем", наше сотрудничество никто не отменял и все такое. А сделка по штурмовикам осуществлялась на, так сказать, полуофициальном уровне, потому нам"волноваться не о чем".

— То есть мы спокойно оставляем"Галилы"себе?

— Именно. Именно спокойно и именно себе. Аргентинцы явно не возражают, а до контрабандистов и тем более англичан нам дела нет.

— Узи, это ведь меняет весь расклад.

— Да, меняет. Но ведь к лучшему же!

— У тебя есть ресурсы для завершения операции?

— Есть. И я ее завершу. Не в смысле"получения груза", а… Вообще завершу.

— Господи, уже при моей жизни…

— Донни, мое первое чувство было таким же. Но мы можем сделать это — и сделаем. А министрам скажи что хочешь.

— Да я ничего не хочу! Выпить я хочу! И поспать наконец!

— А придется, кто у нас великий Премьер и сам Нетаньяху? — засмеялся Узи.

— Оххх ой вэй… Узи, помнишь Немеду-4?

— Такое забудешь…

— Дружище, скажи мне не как вот ты теперешний мне теперешнему, скажи как тот летеха тому свежепроизведенному капитану, по сути тому же летехе: ты готов взять на себя это? Особенно после того, как мы выяснили, что"ментализм"магов — что наших, что их — не сильно"работает"за пределами Акбара, видимо тут дело еще и в особенностях самой планеты, и ни мы, ни, что главное, они — никто не сможет распространить настоящий"майнд контрол"на всю галактику?

— А ты — не готов? — ответил вопросом на вопрос Узиэль. Несмотря на скандинавскую внешность, он был в первую очередь евреем.

— Моя совесть перенесет и не такое, я все-таки политик.

— Значит, и моя тоже, друг, я ведь тоже политик, хотя в большей степени и просто солдат.

— Ты — и солдат?

— Ой вэй, Донни, я таки не обучался копать от забора и до обеда, но любовь сделала меня солдатом!

— Любовь?! Узи, а я вообще с тобой разговариваю?

— С ним, с ним, — вдруг вставила оказавшаяся совершенно трезвой голая блондинистая девица, — Он немножко пьян, да. Но Узи — на удивление честный и искренний человек, что бы о нем ни говорили!

— Хммм, геверет…

— Полковник авиации Дайана Гал, господин Премьер-министр! — представилась дамочка, хотя какая"дамочка", получается — офицер…

— Геверет Дайана… Гал?!

— Мы женаты уже целых трое суток, господин Премьер-министр, просто пока не выдалось случая сообщить вам об этом, — вежливо сказала женщина, совершенно не стесняясь своей наготы.

— Мир никогда не будет прежним, — после некоторого молчания потрясенно пробормотал Нетаньяху.

— Но, может быть, он все-таки станет немножко лучше?.. — ответствовал Гал.

— Я, если честно, на это надеюсь, — сказал Дон.

— Вы, парни, меня очень обяжете, если это и правда случится, — заявила Дайана, — я, может быть, еще и детишек хочу. И великого Нетаньяху в качестве сандака.

— Цени, Донни, моя скво считает тебя, великий вождь, таки великим! — засмеялся Узиэль.

— Полный трындец, — только и смог проговорить Премьер-министр.

***

Очередной разговор с начальством происходил, к счастью, штатно — то есть не посреди ночи и посредством"полной"консоли спецсвязи на мостике, с которого в таких случаях обычно просто удалялись не обладающие соответствующим допуском.

Однако"мизансцена", разыгранная на мостике"Адмирала Бельграно", явно вызывала ассоциации с той самой пиратской вольницей, которую традиционно приписывали авианесущим силам с базы на Тортуге.

На тактическом столе капитана Кортасара гордо возвышалась кружка с пивом — вот так вот, прямо поверх интерактивной картинки окружающего рейдер пространства. Старший помощник Лелекай красовался в своей неизменной кухлянке, а за ухом у него была явно не сигарета, а готовый к употреблению косяк. Капитан"Гинсборро"Фернандо Алонсо сидел в углу и, вопреки строжайшему запрету, особенно в отношении мостика — святая святых любого корабля — курил сигару, стряхивая пепел в кулек, свернутый из бумажки, на которой проглядывал текст"совершено секретно". За столом же разведчика и безопасника Эмилиано Гомеса устроились, кроме него самого, еще и Жан-Клод Дюпон в обнимку с Кончитой Васкез. Виски из выставленной на стол бутылки подливал себе только Гомес, однако двое последних не имели того самого"соответствующего допуска"и потому являлись"фрондой, бунтом и пиратством"в силу самого факта своего присутствия.

Оглядев все это безобразие, вышедший на связь точно по расписанию адмирал Лейбович немного помолчал, а потом сказал:

— Капитан Кортасар, за все годы вашей службы вот именно на вашем корабле никогда не было ни малейшего бардака. И если сейчас вы демонстрируете мне бардак полный, абсолютный и выходящий за какие-либо рамки, это, вероятно, что-то значит. А потому — просто поясните. Прошу вас.

Вот всем бы флотам таких вменяемых командующих. Энрике ждал скорее гневного вопля, ну поначалу, по крайней мере.

— Сеньор адмирал, вы правы, не имея иных возможностей, мы, тем не менее, хотели бы намекнуть, что в, хммм, имеющем место на флоте общем бардаке наши нынешние"маленькие шалости" — просто капля в море, упоминания не заслуживающая. Большую часть того, что мы думаем и чувствуем о происходящем, сказать вслух не позволяет субординация. Но ведь мы можем, ничего не говоря, показать… Что и делаем. Касаемо же"посторонних на мостике" — это люди, настолько важные в данный момент, что мне представляется более целесообразным снабдить их допуском, чем гнать отсюда.

— Хорошо… — протянул адмирал, — Хорошо. Тогда так, сеньор Кортасар: без чинов, раз уж у нас тут пиратский сходняк, но, если можно, подробно расскажите мне, что же такое творится на МОЕМ флоте, о чем я не знаю?

— Да запросто, сеньор Лейбович! Вы записываете?

— Автоматика записывает, сами знаете. Вы лучше ближе к делу. Хотя нет, подождите секунду, я себе тоже пива принесу. Что я, рыжий, что ли?

Вернулся он моментально, хотя и не с пивом, а со здоровенным запотевшим графином и стаканом, а на удивленный взгляд Энрике ответил:

— Отнюдь не водка, сеньор Кортасар. Пива не нашлось, а это — охлажденный имбирный взвар пополам с белым вином. Не слишком крепкий и на удивление тонизирующий напиток. Аххх как его готовят мои родители… Но, пребывая вдали от отчего дома, я и сам наловчился.

— Рецепт дадите, сеньор адмирал?

— Я же просил: без чинов. А рецепт — да там делать нечего, качество же, как и всегда, достигается упражнением. Скину по спецсвязи. Но вы, однако, рассказывайте!

— Если коротко, сеньор Лейбович, у нас где-то"течет", и по полной программе, а разведка откровенно"не ловит мышей". Судите сами: англичане узнали про покупку"Галилов"практически моментально. Более того, они, явно обладая агентурными связями среди контрабандистов (а почему у нас таковых нет?), организовали подмену, отправив нам вместо"Галилов""Ситроены-13", правда с немереным боекомплектом.

— Но это же атмосферное старье!

— Именно, хоть кое-кто здесь и придумал, как обратить недостаток их ракет в преимущество.

— А это вообще возможно?

— Познакомьтесь, капитан Иностранного легиона Жан-Клод Дюпон.

— Да, вы говорили… Рад знакомству, сеньор Дюпон!

— Взаимно, сеньор Лейбович! И, чтобы не интриговать вас, сразу скажу: вся идея основана на том, что никакие средства воздействия на системы наведения не сработают против неуправляемых ракет."Сыграет"такая шутка только один раз — но ведь нам больше и не надо.

— О-фи-геть. Очередная на поверхности лежащая идея, до которой никто не додумался. Причем вы не правы, сеньор Дюпон, это сыграет не один раз. Теперь, когда об этом знаю я, это сыграет еще несколько раз в"сыром"виде — не сразу же информация от англичан распространится по всем флотам всех стран — а уж в"доведенном"… Ведь и работу систем наведения можно сделать пульсовой, прерывающейся так или этак, или с задержкой по времени…

Адмирал явно задумался, если не сказать — замечтался.

— Однако, к делу, — вернулся из эмпире"он, — Как вам, наверно, известно, сеньор Дюпон, я уже распорядился поставить вас на довольствие по ставке капитана-морпеха нашей службы.

— И я премного за то благодарен, сеньор Лейбович: так и так ввязавшись в эту историю, приятно получать еще и жалованье, ведь отставные офицеры распущенного Легиона, как правило, не богачи.

— Как говорит мой батюшка, какая тут благодарность, ведь это просто справедливость. Однако, именно справедливости ради, я считаю — в силу, так сказать, вновь возникших обстоятельств — капитанскую ставку недостаточной. Вы готовы надеть полковничьи погоны, сеньор Дюпон? Да, пусть и на временный контракт, если вас почему-либо не устраивает постоянный, но именно аргентинские погоны?

— Мы без чинов, да? И речь идет уже не о"постановке на довольствие", а о полноценной службе? — аккуратно спросил Жан-Клод.

— Именно! — провозгласил Лейбович.

— Я, сеньор, так скажу: не имею никаких возражений, хотя в первую очередь и потому, что мне у вас, в Аргентине то есть, как-то в целом понравилось.

Сидящая рядом Кончита хихикнула и добавила:

— Милый, бери сразу постоянный контракт, может и генералом станешь, а я тебя охмурю окончательно и буду генеральской женой!

Жан-Клод несколько обалдел — такого продолжения недавно возникшего романа он пока как-то не планировал — а адмирал, улыбаясь, добавил:

— Ага, то есть вам понравилась не сколько Аргентина, сколько аргентинки?

— Ну да, сеньор Лейбович, — ответил Жан-Клод, — как минимум вот эта вот наглая особа. Но понравилась же! Потому — грех не согласиться из отставного капитана стать действительным полковником. Давайте постоянный контракт, и чорт с ним со всем. Типа пока мы все в настроении и все такое.

— А вы знаете, сеньор ПОЛКОВНИК Дюпон, мне ваш подход на самом деле нравится. Как можно любить страну, не любя ее женщин?

— Я француз, сеньор Лейбович. Как раз из тех последних вымирающих настоящих французов, о которых в свое время рассказывали анекдоты.

— Ну если вы настоящий француз, то и аргентинец из вас выйдет превосходный! Пример для прочих, все дела. А о бюрократии не беспокойтесь, ею займется мой штаб. Они там все равно ничего не делают, только кальвадос глушат и в карты играют, пусть и поработают немножко для разнообразия. Салуд! — и адмирал приподнял стакан со своим странным напитком.

— Салуд! — ответил Жан-Клод, которому Гомес уже успел налить виски.

А старший помощник Лелекай,"покривев лицом", вынул из кармана и протянул капитану Алонсо купюру в пятьдесят песо.

— А я тебе говорил, не спорь с Алонсо, — заметил Кортасар.

— Но кто ж знал, что ему действительно дадут полковника вот так сразу?! — простонал старпом.

