Дети логики: Беглецы

Адьям Гати (2024)

Кодама Кантон во всём руководствуется законами логики. Единственная цель в жизни девушки — приносить пользу на месте, более всего ей подходящем. Кодама меняет должность за должностью, совершенно не задумываясь о том, кто выбирает для неё новые назначения, пока очередное приглашение не переворачивает жизнь девушки с ног на голову. Кодама чуть не отправляется на тот свет и понимает, что мир куда сложнее того скупого набора правил, которым она привыкла руководствоваться. Такое же прозрение постигает и юного Варро, волей судьбы отрезанного от родного народа. Цена свободы, о которой он так мечтал, оказалась слишком высока. Чтобы выжить в новом для себя мире, им предстоит научиться доверять окружающим и прислушиваться к собственным ощущениям. Кто бы мог подумать, что главной проблемой на пути к этой цели станет не хитросплетение интриг, а простые эмоции…

Глава 1.2

Некоторые перелёты длились по пятьдесят шесть часов. Мало кто смог бы вынести столько времени наедине с самим собой, будучи изолированным в тесной камере жизнеобеспечения, но Кодаму Кантон такая перспектива устраивала.

В последние годы девушке довелось много летать, и она научилась настраивать камеру так, чтобы не тратить время впустую, а именно снижала дозу погружающей в гибернацию смеси до минимального значения, воздействуя тем самым только на свой метаболизм. Сон габбро при этом оставался осознанным, что позволяло производить в уме любые эксперименты и вычисления. Отсутствие ощущений, повергавшее многих в панику, Кодама принимала за благо: так тело больше не отвлекало на себя ресурсы мозга. Замкнутое пространство её также не страшило. Аскетичная обстановка камеры напоминала девушке родную спальную ячейку: такая же голая и чистая, только ещё компактнее.

Кодама привыкла обходиться малым, потому как это был один из принципов существования габбро. У девушки даже не было собственного имущества: её всем обеспечивал работодатель.

Логическое мышление вкупе с феноменальной памятью делали из габбро первоклассных специалистов, легко адаптируемых под различные рабочие условия. В рамках делового общения таким сотрудникам можно было привить любую модель поведения, ознакомить со сколь угодно большим количеством материала и не бояться, что габбро что-то забудут или перепутают. Работа была их смыслом жизни, и во многом это объяснялось тем, что габбро не имели характера и не испытывали эмоций. Они были одухотворёнными болванками, настраиваемыми всякий раз заново под требования очередного нанимателя. Процесс этот назывался психокоррекцией, и никто кроме габбро не знал, как он происходит.

Однако стоило перед наймом неточно озвучить свои требования, как призванный упростить работу специалист превращался в проблему. Ведь превыше любых моделей и законов для габбро стояли правила логики, что делало их поведение в какой-то степени предсказуемым, но вместе с тем порождало и не очевидные на первый взгляд проблемы.

Кодаму, например, логика довела до суда: девушка слишком буквально восприняла слова «добиться нужного результата любой ценой». Пятипроцентная прибыль, по её мнению, входила во множество любой цены и соответствовала критерию нужный результат. На вопрос, считает ли она себя виновной, габбро тогда с безразличием ответила:

— Только в том, что слишком хорошо выполнила свою работу.

И её оправдали.

Излишне рациональное мышление было не единственной особенностью этого вида: несмотря на большие уши, обоняние у некоторых габбро было развито куда лучше слуха. Настолько, что Кодама, например, могла определить по запаху, чем собеседник завтракал. На одной из работ эту её особенность решили использовать в профессиональных целях. Рабочие сначала посмеивались, когда габбро приходила к ним в цех и подолгу стояла у станков, методично втягивая носом воздух, но когда девушка сообщила начальнику производства, что текущая партия товара бракованная, потому как не были соблюдены пропорции сплава — им стало уже не смешно.

Так Кодама попала в суд во второй раз, правда теперь уже в роли свидетеля. По окончании процесса её непосредственный начальник «в благодарность» отправил девушку статистом на один из грузовых кораблей компании, и это назначение стало переломным в её мировосприятии.

Капитан судна не отличался особой пунктуальностью, поэтому регулярно заставлял подчинённых подделывать отчёты и товарно-транспортные накладные. Кодама по прошествии их первого совместного рейса открыто заявила новому начальнику, что подобное ведение дел неприемлемо, за что тут же получила пощёчину и была сослана на пару дней в карцер. С тех пор всякий раз, когда она открывала рот в неподходящий момент, мужчина силой напоминал подчинённой, где на этом корабле находится её место.

