Веселая офисная жизнь

Агата Богатая (2024)

Я собрала самые интересные истории о своих бывших коллегах, над которыми можно посмеяться. Иногда и поплакать. Признаюсь, по некоторым из них я скучаю. Кладезь мудрости и талантов! Имена персонажей изменены. Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

4. Как связан бардак и работа

Я проснулась на удивление поздно, отлично выспавшись и поблагодарив Вселенную за то, что я в статусе безработной. Так здорово просто быть! Лежа на белоснежных простынях и потягиваясь в кроватке, я собиралась спуститься в гостиную и приготовить себе завтрак из овсянки с малиной и голубикой и заварить чашку кофе!

И позволила себе еще понежится в батистовом постельном белье, рассматривая в огромное панорамное окно падающий снег. И удивляясь тому, как мне удалось так выспаться, выключившись тут же, как только я проводила мужа на работу, когда было еще совсем темно.

Господи, как же хорошо наслаждаться жизнью, только подумала я, как у меня настойчиво начал звонить домофон. И мне пришлось все-таки поднять себя и заставить открыть дверь.

Это беспардонная Владимировна, спускаясь по лестнице, подумала я, и не ошиблась. Только она имеет наглость приходить ко мне в гости без предупреждения.

Моя приятельница не вошла, а ввалилась в уютную гостиную, оставляя после себя комки тут же тающего грязного снега.

— Ой. Ты представляешь, какое чп с нами произошло, — начинает она, не здороваясь, а снимая на ходу свою мокрую от снега норковую шубу и павлопосадский платок.

— Прорвало трубу? — Пытаюсь угадать я. — Или опять соседи жалобу написали?

— Это было бы еще полбеды! — Кричит Владимировна, снимая свои красные ботфорты, от которых тут же отваливаются пара декоративных камней.

Я подбираю декор, закатившийся под комод и протягиваю его бывшей коллеге:

— Ну вот, такую красоту испортили, обувшись не по погоде!

— Вот блин. — Сетует Владимировна, пытаясь прикрепить камни самостоятельно к сапогам. — Я же из больницы еду. От Юры.

— Господи. Что опять у вас случилось? — Недоумеваю я.

— Помнишь, этот гвоздь, за который ты зацепилась колготками? — Спрашивает она, проходя на кухню к холодильнику и вытаскивая оттуда лосось для бутербродов и муксун.

— Еще бы! — Сокрушаюсь я. — Я ведь и ногу поранила, между прочим!

— Юра тоже, только он сел на торчащий гвоздь! — Добавляет Владимировна, вытаскивая из корзинки батон и сооружая бутерброды.

— Кошмар, конечно! — Ужасаюсь я. — Вот вам и романтика в темноте!

— Столько воплей было, не представляешь! — Вздыхает приятельница, жуя рыбу без бутербродов.

— Могу себе представить! — Восклицаю я.

— Это мы так неудачно собирались пошалить на кухне. — Добавляет подробности в рассказ Владимировна. — Перекиси я не нашла, и мы решили подождать до утра. А боль у него адская и кровь хлещет, как из ведра! Ни встать, как говорится, не лечь.

— А утром сепсис! Да почему вы сразу не отправились в травматологию? — Недоумеваю я.

–Ты права. Надо было. Юра, бедняга, промучился до утра. И меня клял за мою безалаберность. И с женой сравнивал, мол, та чистюля, а я — засранка. — Повествует Владимировна, продолжая вытаскивать из холодильника все, что там имеется.

— Да прекратите вы жрать! — Рявкаю на нее я. — Давайте позавтракаем. Я сварю кашу.

— Я такое не ем! — Упирается моя бывшая коллега, принимаясь открывать консервы с белой фасолью и маринованными грибами.

— Чем дело то кончилось? — Спрашивая я, насыпая в турку кофе и ставя ее на разогревшийся песок. И тут же наполняю овсяными зернами сотейник.

В это момент Владимировна начинает поглощать эклеры с заварным кремом, которые с утра не осилил муж. И приступает к его конфетам, опустошая коробку.

— Пришлось операцию делать. Зашивать! — Продолжает она рассказывать с набитым ртом.

— Он сейчас в больнице? — Уточняю я.

— Да. Пока оставили под присмотром. Гвоздь был ржавым. Вроде нагноение пошло. — Опять вздыхает Владимировна.

— Вот до чего доводит ваша безалаберность. — Говорю я тоном ее покойного мужа-полковника.

— Ну ты начинаешь! — Обижается Владимировна. — Это ведь не все. В больницу прискакала Олеся.

— Жена? — Удивляюсь я. — А она как узнала? Он ей позвонил?

— Нет, она сама начала ему названивать по поводу сына. Тот вроде домой явился в неадекватном состоянии. Еще и друзей притащил. Просила повлиять на него. — Продолжает приятельница, не дождавшись, когда кофе будет готов и отливая его из турки в чашку.