— Я, например. Ну то есть догадывался. Потому сразу это сказал и с капитаном Алонсо не спорил!

— Кстати о спорах, сеньоры! — прервал их Лейбович, — Я тут тоже поспорил со своим начштаба, что вы выкрутитесь при любом раскладе. Поэтому извольте выкрутиться, полтораста песо на дороге не валяются!

— И полста не валяются, сеньор, — грустно сказал Имрын.

— Ну извини, — добавил Жан-Клод.

— А своему начальнику разведки я реально глаз на жопу натяну, — добавил Лейбович, — все трехмесячное планирование операции коту под хвост!

— Почему под хвост? — возразил Энрике Кортасар, — ситуация, конечно, изменилась, но основное-то мы сделаем. Бритты прилетят, хоть и не так открыто, как собирались. Сразу орать о"внезапном нападении"нам теперь не с руки, лучше постфактум — ну так они, наверно, уже и маяк-ретранслятор на Массаракше заблокировали, а если нет — вскоре это сделают: спецсвязь им не перекрыть, но через нее и не заорешь на полгалактики, что на тебя вероломно напали. Они же изначально что хотели? Тихо прибыть в систему с одним авианосцем на ремонте в малом доке, уконтрапупить и авианосец, и док, сказать, что"так и было"и объявить систему своей. Потом добавился"Адмирал Бельграно","Галилы", которых они нас лишили, в общем, и нам, и им стало понятно, что"все всё знают". Но расклада сил — с их точки зрения — это ведь не меняет. И их эскадра по-прежнему способна справиться с одиноким рейдером и"пустым"авианосцем. Так что в лучшем виде они сюда припрутся, и только от нас будет зависеть, успешно или не очень.

— Надо чтобы"не очень", а лучше"очень не"!

— А вот это уже работа майора Васкез, — ответил капитан, — Она и ее пилоты — наш"туз в рукаве".

Кончита, мгновенно превратившаяся из влюбленной красотки в офицера и командира, сказала:

— Консоли для ракет мы к"Пингвинам"приделали. Как — не спрашивайте. Носками привязали. Грязными. Но держаться будут. А как этим делом стрелять — ребята уже придумали и даже потренировались на астероиде одном. Нет больше того астероида. В общем, главная для нас опасность — момент, когда после первого вылета с еще штатным боекомплектом, от которого бритты спрячутся за полями своего крейсера, мы уйдем на перезарядку, а по их мнению и вовсе"уйдем". Вот тут последует массированная торпедная атака на рейдер, и до нашего второго выхода, с"ракетами на грязных носках", вся надежда на его штатную ПКО. Потом-то да, потом мы их отвлечем, да так, что им небо с овчинку покажется. Будем выходить"половинками по шестнадцать", не давая им расслабиться ни на секунду — ракет достаточно, да и боеприпаса для рейлганов мы заначили, как водится. Убить эсминец этим нельзя, но выбить сенсоры или поломать ПКО — запросто. Но вот эти несколько минут…

— А вот за них будет отвечать Анджело, — сказал Энрике, — Я верю, он справится. Молод, конечно, и еще не был в по-настоящему серьезных переделках, но должен справиться.

— Анджело?

— Лейтенант Анджело Тортуга, он у нас заведует ПКО.

— Нифига себе фамилия!

— Он сам ее выбрал при поступлении на флот: сирота, приютский, если бы не флот — быть бы ему"безымянным Гонсалесом".

— Тогда ясно. Ну что ж, пожелаем парню удачи.

— И всем нам!

***

Никто не испытывает моральных терзаний, защищая свою страну, свой народ, своих близких и родных от сильного врага. Но то, что собирался сделать Узиэль Гал, было, по сути, убийством, и он не мог не рефлексировать. Вечное противостояние арабов и евреев, вполне возможно, было инициировано англосаксами — как и большинство вечных противостояний, зародившихся еще на Старой Земле. Но что это меняло? Да, арабы хотели полностью, поголовно убить всех израильтян, находившихся на Акбаре. И прилагали все силы к этому. И было очевидно, что единственный способ обороны — это нападение, жесткое и бескомпромиссное, направленное на полное уничтожение уже самих арабов. Все так. Но если араб, вырезавший всю семью своего врага, включая маленьких детишек, чувствовал себя героем и победителем, то"старина Узи", лишь собравшись совершить подобное, чувствовал себя — попросту убийцей. И ничего с этим поделать не мог. Хотя и понимал, что"сделает, что должно, и пусть случится, чему суждено".

"Трудно быть богом"?..

А с тридцатью двумя"Галилами"на еще толком не развившейся колонии ты — практически бог.

К слову, пилоты этих самых"Галилов"никаких моральных терзаний не испытывали. У каждого из них были родственники, причем близкие, убитые или захваченные в рабство (а это по сути одно и то же) арабами.

— Короче, так, парни, — сказал Узиэль, — цели вы знаете. Боеприпас — тяжелая плазма"в пополам", я не хочу, чтобы кто-то мучался, надо, чтобы мгновенно. Но на месте каждого города — после первого вылета — и каждого поселка — после двух последующих — должны быть озера лавы. И боеприпасов не жалеть. Если этим ребятам суждено помереть, пусть это будет хотя бы быстро.

— Командир, вы говорите так, будто мы летим бомбить друзей!

— Не друзей. Врагов. Непримиримых врагов. Но — я знаю их, и знаю хорошо. Мусульмане вовсе не являются поголовно кровожадными подонками. Они такие же живые люди, как и мы. И наша война — это страшная трагедия, а не"борьба добра со злом". Мы — не"добро". А они — не"зло". То, что нам не ужиться в этой вселенной вместе — просто немереная невезуха, вот и все. Мы убиваем их, чтобы они не убили нас, это естественно и правильно. Но ведь и они думают так же… Такие же люди, как мы.

— То есть мы летим не воевать, а убивать?

— Именно, пилот, именно."Утешить"могу лишь одним: я, Узиэль Гал, замминистра Акбара, теперь уже, надеюсь, Нового Сиона, и генерал израильской армии (а вы не знали о моем звании? Так вот теперь знаете), беру этот грех перед Господом на себя. Грех всех вас я беру на себя. Это мой приказ, который вы должны выполнить — так выполните же его. Я сам полечу с вами, на"борту тринадцать", ведь никто не любит брать этот номер. Пилотированию меня, помнится, тоже обучали. И вот еще что: вместе со мной пойдут"тройка"и"семерка", мы идем на дворец халифа, поэтому проверьте липтонные генераторы: тамошние менталисты могут"поймать"вас даже на суборбитальной траектории.

— Да все проверено, командир, работает, включим сразу после взлета, причем все, а не только ваша группа!

— Тогда… Еще раз: вы — солдаты и должны выполнить мой приказ и свой долг. И еще раз: простите меня.

— Они убили мою маленькую сестру, — сказал капрал Лени, самый молодой в эскадрилье, — изнасиловали и убили. После того, что вы сказали, господин генерал, я может уже и не буду ненавидеть всех арабов без разбора… Но бомбы сбрасывать — буду, строго согласно планам и расчетам. Их слезы моей восьмилетней сестры не остановили, так что и я… Теперь уж вы меня простите, господин генерал Гал.

— По машинам, парни, — сказал Узиэль.

***

— О великий халиф, да продлит Аллах твои дни, — начал эмир Тайип, — благодарю тебя за приглашение во дворец и за оценку моих скромных заслуг!

— Ну, не скромничай, Реджеп. Тридцать штурмовиков, пусть и старых, могли бы выжечь до половины наших территорий, так что твои заслуги очевидны. Куда их там перенаправили?

— На Ла Нинья, о великий халиф.

— Я даже не знаю, где это. Но это и хорошо. Далеко, очень далеко. И там, ты говоришь, война?

— Именно, о великий халиф, причем война, в которой получателям штурмовиков ничего"не светит", что с самолетами, что без них.

— Отлично! А что ты можешь сказать о…

Речь великого халифа Хомейни прервала серия плазмозарядов, превратившая тела людей в пар, а камни зданий — в кипящую лаву. Липтонные поля показали высокую эффективность против ментальных магов — никто из них даже не заметил приближения штурмовиков, точнее, их пилотов.

И то же самое происходило на всем"арабском"континенте.

Он не не просто переставал быть"арабским".

Он вообще переставал быть.

***

— Что ж, джентльмены, мы отправляемся в бой! — заявил контр-адмирал Сэндлер капитанам своей эскадры, — и в бой, надеюсь, скоротечный. На стороне противника тяжелый рейдер, который необходимо разорвать торпедами раньше, чем его пушки нанесут серьезный вред. Но это и единственная проблема, ведь находящийся там же малый эскортный авианосец полностью укомплектован"москитным флотом" — впрочем, это всего тридцать два борта — но практически не укомплектован боеприпасами, их на один вылет. А прочих сил противника гарантированно не предвидится.

— А какие у них борты, сэр? — спросил один из капитанов эсминцев.

— Истребители-штурмовики"Пингвин". Неплохие машинки, способные пробиться через защиту нашего старика-крейсера на третьем-четвертом вылете, только вот авианосец-то пошел туда на ремонт, то есть у них есть только то, что сейчас подвешено к"Пингвинам", а погреба пусты.

— То есть их вылет будет хоть и опасным, но единственным?

— Именно так. Поэтому мы пойдем построением"двойной краб": двойка Альфа слева, двойка Браво справа, двойка Гамма в готовности"охватить"рейдер по вертикали и ударить по авианосцу, который явно будет прятаться позади. При выходе их палубной авиации все три двойки прижимаются к крейсеру, выставляющему защиту по максимуму. После их отхода — Альфа и Браво атакуют торпедами рейдер, Гамма имитирует"обходной заход"на авианосец… А потом тоже атакует торпедами рейдер, ведь авианосец будет не опасен. Пары-тройки попаданий мы должны достичь с первого же захода.

— Пары-тройки? У рейдера сильная ПКО, ее так вот сразу не подавить!

— А придется! Ведь там тоже не дураки, и до получения серьезных повреждений они будут стрелять, пусть и издалека, по нашему крейсеру! А что если попадут? Там ведь все наши запасы! Просто надо понимать: у их"москитного флота"только один вылет, потом рейдер — наш. И все, что требуется, это не дать ему отстреляться по крейсеру-базе. Ну или пусть мажет впопыхах. Крейсер тоже будет маневрировать и уклоняться от огня, даже отстреливаться, но основная работа, как всегда, ваша!

— Понятно, господин адмирал, сэр!

***

— Они пойдут"двойным крабом"? — спросил Фернандо Алонсо.

— Мог бы и не спрашивать, — ответил Энрике Кортасар, — Это же англичане. Они мнили себя хозяевами морей, теперь мнят себя хозяевами космоса… Самыми опасными для нас будут два эсминца, уходящие"в вертикаль", яко бы для атаки твоего авианосца. С остальными мы, может, разберемся и без"Пингвинов". Они ведь ждут сосредоточенного огня по крейсеру — а мы так действовать, в общем-то, не обязаны.

— Ну не скажи. Если у тебя проблема, разобраться с ней может помочь только пингвин!

— Ну если ты так подходишь к вопросу, тогда, конечно, да — и капитаны рассмеялись.

