Цитаты со словом «повымирать»
Похожие цитаты:
Ты без богатства век протопчешься на месте,Но хуже, если есть оно - и нету чести!
Вероятно, большинство ныне живущих людей происходят из семей рабов.
Три закона экологии: первый — все хотят кушать; второй — что посеришь, то и пожрёшь; третий — стареем не по дням, а по частям.
Неплохо б помнить прытким молодцам,Природой и судьбою кто обижен:Когда война объявлена дворцам,Она дойдёт чуть позже и до хижин.
Мы торопились, чтобы ещё днём приехать в город, и через деревни Берёзовку и Лодейку вечером около пяти часов счастливо прибыли в Красноярск. Служивые живут здесь очень хорошо и большей частью зажиточно.
Но что вообще такое человек, если не набор обычаев и табу? (
«Война Крылатых Людей»)
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Какие же скучные люди. По всей земле. И размножаются почкованием. Вонючий зверинец. Земля кишит ими.
Не заботятся о приобретении почёта в городе, через который только проезжают, но, когда приходится жить в нем некоторое время, сказанная забота появляется.
Лучше умереть от голода, чем быть богатым рабом колониализма.
Нет ничего хуже — усвоил я ещё с младенчества, — чем творить добро без нужды.
Социализм никогда не пустит свои корни в Америке по причине того, что бедные видят себя тут не эксплуатируемым пролетариатом, а временно бедствующими миллионерами.
Поколение — это по большей части люди, которые довольны друг другом; поколение стариков — это скорее люди, которые недовольны другими.
Против нас всё, что отжило свои сроки, отведённые ему историей; и это даёт нам право считать себя всё ещё в состоянии гражданской войны. Отсюда следует естественный вывод: если враг не сдаётся, — его истребляют.
Мы водили вместе, вдвоем — страстные бесстрашные колонны пацанвы по улицам самых разных городов нашей замороченной державы, до тех пор пока власть не окрестила всех нас разом мразью и падалью, которой нет и не может быть места здесь.
Самые чужие — это те чужеземцы, что живут среди нас. (Нет чужих стран. Есть только путешественник, который там чужак.)
Она выросла в нормальной семье, хотя так я называю любую семью, которая не похожа на нашу чокнутую семейку.
Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую.
Животные кормятся, люди едят; но только умные люди умеют есть.
и только для бабушки, Илико и Иллариона — сколько бы институтов я ни кончил — я остался прежним Зурикелой — прохвостом, болтуном и нехристем.
Кончив, таким образом, одно славное дело, вам предстоит другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных.
Какой прок менять правление, если люди и нравы не меняются.
Есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть. Чем больше еды, тем больше болезней.
Едва человек успеет понастоящему набраться ума-разума, как его уже кличут «старой перечницей».
Поколебав с детской резвостью авторитет самодержавия, какой же другой социальный авторитет могут выставить гг. либералы? Уж не себя ли? «Хвали траву в стогу, а барина в гробу», — ответят им мужики.
Лиха беда — начало, а дальше к бедам начинаешь постепенно привыкать.
В некоторых частях света водятся обезьяны, в Европе же водятся французы, что почти одно и то же.
Есть три вида деспотов. Первый терроризирует тело. Второй терроризирует душу. Третий — в равной степени тело и душу. Первого зовут Князь, второго зовут Папа, третьего — Народ («Душа человека при социализме»)
Кто не жил в XVIII веке — тот вообще не жил.
Я одеваюсь так, как будто я старый еврейский чернокожий мужик. А еще у меня за окном всегда 50-е годы прошлого века.
Когда мне было двадцать лет, я признавал только самого себя. Тридцати лет я говорил уже: «я и Моцарт», сорока: «Моцарт и я», а теперь я говорю уже только: «Моцарт».
Мудрец будет скорее избегать болезней, чем выбирать средства против них.
Если мода сделалась общей, значит, она отжила.
Кто понял жизни смысл и толк, давно замкнулся и умолк.
Человек, решивший растратить хотя бы один час своего времени, ещё не дорос до того, чтобы понимать всю ценность жизни.
Я общалась с людьми, которые покинули Россию или сбежали из нее позже меня, и знаю, что время, которое я застала – 1926 год – было лучшим послереволюционным временем.