Цитаты со словом «воткнувший»
Похожие цитаты:
Костлявые руки, плоская грудь и вечно торчащая длинная шея.
...«ибо, если противник действительно стоек, то его можно опрокинуть
только штыком».
Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко. Пуля — дура, штык — молодец.
Скука, пронизывающая некоторые книги, идет им на пользу. Критика, поднявшая свое копье, засыпает, не успев его метнуть.
Оденьте преступление в золото — и крепкое копьё правосудия переломится, не поранив; оденьте в рубище — его пронзит и соломинка пигмея.
Обращайтесь с женщиной осторожно! Она сделана из кривого ребра, Бог не сумел создать её прямее; если захочешь выпрямить ее, она поломается; оставишь её в покое, она станет ещё кривее.
Возвышенность духа писателя помещается у него в затылке. Сам он видеть её не может. Если же попытается увидеть во что бы то ни стало, то лишь сломает шею.
Борясь с собой, не окажись на лопатках.
Дубина: «А если бы вы знали, какие у меня корни!»
В двух шеренгах сила, в трех полторы силы: передняя рвет, вторая валит, третья довершает.
Прятаться в укрепление от пушек я считаю недостойным воина. Меч - вот оружие мужчины.
Одной ногой я уже в могиле, а другая машет только одним крылом.
Абиссинцы с ружьями за плечами ходят без дела с независимым видом. Они завоеватели, им работать неприлично. И сейчас же за городом начинаются горы, где стада павианов обгрызают молочаи и летают птицы с громадными красными носами.
Быть искренним в жизни значит вступить в бой с неравным оружием и бороться с открытой грудью против человека, защищенного панцирем и готового нанести вам удар кинжалом.
Кто берет правой рукой, того можно заподозрить в том, что левая его нечиста.
Штыки хороши всем, кроме одного — на них нельзя сидеть.
Змея говорила: Я-то пряма, а вот щель, в какую я пролезаю, крива.
Слово — что камень: коли метнёт его рука, то уж потом назад не воротишь.
За свою короткую, отпущенную мне Богом жизнь я сделал для вас, дорогие потомки, все, что мог. Я старался силой меча объединить наш истерзанный на куски край - вот к чему были направлены все мои завоевания.
Им стараешься добро, а они норовят тебе нож в ребро.
Свобода размахивать руками заканчивается у кончика носа другого человека.
У моей души либо ноги натёрты, либо сломаны, либо отвалились.
Иные наши пороки — только отростки других, главных: они отпадут, как древесные ветки, едва вы срубите ствол.
Вот — стою — под прицелом Неподвижной мишенью.И рассыпались годы,Как из книги листочки…Под родным небосводомЖизнь по тонкой цепочкеДокатилась до точки.
Талант признают только тогда, когда он шагает по трупам, и нужны тысячи снарядов, чтобы пробить себе брешь в Фортуне.
Противно быть под ярмом — даже во имя свободы; противно действовать булавочными уколами, вместо того чтобы драться дубинами.
Рука с пером — чета руке, что на плуге.
На тысячу обрывающих листья с дерева зла находится лишь один, рубящий его под корень.
Что ни дай роду людскому, всё он исцарапает, искромсает и обосрёт.
Флюгер на ветру: «Наконец-то я опять нашел новое направление».
Если пуле суждено пронзить мой мозг, пусть эта пуля разнесёт дверь каждого чулана.
Жёлудь: Подумаешь, пал вековой дуб. Как будто рядом нет нас, молодых дубов.
В ранце каждого солдата лежит жезл маршала.
И осиновый кол есть вид памятника.
Колесо судьбы вертится быстрее, чем крылья мельницы, и те, что ещё вчера были наверху, сегодня повержены во прах.
Мы водили вместе, вдвоем — страстные бесстрашные колонны пацанвы по улицам самых разных городов нашей замороченной державы, до тех пор пока власть не окрестила всех нас разом мразью и падалью, которой нет и не может быть места здесь.
Птица была симпатичная. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!» — и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.
Лучше молодой жене стрела в бок, чем старик под боком.
Когда правая рука не знает, что делает левая, левая знает, что делает.
Жизнь сурова, одичание просто. Крышку гроба поднять иссохшей рукой, сидеть, задыхаться. Ни старости, ни опасностей: ужас — это не по-французски.
Когда народ поднимает голову, труднее всего удержаться тем, кто сидит у него на шее.
Любая влюбленная узнает себя в Русалочке Андерсена, которая из-за любви сменила свой рыбий хвост на женские ножки, хотя ступала при этом словно по ножам и иголкам.
Если вы скроете правду и зароете её в землю, она непременно вырастет и приобретёт такую силу, что однажды вырвется и сметёт всё на своём пути.