***

Майор Кончита Васкез улыбалась. Некоторые шутки хороши настолько, что до самого последнего момента ни до кого не доходит, в чем именно смысл прикола. После первого вылета со штатным вооружением, на успех которого никто особо не рассчитывал — все знали об апгрейде защитных систем, произведенном на крейсере"Иррезистибл" — им предстояло присобачить на"Пингвины"консоли с неуправляемыми ракетами, и сделать это по возможности быстро. Но вот о чем не догадывалось большинство боевых товарищей, кроме разве что техников, обслуживающих борты, так это то, что консоли к несущим элементам"Пингвинов"они действительно намеревались привязать носками. Удивительно крепкими"казенными"носками, выдававшимися летному составу в неограниченном количестве. То есть шутка, произнесенная майором Васкез на совещании, на самом деле никакой шуткой не была, а была стопроцентной правдой — и это-то и было очень, очень смешно.

***

— Группа, доложить повреждения! А то вон у Два по Сто кусок обшивки непойми на чем держится.

— Здесь Два по Сто, сеньор капитан, есть еще и две дырки снизу — но все в негерметичной зоне и ничего важного, кажись, не задето: машинка тарахтит как обычно, летать могу!

— Ну и слава богу… Седмичка! Седмичка, ты что вытворяешь, твою мать?!

Метка Седмички носилась по экрану как-то уж совсем по-сумасшедшему, продолжая, тем не менее,"по равнодействующей"двигаться примерно вместе с группой.

— Я не вытворяю, пан гауптман, я как раз докладываю о повреждениях! У меня второй мотор вообще ой, то есть я его не чувствую, а первый с третьим в полном асинхроне…

— Господи, как ты тогда еще вообще летишь?! Кто там слева, дайте визуальный осмотр!

— Здесь Валькирия, сеньор капитан. У него второй вырван с мясом, и кусок пилона тоже, а первый так искрит, что того гляди это, бахнет. Да и у тройки выхлоп какой-то стремный. Можно я на правый фланг, сеньор капитан? А то я что-то очкую!

— Лети где летишь, Валькирия, сейчас поправим ситуацию… База, База, вы нас слышали?

— А как же! — раздался мелодичный голос дежурной из аппаратной авианосца, — готовим аварийные ворота! Ваш пилот сможет дотянуть хотя бы до них?

— Все он сможет… Седмичка, слышишь меня?

— А то, пан гауптман, мне ж движок оторвали, а не ухо!

— Если доволочешь"Пингвина"до аварийных ворот — с меня ящик пива! Чешского, твоего! Но вот если убъёшься по дороге об Валькирию, или об стенку, или об угол… Хрен тебе, а не пиво!

— Росказ, панэ!

— Я не понял, что ты вот сейчас сказал, но, надеюсь, это было согласием.

— Это им и было, пан гауптман!

— Тогда лети как умеешь… И как не умеешь — тоже лети. База!

— Да, сеньор капитан?

— Поднимайте на стол Седмички запасную машину.

— А они у нас есть?

— А как же! Ангар восемнадцать, там четыре новых"Пингвина".

— Но этот ангар запечатан!

— Так распечатайте, надо же парню на чем-то летать!

— Но мы не можем без…

— Распечатывайте уже, мать вашу через брандшпиль в центр мирового равновесия, — раздался на общем канале спокойный голос Капитана Алонсо, и вопрос был решен.

— Группа,"сменщики"навстречу! Как велено древним анимэ, улыбаемся и машем!

— Сеньор, им Седмичка уже так"помахал", что они, наверно, обосрались!

— Это чтобы группа Кастаньеды обосралась? Самокритичнее надо быть, Два по Сто!

— Принято, сеньор капитан! Вот щяс прямо и начну!

— Принято. Еще повреждения?

— Здесь Футболист, сеньор капитан. Потерял левую подвеску для ракет, к счастью уже после того, как отстрелялся.

— Попадание?

— Нет, носок развязался!

— База, новый кронштейн и мешок носков к столу Футболиста!

— Сделаем.

***

Выход в систему и развертывание в боевые порядки англичане провели настолько"по учебнику", что аргентинцы решили им даже и не препятствовать. Ну вольно ж"жентельменам"поразвлекаться…

Крейсер занял"выжидательно-заднюю"позицию, ощетинившись всеми полями, кроме явно неуместного здесь и сейчас липтонного. Две пары эсминцев встали — если смотреть по направлению на рейдер аргентинцев — "слева"и"справа", а третья пара заняла позиции"по вертикали". Классическое построение"двойной краб", самое многоступенчатое для столь малых сил — но при этом весьма простое в исполнении и, при правильном использовании, эффективное.

Они явно ждали атаки"москитного флота" — по их мнению, единственной — и, конечно же, дождались. Все тридцать два борта с"Гинсборро"выпорхнули из-за туши рейдера и ринулись в сторону эсминцев, находившихся в пределах защитных полей крейсера. Шансов нанести последним хоть какие-то повреждения в этой атаке не было… Но не было и такого плана."Пингвины"отстрелялись"до железки", даже умудрившись"погасить"три или четыре турели ПКО на эсминцах. И откатились назад — на перезарядку, но вот по мнению англичан, они просто ушли. На этом и строился план, однако теперь"Адмирал Бельграно"ожидало около пяти минут сплошного ужаса.

— Мы к ним носом, — сказал Кортасар, — в него попасть сложнее, он бронированный, да и на ПКО я надеюсь. Кидайте максимум"накачки"на бортовые вспомогательные — и беглый огонь по тем двум, что пойдут"сверху"и"снизу". Да, это не главный калибр, но хотя бы попробуйте. Шанс хороший!

И как только английская группа"Гамма"вышла на траверз рейдера, на них обрушилось все, что могли выдать бортовые рэйлганы.

— Здесь верхняя сторона! Есть накрытие, нет, попадание тоже есть!

— Здесь нижняя сторона! Множественные попадания,"Гамма-2"уходит с траектории! Да, точно уходит!

— Левая!"Гамма-1"теряет воздух, вижу струи! Продолжаем огонь!

— Здесь нижняя! Чорт, чорт, чорт, они запустили торпеды!

— Сколько?

— Видимо, все! Шестнадцать! И продолжают отваливать!

— Нижняя сторона, огонь всем, что есть, вся энергия идет на вас!

— Здесь нижняя! Есть два попадания… Три… Бинго! Он развалился! Их"Гамма-2"больше нет!

В этот момент почти одновременно рейдер сильно тряхнуло два раза.

— Попадание в трюм-16, — безэмоционально сообщила автоматическая система, — плазменный боеприпас, разгерметизация, потеря части обшивки. Попадание в двигательный отсек, гравитационный боеприпас, реактор не поврежден, дальнейшие повреждения изучаются.

Гравитационная торпеда была неприятной штукой. При ударе об обшивку, она выпускала перед собой"луч тяготения", достигающий тысячи"же". То, через что он проходил, сдавливало самое себя в некий неработоспособный камень. Кроме реактора, в двигательном отсеке было еще два объекта, крайне чувствительных к гравитации: генератор гипера и дежурный механик.

— Связь с двигательным!

— Пока нет связи. Работаем.

Тряхнуло еще раз.

— Попадание в трюм-16, ядерный боеприпас, трюм полностью уничтожен.

— А что было в трюме-16?

— Вообще-то почти вся наша жратва, сеньор…

— Люди были?

— Нет, сеньор!

— Тогда фигня. Что с механиком?

— Не отвечает! Пока туда некого послать — все пристегнутые как… Как космонавты!

— Вижу выход полусостава"Пингвинов", сеньор! Успели привязаться носками! Идут на переднюю четверку.

— Поможем ребятам. Поворот на 90 градусов"вверх", главный калибр — огонь по эсминцу.

— Си, сеньор! Все пристегнулись? Будет жестко.

— Вижу выход торпед, более шестидесяти, видимо решили воспользоваться, что мы к ним поворачиваемся почти брюхом.

— Не успеют. Огонь из главного калибра и сразу же обратный поворот!

— Си, сеньор! Да!"Гамма-1"тоже на куски!

— Быстро во фронтальную позицию! «Гинсборро»! «Гинсборро»!!

— Здесь «Гинсборро».

— Ребята, ваши первые шестнадцать — "ловить"торпеды. Прошу. Можем не справиться. На эсминцы — следующую волну.

— Принято, «Бельграно», так и сделаем. Кастаньеда, Кастаньеда, слышали?"Ловите"торпеды, с эсминцами начнет теперь уже Кортелья!

— Понял, приступаем!

И они таки приступили.

***

— Сэр, массовый запуск ракет со штурмовиков!

— Господи, откуда у них ракеты?.. Полная активность электронной защиты!

— Сэр, с крейсера требуют подключиться к общему вычислительному полю.

— Слава Богу, сообразили! На крейсере процессоры не чета нашим! Давайте!

— Неэффективно.

— Что?!

— Ракеты летят. Мы можем сбивать их только"на визуале", но это неэффективно, их слишком много!

— А как же перехват систем наведения?! Крейсер! Крейсер,"Иррезистибл", так твою бога в душу мать, что происходит? Где перехват их управляющих сигналов?

— А нет никаких сигналов, кэптен Айртон, — устало отозвался тех-майор с"Иррезистибла", — Это неуправляемые ракеты. И их много, их просто до усрачки много. Надо валить, парни.

И тут"Альфу-1"потрясло несколько не слишком сильных, но оттого не менее неприятных взрывов. А на шканцах самого"Иррезистибла"вспух пузырь улетучевающегося воздуха — видимо, рейлганы"Адмирала Бельграно"наконец-то пристрелялись. Эфир же"украсился"паническими воплями о повреждениях как от"Альфы-2", так и от обеих"Бет".

— Немедленная эвакуация! — проорал на общей волне контр-адмирал Сэндлер, — Все уходят под поля крейсера и тут же — общий прыжок прочь отсюда!"Альфа-1", как самый неповрежденный, идет замыкающим!

"Самый неповрежденный?" — подумал кэптен Айртон, — С 80%"выносом"движков, без половины брони, вообще недееспособной артиллерией и потерей трети личного состава, мы — самые неповрежденные?!

***

— Они явно бегут, сеньор!

— Да, похоже. Но мы еще можем устроить им… Как это на их языке… The last kick goodbye.

— The last kiss?

— The last kick. Что происходит с защитным гравитационным полем корабля, когда через него проходит дружественный объект?

— Оно его просто не замечает.

— Вот и нашего снаряда, прошедшего ЧЕРЕЗ этот"объект", тоже не должно заметить. Всю энергию на носовые главные. Цель — их эсминец"Альфа-1"Момент выстрела — его проход через поля крейсера. Цель — сам крейсер.

— А где именно на крейсере?

— А тут уж как карта ляжет. Пусть хоть в прицеле появится — уже хорошо!

— Понял, сеньор… Главный калибр готов к выстрелу."Дополнение" — плазма, это ведь самое легкое.

— Устраивает. Ждем.

–"Альфа-1"проходит через щиты!

— Огонь!

— Есть попадание!"Иррезистибл"явно потерял половину трюмов.

— А что"Альфа-1"?

