Цитаты со словом «костёрчик»
Похожие цитаты:
Мы забыли, как разжечь костёр. Мы забыли слова молитвы. Но мы ещё помним место в лесу.
Ветер задувает свечу, но раздувает костёр.
У французов чувство национальной чести всегда тлеет под пеплом. Достаточно лишь искры, чтобы разжечь его.
И в очаге культуры можно сгореть.
Легче построить две печи, чем запастись топливом на одну.
Облетели цветы, догорели огни.
Когда любовь остывает, её нужно или разогреть, или выбросить. Это не тот продукт, который хранится в прохладном месте.
Ещё бы: когда такая холодная осень,Хочется оказаться дома и смотреть телик,А тут надо кого-нибудь подброситьЗа небольшое количество денег.
Ведь если я гореть не буду,если ты гореть не будешь,если мы гореть не будем,так кто же здесь рассеет тьму?
Уже сотни лет мир, наш мир, умирает. И никто за эти сотни лет не додумался засунуть бомбу ему в задницу и поджечь фитиль.
Где лучше всего спрятать отживший лист? Оставьте его в лесу, и там его никто никогда не найдет.
История фанатизма написана одними слезами и кровью; каждая страница написана ими и высушена на огне костров.
Талант — искра Божия, которой человек обыкновенно сжигает себя, освещая этим пожаром путь другим.
Сперва курил фимиам, а потом посыпал голову пеплом.
Чем ярче факел горит, тем быстрей выгорает.
В каждом булыжнике дремлют искры, надо уметь их только высечь.
Я много что сказал не так, во многом остаюсь при своём, обсуждай или три своё — мир большой. — «Гори со мной»
Бывает, мелькнёт: «вот сейчас разденусь, сяду отдохнуть, покурю» и прямо вспомнишь с болью, что никогда больше не покуришь. Очень мне это напоминает время влюбленности, когда убедился, что не любит она меня и нужно все бросить.
Нет ни небес в сиянии славном, ни ада, где жарятся грешники. Здесь и сейчас день наших вечных мук! Здесь и сейчас наш день наслаждения! Здесь и сейчас наш шанс! Выбери же этот день, этот час, ибо спасителя нет!
Я же — человек русский, полумер не знаю. Если что делаю, так то и люблю и увлекаюсь им ото всей души, и уж если что не по-моему, лучше сдохну, сморю себя в одиночке, а разводить розовой водицей не стану.
Так давайте попробуйте подняться на гору, не наступая на то, что ниже нас, но и вывести нас на то, что над нами, с моей стороны на звёзды; аминь.
Сожжение назначили на одиннадцать, чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед.
Сердце охотника, как порох, взрывается и вдруг сгорает, не оставляя ничего.
А потом начал его ругать. Стоит ординарец, смотрит прямо в глаза командира, но молчит. Знает характер Будённого: пусть он погорячится, покричит, а потом ему все можно объяснить.
Сжечь — не значит ответить.
Когда все доступно — ничего не хочется. Там, на вершине, ничего нет — там вакуум. Но чтобы это понять, надо туда залезть. Я вот слазил и узнал.
Разлука ослабляет лёгкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому, как ветер гасит свечу, но раздувает пожар.
Загляните в душу свою, и будет ли тогда день или ночь, вы найдете там кладбище. Маленькое, жадное, так много поглотившее.
У меня есть звезды на небе… но я так тоскую по маленькой лампе, не зажженной у меня в доме.
Воображение строит свои воздушные замки тогда, когда нет не только хорошего дома, даже сносной избушки.
За обедом съешьте немного, за ужином еще меньше, а еще лучше лечь спать совсем без ужина.
Шахматная среда — далеко не лучшее место. Там, где идет грызня за маленький кусочек пирога, мораль очень низкая.
Нельзя сидеть при лучине с раздутым от голода животом, с необогащенным ни одною книгою мозгом и с оравой голодных и голых ребят и творить «духовные ценности».
Пробовал я и торговать, но установил, что тут требуется лет десять, чтобы пробить себе дорогу, но тогда уж это будет прямая дорога в ад.
Есть такая слабогузая интеллигенция, которая ни о чем не может помолчать, ничего не может донести до места, а через газеты валит наружу все, чем засорится ее неразборчивый желудок.
Когда мне нечем заняться, я гляжу вниз таблицы, чтобы узнать, где «Эвертон».
Наблюдая за парой, сидящей за столиком ресторана, по длине пауз в их разговоре можно судить о том, как давно они живут вместе.
Мы не только превратим Петербург в жалкие развалины, но сожжём и верфи Архангельска, наши эскадры настигнут русские корабли даже в укрытиях Севастополя! И пусть русские плавают потом на плотах, как первобытные дикари.