Цитаты со словом «делаемый»
Похожие цитаты:
Ничто не должно приниматься без основания, если оно не известно или как самоочевидное, или по опыту.
Природа государства двойственная. С одной стороны, государство праведно изобличает грех законом и начальствующий носит меч не напрасно. С другой стороны, государство само заражается грехом и делает зло.
Невежество бывает двоякого рода: одно — безграмотное, предшествует знанию, другое — чванное, следует за ним.
У каждого человека три характера: тот, который ему приписывают, тот, который он сам себе приписывает, и, наконец, тот, который есть в действительности.
…и даже допускал, что самые заблуждения людей не всегда должны иметь непременным последствием расстреляние.
Всякий, кто питает слабость к арифметическим методам получения случайных чисел, грешен вне всяких сомнений.
Ласковость проистекает чаще из тщеславного ума, который ищет хвалителей, нежели из чистого сердца.
Величайшее невежество состоит в том, чтобы отвергать предмет, о котором вы ничего не знаете.
Значительная часть наших несчастий более выносима, чем комментарии по их поводу наших друзей.
Природа аристократичнее человека. Различия званий и состояний в европейских обществах, а также кастовые различия в Индии ничтожны в сравнении с различиями в умственных и нравственных качествах людей, полагаемыми самой природой.
Надо иметь некоторый опыт обращения с людьми, чтобы отличить знаки истинной благосклонности от льстивых любезностей, сказанных из корысти или из тщеславия.
Дурное употребление материальных благ часто является вернейшим путём к величайшим невзгодам.
Характер, который в житейском обиходе обыкновенно называется приятным, составляется из вежливости и фальши.
Какая странная судьба, что мы всего более грешим именно тогда, когда слишком благодетельствуем другим.
Сомнение есть такая же основная добродетель философии, как вера есть богословская добродетель.
Деспотизм есть ложное верование, таинство которого состоит в том, чтобы заключить всю нацию в одного человека.
Законную степень народной гордости, составляющую принадлежность любви к отечеству, должно глубоко отличать от кичливого самообожания.
Не тот является еретиком, кто согласно своему пониманию следует Писанию, но тот, кто следует указаниям Церкви вопреки своей совести и пониманию, основанному на Писании.
Все наши сетования по поводу того, чего мы лишены, проистекают от недостатка благодарности за то, что мы имеем.
Меньшинство всегда неправо. Вначале.
Истина — удел немногих, заблуждение же обычно и повсеместно.
Величайшая ошибка, которую обыкновенно делают в воспитании — не приучают юношество к самостоятельному размышлению.
Наука в развращённом человеке есть лютое оружие делать зло. Просвещение возвышает одну добродетельную душу.
Вот злонравия достойные плоды!
Целомудрие - самое неестественное из половых извращений (часто приписывается Олдосу Хаксли, процитировавшему это высказывание к книге "Слепец в Газе")
Мы только унижаем все то, что преувеличиваем; истинно великое в этом не нуждается.
Величайшим доказательством женской привязанности бывает жертвование модой.
В действиях природы Господь Бог является нам не менее достойным восхищения образом, чем в божественных стихах Писания.
В несчастии обыкновенно не уважают того, в ком прежде почитали величие.
Те, которые оскорбляются безделицей, так же мало годятся для общества, как и те, которых ничто не оскорбляет.
Чтобы правильно судить о вещах возвышенных и великих, надо иметь такую же душу; в противном случае мы припишем им наши собственные изъяны.
Самые ошибочные умозаключения людей суть следующие: вещь существует, следовательно, она имеет право на это.
Истинная вера и истинная надежда не состоят в пустых словах и даже мыслях, а в практическом мышлении (practisch denken), то есть надо поступать так, как будто бы это было на самом деле.
Искренно друзья только называют себя друзьями; враги же искренни и на деле; поэтому их хулу следует использовать в целях самопознания, так как мы принимаем горькое лекарство.
Юности свойственны поспешные обобщения, и она зачастую приходит к выводу, что все на свете лживо лишь потому, что какие-то отдельные вещи оказались действительно лживыми.
Философия, рассмотренная сама по себе, не обладает никакой ценностью, в философии не может быть ничего достойного, кроме того, что требуется от неё для божественной мудрости. А всё остальное ошибочно и пусто.
В былое время софисты обращались к небольшому числу людей, ныне периодическая печать позволяет им вводить в заблуждение целую нацию, здравомыслящие же органы не находят отклика.
Мне не нужны доказательства. Законы природы исключений не терпят и этим явно отличаются от правил и правильностей, подобных, например, грамматическим.
Духовный свет в человеке есть свет его разума, предметы которого суть истины, располагаемые им в аналитическом порядке, на основании которых он рассуждает и выводит последовательные заключения. (HH 130)
Восприятие чужих слов, а особливо без необходимости, есть не обогащение, но порча языка.
Покорность — лишь одна из масок ложной мудрости, тогда как подлинная вообще не пользуется ими, ибо покоится на уважении достоинства любого человека, а почитает лишь за положительные качества и пользу, приносимую другим.
При несовершенстве нашего разума интересы истины требуют разницы мнений.
Истинною силою всякой – и особенно парламентской – работы является нравственный характер. Вот основной ценз, решающий судьбу страны. Нужны честные люди, иначе все рушится.
Злоупотребление научным языком превращает в науку слов то, что должно быть наукой фактов.
Не удивительно ли, что публику, когда она хвалит нас, всегда считают компетентным судьей, но как только она нас порицает, признают неспособной говорить о произведениях ума.
Истинное знание состоит не в знакомстве с фактами, которое делает человека лишь педантом, а в использовании фактов, которое делает его философом.
Лучший способ хвалить живых и умерших — это извинять их слабости; но только не приписывать им добродетелей, которыми они не обладали, это все портит и даже истинное делает подозрительным.
Не подлежит сомнению, что упрек оскорбителен лишь постольку, поскольку он справедлив: малейший попавший в цель намек оскорбляет гораздо сильнее, чем самое тяжкое обвинение, раз оно не имеет оснований.
Видит ли человек свою цель в том, чтобы стать кучером, врачом, донжуаном, другом, тираном, он всегда усматривает в этом высшее осуществление и утверждение своей сущности.