— А его больше и вовсе нет, сеньор, ведь болванки пролетели его вдоль, от начала и до конца, не разорвавшись и"сохранив"плазму для крейсера. Там теперь только какие-то мелкие обломки. Вечная, так сказать, память.

— Не иронизируй. Хотя… Прекрасная работа, прекрасная стрельба. Отличный пинок на прощание — им, благодарность в приказе — тебе!

— Благодарность не булькает, сеньор капитан!

— Булькать тоже будет, пушкарь, это уж я тебе обещаю.

***

Всю вторую половину боя контр-адмирал Сэндлер, прямо скажем, не уделял должного внимания управлению вверенной ему эскадрой. Хотя, с другой стороны, полноценная работа"москитного флота"противника сделала управление практически ненужным. Никто и никогда не выходит малой эскадрой против полностью укомплектованного авианосца, пусть и малого эскортного — это слишком опасно, и весь план боя строился как раз на том, что авианосец будет неактивен. Но активен он — был. Да еще и использованный ими боеприпас… Во-первых, как они додумались использовать давно уже забытые неуправляемые ракеты? Во-вторых, откуда у них такая чортова уйма этих ракет? А самое главное — как объяснить случившийся разгром начальству, чтобы сохранить звание, да что там, хотя бы голову?

Вот над последним вопросом Джереми и размышлял, пока эсминцы судорожно пытались отбиваться от"Пингвинов", изредка даже умудряясь запускать торпеды, впрочем, моментально сбиваемые даже не ПКО рейдера, а теми же"Пингвинами", сразу после старта. Единственного успеха — то есть подтвержденных попаданий с повреждениями — добилась Гамма-2, одна из ее торпед даже угодила рейдеру куда-то в район машинного отделения, но тот боеприпас был гравитационным, и о нанесенном противнику уроне судить было трудно. Две другие торпеды напрочь оторвали аргентинцам один из"внешних"трюмов — но тут опять же все зависит от того, что в оном трюме хранилось. Мог ведь быть и вовсе пустым. К тому же за свой успех Гамма-2 поплатилась: превращенная практически в решето стрельбой бортовых стволов рейдера, она после запуска торпед окончательно"скатилась с курса" — после чего пролетавший мимо случайный"Пингвин"как-то даже и"походя"сыпанул ей в самую большую пробоину целую серию этих своих ракет. На тактической панели это выглядело, как цепочка веселых огоньков, которые поочередно исчезают внутри корпуса эсминца — но контр-адмирал понимал, что при подрыве внутри силового каркаса эти"подарки седой древности"с гарантией не оставят там ничего живого. Вечная память!..

Гамме-1 не повезло и вовсе: пузатый рейдер, которому положено быть неповоротливым, вдруг крутанулся на 90 градусов по вертикали — да так быстро, что внутри, наверно, было не меньше десяти"же"несмотря на гравикомпенсаторы, причем"же"боковых — отстрелялся по эсминцу чуть ли не из главного калибра и попал! После чего так же быстро вернулся, подставив первой, еще полной волне торпед свою бронированную харю. Естественно, большую их часть сбила его ПКО, остальные же лобовую броню не пробивали, они и предназначались не для этого. Или торпеды посбивала первая волна"Пингвинов", которую Сэндлер не заметил?

А потом"Пингвины"прилетели толпой по душу его эсминцев, и стало вообще не до чего. Да и сам"Иррезистибл"получил-таки от"Бельграно"попадание в районе миделя, хоть и не критичное.

И вот как прикажете все это подавать в докладе начальству? Так, чтобы его полный провал в планировании операции таковым не выглядел?

На общем канале звучали тревожные голоса, постепенно превращающиеся в панические вопли, а контр-адмирал размышлял.

Ну, в первую очередь, новый — а точнее хорошо забытый старый — боеприпас, против которого неэффективны нынешние системы электронной и прочей защиты. Далее — сам факт присутствия противника в системе и наличия у него этого боеприпаса, да еще и в таком количестве. Кто их снабдил? Вероятно, тот самый контрабандист, что привез им бессмысленные"Ситроены-13". А кто договаривался с ним? Ага, а это был лорд-губернатор Арчибальд Гамильтон. Сговор? Нет, вряд ли, обвинять столь высокопоставленного сановника в сговоре ему не позволят. Тогда — "добросовестное заблуждение, повлекшее за собой…"Хорошо. Пусть так. Что же дальше? А дальше можно уже"по накатанной": преследовали контрабандиста, как велят директивы, невзирая на место нахождения оного. Локальные власти не информировали ввиду полной уверенности (самой же Аргентиной и поддерживаемой!) в отсутствии оных. При попытке арестовать контрабандиста (а он — вот он, тут, в системе, телеметрия его"видит", так что доказательство есть), подверглись атаке аргентинских кораблей (кто там кого атаковал — вот точно не будут разбираться, своя рубашка все-таки ближе к телу). Получается — не более чем"пограничный инцидент". Да, не сильно удачный для флота Британии, но шыт хэппенз, как говорится. Бывает. Особенно если сделать упор на то, как рьяно аргентинцы бросились защищать отнюдь не собственного торговца, но — преступника-контрабандиста из"третьей"страны! Да, вот таким вот образом можно, пожалуй, и отбрехаться.

— Господин адмирал, сэр! Вынужден доложить: обе Беты и Альфа-2 почти без хода и с ПКО"в нулях", парни не могут больше защищаться от их налетов! — прервал его размышления голос капитана крейсера МакФерсона.

— Немедленная эвакуация! — прореагировал Сэндлер, — Все уходят под поля крейсера и тут же — общий прыжок прочь отсюда!"Альфа-1", как самый неповрежденный, идет замыкающим!

И тут…

О таком он даже в бытность свою кадетом не слышал. То есть в училищных байках. Его безыдейно подстрелили через проходящий поля крейсера эсминец. Как это вообще возможно и как надо уметь целиться — компьютер на такое не запрограммируешь, тут необходимо участие именно человека в"симбиозе"с машиной — он не понимал, но эти латиносы смогли-таки. Когда замыкающий, Альфа-1, проходил защитные поля крейсера — а это занимает-то около полусекунды! — основные рэйлганы"Адмирала Бельграно"выпустили болванки в"Иррезистибл", целясь точно сквозь эту самую Альфу-1. И попали. Опять попали, сволочи! От Альфы-1 осталось… Ну, в общем-то, от нее не осталось практически ничего. Диаметр болванки главного калибра рейдера составляет где-то одну пятую диаметра целого эсминца, так что опять же — вечная память. Но главное — хоть ходовая часть и большая часть вооружений крейсера и остались неповрежденными, трюмы были"вынесены"полностью. Боеприпасы, продовольствие и прочее для всей эскадры — ничего этого у них более не было. Да и силовой каркас несколько пострадал.

Вот теперь уже точно требовалось не просто отступать, а быстро и безыдейно драпать. И они драпанули.

***

После бегства англичан на мостике"Адмирала Бельграно"царило в целом бодрое настроение, подпорченное лишь тем, что они пропустили попадание в машинное отделение: уж больно много там находилось"всякого чувствительного". Маршевые движки работали без сбоев, но это еще ни о чем не говорило — точнее, не говорило обо всем.

— Машинное, дежурный мех, ты там вообще живой? — вопросил капитан Кортасар в коммуникатор.

— Здесь капрал Лопез, сеньор капитан, и да, я уже в порядке, вырубился сперва, но аптечка справилась.

— Сильно досталось?

— Нет, сеньор капитан, импульс прошел немножко мимо меня и реактора, так что нам с реактором досталось не слишком. У меня пауэрсьют был"застегнут на все пуговицы", сеньор капитан, так что я уже пришел в себя и готов далее нести вахту!

— Молодец, капрал! Заслужил медаль! А как остальное?

— Больше всего досталось, похоже, гипергенератору, но сейчас проверить не могу: планета рядом.

Это было понятно: гипергенераторы вообще"не дружили"с гравитацией — во всех смыслах. Помимо прочего, их очень не рекомендовалось включать — даже и на тестовый прогон — вблизи крупных центров масс, типа планет и тем более звезд. Надо было отползти подальше.

— Ясно. Навигаторы, рассчитайте"быстрый прыжок"на Массаракш. Проверим генератор, а заодно разберемся с английской"глушилкой", если она не смоется раньше.

— Есть, сеньор капитан!

"Адмирал Бельграно"двинулся в сторону границы системы.

— Сколько у нас осталось продовольствия?

— После уничтожения противником 16-го трюма, примерный расчет показывает 11 дней, — отозвалась автоматическая система.

— Хреновастенько… Но всяко лучше, чем если бы они взорвали нам реактор.

При взрыве реактора, так-то прекрасно защищенного, но начиненного все-таки антивеществом, везунчиками считались те, кто находился в отдаленном отсеке, оторванном от корабля сразу и целиком. И история космических полетов людей знала"целых"три таких случая. Выжили, в общей сложности, пятеро.

–"Гинсборро!"

— Здесь"Гинсборро", Энрике! — тут же ответствовал капитан Алонсо.

— Как у тебя?

— Только четверо в"безвозвратных потерях", шестнадцать раненых, из них трое тяжело, положили в капсулы, ну и определенные повреждения"Пингвинов", некоторые требуют ремонта на базе. Но ничего ужасного. Можем при необходимости надрать задницу еще кому-нибудь. Правда… Среди четверых погибших — один из моих лучших пилотов. Не углядел я…

— Как?! Вы же бриттов молотили в хвост и в гриву!

— Все так, но вот бывает же. Седмичка… В первом же вылете получил сильные повреждения — но и вышиб практически все ПКО на одном из эсминцев. Пересел на запасную машину. А потом — то ли"железо"непривычное, под себя не настроенное, то ли еще что… Попал под заградительный огонь с крейсера. Прямой рэйлган, это мгновенно. Там кусков-то не осталось больше монетки в пять песо.

— Седмичка?

— Лейтенант Йиржи, или Йирка, Вацек. Чешский пилот в нашей, аргентинской службе. Выслужился в офицеры из простых пилотов. Летал, как… Да как трахучий древний бог он летал. И пиво любил такое же, как я. Отличный пилот, половину нашего теперешнего состава именно он обучал. И всегда хохмил и балагурил. Парни, в общем, сильно расстроились. Может быть, поэтому и"законопатили"потом эсминцы так быстро — им же, болезным, уже после седьмого нашего выхода полусоставом стало не из чего стрелять.

— Фернандо, ты мне сбрось, пожалуйста, данные на всех четверых погибших. Я, может, хоть семьям их как-то помогу. Сам знаешь, у нас,"дальнего рейдерства", есть кое-какие привилегии, и если я зарегистрирую твоих парней как"в моменте прикомандированных"именно к нашей службе… Ну ты понимаешь.

— Конечно, Энрике, это правильно и по-христиански. Сделаю. И ты уж не забудь.

— Ни разу не забуду! А теперь вот что: нам надо проверить, что с нашим генератором гипера — мы ведь гравиплюху огребли прямиком в машинное. Попробуем метнуться на Массаракш и обратно. Присмотришь тут пока?

— Ото ж! Ясное дело, присмотрю!

— Спасибо, камрад!

— Не за что, камрад!

