Лозоходец

Айлин Лин (2025)

Фэнтези история, основанная на реально произошедших событиях. Ограбление, спасение прекрасной девы, побег из заточения, попытка выжить в самом сердце Тайги и схватка с медведем… Думаете, это сюжет какого-нибудь средневекового рассказа? Нет! Это будни советского человека, мои будни. Союз только начинает зарождаться, и меня угораздило из XXI века попасть в это непростое время. А мои борцовские навыки и дар лозоходца, не оставляют и шанса на спокойную жизнь. Книга о судьбе одного человека, как он в непростых условиях остался самим собой. Принимал решения и нёс за них ответственность. Будет много приключений. История о дружбе, любви и верности. Подписка. Проды три раза в неделю: Вт, Чт, Сб.

Глава 11

При виде моей ноши у старого Сахиба брови поползли к волосам:

— Равиль? Откуда он здесь?

— В гости ходил к дядюшке, — угрюмо отозвался я, передавая ребёнка жене Фатиха. — Послушай, абый Сахиб, я в ваши порядки не лезу, только разве по-людски вот так с детьми?

Рассказал, как снял мальчишку с ветки.

— Неужели из всей деревни мужчин не осталось заступиться за дитя?

— И прав ты, и нет, Егор, — пожевал Сахиб губами, — садись, поговорим.

Он указал на широкий топчан, что примостился за домом. Я пошёл переодеться в сухое, потом присоединился к старику. Одна из его невесток подала нам чай.

— Не злись на нас, — начал Сахиб, — раньше такого не случалось. А мальчишкам мы помогали, чем могли. Рано они осиротели, совсем одни на свете остались.

— Что же ни у кого угла не нашлось для двух сирот?

— Ай, Егор, не понимаешь ты, о чём говоришь. Тукай — человек злопамятный и мстительный. Спорил тут с ним один, из-за земли, что наш торгаш отнял. Потом вот у людей ночью дом сгорел. И так со всеми. У него в городе брат в услужении у начальства ходит. И на всё закрывают глаза, да и кому интересна наша деревушка?

— Не может быть, чтобы всё село с ним одним сладить не могло, прости уж, абый Сахиб. Только я в людей верю и в то, что всем миром можно любую проблему решить.

— Потому что молод ты, Егор, — поднял старик палец.

Во двор, в сопровождении Салиха, вошёл большеглазый мальчуган. Собственно, только глаза у него и остались: худой, как скелет, длинные, точно у цапли ноги, нескладный. Он испуганно переводил взгляд с меня на Сахиба.

— Не бойся, присядь ко мне, — позвал я его, — не обижу.

Подойдя к нам бочком, малец присел на самый край топчана.

— Абый Сахиб говорит, вы живёте с братом одни. Это так?

— Да, абый…

— Зови меня дядей Егором.

— Дядя Егор. Отец у нас от лихорадки умер, а за ним и мама слегла. Так и остались мы одни с Равилем. Но вы не подумайте, — встрепенулся мальчишка, — я работаю. И еда у нас есть, и жильё.

— Ну-ка, прогуляемся, Самир, можно я на дом ваш гляну?

— М-можно, — неуверенно ответил пацан, кося глазами на Сахиба.

— Ты не бойся, Самир, — успокоил его старик, — он не причинит тебе зла.

Мальчуган кивнул и пошёл вперёд, я за ним.

На окраине деревни стояла убогая полуземлянка. Такие домишки ставили ещё первые переселенцы, потом уже избы справные возводили. А тут… Мы прошли внутрь. Одна комната с печуркой, давно дышащей на ладан и покрытой трещинами. На глиняном, утрамбованном полу — протёртая до дыр кошма, небольшой столик и полуразвалившаяся кровать без ножек. На столе полбуханки хлеба, одинокая луковица и кувшин с водой. К спинке кровати привязана верёвка.

— Тут, — указал на неё Самир, — я привязывал Равиля, чтобы не сбегал и не клянчил еду. Вы не думайте, поесть ему оставлял и воду тоже, — сбивчиво говорил мальчишка.