Габбро столкнулась с чудовищным несоответствием: её работой были недовольны, но не увольняли. Проанализировав сложившуюся ситуацию, девушка пришла к заключению, что представление информации в выгодном собеседнику свете является эффективным средством для достижения своих целей. Говоря простым языком — Кодама научилась лгать. Это оказалось несложно, ведь габбро прекрасно помнила, что, когда и кому говорила, а чувство стыда ей было незнакомо. Неизвестно, как долго бы ещё продолжалось её моральное разложение, не получи девушка назначение на новую должность. Зная, как капитан реагирует на плохие новости, она даже уведомлять его не стала, а просто встала и ушла.

Габбро как раз обдумывала возможные последствия, когда к телу начала понемногу возвращаться чувствительность. Девушка активировала принудительное вскрытие камеры, и непривычно влажный воздух сквозняком прошёлся по её коже. Раз запустили программу пробуждения, значит, карголинер уже вошёл в зону притяжения Экат, и Кодама хотела покинуть судно до того, как коридоры наводнят шумные толпы учёных. Схватившись руками за борта, она поборола чувство дурноты, присущее всем любителям покидать камеру раньше времени, и шагнула наружу. Обычная для планетарных станций пониженная гравитация сейчас была девушке только на руку. Кодама выпорхнула в коридор и медленно двинулась в направлении стыковочного шлюза. Пальцы левой руки предусмотрительно скользили вдоль шершавой стены, потому как везде пока царил полумрак. К концу пути габбро уже явственно различала и свои ладони, и плоский спил вакуумных врат шлюзовой камеры, а через десять минут она уже стояла на транспортной платформе.

До сих пор колоссальные размеры помещений, в которых Кодаме доводилось бывать, были полностью оправданы их функциональным назначением, чего нельзя было сказать о пустой двадцатиметровой зале, в которую она поднялась. «Какое нерациональное использование пространства» — подумала габбро, окидывая взором ажурное кружево самосветящихся орнаментов, устремлённых в динамичном порыве к расположенной в противоположном конце помещения арке-контроля. Над невзрачным пропускным пунктом приветственно сиял огромный, в полстены герб Академии.

Пройдя процедуру регистрации, девушка оказалась в ещё более масштабных размеров терминале, заполненном гвалтом сотен голосов снующих туда-сюда учёных. Кодама непроизвольно оглянулась назад — в прошлой зале хотя бы было тихо — и увидела, как в помещение поднимается её крикливый попутчик, нелепо трясущий руками и ногами. Не обернись он вдруг совершенно другим существом, габбро бы не обратила на парня никакого внимания.

Кодама моргнула, однако наваждение не развеялось, значит, в порт действительно попал мошенник. Подойдя к закованному в броню сотруднику безопасности выше двух метров ростом, она без тени сомнения озвучила свои подозрения и указала на парня рукой. Представитель службы правопорядка напрягся: субъект, в отношении которого были выдвинуты обвинения, хоть и выглядел растерянным, но подозрений пока не вызывал.

— Он использует голограмму, — пояснила девушка, заметив, как вертящий головой учёный вдруг «зарябил».

— Ваше приглашение! — громогласно рявкнул сотрудник сиггу-контроля, стеной нависая над ошалевшим самозванцем.

Понимая, что габбро видела, как он перевоплотился, но не может этого доказать, парень начал юлить: шипел, что не терпит рукоприкладства и говорить будет только в присутствии куратора, однако карточку свою всё же продемонстрировал.

— Моё приглашение только что было признано действенным! — важно заявил он. — Как, по-вашему, я бы попал сюда, не будь у меня приглашения?! Я тороплюсь!

Сотрудник сиггу-контроля обернулся к Кодаме, и во взгляде его читалась неловкость: пропуск действительно был подлинным, рябь голограммы могла ему померещиться, а вот поразительно спокойная, непоколебимая в своём решении девушка начала вызывать подозрения. Мужчина попросил габбро обосновать выдвинутые ей обвинения.

— Несвязная нерегулируемая речь, несоблюдение норм поведения, агрессия в отношении других пассажиров, — перечислила та монотонным голосом, — и абсолютная неинформированность о пункте назначения.

— Да ты всё это придумала! — выкрикнул парень, громко фыркая. — У самой-то приглашение где?! И хватит тут это!.. Вы отнимаете у меня время!

— Назови специализацию, — попросила девушка, делая шаг вперёд.

Самозванец заорал, что кожа его слишком чувствительная, и вообще он имеет право на неприкосновенность, поэтому пусть сомнительную особу оттащат прочь и дадут ему, наконец, куратора. Сотрудник сиггу-контроля оказался в затруднительном положении: его учили, что габбро не врут, но и в требованиях учёного прослеживалась истина. Не метни Кодама в парня своим приглашением, они бы, наверное, так и стояли втроём, ожидая появления официального представителя Академии.

