Цитаты со словом «обезображенный»
Похожие цитаты:
Живое не может быть уродливым.
Хирург режет, но кто затянет рану, свернёт кровь, оставит рубец? Кто оставляет рубец на Творении Божьем? Вы скажете: человек — и будете тысячу раз не правы. Человек наносит рану, а рубец — от Бога.
Последние уродливые содрогания молодости охватили моё поношенное существо.
При виде убийцы мертвецы обливаются кровью.
Там, где все горбаты, прекрасная фигура становится уродством.
Жизнь сурова, одичание просто. Крышку гроба поднять иссохшей рукой, сидеть, задыхаться. Ни старости, ни опасностей: ужас — это не по-французски.
Живой человек, лишенный разума, — страшнее, чем мертвец.
Красота — в сердце смотрящего. Что толку силиться быть красивым для всех? Все равно для кого-то вы будете выглядеть безобразно, а для кого-то будете воплощением прекрасного… Как я сам, например.
Есть мертвецы, в которых больше жизни, чем в живых. Но есть и живые, которые мертвее всяких мертвецов.
Официальные сообщения — это те лохмотья, которыми тщетно пытаются прикрыть прокажённое тело.
Это только видимость, будто они живут и дышат, на самом деле это уже гниющие и зловонные трупы.
Если у мужчины красивые руки, по-настоящему красивые, он не может быть уродливым внутри. Руки не лгут, как лица.
Болезнью шутит тот, кто ран не ведал. (Над шрамом смеётся тот, кто не был ранен)
Хочу увидеть, как я выгляжу в зеркале, когда глаза мои закрыты.
Красота души придает прелесть даже невзрачному телу, точно так же, как безобразие души кладет на самое великолепное сложение и на прекраснейшие члены тела какой-то особый отпечаток, который возбуждает в нас необъяснимое отвращение.
Под грязными лохмотьями Диогена скрывалось, быть может, столько же гордости, как под пышной одеждой божественного Платона.
Всякое насилие, все мрачное и отталкивающее свидетельствует не о силе, а об ее отсутствии.
Была отмечена долихокефалия полян, среднее развитие рельефа черепа, узкое и средневысокое лицо, сильно выступающий нос (С.57)
Некоторые носят шрамы не в том месте, в которое их ранило.
Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже.
Слышал не раз от женщин, потерявших близких людей, что глаза у человека умирают раньше всего.
Истина, ставшая достоянием толпы, очень скоро искажается до неузнаваемости.
Нельзя избежать боли. Это часть прелести быть живым.
Вырвать человека у смерти - почти то же, что произвести его на свет.
Человеку развитому смерть страшна не болью, а разрушением плана.
Сатира — своеобразное зеркало, в котором каждый, кто смотрит в него, видит любое лицо, кроме собственного.
Сердце не имеет морщин, на нем бывают только шрамы.
Кто видит лишь недостатки, не видя их причин, тот видит лишь наполовину; если же он видит их причины, то гнев его может порой обратиться в самое нежное сострадание.
Наш жизненный путь усеян обломками того, чем мы начинали быть и чем мы могли бы сделаться.
Люди похожи на статуи: их привыкают видеть на одном месте.
Валяйтесь у них в ногах… но никогда не будьте в их руках.
К сожалению, умной и верной,Быть невозможно. Нельзя! Спермой,Ты измазана вся.Я могу без тебя жить!Я плевал в твои, чёрной тушью,Размазанные ресницы! — А как же социальное обеспечение?
Лучше краска на лице, чем пятно на сердце.
Бедное раздавленное насекомое страдает так же, как умирающий гигант.
Любовь под маской походит на огонь под пеплом.
Художник всегда немного похож на матроса с корабля Колумба; он видит далекий берег и кричит: «Земля! Земля!» Этот матрос явно не предполагал, что сотворил Америку, но он был первый, кто увидел новую действительность.
Те, кто видит различие между душой и телом, не имеют ни тела, ни души.
Шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой абсолютно точную схему лондонской подземки.
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Велико число женщин, которые кажутся прекрасными в тени шатров и под покровом вуали. Но подними вуаль, и ты увидишь мать своей матери.
Только одно было странно: продолжать думать, как раньше, знать. Понять — это означало в первый момент почувствовать леденящий ужас человека, который просыпается, и видит, что похоронен заживо.
В старые времена сибирские служивые выглядели весьма внушительно. Они носили латы 2-х видов, которые покрывали все тело. Одни сплошь состояли из железных колец, а другие из тонких железных пластин.
Когда животное бьют, глаза его приобретают человеческое выражение. Сколько же должен был выстрадать человек, прежде чем стал человеком.
Бог говорит с нами лицом к лицу только тогда, когда у нас у самих есть лицо.
Из всех руин тяжелее всего созерцать человеческую руину.