"Адмирал Бельграно"наконец-то удалился от серьезных очагов гравитации достаточно, чтобы начать разогрев гипергенератора. Однако тот разогреваться не желал. Он вообще по ходу не подавал никаких признаков жизни. Телеметрия показывала что-то вроде полного отсутствия подобного устройства на борту рейдера. Присутствующие на мостике офицеры не были склонны к панике, но некая новая пища для размышлений у них однозначно появилась.

Вообще, это все следовало хорошенько"переварить".

***

— Узи, хватит уже бухать!

— Да иди ты в задницу, Донни, нифига не хватит!

— Узи, ты бригадный генерал! Тебе нельзя!

— Да какой я нахрен генерал? Я, блин, серийный маньяк-убийца! Иди, Донни, в задницу, как друга прошу.

— Ну почему же убийца, солдат?

— Да какой я солдат? Я своими руками, практически, прикончил 680 тыщ человек! По преимуществу — гражданских! Какой я нахрен солдат? Я даже не палач, я — хуже!

— Но ведь строго говоря это я тебе приказал.

— А"строго говоря"я мог бы и не выполнить приказ. Со своей совестью разбирайся сам, Донни, а вот мне — не мешай. Я пока еще не решил, выпить еще стакан или пустить уже себе пулю в лоб.

— У тебя есть долг, бригадный генерал Гал!

— Я уже сказал, иди в задницу, премьер-министр Нетаньяху.

***

Лорд Франклин Пальмерстон, да-да,"еще из тех Пальмерстонов", полный адмирал и командующий Вторым Колониальным флотом Британии, выслушал доклад Сэндлера молча и с"каменным"лицом. Он все понимал:"бесперспективные"контр-адмирал и лорд-губернатор решили"поставить последнюю гинею ребром и сорвать банк" — да вот не вышло, и теперь Сэндлер пытается оправдаться любыми средствами, чтобы сохранить хотя бы то немногое, что имеет. Ситуация простая и понятная. Также очевидно, что в то время как"победителей не судят", на проигравших положено"вешать всех собак" — включая недостачу на пехотном складе на планете, где Сэндлер и не был-то никогда в жизни.

Но всё же…

Командир-то Джереми, в принципе, неплохой. Увлекающийся, да, не без этого — но много ли, даже и"с оговорками", неплохих командиров во Втором Колониальном? В том-то и дело, что мало. От слова"практически нет". Поэтому наказать его, конечно, надо, но… Но как-то так, чтобы потом был повод наоборот наградить. А может, и повысить. Он же спит и видит себя выходящим в отставку хотя бы вице-адмиралом. Так почему нет?

Вот судьба лорда-губернатора Гамильтона командующего флотом не интересовала вовсе: чужой человек, да и не его епархия. Этот пусть выкручивается самостоятельно, у него свое начальство.

— Джереми, — начал адмирал,

У Сэндлера цвет лица сменился с явно синюшного на более-менее нормальный. Его назвали по имени. А это значило, что пусть взыскание и последует,"суд чести" — с лишением звания, титула и последующим повешением — его все-таки не ожидает.

— Да, господин адмирал, сэр! — с бешеной надеждой ответил Джереми.

— Скажу тебе прямо, как моряк моряку: ты конкретно обосрался. И сам это понимаешь. Однако я уверен, что причиной является исключительно твоя дурь, а вовсе не злой умысел, потому и говорю с тобой сейчас как моряк с моряком, а не как судья с подсудимым, понимаешь меня?

— Так точно, господин адмирал, сэр!

— Вот послушай тогда. Евреи под шумок захапали весь Акбар себе и уже подали заявку на переименование — "Новый Сион", видите ли. Но все это даже еще и не"на бумаге", тем более, их"агрессия против мирного арабского населения"тоже может быть соответствующим образом освещена в СМИ. Если, конечно, подобное будет хоть кому-нибудь нужно. Но — почему бы и не нам? Мы не получили Ла Нинья — и теперь в обозримом будущем не получим, ведь в ответ на наши заявления о"погоне за контрабандистом"последуют выпады Аргентины о"прямой немотивированной агрессии". Судиться да рядиться здесь можно годами, если не десятилетиями, но обеим сторонам это не нужно. Все согласятся эту ситуацию просто"замять для ясности" — ведь очевидно, что мы больше на Ла Нинья не сунемся, если только мы не совсем идиоты, желающие полномасштабной войны с сильным противником из-за какого-то куска камня. А вот Акбар… Все-таки арабы — потомки жителей наших колоний, в то время как евреи — ну кто они нам? Понимаешь?

— Внезапный захват?

— Да. Причем, естественно, не силами флота Его Величества. Вспомним еще земную практику и выпишем кому-нибудь этакий"каперский патент"… То есть исключительно частные лица, объединенные общей идеей — пусть это и идея поживы! — соберут эскадру, включающую и десантные силы, и…

— Я, кажется, понимаю, господин адмирал, сэр!

— Хорошо, что понимаешь. Ведь за то, что ты учудил, я должен тебя как минимум уволить со службы. Но вот увольнять, лишая звания и выплат за выслугу лет — уже не обязан… А потому и не буду. Просто уволю — и тут же выпишу тебе каперский патент. Многие согласятся присоединиться, а кое-кто вообще получит на это прямой приказ. В случае же успеха, удачливый капер будет впоследствии благосклонно принят на службу во флоте Его Величества — в чине вице-адмирала.

— Вице-адмирала?

— Именно. Ты все понял, Джереми?

— Так точно, господин адмирал, сэр!

— Тогда немножко деталей. У израильтян тридцать два"Галила" — неплохие аппараты, хоть в данном случае и планетарного базирования, ведь авианосцев у них там нет. Ты получишь два средних эскортника — "Навуходоносор"и"Нимврод", по пятьдесят пять"Харриеров"на каждом. Этого должно хватить. Кроме того, с тобой пойдут три транспорта с десантом — тип"Хью Лори", они несут по полдивизии каждый. Почти пять тысяч подготовленной и оснащенной"десантуры"тебе для зачистки поверхности хватит?

— А чем делать основную работу?

— Ну, посмотрим, кто из"вольных пиратов"согласится пойти в"королевские каперы"… Но десяток крейсеров, столько же орбитальных бомберов и полсотни эсминцев я тебе обещаю. Ну как бы это между нами, но они — будут. Так как ты в деле, пират?

— А какой у меня выбор, сэр? Конечно!

***

Абрам Кацман слушал и не мог поверить своим ушам. Он уже много лет считал свою разведывательную миссию чем-то вроде"запасного поста": прослушивание сверхсекретных переговоров"противника", который вовсе не является противником и, более того, находится слишком далеко, чтобы стать таковым даже в теории. Но сейчас… Бритты задумали нападение на какую-то дальнюю заштатную колонию, но… Колонию израильскую! Причем, судя по всему, только что выигравшую тяжелое противостояние с извечными врагами — арабами! Об этом надо немедленно доложить, это, чорт побери, важно.

***

Анджелина Джоли, аргентинский резидент, которого никто и представить себе не мог в образе роковой красавицы, а потому и искал вечно"немножко не там", не имела возможности подслушивать разговоры британских вояк — зато шифры Абы Кацмана были для нее как открытая книга. Последнее сообщение показалось ей весьма интересным и, в перерыве между бокалом сапфирно-голубого джина и встречей с очередным любовником, она отправила шифровку в штаб. Пусть подумают — это ведь их работа. А ее ждал качественный джин и, как она надеялась, еще и качественный секс.

***

— В общем, сеньоры, можно бы было приступать к веселью, не окажись мы в глубине полового органа злобной богини Кали, — заявил капитан Кортасар.

Это было понятно: гипергенератор, являющийся по сути кристаллом, ремонту не подлежал — вырабатывая свой, так-то немаленький, ресурс, он просто шел под замену, а это недолгий, но доковый ремонт. В полетных условиях новый генератор в силовой каркас корабля не вписать. Случаев же, когда гравитационное воздействие поражало генератор, но"щадило"находящийся рядом реактор — а вместе с ним и весь корабль — никто из присутствующих вспомнить не мог. Повезло… Пусть и как утопленнику.

— А буксировка? — спросил Гомес

— Сам смотри: буксиров подходящей мощности во всем флоте только два, и оба — на центральной базе. Пока то да се, они сюда месяц будут добираться. А у нас жратвы на полторы недели осталось. И подошвы от ботинок на суп не пустишь, они ж не кожаные, полиуретан, блин… Вот кто бы знал.

— Однако, если еды нет, надо на оленях в сельпо, — сказал старпом Лелекай, — там опять же и водка есть.

— А это идея, — заявил капитан Алонсо, — Чем Гинсборро не"олень"? Наш-то генератор в порядке, мы можем метнуться куда-нибудь за едой!

— Ага, а как только вы уйдете, этот сраный контрабандист сбежит.

— Ну так может и хрен с ним?

— Нет уж, так не пойдет! — заявила руководитель полетов Васкез, — прежде чем уходить, торпеду ему в борт! Или две, да.

— Милая, ну ты чего опять кровожадничаешь, у тебя ж вроде"эти дела"два дня как закончились? — расстроенно спросил Жан-Клод, — Дался тебе этот контрабандист!

— Сам все знаешь. Трудное детство, деревянные игрушки, мама-рокер, горшок с ручкой внутри… Продолжать? А контрабандист этот мне не нравится. Сволочь он.

— Будто мне он нравится! Но вот так сразу торпеду…

— Сеньор капитан, у меня тут это, доклад! — прервал дискуссию голос дежурного меха в интеркоме.

— Ну? — угрюмо спросил Кортасар

— Сеньор капитан, тут в машинное зашел какой-то мужик, которого я раньше на борту не видел…

— Какой, нахрен, мужик?!

— Да откуда я знаю! Лысый такой.

— Лопез, ты там травы что ли накурился? — взъярился капитан, — Ты у меня сейчас наряд вне очереди огребешь за курение в неположенном месте!

— Вот вы мне не верите, сеньор капитан, — обиженно ответил Лопез, — Так хоть, что ли, телеметрии поверьте. Мужик-то этот нам, похоже, генератор починил!

Капитан метнулся к панели и не поверил своим глазам. Гарантированно мертвый генератор… Ожил. Он, конечно, не показывал должных характеристик и вообще"выглядел как-то слабовато", но — работал! И прыжок до ближайшей базы вполне позволял. А там его, от греха подальше, можно поменять на новый.

— Так, быстро расчет прыжка на базу, пока этот"брюлик"не передумал. С мистическими мужиками разберемся потом, сейчас долететь надо. То же касается и капрала Лопеза.

— А что Лопез? — опять встрял капрал, — Мне тут вообще-то стремно, то незнакомые мужики по машинному шастают, то генератор из мертвых восстает… И вообще, какой-то он по-моему не такой, сеньор капитан.

— Кто"не такой"?

— Так генератор же!

— Лопез, достал. Вот ей богу. Он работает? Пока да. Значит нам надо доскрипеть до базы и заменить его на новый, штатный и прекрасный, как весенний рассвет. Это понятно?

— Си, сеньор!

— Вот и заткнись.

— Си, сеньор!