Как девушка и предполагала, мошенник инстинктивно увернулся от брошенного в него предмета, но край приглашения всё же прошёл сквозь голограмму, и та на мгновение потеряла целостность. Срикошетившая от реальной плоти карточка со стуком упала на пол.

— Ааа! Рука!.. Не чувствую руку! — заверещал парень, теряя напускную деловитость, а как только представитель службы правопорядка стянул с его запястья браслет, то и солидный внешний вид. — Тебя уволят! Уволят! Ты мне руку сломал!..

Буйные попытки самозванца вырваться настолько сосредоточили на нём внимание сотрудника сиггу-контроля, что тот напрочь забыл о девушке, а габбро и не стала напоминать. Она ведь даже имени мошенника не знала и понятия не имела, у кого тот свистнул документы. Кодама с недоверием взглянула на собственное приглашение: после активации на арке-контроля карточка должна была начать излучать сигнал определённой частоты, по которому куратор смог бы легко найти подопечную. Но габбро, увы, до сих пор пребывала в одиночестве и сочла необходимым донести при случае до Академии, что данный метод маркировки новых сотрудников крайне ненадёжен. А пока нужно было как-то выходить из сложившейся ситуации, и наблюдательная девушка решила воспользоваться одним из информационных терминалов.

— Способы связи с куратором, — произнесла Кодама, активируя матовую полусферу прикосновением ладони.

Система процитировала ей фразу про активацию опознавательного маяка — уже известную габбро по приветственному ролику, — добавив в конце, что в случае утери приглашения нужно незамедлительно обращаться к сотрудникам сиггу-контроля, чтобы не создавать проблем кураторам и другим учёным. А вот о том, куда обращаться в случае неисправности этого самого маяка, не прозвучало ни слова. Девушка решила, что проще будет самой найти представителя Академии, узнав через базу данных его имя:

— Определить куратора, закреплённого за сотрудником. Кодама Кантон. Габбро.

Куратор не определён.

Кодама догадывалась, какой объём данных обрабатывают ежедневно специалисты научного центра Федерации, но не могли же они совсем забыть о ней:

— Связаться с представителем Академии по вопросам найма новых сотрудников.

Отказано. В ваши полномочия не входит контакт с поверхностью.

— Связаться с Астоном Кантоном, — озвучила габбро после некоторой паузы, касаясь кончиками пальцев спрятанного в кармане предмета.

Отказано. В ваши полномочия не входит контакт с поверхностью.

Но как-то же она должна была на эту поверхность попасть.

Подумав с минуту, девушка запросила у системы порядок оформления специалиста по прилёту и местоположение станции швартовки орбитальных шаттлов. Теперь ей оставалось только узнать номер своего жилого модуля.

— Поиск адреса по базе данных сотрудников.

Отказано.

Складывалось впечатление, что Академия решила таким образом устроить новой сотруднице проверку на профпригодность, и габбро ничего не оставалось, кроме как покорно принять правила игры. Продвигаясь в направлении транспортного рукава сквозь шумящее на разные голоса море учёных, Кодама думала об Астоне Кантоне. Нужно было обязательно найти его, потому как она очень не хотела возвращаться обратно к капитану.

— Почему вы одна?! — вернула к реальности громко озвученная фраза — габбро даже непроизвольно дёрнулась.

— Опознавательный маяк в моём приглашении неисправен, а найти куратора через базу данных мне не позволяют мои полномочия, — честно ответила девушка, окидывая взором высокую даму и сопровождаемых ей учёных.

— Такого просто не может быть! — воскликнула женщина с нескрываемой тревогой в голосе. — Система не даёт сбоев! Стойте на месте и ждите его.

— Сколько времени отведено по регламенту на встречу новых сотрудников? — уточнила Кодама, разумно предполагая, что вновь прибывшие не могут томиться в лишённом удобств терминале слишком долго.

— Н-нет такого правила, — пролепетала женщина, затравленно оглядываясь в надежде сыскать поддержку других пассажиров. — Но без куратора нельзя! Никак нельзя!

— Почему?

— Незарегистрированных лиц запрещено допускать на поверхность планеты, и всё! — последовал грубый ответ. — Отведите её к сотрудникам сиггу-контроля! Это возмутительно!..

Транспортная платформа, на которой стояла темпераментная куратор, пришла в движение, и женщина сразу ощутила себя в некоторой безопасности. Обернувшись к подопечным, она принялась что-то вещать всё ещё раздражённым тоном и с большим трудом проигнорировала брошенное вдогонку замечание.

