Цитаты со словом «шелушащийся»
Похожие цитаты:
Лучше краска на лице, чем пятно на сердце.
Костлявые руки, плоская грудь и вечно торчащая длинная шея.
Свойство старости — делать острее шипы и бледнее цветы жизни.
Была отмечена долихокефалия полян, среднее развитие рельефа черепа, узкое и средневысокое лицо, сильно выступающий нос (С.57)
Самый тонкий волос тоже бросает тень.
В старые времена сибирские служивые выглядели весьма внушительно. Они носили латы 2-х видов, которые покрывали все тело. Одни сплошь состояли из железных колец, а другие из тонких железных пластин.
Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже.
Сердце не имеет морщин, на нем бывают только шрамы.
Когда мы поймем машинные системы баз знаний, все будет, как и прежде, с той лишь разницей, что кончики пальцев будут обожжены.
Хирург режет, но кто затянет рану, свернёт кровь, оставит рубец? Кто оставляет рубец на Творении Божьем? Вы скажете: человек — и будете тысячу раз не правы. Человек наносит рану, а рубец — от Бога.
Пока толстый похудеет — тощий сдохнет.
Сто раз просыпаюсь за ночь. Каждый сон маленький, как рыбья чешуйка. К утру я весь в этой чешуе.
Толстой: В чужих руках я толще.
К сожалению, умной и верной,Быть невозможно. Нельзя! Спермой,Ты измазана вся.Я могу без тебя жить!Я плевал в твои, чёрной тушью,Размазанные ресницы! — А как же социальное обеспечение?
Будемте остерегаться, чтобы старость не наложила больше морщин на нашу душу, чем на наше лицо.
У моей души либо ноги натёрты, либо сломаны, либо отвалились.
Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом.
В каждом толстом человеке сидит худой и требует, чтобы его выпустили.
Покроется небо пылинками звёзд, и выгнутся ветки упруго.
Жизнь сурова, одичание просто. Крышку гроба поднять иссохшей рукой, сидеть, задыхаться. Ни старости, ни опасностей: ужас — это не по-французски.
Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием.
Кисть, которой водит художник, должна обмакиваться в разум: о грифеле Аристотеля говорили, что он больше оставлял для мысли, чем для глаз.
Подвержены люди тщеславия зуду,Попасть в центр внимания прытко спешат,Те лица, что часто мелькают повсюду,Обычно бездарностям принадлежат.
Некоторые из событий сравнимы с засыхающими ветвями: увядая, они опадают с древа истории, исчезая бесследно, но давая место новым.
И серость становится заметной, если уничтожить весь цвет.
Хочу увидеть, как я выгляжу в зеркале, когда глаза мои закрыты.
Если у мужчины красивые руки, по-настоящему красивые, он не может быть уродливым внутри. Руки не лгут, как лица.
За бритого двух небритых дают.
У женщин есть только два оружия: тушь для ресниц и слезы. Но мы не можем их использовать одновременно.
Удовольствия точно мак — только коснёшься цветка, как лепестки опадают; или точно снег, падающий в реку: одно мгновение белый, а в следующее — он исчезает навсегда.
Свобода размахивать руками заканчивается у кончика носа другого человека.
Бери вещи за гладкую ручку.
Самая занимательная для нас поверхность на земле — это человеческое лицо.
Вот — стою — под прицелом Неподвижной мишенью.И рассыпались годы,Как из книги листочки…Под родным небосводомЖизнь по тонкой цепочкеДокатилась до точки.
Сатира — своеобразное зеркало, в котором каждый, кто смотрит в него, видит любое лицо, кроме собственного.
Не думаете ли вы, что о присутствии человека на Земле через миллиард лет будут напоминать только опустошенные угольные выработки и жестянки из-под пива, залегающие в глубинных пластах, как теперь — кости ящеров?
Пусть детство смотрит вперед, старость — назад: не это ли обозначали два лица Януса?
Не идите в политику, если кожа у вас чуть потоньше, чем у носорога.
Живое не может быть уродливым.
Посадку ЛК следует рассчитывать на достаточно твёрдый грунт типа пемзы.
Последние уродливые содрогания молодости охватили моё поношенное существо.
Много мыслей, которые находили блестящими, побледнели при ярком свете печати.
Наш жизненный путь усеян обломками того, чем мы начинали быть и чем мы могли бы сделаться.