Цитаты со словом «опер»
Лук-порей на улице
Опера так разросся, что представляет опасность для прохожих. Обрезать до высоты 3 метра 25 сантиметров. Не позднее 30.12.99.
Я бы охотно навестил тебя, но опасаюсь не
питушества (с Бахусом я в разладе), а железной дороги: она жестоко дразнит мои нервы. Притом же приступаю к новому труду, к
опере в 3-х действиях и 5-ти картинах, Двумужнице.
Дни, недели, месяцы, зимы проходят при условиях, не позволяющих и думать о серьёзном занятии музыкою. Некогда одуматься, перестроить себя на музыкальный лад, без чего творчество в большой вещи, как
опера, немыслимо. Для такого настроения у меня имеется в распоряжении только часть лета. Зимою я могу писать музыку, только когда болен настолько, что не читаю лекций, не хожу в лабораторию, но всё-таки могу кое-чем заниматься. На этом основании мои музыкальные товарищи, вопреки общепринятым обычаям, желают мне постоянно не здоровья, а болезни.
Для меня опера не была сложностью, я в
опере прожила такие эмоции, каких в жизни никогда не проживала. Поэтому очень рано стала мудрой — я очень много разных жизней прожила на сцене.
Испробовав свои силы в камерном и симфоническом стилях, я начал подумывать об
опере. В те времена я очень увлекался древним русским эпосом и решил, что буду писать оперу на какую-нибудь былину. Остановился на былине о Добрыне Никитиче. Начались мои почти ежедневные посещения Публичной библиотеки и увлекательно-сосредоточенная работа в тишине уютного зала для чтения. Неоднократно я видался тогда со служившим в библиотеке В. В. Стасовым и советовался с ним относительно планов будущего либретто. Закончив сценарий, я начал работать над текстом, причем старался как можно ближе быть к былинному оригинальному языку.
Похожие цитаты:
В песнях хочется сказать, что люди не делятся на чистых и нечистых, что четкой границы нет… Сегодняшние бандиты любят наши песни, как любит наши песни милиция и прокуроры.
Политика — театр, молчит в нём хор,Кулисы труппа меряет шагами,Пока не даст отмашку дирижёр,Едва заметный в оркестровой яме.
Лет в 17 была я уже опытной артисткой, ничего не боялась, ни сцены, ни публики.
Чтобы сделать комедию, мне нужен лишь парк, полицейский и красивая девушка.
Спрашивать: «Кто должен быть боссом?» — всё равно, что спрашивать: «Кто должен быть тенором в этом квартете?». Конечно тот, кто может петь тенором.
Зачем зарабатывать одышку, строя симфонии? Давайте делать оперетты!
Публика ходит в театр смотреть хорошее исполнение хороших пьес, а не саму пьесу: пьесу можно и прочесть.
Именно на фестивале может проявить себя музыкальная группа. Только там ты можешь зацепить большую аудиторию, даже если эти люди раньше тебя никогда не слышали.
На самом деле мне все равно – наблюдают ли за моей ездой зрители или нет. Я не работаю на публику. В этом отношении я самодостаточный человек.
Всю хорошую музыку уже давно написали такие парни в париках, и с прочими прибамбасами.
Я никогда не говорю «фанаты» – только «поклонники» или «люди, которые любят мои песни». К нам на концерты приходят умные люди, нет ни жлобов, ни бычья.
Я считаю, что Царь театра и кино — артист.
Автора вызывали так часто, будто хотели отвлечь его от работы над другой оперой.
Сказать, что он был хорошим стилистом, — значит не сказать ничего, ибо это стало уже общим местом. Про каждого второго писателя можно сказать, что он хороший стилист. Но прозу Суворова не спутаешь ни с чем.
Недавно в Самаре подошли ребята, попросили автограф, а потом спросили: «Вы ведь «УмаТурман»?» Я сказал «да», зачем портить людям настроение?
- Интересно, он может в паспорте поставить автограф? – спросил поклонник группы у своей спутницы.
Панк для меня, как детская волшебная страна — место, где ни у кого нет проблем и люди круглые сутки сочиняют песни.
Нынешних молодых режиссёров больше всего волнует не форма и не содержание, а фрак для «Оскара». Они хотят делать плохие фильмы, которые притворяются хорошими. Лично я предпочитаю откровенно плохое кино.
«Может быть, это звучит смешно, но лучшее, что молодые кинематографисты должны сделать, это схватить камеру, пленку и сделать фильм, какой бы то ни было вообще».
«Важнейшее качество хорошего менеджера — решимость грудью встречать любые плохие новости, самому искать встречи с ними, а не прятать голову в песок. Настоящий менеджер сначала выясняет, что плохо, а уже после — что хорошо.»
Длинный список советов, который я люблю давать всем начинающим музыкантам, обычно заканчивается так: «Если чешется — постарайся как можно скорее обратиться к доктору».
В кино мне кажется интересным то, что ничего не нужно придумывать. Кино мне интересно тем, что оно способно быть немного всем на свете. Это живопись, которая может быть услышана как музыка.
Когда меня увидели врачи, они страшно удивились, что я ещё жива и даже гастролирую.
Мои товарищи второй раз в Форос не ездили. Это уже те товарищи, которые мне никак не товарищи.
Если, войдя в комнату, вы не можете сразу сказать, кто из присутствующих за вас, а кто против, значит, вам не стоит заниматься политикой.
И у Эйнштейна были начальники, и у Фарадея, и у Попова… Но о них почему-то никто не помнит. Это есть нарушение субординации!
Я хочу быть любимой или быть понятой, — что одно и то же.
Ты можешь и не заметить, что у тебя все идет хорошо. Но налоговая служба заметит.
Одна из знаменитых гипотез Виктора гласила, что в каждом альбоме должна быть «сопля», такая проходная, никакая песня.
У каждого режиссёра есть только один хороший фильм. Мне «Про уродов и людей» нравится.
Вообще Витька был золотым парнем. У меня не было ощущения, что я общаюсь со звездой. Он не выпендривался, не капризничал… Был просто КЛАССНЫМ парнем! Мы с ним дружили всего два года, но его смерть для меня стала большой трагедией.
Наблюдая за парой, сидящей за столиком ресторана, по длине пауз в их разговоре можно судить о том, как давно они живут вместе.
Из «Советов киноактёру»: Будьте проще. Сделайте пустое лицо. Музыка и сюжет заполнят его.
Я не был хулиганом — но лучше бы был. У такого парня, как я, проблем было даже больше, чем у хулиганов. Я мог надолго задуматься о чем-то своем. Все записывают слова учителя, а я рисую свои картинки.
Счастливый, кто может быть композитором и исполнителем.
Актёры — это моя семья. Я не требую от актёра «играть». Говорю: смотри на мой палец и улыбайся. И он слушается, потому что не хочет оказаться на моём месте и за всё отвечать.