Выключив интерком, капитан пробормотал:

— Бардак какой-то. Вон уже мужики чужие по кораблю шляются. Это на подводной лодке-то не смешно, а на космическом корабле… Вся команда самогон глушит и траву курит, одному мне некогда. Эх… А ты чего улыбаешься? — повернулся он к Жан-Клоду

— А я, похоже, знаю, что за мужик меху примерещился, — ответил Дюпон, — только вы правы, сеньор капитан, тут спешки никакой нет, сначала дело, а потрепаться и потом можно.

— Ну хоть один вменяемый на борту, хоть и француз, — сказал капитан, — Ладно! Мы на базу, генератор менять. Фернандо, давай с нами — там и"Пингвинов"твоих подлатают в заводских условиях.

— Да и пополнение мне надо… К сожалению.

— Ну и полетели, камрады.

— А контрабандист? Может все-таки торпеду?

— Да ну его нафиг. Не до него, право.

***

Вриндаван Упадхья не мог дождаться, когда же наконец прекратит работать английская глушилка на ретрансляторе Массаракша. Ведь весь бой англичан и аргентинцев он записал прекрасно и в подробностях, использовав даже несколько беспилотных зондов."Видосик"получился — ухх! Вначале, когда у него не было сомнений в победе англичан (ведь их было больше!), он рассчитывал"поднять"на этом материале тысяч сто, продавая его в"английской сети". Потом же бриттам сильно наваляли, а значит продавать теперь имело смысл уже в сетях тех, кто этих самых бриттов не любит… А это, между прочим, все остальное человечество! Так что возможные барыши явно превысили миллион. Миллион! На обычном видео! Зато ни у кого другого подобного видео нет, в том-то все и дело. Хорошо!

А еще лучше было то, что и рейдер, и авианосец аргентинцев, похоже, начали разгон за пределы системы — явно куда-то собрались. То есть"караульные"штурмовики были отозваны от корабля Вриндавана не временно, а навсегда. И он был волен уже сам наконец-то смотаться отсюда. Крайне своевременно! Даже не дожидаясь ухода боевых кораблей в прыжок, он начал собственный разгон. Однако попытка"разогреть"гипергенератор успехом не увенчалась.

— Машинное, что вы там накоммутировали? Почему я не могу включить генератор? — заорал он в интерком

— Господин капитан, сэр, — ответил старший механик Раджив Дакар, — тут что-то не так. Генератор не работает.

— Как"не работает"?!

— Да от слова"вообще"! Он мертвый, как моя пра-прабабушка! Даже тестовый прозвон не проходит!

— Но с какого перепугу?! — Вриндаван еще не осознал глубины задницы, в которой они оказались, — Ты с ума сошел, что ли?

— Вы, господин капитан, и правда можете решить, что я сошел с ума. Но видите ли… Похоже, это вообще НЕ НАШ генератор.

***

Разведданные от"родного"Мосада и сообщение от аргентинцев по дипломатическим каналам Дон Нетаньяху получил одновременно. Говорилось же там об одном: англичане собираются напасть на его планету и захватить ее. Вот просто взять и напасть. Не объявляя войны, сделав вид, что участвуют"просто какие-то пираты"… И, тем не менее, операция была спланирована"наверху"и проводиться будет явно силами кадрового флота. Удивляло одно: оперативность"информационной помощи"со стороны Аргентины. Хотя, если подумать, не так уж и удивляло: разведка их ничуть не уступала израильской, а учитывая, что буквально только что бритты попытались провернуть что-то подобное с как раз аргентинской планетой,"латинские братья", скорее всего, чувствовали себя этакими"товарищами по несчастью", вот и расстарались.

Интересно, может удастся попросить у них и военной помощи?

Потому что свой флот — попросту слишком далеко и тупо не успеет. Даже если его, Дона Нетаньяху, а точнее, возглавляемую им колонию, сочтут достаточно"весомыми"для Израиля и этот самый флот пошлют. Даже если"сочтут и пошлют"буквально в течение недели. Все равно не успеют. Англичане прилетят раньше. А у него… Тридцать два"Галила"? Гарантия против малой эскадры, серьезная сила против эскадры полной. Против усиленной эскадры вторжения, а в сводках говорилось именно о такой, несерьезно. Перещелкают и продолжат бомбить. А потом десант зачистит выживших. Конечно, выжившие при орбитальной бомбардировке — это обычно дети, старики, беременные женщины, все, кого в первую очередь укрывают в бункерах, и"зачищать"их, тем более практически"вручную"… Но ведь психически здоровые люди в десант и не идут. А если вдруг попадают — то уж точно таковыми оттуда не возвращаются.

Дела, да.

И Узиэль, гад, в запое. Узник совести, так его растак.

Однако… Делать-то что-то надо. И Дон, включив коммуникатор, сказал сонному секретарю:

— Таки уж будь любезен, но организуй мне связь с аргентинским адмиралом Лейбовичем. И разбуди, как только получится. Не знаю, смогу ли заснуть, но хотя бы попробую.

***

— Салюдо, сеньор адмирал! — сонно поприветствовал Дон Нетаньяху вышедшего-таки на связь Лейбовича.

— А гуд моргн, реб премьер-министр, — ответил тот на прекрасном идиш.

— Вы знаете идиш?!

— Ну это как бы мой родной язык, ребе!

— Но вы же аргентинец!

— Несомненно так. Но при этом — еврей, как и все мои предки. Правительству, народу и флоту Аргентины это почему-то никогда не мешало, надеюсь, не помешает и вам, реб премьер-министр!

— Офонареть. Не ждал. Но — тем лучше. Скажите, ребе Лейбович, вы получили сведения о намечающейся, скажем так, активности британцев в нашем секторе?

— Конечно. Вам нужна помощь?

— Да. Если честно, нам нужна вся помощь, которую мы только сможем получить. Усиленная эскадра лаймов — это не хрен собачий, нам просто нечего ей противопоставить.

— Что ж, давайте подумаем. Наши основные силы так же далеко, как и ваши — они просто не успеют. Но… Попробуем собрать хоть что-то. Вот смотрите: для начала, в вашем секторе ошиваются рейдер"Адмирал Бельграно"и малый эскортник"Гинсборро". Они недавно попали в переделку, о чем вы, вероятно, знаете, но ремонт на ближайшей оперативной базе не займет много времени, и они успеют"вписаться". С той же базы к вам может отправиться десяток тяжелых эсминцев,"натасканных"как раз на крейсера и орбитальные бомберы. Да, всего десяток, но они не просто"тяжелые", а, я бы сказал,"очень тяжелые", практически с небольшой крейсер размером. Но — идем дальше. Вы имеете что-нибудь против русских?

— В принципе нет, ведь чуть не половина Израиля исторически происходит из России… Да, они какие-то стремные, но прямо скажем, не чужие. Скорее уж — свои.

— Хоть и стремные.

— Точно!

— Недалеко от вас в"практическом походе"находится эскадра из двенадцати русских крейсеров, плохоньких конечно, но тем не менее. Я могу попросить их царя о, так сказать, небольшом вмешательстве — мы с ним в хороших отношениях, ведь до воцарения, будучи принцем, он служил именно во флоте и мы часто"пересекались"на совместных учениях, маневрах, да и просто пьянках. Вряд ли он мне откажет — тем более что бриттов любит не больше, чем мы с вами.

— Да и в обороне русские хороши, этого не отнять.

— Именно!"Погибаю, но не сдаюсь","так не доставайся же ты никому" — это их любимые фишки. А вам предстоит именно оборона.

— Не спорю, корабли у них так себе, но стреляют они метко и держатся обычно до последнего. То есть именно защитники из них — прекрасные.

— Вот! А я о чем! А кроме того, будет англичанам и большой сюрприз. Потому что не только русские находятся в"практическом походе"в ваших местах.

— А кто еще?

— Вообще-то, миссия ребят была в достаточной степени секретной, тем более, что миссия-то учебная. Но что уж теперь… Кадеты летного училища, как вы знаете, перед присвоением звания должны пройти через"дальний поход в условиях, приближенных к боевым". Вот они и проходят — уже полностью обученные, но пока что совершенно необстрелянные.

— Но хотя бы обученные! И вы хотите сказать…

— Да. Они тоже к вам успевают. Ударный авианосец первого класса"Санта-Мария", шестьсот бортов, пополам тяжелые истребители и штурмовики-торпедоносцы.

— Но это же…

–"Это же"было бы, окажись там"Карфаген"или"Варадеро", где у экипажей многолетний опыт."Санта Мария" — в основном учебный корабль, и летный состав там, как я уже сказал, обученный, но ни разу не обстрелянный. Как они себя поведут в реальной заварушке — покажет только бой.

— Но это все равно довольно круто!

— Не спорю, шестьсот бортов нагонят страху на кого угодно. Только вот если их посбивают… Все получится наоборот.

— Но у нас еще тридцать два"Галила"! Жаль только, базирование планетарное.

— Хммм… Да, ни на"Гинсборро", ни на"Санта Марии"свободных столов нет, по крайней мере пока. Хотя — вот что: русские крейсера старые, и вполне возможно, у них есть опция"крепления истребителей на внешнюю подвеску" — пытались же в свое время совместить характеристики крейсера и авианосца, хоть и не вышло ничего. Вы у них спросите, как прибудут — может что и нарисуется.

— Понял! И — благодарю.

— Не стоит благодарности. Вот правда. Эти самые лаймы только делают вид, что не начинают никакой войны. На самом деле они ее уже в лучшем виде начали — и против вас, и против нас. И, по большому счету, против русских тоже, хоть об этом пока ни те, ни эти не догадываются. Но очередь дойдет, тут ведь простая логика.

— Да, вот это я как раз понимаю. Здесь и французам может"прилететь".

— Запросто! Потому — мы с вами просто делаем общее дело.

— Интересно, ведь обычно бритты всегда старались воевать чужими руками…

— А сейчас у них нет"чужих рук". Вот и приходится по-старинке, самим. Это их"разделяй и властвуй"хорошо работало, пока все мы сидели на одной планете. А теперь — не работает. Или, по крайней мере, они еще не нашли новых способов. И пока не нашли… Давайте надерем им задницу, вот настолько, насколько сможем. Такое мое отношение к этому всему.

— Так и мое тоже, ребе Лейбович!

— Удачи вам, ребе Нетаньяху!

***

Вице-адмирал Рождественский воспринял внезапно поступивший боевой приказ даже и с некоторым воодушевлением. Всю свою карьеру, сделавшую его из гардемарина адмиралом, он так и не поучаствовал в полноценном эскадренном сражении — стычки с контрабандистами и пиратами были, даже"пограничный конфликт"с китайцами имел место… Но у кого, простите, не было"пограничных конфликтов"с китайцами, учитывая численность последних?! Это все не считается. А тут… Да, о защите Родины речь не шла. Защищать предстояло какую-то заштатную колонию, принадлежащую каким-то, простите, жидам. Но нападали-то англичане! А вот их Николай Кириллович искренне не любил, и это чувство разделяла вся его эскадра. Немного напрягало то, что в приказе не было ни слова о порядке подчинения. Кто, собственно, командовать-то будет? Он или кто-то еще? Но с этим предстояло разбираться уже на месте, а пока эскадра спешно меняла курс и уходила в затяжной прыжок к Новому Сиону, значившимуся на существующих картах еще как Акбар.

