Цитаты со словом «публика»
Не удивительно ли, что
публику, когда она хвалит нас, всегда считают компетентным судьей, но как только она нас порицает, признают неспособной говорить о произведениях ума.
Публика уважает и признает в конце концов только тех, кто ее сначала скандализовал, — носителей новизны.
Нет другого средства отомстить
публике, как заставить ее рукоплескать вам.
Публика — это безвольный и беспомощный потребитель того, чем её снабжают.
Есть два способа живо заинтересовать
публику в театре: при помощи великого или правдивого. Великое захватывает массы, правдивое подкупает отдельных лиц.
Публика любит, чтобы с нею обходились как с женщинами, которым говори лишь то, что им приятно слышать.
Публика больше всего любит тех писателей, в произведениях которых она может дивиться своей собственной мудрости.
Больше всего
публика превозносит того, кто является одновременно объектом восхищения, уважения и сострадания.
Для того, чтобы служить
публике, надо иметь смелость и быть готовым ей не нравиться.
Публика бюсты чтит, но не очень-то им поклоняется. Ими восхищаются для приличия.
Предмет искусства — то же самое происходит со всяким другим продуктом — создаёт
публику, понимающую искусство и способную наслаждаться красотой.
Публика ходит в театр смотреть хорошее исполнение хороших пьес, а не саму пьесу: пьесу можно и прочесть.
Актёр — это говорящая труба из плоти и костей, через которую автор обращается к
публике.
Публика всегда должна быть неправа и должна, однако, чувствовать, что критик выражает её интересы.
Артисты и
публика не должны встречаться. После того, как занавес падает, актер должен исчезнуть, как по мановению волшебной палочки.
Лет в 17 была я уже опытной артисткой, ничего не боялась, ни сцены, ни
публики.
Затем, когда наступила Депрессия, всё изменилось до неузнаваемости. С того момента
публика стала совершенно иной, и современную музыку напрямую мало кто поддерживал.
На самом деле мне все равно – наблюдают ли за моей ездой зрители или нет. Я не работаю на
публику. В этом отношении я самодостаточный человек.
Плохие книги не только бесполезны, но положительно вредны. Ведь девять десятых текущей литературы только затем и публикуются, чтобы выманить из кармана доверчивой
публики пару лишних талеров.
Есть два врага у того, кто хорошо пишет: во-первых,
публика, потому что стиль заставляет её думать, побуждает к работе мысли, а во-вторых — правительство, ибо оно чувствует, что мы — сила, а власть не терпит рядом с собой никакой другой власти.
Я вела ужасную жизнь, это правда. Но также — жизнь изумительную. Потому что прежде всего я любила её — жизнь. И любила людей: моих возлюбленных, моих друзей, а также незнакомцев и незнакомок, составляющих мою
публику, для которой я пела, часто превозмогая себя, для которой хотела умереть на сцене, допев свою последнюю песню.
В нынешнюю эпоху одежда сделалась для человека чем-то вроде кожи, с которой он ни при каких условиях не разлучается; одежда так же необходима человеку, как шерсть животному; в результате о том, как выглядит человеческое тело, никто уже не вспоминает. Всякий, кто хоть немного знаком с художниками и кому случалось бывать в их мастерских в то время, когда им позируют натурщики, испытывает при виде неведомого зверя — амфибий обоего пола, выставленных на обозрение
публики, — безотчётное изумление, смешанное с лёгким отвращением. Экземпляр неизвестной науке породы, недавно привезённый из Центральной Австралии, вне всякого сомнения, не выглядит так неожиданно и так ново с зоологической точки зрения, как обнажённый человек; поистине, в Зоологическом саду следовало бы установить клетки для самцов и самок из породы homo, сбросивших искусственную кожу. На них смотрели бы с таким же любопытством, как на жирафу, онагра, тапира, утконоса, гориллу или двуутробку.
«Ныне вошло в моду уезжать в Россию (говорят во французских газетах). Как скоро живописцу докажут его посредственность, он кладет в чемодан кисть свою и едет в Россию. Если красавица видит, что прелести и тюрбан ее не производят великого действия в Тиволи и Фраскати, она проклинает свое неблагодарное отечество и на другой день едет в Россию. Если актер не доволен
публикой, если танцовщик прыгнул неудачно, они едут в Россию. Одним словом, Россия сделалась убежищем посредственности или высшим судом в который переносят дело свое артисты, осужденные в Париже». — Итак будем умеренны в похвале своей, когда сии господа к нам приедут!
Если на концерте
публика не реагирует бурно на происходящее на сцене - это не значит, что
публика плохая. Может, они просто внимательно слушают! И я, кстати, на чьих-то концертах ничего не кричу, и не пляшу, а внимательно и вдумчиво слушаю.
Сегодняшние полеты Уточкина, несмотря на холод и ветер, привлекли такое громадное количество
публики, какого не бывает даже на розыгрыше Дерби. Но ещё больше было бесплатных зрителей, запрудивших всю Ходынку. Упражнения Уточкина вместо того, чтобы начаться с полета на высоту 200 метр., как обещала программа, начались со свободного полета. … Далее авиатор совершил фигурный полет. Он описал восьмерки, демонстрировал в воздухе подъемы и спуски, делал эффектные повороты, влетел в партер и держался на несколько метров над самыми головами зрителей, чем вызвал среди них немалый переполох, и затем моментально поднялся в вышину, продержавшись в воздухе 9 мин. 36 сек. День закончился полетом с дамой-пассажиркой, длившимся 2 м. 1 с.