— Пусть напиток дойдет до готового состояния! — Останавливаю ее я, раскладывая кашу по тарелкам и украшая ее ягодами и орехами. — И что с Олесей?

— Она тоже набросилась на меня в больнице. — Говорит Владимировна, приступая к каше и обжигаясь горячим. — Я ужасно голодная из-за того, что толком не поела. Свет отключили. Плюс пришлось мотаться туда-сюда на такси.

— А Олеся какое право имеет вас отчитывать? — Удивляюсь я. — Вы ее не послали?

— В каком-то смысле она права, конечно. — Начинает анализировать моя приятельница. — Мне нужно было давно починить этот треклятый стул. Или выбросить его уже к черту! Бедный мой зая. Страдает теперь. Еще и сын проблем подкинул. Да ведь и моя дочь Оля объявилась!

— А Оля то чего? — Удивляюсь я. — Опять квартиру требует продать?

— Ты прямо угадала. — Огорчается Владимировна. — Звонит из Новосибирска и отдает мне оттуда указания. Сообщила, что как только потеплеет, приедет и будет готовить квартиру к продаже. Она задолбалась, видите ли, платить ипотеку. Но ни с кем ужиться не может. Отцов моих внуков вышвырнула вон обоих. Зятья были не плохими.

— Ага. — Вспоминаю я. — Только один пил, а другой на нее с кулаками кидался.

— Вадим не пил, а кололся. И начал это делать в браке. А Жору она постоянно оскорбляла последними словами. Любой мужик выйдет из себя. — Оправдывает зятьев приятельница.

— Да. У вашей Оли характер в отца. — Соглашаюсь с ней я. — Как и у сына. Олега. Слышно что-нибудь о нем?

— Ничего. — Произносит Владимировна, часто моргая. — Числится как без вести пропавший.

— Что ужасно, конечно. — Сочувствую приятельнице я.

— Ничего ужасного. — Отрезает Владимировна. — Он бы мне сейчас весь мозг вынес. Ты вспомни, как он меня клял за связь с Юрой! Таскал бы в квартиру своих собутыльников. А так от него хоть какая-то польза.

— А что с его долгами? — Уточняю я. — Вы жаловались, что фирма обанкротилась. И шли какие-то суды.

— Ой. — Вздыхает Владимировна. — Чем он только не занимался. То ресторан открывал, то схемы выдумывал с криптовалютой и пирамидами. То соучредителем фитнес-клуба был. И что в итоге? Одни долги по кредитам. Еще и мою квартиру хотел под залог оставить, ну ты представь?

Приятельница достает пачку сигарет и собирается закурить прямо в гостиной.

— Не смейте! — Предупреждаю ее я. — У нас никто не курит. Только на улице.

— А на балконе можно? — Испуганно спрашивает Владимировна.

— Тоже нет. — Отрезаю я. — Вы думаете, мои соседи лучше, чем ваши? Сразу напишут жалобу.

— Ой. — Вспоминает Владимировна. — Мои меня одолели. То музыка у нас с Юрой громко орет, то наши стоны слышны, а за стенкой полоумная многодетная мать, то воняет им табаком, то крысы бегают, и виновата я.

— О, Господи. — Удивляюсь я. — У вас завелись крысы?

— Они всегда были. Только все вокруг считают, что это именно из-за моего бардака. — Оправдывается Владимировна.

— Но у вас были кошки. — Уточняю я. — Куда они делись?

— Спасибо соседям, тоже нажаловались. Приехали волонтеры и забрали у меня всех животных. — Сетует приятельница. — Вот злыдни!

— Но у вас, кажется было их там уже штук пятьдесят! — Восклицаю я.

— Нет. Всего 34. И то самые больные и старые, которых я подбирала на улице и лечила. Но соседям все воняет, представляешь? Сами же заводят несчастных животных, а потом избавляются от них. — Жалуется Владимировна.

— А куда дели кошек? В приют? — Уточняю я.

— Кого-то разобрали. Многих пришлось усыпить из-за болезней. Я же тогда запила, как раз. У меня депрессия была. А они, вместо того, чтобы мне помочь, меня добили. Это порядочные матери и жены. — Продолжает Владимировна.

— А сейчас что с кошками? — Не унимаюсь я. — Почему вы мне не позвонили?

— Ну ты одна только и помогла мне тогда. — Вздыхает приятельница. — Даже дети и те, на меня нападали, мол, это я виновата, что не смогла спасти их отца.

В этот момент у Владимировны начинает звонить телефон. Она оживает, услышав знакомую мелодию и становится опять молодой и задорной.

— Это мой зая звонит. — Сообщает она радостно, кокетливо поправляя волосы на ходу.

Меня эта сцена умиляет. Пусть она будет счастлива, мысленно желаю ей я.

И начинаю составлять грязную посуду в посудомоечную машину.