***

— Сеньоры и… И сеньорины, — начал свою речь капитан"Санта Марии"Мигель Чавес-младший, — Программа ваших выпускных испытаний несколько меняется. Вместо серии учебных полетов, после которых вы бы стали унтер-офицерами, вам предстоит полноценная боевая операция. По ее окончании выдаваться будут сразу лейтенантские нашивки — это хорошая новость. А плохая — воспользоваться преимуществами ускоренного производства смогут лишь выжившие. Потому что мы отправляемся прямиком на войну.

— На войну? Как на войну? — прозвучало из строя

— Да, кадеты. На войну. Англичане собираются напасть на планету одного из наших союзников с целью захвата. Мы — часть коалиционных сил обороны и, говорю вам сразу, драка предстоит серьезная. Вам понадобится все, чему вас учили, просто чтобы выжить. Но требуется-то от вас не просто выжить, а еще и отбить нападение! Потому — офицерские звания справившимся… А вот несправившимся"неуды"ставить будет, боюсь, противник. Однако… ради чего вообще вы поступали в летную академию? Вот вы, кадет, именно вы, выйдите из строя!

— Кадет Мария Симплементе, сеньор капитан!

— Чего вы ждали от службы в авиации?

— Я хотела, сеньор капитан… Нет, не так! Я и сейчас хочу быть самой лучшей, сеньор капитан!

— Так вот, военный пилот может быть"лучшим"только если он окажется лучше"парней с той стороны". Вы готовы принять этот вызов, кадет Симплементе?

— Си, сеньор!

— А вы, кадеты?

— Си, сеньор! — хором ответили кадеты.

Ударный авианосец"Санта Мария"спешно менял курс, рассчитывая прыжок к Новому Сиону.

***

— Ну что ж, камрады, поскольку мы ныне являемся пиратами, в зале для совещаний разрешается курить и употреблять спиртное! — заявил Джереми Сэндлер.

Тут же несколько человек потянулось к бутылкам, а еще несколько — обрезало сигары или принялось набивать трубки.

Когда еще так поразвлекаешься?!

Трое или четверо некурящих и непьющих почувствовали себя даже и"пораженными в правах".

— Короче, о противнике. Недооценивать его не стоит. Посудите сами, джентльмены: в то, что евреи останутся в полном неведении о нашей маленькой прогулке, я не верю. Ну должна же быть и у них какая-то разведка! То есть будем исходить из того, что рано или поздно, но они о нас — узнают.

— Это правильно! — заявил командир дивизиона эсминцев Арчи Гудвин, — лучше не наглеть, нам дело сделать надо, а не…

— Именно, мистер Гудвин, именно! Очевидно, что они, узнав об опасности, попробуют попросить помощи у кого только смогут. Так вот — а что они смогут получить? Говорю сразу — рассчитываю встретить там рейдер"Адмирал Бельграно"и малый эскортник"Гинсборро", просто потому, что они где-то поблизости, а Аргентина с Израилем дружит. Но — что еще, как считаете?

–"Гинсборро"? Там всего 32 борта, а у нас больше сотни!

— Не забывайте, что на планете еще 32 борта, причем"Галилов", и если я не в курсе, какие пилоты ими управляют, то на"Пингвинах"с"Гинсборро"летают настоящие асы.

— Ага, то есть бортов уже 64? Этак они смогут надежно связать нас боем… Хотя и сами окажутся связанными им же.

— Вот уже и очевидна главная задача авианосцев: нейтрализовать — то есть если не уничтожить, то хотя бы надежно"привязать"всю их"мелочь", обезопасив от нее бомберы и десантники.

— Ясно… Но вот еще что. Было сообщение о русской крейсерской эскадре — что если евреи договорятся и с ними?

— С русскими — вряд ли, хотя… Да, будем исходить из того, что могут и договориться. Какие там крейсера, известно?

— Флагман — "Говнокипящий", ну то есть"Громокипящий", возраст лет семьдесят, курсовой рэйлган — восьмидесятка. Остальные — старше ста лет, курсовики — наверно, около полтинника.

— Такое старье?!

— А у русских всё старье. Только на это не стоит"вестись": в маневренном наступательном бою они не стоят, в общем-то, и вовсе ничего, но вот в обороне… Эти черти очень метко стреляют.

— Насколько метко? — спросил Гудвин

— А настолько, — ответил ему ранее молчавший Джо Марриотт, капитан"Черчилля", самого большого крейсера их эскадры, оснащенного рэйлганом просто-таки"линкорного"стопятидесятого калибра, что пока я проделаю в ком-то из них дырку, пусть и полутора метра в диаметре, они во мне наделают таких — дюжину и от того, что дырки будут лишь полуметровыми, мне легче не станет. Их надо долбить исключительно торпедами — ну или малой авиацией, а вот в артиллерийскую дуэль лучше не соваться. Хотя… Нам-то сунуться придется, опять же для того, чтобы связать боем и не дать раздергать бомберы и десантников. Ведь насколько я понял,"москитный флот"будет сильно занят, а все эсминцы на их крейсера не бросишь, кто-то должен и в охранении остаться.

— Именно так, капитан Марриотт, — заметил Сэндлер, — Ваши крейсера, а я предполагаю назначить вас командиром всей крейсерской эскадры, свяжут боем крейсера русских — если таковые там окажутся. Но ведь окажутся же, мы все это понимаем. Авианосцы так же связывают боем малую авиацию противника."Долбить"же предстоит вам, Гудвин. У вас пятьдесят эсминцев, так не жалейте торпед!"Бельграно","Гинсборро", потом русские крейсера — вот приоритет целей.

— Ясно, мистер Сэндлер!

— Бомберы, как и десантные транспорты, остаются позади до момента подавления основного сопротивления. И наша задача — сделать так, чтобы это"подавление"произошло как можно быстрее.

— Ну это-то понятно!

***

"Адмирал Бельграно"стоял в доке на замене гипергенератора, заодно и прочем мелком ремонте, а потому офицеры, включая полковника Дюпона, спустились на поверхность Ла Платы — той самой ближайшей базы флота, до которой столь удачно добрались. Несмотря на то, что вся система была как бы"придатком"военной базы, были тут и обычные города, а в них — уютные ресторанчики с террасами с видом на самое настоящее море. Вот в одном таком они и расположились, и даже успели заказать стейки и выпить по первой, когда комм капитана Кортасара запиликал"неотключаемым"вызовом."Позвонить всегда и вовсюда"мог только адмирал Лейбович, поэтому отвечать пришлось.

— Кортасар, хочешь еще повоевать? — радостно спросил комфлота.

— Никак нет, сеньор адмирал, не хочу! — ответил Энрике.

— А придется! — столь же радостно продолжил Лейбович, — тут прошла инфа, что наших союзников собираются атаковать какие-то пираты.

— Пираты?!

— Да, именно! Только вот состав у них почему-то полностью взят из Его Лаймовского Величества флота, да и командует ими хорошо тебе знакомый Джереми Сэндлер.

— Вот ничему его жизнь не учит…

— А что делать, британец же! — опять хохотнул Лейбович. Он был явно в хорошем настроении, — Короче, так, Энрике. Кроме вас с"Гинсборро", о которых лаймы, скорее всего, знают, там будет еще"тяжелая десятка"с Ла Платы…

— Да, мы их видели в доках, серьезные ребята!

— Вот, прикомандировываются к тебе. О них бритты то ли знают, то ли нет. Также они то ли знают, то ли нет, о дюжине русских крейсеров, флагман — "Громокипящий".

— Эскадра Рождественского? Это хорошо, они из курсового рэйлгана за астрономическую единицу в очко унитаза попадают!

— А кроме того, Энрике, будет и еще одно"усиление", о котором бритты не знают точно, вот тут я уверен."Санта-Мария".

— Ударный авианосец первого класса?!

— Во плоти. Одна беда — летуны-то там кадеты. Их, конечно, учили, но воевать они не воевали. Молодняк.

— Но их там реально много, сеньор адмирал.

— Да, много. Но вот как раз твоя задача — подумать, как бы их в результате не стало мало.

— Подумаю, что ж…

— И вот еще что. Поскольку собирается"сборная солянка", ставить формальным командиром тебя — не считаю политически правильным. Так-то рулить будешь именно ты, но и местная"тяжелая десятка", и русские привыкли к своему командованию и лучше воспримут кого-нибудь более нейтрального. Есть соображения?

— Ну как сказать… Если мы идем оборонять планету и нужен"зиц-председатель", ну то есть"эрзац-командующий", может кто-то из местных?

— Как вариант, хотя из местных ты ведь знаком, насколько я понял, только с их премьер-министром, а он лицо гражданское.

— Это да. Тогда… Взгляд Энрике остановился на Дюпоне, который сразу же сделал страшное лицо и начал производить"жесты решительного отрицания".

Однако Янив Лейбович был командующим флотом лишь пятнадцать лет, а вот евреем — всю жизнь, и потому умел читать мысли. И не только у подчиненных, но уж у них-то — как два байта переслать.

— Там у тебя, помнится, был французский полковник? — спросил он

— Ну, полковник-то он уже наш, а не французский.

— Но, тем не менее, по имени-то"месье француз"? Вот он подойдет.

— Ты подойдешь, сказал Энрике Жан-Клоду.

— Я не подойду! — воскликнул Жан-Клод.

— А вас, мон колонель, никто не спрашивает, вы уж простите старика, — завершил дискуссию Лейбович, — Нанялись на службу — так и служите. Сумеете стать чем-то большим, чем"эрзац-командир" — сделаю генералом, почему бы и нет. Не сумеете — ну… Дам какую-нибудь медаль, чтобы побрякивала при ходьбе. В общем, внакладе не останетесь.

— Вот блииин… — протянул Жан-Клод.

— Ответ неуставной, но очень информационно и эмоционально насыщенный, — сказал Лейбович, — Сразу видно образованного человека, из которого может получиться великий военачальник!

— Это истинно так, сеньор адмирал! — поддакнул Кортасар.

— Ихихи! — добавила Кончита Васкез.

***

Корриентез была тихой и в основном аграрной планетой с небольшими уютными городками где, казалось, всяческих питейных заведений было больше, чем жилых домов, а на каждом окне висели ящики с цветами. В одном из таких городков и родилась Мария Симплементе — в качестве четвертой дочери уважаемого сеньора архитектора, который мечтал о сыне, но Господь не счел нужным прислушаться к его мольбам. Да и то: на планете, где главное дело — крутить хвосты коровам, стать преуспевающим архитектором, строящим отнюдь не только коровники?! Это само по себе довольно круто, куда тут еще и сын! Впрочем, Хуан Симплементе любил своих детей, какого бы пола они ни были. И был готов — а, главное, способен — оплатить им хорошее"послешкольное"обучение. Возлюбленная им архитектура? Промышленный дизайн? Юриспруденция? Все дороги открыты для вас, милые дочки! И только четвертая, младшенькая, все"перерешала по-своему". А виновато было юношеское увлечение.