— Старая маразматичка! — громко выкрикнул пскотт. — И как тебя вообще на такую работу взяли!..

— Как я могу связаться с представителем Академии, определившем меня на должность? — спросила у шутника габбро, отступая несколько в сторону, чтобы набежавшая за ней очередь могла занять новую платформу.

Учёные спешили протиснуться к внешнему краю, желая в полной мере прочувствовать величие космической панорамы: расписанная карамельными полосами облаков Экат выглядела впечатляюще. Пскотта, однако, вид не занимал. Он последним ступил на платформу, зевнул и с неприязнью фыркнул: «А то будто ты знаешь, с кем связываться».

— Астон Кантон, — произнесла девушка, щурясь от яркого света, — он габбро.

Все обернулись, чтобы взглянуть на неё, и начали тихо перешёптываться: чем эта габбро так примечательна, что с ней наниматель связался напрямую, ведь обычно Академия обезличивает процесс приёма на работу, чтобы избежать бюрократии и попустительства.

— Куда пошла?! Тебе ж ждать на месте сказали! — остановил выкриком пскотт, для которого грубость была неотъемлемой чертой характера.

— Вернусь в терминал, чтобы не мешать другим пассажирам, — ответила девушка.

— Погромче своё имя поори, — посоветовал на прощание пскотт, — вдруг у твоего куратора со слухом лучше, чем с ориентированием!

Безразличие застыло на лице Кодамы, точно искусно выделанная фарфоровая маска: ни прибегать к столь глупому предложению, ни тупо ждать она была не намерена. Пусть габбро не дозволили спуститься к орбитальной платформе в одиночку, а после ещё и отказали в праве воспользоваться услугами другого куратора, но закрыть ей глаза сотрудники порта были не в состоянии. Пока другие любовались через прозрачный сегмент видом Экат, наблюдательная девушка заметила, что не только от этой пассажирской платформы вылетают в направлении планеты орбитальные шаттлы. Определив по углу полёта примерную точку старта одного из таких модулей, Кодама сопоставила свои предположения с доступной ей картой и без колебаний двинулась в нужном направлении. От последнего начальника она хорошо усвоила, что в вопросах личного характера нужно проявлять напористость и изобретательность, пренебрегая, если потребуется, нормами морали и правилами поведения. В довершение ко всему, девушка и впрямь была особенной кандидатурой, потому как помимо приглашения получила ещё инструкцию, состоявшую, правда, всего из трёх слов, но у каждого нанимателя свои причуды.

В итоге непродолжительных приключений габбро оказалась в заполненном контейнерами грузовом помещении; рабочие как раз заканчивали погрузку, значит, модуль, который она тогда увидела, был техническим, а не пассажирским. Явив собой прекрасное олицетворение фразы «габбро всегда находятся там, где им и должно быть», Кодама уверенно двинулась навстречу начальнику смены. В ладони девушки блеснуло гербовое приглашение, но прежде чем она успела объясниться, необычайно проворный для своих роста и телосложения толстячок с уважением выпалил: «Минами! О проверке нас обычно уведомляют заранее. Как же так?! Наша смена в чём-то провинилась?»

Кодама мгновение анализировала сказанную им фразу и пришла к выводу, что её приглашение приняли за официальный документ. В голове габбро тут же мелькнула одна интересная мысль: а не притвориться ли ей, как тот парень? Кажется, это единственный способ попасть на поверхность.

— Я уполномочена произвести внеплановую проверку в целях улучшения контроля качества, — озвучила девушка тоном, отвергающим любые сомнения в отношении её намерений. — Ваша смена совпала с моим рабочим графиком.

— Опа! Сегодня летим с ка-ампанией! — присвистнул один из рабочих, за что тут же был громогласно обруган.

Складывалось впечатление, что своё место начальник смены получил исключительно за гулкий баритон, ударной волной разлетавшийся по помещению, стоило только мужчине открыть рот. Вежливо попросив габбро отойти в сторону, он набрал в лёгкие побольше воздуха и грозно гаркнул, чтобы ленивые паршивцы скорее заканчивали погрузку, да укладывали оранжевые контейнеры с особой осторожностью; после чего снова обернулся к проверяющей и жестом пригласил следовать за ним.

— Простите, минами, безопасность прежде всего, — извинился мужчина и отчитался по форме, как того требовал устав.

Кодама понимала, что поймать её на незнании будет просто, ведь раньше она подобных проверок не проводила, и потому сразу озвучила, что выступает сегодня в роли наблюдателя, даже вопросов задавать не будет — это такой новый метод, призванный оценить навыки персонала. Начальник смены согласно кивнул.