— Я тебя не виню ни в чём, — погладил его по голове, — скажи, хочешь, вас с братом к себе заберу? У меня дом большой, двое детей, вместе вам не скучно будет. И за Равилем присмотрят, он ведь мал ещё сидеть один-одинёшенек целыми днями.

— Знаю, — вздохнул Самир, — только ругаться начинают, когда я его с собой на работу беру, он же лезет везде, любопытный.

Я только вздохнул, сжав кулаки. Это ж надо оставить сирот в таких условиях. Как же запугал Тукай людей, что и на детей у них жалости не осталось.

— Так что? Поедете со мной? — я присел, смотря мальчонке в глаза.

В них застыл застарелый страх и голод, а теперь появилась надежда.

— Нас Тукай назад заберёт, — робко сказал он.

— Не получится. Всей деревней отстоим. Веришь?

Самир улыбнулся, а по щекам его заскользили слезинки:

— Верю, абый Егор.

Я обнял мальчишку, погладил его по торчащим во все стороны волосам:

— Ты только ничего не бойся, тебе надо быть сильным, ради себя и Равиля.

Самир хлюпнул носом и кивнул. Мы вернулись назад к Сахибу.

— Мальчишек я забираю, — сказал я, зайдя во двор.

Младший сидел на руках у жены Фатиха, доедая тарелку каши. Мальчуган уже пришёл в себя, насколько это возможно. На щеках остались звёздочки лопнувших капилляров, расплывшиеся маленькими синяками, и краснота с глаз не сошла.

— Не пришлось бы тебе пожалеть об этом, Егор, — покачал головой старик.

— Оставить мальчишек вот так, тоже не могу, абый Сахиб, они не переживут эту зиму. Гляньте на них, в чём только душа держится, непонятно.

— Может, и прав ты, Егор, — задумчиво ответил старик, — здесь им Тукай житья не даст. Езжай, скажем, сбежали мальчишки.

— Тогда не будем терять времени, — подхватился Фатих, — поехали.

Когда мы подъезжали к колодцу, в голове у меня мелькнула одна мысль:

— Ну-ка, тормозни, проверю, не ушла ли вода, — окликнул я Фатиха.

Тот остановил лошадь, наблюдая за мной. Я же подошёл к колодцу, положил руки на сруб и просто показал воде подвешенного за ноги Равиля и представил лицо Тукая, которого ни раз видел прежний Егор. Его заплывшие поросячьи глазки, лоснящиеся от жира щёки, необъятное брюхо. Вода заволновалась, словно понимая меня и откликаясь. Я вернулся в повозку.

На самой околице встретился нам Тукай, он не сразу заметил прижавшихся ко мне от страха мальчишек. Равиль начал тихонько плакать.

— Куда это ты, Фатих, моих племянников повёз? — и без того маленькие глазки превратились в две щёлочки.

— Я забираю их, Тукай. Здесь дети не выживут, — спустившись с телеги, подошёл ближе к торгашу.

— По какому праву?

— По человеческому. Я видел, как ты обошёлся с мальчонкой, скажи спасибо, что он жив остался.

— Не грози мне, Егор, — прикрикнул Тукай.

— И в мыслях не было. Только так с родными не поступают. Не нужны они тебе и не стоит корчить из себя доброго дядюшку.

Тукай что-то промычал, погрозил кулаком:

— Тебе это с рук не сойдёт, Бугай.

— Пуганые мы, Тукай. Не старайся зазря, — ответил я, садясь в повозку.

Фатих подстегнул лошадку, и телега покатила дальше.

— Будь осторожен, Егор, — покачал он головой, — Тукай не из тех, кто забывает обиды. Ты же его перед всем селом выставил на посмешище.

— А то вы раньше не знали, как с детьми обращаются? — вспылил я. — Непонятно мне это, Фатих, могли бы детей хоть в городской детдом отвезти, если так им тяжело, а вы боитесь двух сирот приютить. Там всё лучше, чем помирать от голода.

— Ты отдашь нас в детдом? — встрепенулся Самир.

— Нет, — успокоил я его, — никому вас не отдам. Заместо сыновей мне и жене моей будете.

Мальчишка кивнул, пристроился рядышком со мной и задремал, Равиль уже давно спал у меня на коленях. Так и прибыли мы в Кривцово.