Чем увлекаются парни на"планете ковбоев"? Конечно же стрельбой. Количественно тиры на Корриентез проигрывали только барам и тавернам. Но иногда к парням присоединяются и девушки… Хоть общественное мнение такого и не приветствует. Ну что ж, значит в престижный тир не пойдем, тем более, что и папа вряд ли даст на такое денег. Что же остается? И тут, просто гуляя по городу, Мария увидела скромную вывеску на заборе простого жилого дома:"Доменико Санчез. Частная школа стрельбы. Недорого, для своих". Заинтересовавшись, она постучала…

Сеньор Санчез оказался отставным флотским канониром, пытавшимся — впрочем, без особого успеха — добавить к своей пенсии доходы от обучения стрельбе. И стрелком он был"не призовым", просто умел обращаться с оружием, и конкуренция была крайне высока. Однако именно в нем Мария нашла… Учителя. С этой самой большой буквы. Старик Доменико сразу объяснил, что значит"свои": это попросту те, кто не побрезговал постучать в его дверь. И по прошествии короткого времени Мария осознала, что быть"своим"для такого человека — это гораздо больше и важнее, чем просто уметь"укладывать в десятку"зачетную обойму. Нет, стрелять он ее тоже немножко научил — уж по крайней мере пятидесятиметровый"рейндж"в его дворе имелся. Винтовка, дробовик, пистолет… Но главным было не это. Главными были посиделки за кофе с ликером (для сеньорины ученицы последний необязателен, для сеньора учителя — непременен) и сопутствующие им"флотские байки". Именно эти байки привели дочь уважаемого архитектора в летное училище. Мария помнила их все, помнила наизусть, но сегодня, похоже, полезной для нее была только одна."Если запускаешь торпеды", — говорил старик Санчез, — "Запускай сразу пару, вторую в хвост первой. Да, да, выхлоп движка первой выжжет мозги второй, но не сразу ведь! И тогда получится, что когда первую собьют или отведут защитой, вторая будет уже без мозгов, зато на верном курсе. И долетит."Вот так Мария и собиралась поступить, ведь торпед ее штурмовик нес именно что две — легких было бы четыре, но их группу обвесили тяжелыми. А потом — сразу назад! Потому что инструкции командира группы, капитана Амаранте, она тоже помнила.

***

Сразу по выходу"пиратской"эскадры — или даже флота — к Акбару Джереми Сэндлер"прилип"к обзорной панели.

— Так, так… Вот русские крейсера, никто другой это быть не может. Увидели нас, сходят с парковочной орбиты. У каждого сзади… А кто это, кстати?

— Наверно корабли снабжения, сэр, здоровые ведь, но с обводами не крейсерскими, — ответил офицер-наблюдатель, — Полагаю, надеясь на меткую стрельбу, заранее обеспечили себя боеприпасами.

— Похоже на то. На фланге"Бельграно", старый знакомый, в близком тылу — "Гинсборро". Все как предполагалось. Идем вперед, бомберы и десантники оставляем у пояса астероидов. Эсминцы — занимайте позиции между крейсерами,"ваш выход" — первый! И… И вот: а что это за странность в засветке их крейсеров?

Тот же офицер-наблюдатель, подумав, сказал:

— Похоже, они взяли кого-то на внешнюю подвеску. Древние же посудины, вполне могут таковой располагать. Потому и контур странный.

— Нимврод и Навуходоносор, не спим! Если они приволокут"Галилы"на крейсерах — вам сразу станет жарко!

— Принято, сэр, готовы начать выпуск бортов в любой момент!

— Вот и будьте готовы. Эсминцы, вам — массированная торпедная атака, причем раньше, чем русские пристреляются! А они сделают это быстро, так что тоже не спим!

— Принято, сэр!

— Бомберы встают у пояса, сэр! Тут, похоже, только камни.

— Десантники встают у пояса, сэр! Личный состав еще не проснулся, но у нас же есть время?

— Кое-какое есть, парни, нам еще предстоит разобраться с этими русскими и"Бельграно".

— Ай-ай, сэр!

***

— Адмирал Рождественский, хорошо меня слышите?

— Хорошо, хорошо. Не так уж их и много, вот только полсотни эсминцев напрягают.

— Адмирал, ваша задача — продержаться минут десять-пятнадцать.

— А как вы посчитали? Хотя и это много, полковник!

— Да, много. Но… Капитан Трехо, ваши готовы?

— Готовы, сеньор полковник, сразу, как их эсминцы подойдут, мы им покажем! Минуты три-четыре после их подхода — и им станет не до крейсеров!

— Отлично.

— Но что английские крейсера? Они тоже будут, знаете ли, постреливать!

— Капитан Чавес!

— Да, сеньор полковник?

— Выводите на бомберы и десантники половину состава. Вторая половина в первом вылете атакует крейсера с тыла.

— Это уже будет на пределе дальности, сеньор полковник!

— Да, будет. И что? Более того, я хочу, чтобы вы если не уничтожили, то хотя бы отогнали бомберы тоже первым же выходом, пусть и половинным. А потом, приняв"москитов"на перезарядку, вышли из астероида и подтянулись сюда: работа найдется.

— У меня не асы с"Гинсборро", не забывайте! И на убой я этих детишек не пошлю!

— Так и не посылайте на убой-то. Я же тут больше о тактике. Можете сделать что я сказал?

— Могу. И сделаю, раз это приказ. Но на прекрасный и всех побеждающий результат не рассчитывайте, сеньор полковник! Выйдет — выйдет, нет — нет.

— Все слышали? Шанс есть, но без гарантий. Но мы попробуем.

***

"Галилы","Хэрриеры"и"Пингвины"закрутились в карусели между сближающимися крейсерами, постепенно смещаясь"вверх", чтобы не попасть под залпы главных калибров. Как и предполагалось, никто не имел преимущества, и бой велся почти без потерь — но и"заняться"кем-то кроме друг друга пилоты не могли.

— Окей! — заявил Сэндлер, — Москитного флота не опасаемся, он занят"сам собой". Эсминцы вперед!

— Ай ай, сэр!

— Здесь крейсер"Вандерер", у нас пробоина!

— Как?!

— Залепили из"пятидесятки"и попали…

— С такого расстояния?!

— Да кто их поймет, этих русских!

— Эсминцы, ускоряйтесь! Они слишком метко стреляют!

–"Корабли снабжения"выходят вперед из-за крейсеров!

–"Живой щит"? Интересно… Огонь из всех стволов! Раздергаем их сразу!

— Они маневрируют, сэр! Маневрируют как… Как эсминцы! Мы не попали ни в один! И… Массированный торпедный залп противника!

— По нам?!

— Нет, по нашим эсминцам!

— Что ПКО?

— Эсминцы уже вышли из нашей зоны действия, теперь они сами по себе!

— Двадцать второй, тринадцатый, сорок первый в минус… Еще четыре в минус… Шестнадцать бортов с повреждениями…

— Что это за монстры?

— Я знаю, что это за монстры, сэр. Это никакие не корабли снабжения. Это снятые с вооружения японцами легкие крейсера типа"микадо", пару десятков которых они продали аргентинцам, а те переделали их в"мегаэсминцы". Это они, сэр.

— И сколько у них торпед?

— Примерно по полутысяче. На каждом.

— Так и что нам теперь…

— Здесь крейсер"Глостер", атака малой авиации с тыла!

— Откуда?

— Похоже, у них база истребителей в поясе астероидов, сэр. Но мы пока отбиваемся!

— В поясе?"База на камнях"? Бомберы, немедленно доложить обстановку!

— Пока все… Чорт! Нет! Атака малой авиации, сэр, их тут сотни! Идут на нас! Нам уходить?

— К границе системы не уходите, прижимайтесь к нам, так далеко им из пояса летать будет трудно, если не невозможно, а мы приближаемся к планете, так или иначе. Скоро им просто не хватит дальности!

— Ясно, попробуем! Но этот налет надо сначала пережить…

— Так сколько их?

— Больше двухсот, сэр! ПКО не справится!

— Быстро сюда! Бегом!

— Сэр, их"Отчаянный"фрагментируется, прямое в реактор!"Бесстрашный"явно выходит из боя, множественные пробоины! Мы их давим, сэр!

— Отлично, не ослабляйте огонь! Бомберы, слышали? Сюда, к нам, за пределы радиуса"москитов"из пояса, их крейсера мы додавим! Как там десантники?

— Пока не знаем, на них-то и пошла первая волна!

— Нехорошо. Но вы все равно поспешите.

— Может нам их прикрыть?

— Не вижу смысла. Без них мы справимся, без вас — нет. Прикрывайте сами себя!

— Ай ай, сэр!

***

Мария Симплементе шла в самой первой волне. Вообще-то их выживание не предполагалось, но Мария была абсолютно спокойна и уверена: дух Доменико Санчеза был с ней, она не умрет. Согласно"табели о рангах" — то есть таблице приоритета целей, вбитой в их головы шестилетним обучением — первоочередными являлись десантные транспорты, потом шли орбитальные бомбардировщики, эсминцы, а затем уж"крупняк" — крейсера и линкоры. Исключением могли стать авианосцы противника, но таковых поблизости не наблюдалось. А значит — "десантники", раз уж она летит первой! Мария"чисто", как на учениях, провела"маневр уклонения от ПКО"и запустила обе торпеды — одну в хвост другой, как говорил Санчез.

— Что за самодеятельность, кадет Симплементе? — тотчас же отозвалась общая волна голосом капитана Амаранте

— Я знаю, что делаю, сеньор капитан! — ответила Мария и легла на обратный курс.

— Это не по правилам!

— А мы и не на зачете. Вот увидите, моя вторая торпеда попадет в цель!

Капитан не стал продолжать. Он смотрел. И видел, как все торпеды его группы были отклонены электронной защитой противника… Все, кроме одной. Той самой второй,"слепой"торпеды кадета Симплементе. И еще он видел, как от попадания тяжелой торпеды десантный транспорт разваливается пополам.

— Все видели? — заорал он, — Делать так же! На второй заход собираемся в двойки и — четные номера посылают первую, а нечетные — вторую"в хвост"первой!

— Но нас осталось сорок один, сеньор! Тех, у кого еще по торпеде. Мария отстрелялась, а остальных сбили!

— Сорок один? Хорошо, я — сорок второй! Поворачиваем и вперед!

***

— Сэр, два новых попадания в"Вандерер", он вываливается из строя!

— Сэр,"Глостер"и"Манчестер"фрагментируются, полное уничтожение!

— Сэр,"Черчилль"получил три торпеды в носовую часть, главный калибр нефункционален!

— Как они пропустили торпеды?

— Это с малой авиации, сэр!

— Но откуда? Мы ведь уже далеко от пояса!

— А вы посмотрите сами, сэр. Похоже, мы в заднице.

Тактическая панель показывала появление за боевыми порядками атакующих какой-то большой, огромной, монструозной"засветки".

— Господи, что это? Линкор, ударный авианосец?

— Второе, к сожалению. Это тяжелый ударный авианосец, сэр. Не менее пятисот бортов.

— Что бомберы и десант?

— Три бомбера отползают к границе системы.

— Три? Из десяти?!

— Да, сэр. А десанта у нас больше нет.

— Пять тысяч парней… Трындец.

— Может, пора сматываться?

— Что эсминцы? Хотя сам вижу, осталось тринадцать… А их"Микадо"?

— Повреждено три, остальные пока шевелятся.

— Тридцать семь наших за три их?!

— Их крейсера тоже стреляют в основном по эсминцам, не по нам, сэр.

Конец ознакомительного фрагмента.