Цитаты со словом «почтеннейший»
Похожие цитаты:
Человек не станет господином природы, пока он не стал господином самого себя.
Много ли вы, граф, знаете господ, достойных быть цирюльниками?
Нет другого средства отомстить публике, как заставить ее рукоплескать вам.
Помилуй Бог, мы — русские! Какой восторг!
Лучше пусть тебя просят, чем благодарят: зависимые полезнее любезных.
Человек, которому нужен господин — животное; поскольку он — человек, ему не нужно никакого господина.
Его Превосходительство Сэр Пуш, Архиепископ Акционерной Компании Единственной Истинной Святыни Бога...
В моих глазах всякая деятельность, всякое поприще почтенны и достойны уважения, коль скоро они направлены к тому, чтобы приносить кому-нибудь пользу.
Хочешь, гневаясь, снискать похвалу? Гневайся на порок, а не на человека.
Да чего ты у меня просить хочешь. Если только, мой батюшка, не денег, то я всем ссудить тебя могу. Ты знаешь, каковы ныне деньги: ими никто даром не ссужает, а для них ни в чем не отказывают.
В дружбе нет ни должников, ни благодетелей.
Есть два способа установить свою репутацию — похвалы честных людей и поношения плутов.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
На самом деле мне все равно – наблюдают ли за моей ездой зрители или нет. Я не работаю на публику. В этом отношении я самодостаточный человек.
Легче быть рабом идеи, чем господином слова.
Есть два способа живо заинтересовать публику в театре: при помощи великого или правдивого. Великое захватывает массы, правдивое подкупает отдельных лиц.
Лет в 17 была я уже опытной артисткой, ничего не боялась, ни сцены, ни публики.
Считай безобразием что-либо менять в сочинениях хороших композиторов, пропускать или, чего доброго, присочинять к ним новомодные украшения. Это величайшее оскорбление, какое ты можешь нанести искусству.
Актёр — это говорящая труба из плоти и костей, через которую автор обращается к публике.
Я не знаю ни одного американского джентльмена. Да простит меня Бог, что я употребил эти два слова вместе.
Беда, если про вас напишут в печати! Худо, если раскритикуют, – это каждому ясно. Но вы покаетесь, и вас простят. А вот если похвалят вас, о, тут найдутся люди, которые никогда вам этого не простят.
Государь всегда должен советоваться с другими, но только когда он того желает, а не когда того желают другие; и он должен осаживать всякого, кто вздумает, непрошеный, подавать ему советы.
Ах, если бы экономисты могли сделать так, чтобы в них видели скромных, почтенных людей, не хуже дантистов, — как это было бы здорово!
...сегодня вечером, как и всегда, Михаил Савояров — в своём репертуаре...
Напишите о карманнике, судившемся тридцать раз, что он известный карманник-рецидивист — и он подаст на вас в суд за оскорбление личности, причем вы проиграете это дело.
Публика больше всего любит тех писателей, в произведениях которых она может дивиться своей собственной мудрости.
Публика любит, чтобы с нею обходились как с женщинами, которым говори лишь то, что им приятно слышать.
Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо — еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
Милостивый государь, у меня создалось такое впечатление, будто вам предложили выбор: сочинять музыку или идти на виселицу.
Революция дает иногда в повелители таких людей, которых мы не пожелали бы иметь лакеями.
Вам, господин Ласкер, я могу сказать только три слова: шах и мат.
Помнится, до меня донёсся шум аплодисментов. Потом мне сказали, что во время родов началась гроза, но я была уверена, что мне аплодирует весь мир. Я думала, что это лучше и значительнее любой роли, которую мне доводилось исполнять.
Случайными добрыми делами слабые люди хотят вернуть себе собственное уважение, тщеславные — возвысить себя в глазах общества.
Нет такой глупости, которой бы не рукоплескали, и такого глупца, что не прослыл бы великим человеком, или великого человека, которого не обзывали бы кретином.
Публика ходит в театр смотреть хорошее исполнение хороших пьес, а не саму пьесу: пьесу можно и прочесть.
Добро пожаловать! Прежде чем мы начнём наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!
Спрашивать: «Кто должен быть боссом?» — всё равно, что спрашивать: «Кто должен быть тенором в этом квартете?». Конечно тот, кто может петь тенором.
— Будьте любезны указать нам (ригеллианцам), где это сказано, что евреи обязаны быть людьми. Назовите авторитетный источник, приведите цитату.
Для того, чтобы служить публике, надо иметь смелость и быть готовым ей не нравиться.
Плохие книги не только бесполезны, но положительно вредны. Ведь девять десятых текущей литературы только затем и публикуются, чтобы выманить из кармана доверчивой публики пару лишних талеров.
Я заметила, что человеку крайне редко хватает учтивости умереть, когда этого желают все.
— Смертельный номер! Зрителей со слабыми нервами просим покинуть цирк!
Всё становится более утончённым: музыка когда-то была шумом, сатира — пасквилем, и там, где сегодня говорят «будьте любезны», некогда давали затрещину.
У сеньоры Смерти больше власти, чем деликатности, — вот уж кто ничуть не привередлив.
Артисты и публика не должны встречаться. После того, как занавес падает, актер должен исчезнуть, как по мановению волшебной палочки.
Если бессмыслицы, какие нам приходится выслушивать в разговоре, начинают сердить нас, надо вообразить, что это разыгрывается комическая сцена между двумя дураками; это испытаннейшее средство.