Завидев меня с мальчишками, Дарья вопросительно глянула.

— Потом всё, сначала давай уложим ребятишек, они устали и время позднее.

Жена кивнула, приготовила им место на печи, рядом со Стёпкой и Танюшкой. Равиль так и спал. Даша покормила Самира и отправила к брату. Отец молча наблюдал за всем происходящим.

— Может, расскажешь нам, где ты этих двух пострелят раздобыл? — спросил он, когда мы вышли во двор. Начинать разговор при детях не хотелось. Даша, закутавшись в шаль, тоже ждала моего ответа.

Я рассказал им всё, что произошло. Жена тихо утирала слёзы, выступившие на глаза, отец только тяжело вздыхал.

— Ну коли так, — поднялся он с лавки, — то и говорить не о чем. Пусть растут с нашими. Документы я справлю, завтра же в город поеду. Не годится им беспризорниками быть.

— Ну а ты, что скажешь, Даша? — повернулся к жене.

— Что уж тут, вырастим, — пожала она плечами, — где это видано, чтобы дети жили как те собачонки. Поди не обеднеем.

— Ничего, — поддержал отец, — лес прокормит. Бывало, в голодные годы мы из желудей хлеб пекли.

— Надеюсь, до этого не дойдёт, — содрогнулась Даша, — а документы мальчиков ты взял?

— Вот ведь, — повинился я, — и не подумал об этом. Так быстро всё произошло. Завтра съезжу.

— Сам поеду, — перебил отец, — не стоит лишний раз Тукаю глаза мозолить, я о нём тоже наслышан. Меня он не помнит, подойду к Сахибу, тот поможет. А теперь, на боковую, ночь давно уж на дворе.

Отец пошёл в дом, и мы за ним. Мальчишки мирно посапывали на печи, Равиль ещё вздрагивал во сне, всхлипывал. Даша погладила его по голове:

— Спи, мой маленький, всё хорошо.

Мальчонка, не просыпаясь, прильнул к руке, дыхание выровнялось, и он, улыбнувшись, уснул крепким сном.

Ехать в деревню не пришлось. Отец было уже отправился, выкатил телегу за ворота, как на дороге показался всадник. Это был Салих.

— Егор, — подъехал он к нам, — тут документы Самира и Равиля, — он протянул пару потрёпанных бумажек, больше напоминавшие старые промокашки.

— Зайди, хоть чаю попей с дороги, — позвал я его в дом.

— Не могу, — тряхнул он головой, — возьми и… удачи вам. Вот ещё что скажу, странное дело, — придержал Салих коня, — не могут домашние Тукая воды в колодце набрать. Будто уходит она, ведро закидывали до самого дна, вытаскивают, а там пусто. Пришлось им сегодня с утра к речке топать. Отчего так, Егор? — прищурился он.

— Кто же знает, — пожал я плечами, — не ведаю.

Не поверив мне, Салих кивнул:

— Бывайте, — махнул он рукой, пятками подгоняя коня.

— Что это ещё за новости? — нахмурился отец. — Ты чего натворил?

— Рассказал воде про Тукая и мальчишек, — не стал я юлить.

У старика отпала челюсть:

— Разве ж бывает такое?

— Выходит, бывает. Я и сам не знал, что так получится.

Мальчишки поначалу робели, но потом, освоившись, принялись помогать по дому. Впрочем, больше старался Самир, Равиль же облазил всю избу и перебрался на двор. Злобный Алтай не трогал братьев, даже не гавкнул на них, будто понимал, что теперь и они наша семья.

За обедом Самир и Равиль старались есть аккуратно, но забываясь, принимались глотать кусками, почти не жуя. Даша тихо утирала наворачивающиеся слёзы, подливая им молока.

Стёпке и Танюшке жена всё рассказала с утра, пока мальчишки ещё спали. Дети переглянулись между собой и ответили, что братья нам не помешают, а им веселей с ними будет.

Я же прикидывал, где взять ещё зерна. Ртов прибавилось, а того, что нам оставили, едва ли хватит до весны. Как ни крути, придётся не отказываться от своего промысла: ездить колодцы рыть, чистить, так, глядишь, и протянем до нового урожая.