Цитаты со словом «высмеянный»
Похожие цитаты:
Умеренность того, кому благоприятствует судьба, — это обычно или боязнь быть осмеянным за чванство, или страх перед потерей приобретённого.
Обманутый почитатель становится неумолимым критиком.
Самые суровые критики чужих произведений жены посредственностей.
Существует только один грех — глупость. («Критик как художник»)
У большинства людей любовь к справедливости — это просто боязнь подвергнуться несправедливости.
Обидно ли будет для памяти Достоевского сравнение с Шекспиром? Я думаю, нет. Оно было бы обидною насмешкою для какой-нибудь бездарности.
Общество часто прощает преступников, но никогда не прощает мечтателей. («Критик как художник»)
Суеверие опасно, допускать его существование — в этом даже есть известная трусость. Относиться к нему терпимо — не значит ли это навсегда примириться с невежеством, возродить мрак средневековья? Суеверие ослабляет, оглупляет.
Из научных книг интересны те, которые отвергают что-нибудь общепризнанное.
Честолюбие — всепоглощающее желание быть поносимыми врагами при жизни и выставляемыми на посмешище друзьями после смерти. (
Перевод А. Вышемирского)
Суждения, считающиеся непререкаемыми, потому что их никогда не подвергали анализу, должны смириться и предъявить свои законные документы; часто оказывается, что они их вовсе не имеют.
Цитата признает неполноценность.
Юности свойственны поспешные обобщения, и она зачастую приходит к выводу, что все на свете лживо лишь потому, что какие-то отдельные вещи оказались действительно лживыми.
Учёная литература спасает людей от невежества, а изящная — от грубости и пошлости.
Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены.
Ревность до некоторой степени разумна и справедлива, ибо она хочет сохранить нам наше достояние или то, что мы считаем таковым, между тем как зависть слепо негодует на то, что какое-то достояние есть и у наших ближних.
Великих не страшусь, униженных не презираю.
Книги, которые мир называет аморальными, — это книги, которые демонстрируют миру его позор.
История человеческого знания — не более чем осознание того, что вчерашний пиетет на самом деле был перед позорными ошибками.
Если истина может быть высказана так, чтобы она была понята, в неё поверят.
Когда все остальные права попраны, право на восстание становится бесспорным.
Страна, которая, подобно древним Афинам, смотрит на прихлебателей, паразитов, льстецов, как на исключения, противоречащие народному разуму, как на
юродство,— такая страна есть страна независимости и самостоятельности.
Авторов, вовсе не отступающих от нормы, конечно, не существует… Когда чувство нормы воспитано у человека, тогда-то он начинает чувствовать всю прелесть обоснованных отступлений от неё.
Сейчас принято открыто говорить обо всех формах секса, кроме одной-единственной. Некрофилия встречает нетерпимость со стороны правительств и неодобрение у бунтующей молодежи.
Несправедливость, допущенная в отношении одного человека, является угрозой всем.
Нападки христианской апологетики на
совершеннолетие мира я считаю, во-первых, бессмысленными, во-вторых, нечестными, в-третьих, нехристианскими («Письма другу», июнь 1944)
Искусство заслуживает почета и любви лишь в том случае, если оно подлинно человечно и обращается ко всем решительно людям, а не к одной лишь кучке педантов.
Скорее мы сознаемся в наших нравственных заблуждениях, ошибках и прегрешениях, чем в научных.
Сколько людей называли меня фантазером, как насмехался над моими идеями наш заблуждающийся близорукий мир. Нас рассудит время.
Идейная любовь — такая же нелепость, как и идейная ненависть; духовное мошенничество, подделка, иногда очень ловкая.
Чрезмерно строгий судья часто осуждает того, кого сам закон оправдал бы, если бы он мог объясняться.
Он был беспомощен в отношении устройства судьбы своих сочинений. Стеснялся относить их в редакцию. А если и относил, то стеснялся приходить за ответом. Боялся грубости и бестактности.
Лучшая сатира, бесспорно, та, в которой столь мало злобы и столь много убедительности, что она вызывает улыбку даже у тех, кого она бьёт.
Не подлежит сомнению, что упрек оскорбителен лишь постольку, поскольку он справедлив: малейший попавший в цель намек оскорбляет гораздо сильнее, чем самое тяжкое обвинение, раз оно не имеет оснований.
Скрытая неверность, не существующая для того, кого она может оскорбить, не существует и для собственной совести.
Всякое до сих пор бывшее организованное и организующееся общество враждебно свободе и склонно отрицать человеческую личность.
Настоящая низость в юности ещё преступнее, чем в зрелом возрасте, зато слабость, наоборот, гораздо более извинительна.
Два обязательства возлагаются на всякого, кто избирает литературную профессию: быть верным факту и трактовать его с добрым намерением.
Всегда, прежде чем может быть возведено что-то новое, должен быть поколеблен авторитет уже существующего.
Искусная ирония может исправить смешные стороны и недостатки, подстрекая самолюбие.
Человеческое чувство должно интересовать других только тогда, когда оно высказано во всеуслышание.
Иные готовы считать себя либералами, изменив всего-навсего объект своей нетерпимости.
Ни теперь, ни прежде никто в мировой литературе не был столь щедро наделен юмором, как Ярослав Гашек.
Правда меня никогда не обидит, даже если она и горька. Я умею выслушивать горькие истины не обижаясь на тех, кто их мне говорит. Задевает меня лишь обидная несправедливость и явная ложь.
Не удивительно ли, что публику, когда она хвалит нас, всегда считают компетентным судьей, но как только она нас порицает, признают неспособной говорить о произведениях ума.