Нет ничего пошлее «ходячих мнений». Мнения эти не считаются ни с логикой, ни с действительностью — они «установились» — и только. Вчера, когда я случайно попал в оперу, «музыкальность» нашей
публики положительно отравила мне несколько часов...
Было время, когда у нас не было
публики «Возможно ли это?» — скажут мне. Очень возможно и совершенно верно: у нас не было
публики, а был народ. Это было ещё до построения Петербурга.
Публика — явление чисто западное и была заведена у нас вместе с разными нововведениями. Она образовалась очень просто: часть народа отказалась от русской жизни и одежды и составила
публику, которая и всплыла над поверхностью. Она-то,
публика, и составляет нашу постоянную связь с Западом; выписывает оттуда всякие, и материальные и духовные, наряды, преклоняется перед ним, как перед учителем, занимает у него мысли и чувства, платя за то огромной ценой: временем, связью с народом и самою истиною мысли.
Публика является над народом, как будто его привилегированное выражение, в самом же деле
публика есть искажение идеи народа.
Публика подражает и не имеет самостоятельности: всё, что она принимает чужое, принимает она наружно, становясь всякий раз сама чужою. Народ не подражает и совершенно самостоятелен; а если что примет чужое, то сделает его своим, усвоит.
Похожие цитаты:
Велик тот артист, который заставляет зрителей забыть о деталях.
Политика — театр, молчит в нём хор,Кулисы труппа меряет шагами,Пока не даст отмашку дирижёр,Едва заметный в оркестровой яме.
Может быть, я пою гениальнее в студии, но когда я на сцене, зрители гениальнее.
Мы ненавидим театральность в театре, но любим сценичное на сцене. Это огромная разница.
Весь принцип — быть знаменитостью — это не то, в чём я сильно заинтересована. Я не появляюсь на вечеринках. Это просто не для меня.
Играй всегда так, будто тебя слушает артист.
Именно на фестивале может проявить себя музыкальная группа. Только там ты можешь зацепить большую аудиторию, даже если эти люди раньше тебя никогда не слышали.
Одобрение художников пусть будет для тебя ценнее признания целой толпы.
Если называть вещи своими именами, то наиболее цельные, значительные и благородные роли в Театре Жизни исполняются актёрами-любителями и вызывают у зрителя лишь ленивую зевоту.
Иногда на сцене я как зеркало. Моя музыка становится меньше обо мне и больше о том, что аудитория видит во мне такого, что напоминает им о себе.
— Смертельный номер! Зрителей со слабыми нервами просим покинуть цирк!
Я считаю, что Царь театра и кино — артист.
Если уж на сцене изображаем из себя немножко пьяных, то надо, чтобы на контрасте было видно, что в жизни-то мы — как стеклышко. Мы поняли, что надо разделять сцену и жизнь. Обычно, наоборот, все пьяные, а притворяются трезвыми.
Наше общество сильно деградировало, в интеллектуальном смысле? Интеллигенция у нас - в основном эстрадные певцы. Их журналисты обо всём расспрашивают, а они обо всем судят.
Любовь — это пьеса. С короткими актами и длинными антрактами. Самое трудное — научиться вести себя в антракте.
Актёр — это человек, который не слушает, пока говорят не о нём.
Знатные люди в большинстве своем — театральные маски.
Я никогда не говорю «фанаты» – только «поклонники» или «люди, которые любят мои песни». К нам на концерты приходят умные люди, нет ни жлобов, ни бычья.
В театре не так много актёров, которые могут работать «паровозами». Так было всегда. Я не могу мечтать о пьесе, не связывая её с актёром.
Помнится, до меня донёсся шум аплодисментов. Потом мне сказали, что во время родов началась гроза, но я была уверена, что мне аплодирует весь мир. Я думала, что это лучше и значительнее любой роли, которую мне доводилось исполнять.
Костюм дисциплинирует мужчину, внутренне организует. Когда-то радиодикторы Би-Би-Си читали новости в смокингах и вечерних платьях, хотя слушатели их и не видели.
Тайна массового успеха какого бы то ни было дела только в массовости, потому что народ хочет развлекаться, иными словами, народ хочет толкаться.
Автора вызывали так часто, будто хотели отвлечь его от работы над другой оперой.
У каждого человека под шляпой — свой театр, где развертываются драмы, часто более сложные, чем те, что даются в театрах.
Бурный протест вызывает у меня еще только одна вещь: любители нравоучений. Никто не должен считать себя вправе выступать с проповедями.
Горский был из тех преподавателей высшей школы, которые владели вниманием аудитории и умели увлечь их слушателей, вместе с тем он был выдающимся воспитателем, пользовавшимся огромным нравственным влиянием на студенчество.
Если бессмыслицы, какие нам приходится выслушивать в разговоре, начинают сердить нас, надо вообразить, что это разыгрывается комическая сцена между двумя дураками; это испытаннейшее средство.
Литературная репутация тонет в волне успеха. Реклама, спрос, ажиотаж — всё это оборачивается против книги, её автора.
Кто-то утверждал, что хороший музыкант должен уметь представить себе впервые услышанное даже сложное оркестровое произведение в виде партитуры. Это высшее совершенство, какое себе можно представить.