Цитаты со словом «обжёгший»
Похожие цитаты:
Сила всех наших страстей зависит от того, насколько холодна или горяча наша кровь.
Если любишь горячее, будь способен и к холодному.
Надежды — это нервы жизни; в напряженном состоянии они мучительны, перерезанные они уже не причиняют боли.
Если люди не позволят себе пораниться, испытать боль и разозлиться, они никогда не сделают следующий шаг.
Искушение подобно молнии, на мгновение уничтожающей все образы и звуки, чтобы оставить вас во тьме и безмолвии перед единственным объектом, чей блеск и неподвижность заставляют оцепенеть.
Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже.
Нужно сильно чувствовать, чтобы заставить чувствовать других.
Впервые в жизни меня не просят открыть рот и раздвинуть ноги. Вот повезло-то!
Жар дружбы согревает сердце, не сжигая его.
Вырвать человека у смерти - почти то же, что произвести его на свет.
Серость не может воспламениться, но может раскалиться до фанатизма.
Кто хочет греть свои ноги у солнца, упадёт на землю.
Наслаждения походят на те цветы, которые причиняют головокружение, когда слишком долго дышат их ароматом.
Он обернулся… Меня не было в этом взгляде настолько, что не знаю, как я не исчез.
Светоч истины часто обжигает руку того, кто его несет.
Слабые люди избегают наслаждения, как если бы они боялись потревожить какую-то врождённую болезненную рану. Для них лучше усыпить эту боль и уснуть вместе с ней.
Загребающий жар чужими руками после свои пережжет.
Костлявые руки, плоская грудь и вечно торчащая длинная шея.
Слово — что камень: коли метнёт его рука, то уж потом назад не воротишь.
Серебристый коридор буквально выстрелил вперёд, чтобы соединиться с себе подобным.
Источник страха — в вашем сердце, а не в руках устрашающего.
Есть фразы, остающиеся в голове, неотступно преследующие, подобно мелодиям, которые всё время звучат в ушах и настолько сладостны, что причиняют боль.
Боль - одно из зол, но сама по себе ещё не зло.
Удовольствия точно мак — только коснёшься цветка, как лепестки опадают; или точно снег, падающий в реку: одно мгновение белый, а в следующее — он исчезает навсегда.
Книга есть кубический кусок горячей, дымящейся совести — и больше ничего.
Реальность — это верхушка айсберга иррациональности, на который мы умудрились вскарабкаться на несколько мгновений, чтобы отдышаться, перед тем, как снова соскользнуть в море нереального.
Только одно было странно: продолжать думать, как раньше, знать. Понять — это означало в первый момент почувствовать леденящий ужас человека, который просыпается, и видит, что похоронен заживо.
Легче забыть десять поцелуев, чем один.
Когда становилось уже совсем невыносимо, оставалось в запасе одно средство — пойти в автомат на Киевской и выпить два или три стакана белого крепленого проклятого, благословенного портвейна № 41.
Если вы встретите деревенскую девушку с соломинкой в зубах, то она почти наверняка отсасывает бензин.
Думаю, что во сне с его видениями мы тщимся избавить от мусора наш рассудок. Я просто осознавала с лёгкой брезгливостью, что люди, подчиняющие свои поступки снам, пытаются ходить по воде, как посуху.
Лучшие вещи находятся рядом: дыхание в ноздрях, свет в глазах, цветы под ногами, заботы в руках, дорога перед тобой. Имея это, не нужно черпать пригоршней звезды. Просто делай то, что предлагает тебе жизнь.
Скука, пронизывающая некоторые книги, идет им на пользу. Критика, поднявшая свое копье, засыпает, не успев его метнуть.
Когда мы поймем машинные системы баз знаний, все будет, как и прежде, с той лишь разницей, что кончики пальцев будут обожжены.
Жизнь сурова, одичание просто. Крышку гроба поднять иссохшей рукой, сидеть, задыхаться. Ни старости, ни опасностей: ужас — это не по-французски.
Часто встречаются ледяные сердца под пылкими головами, но редко холодные головы под пылкими сердцами.
Надежда на наслаждение почти так же приятна, как и само наслаждение.
Мне кажется, что если я остановлюсь, то сразу умру.
Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».
Со стороны часто кажется, что человек всего достиг и процветает, меж тем как тайная боль томит и волнует его душу, пока, наконец, не сожжёт дотла.
Любовь под маской походит на огонь под пеплом.
Сердце охотника, как порох, взрывается и вдруг сгорает, не оставляя ничего.
Карьера — чудесная вещь, но она никого не сможет согреть в холодную ночь.