Цитаты со словом «актёр»
Актёр должен научиться трудное сделать привычным, привычное лёгким и лёгкое прекрасным.
Когда
актёр не понимает, кого он играет, он поневоле играет самого себя.
Если по телевизору вы видите отличный фильм с первоклассными
актёрами, интересным сюжетом и потрясающими диалогами, — это значит, что вы смотрите рекламу.
Младенцы и собаки — лучшие
актёры в кино.
Актёр — это говорящая труба из плоти и костей, через которую автор обращается к публике.
... я всегда любил и люблю играть с молодыми
актерами.
Актёры — это моя семья. Я не требую от
актёра «играть». Говорю: смотри на мой палец и улыбайся. И он слушается, потому что не хочет оказаться на моём месте и за всё отвечать.
Мой выбор — боевые искусства, моя профессия —
актёр. Моя главная роль — художник жизни.
Самые лучшие
актёры, конечно, у Диснея. Плохого
актёра он просто стирает.
Что-то я не встречала
актеров с легким характером, если, конечно, профессия владеет ими полностью.
Артисты и публика не должны встречаться. После того, как занавес падает,
актер должен исчезнуть, как по мановению волшебной палочки.
Для
актёра успех — всего лишь отсроченный провал.
Истинные творческие чувства не лежат на поверхности души. Вызванные из глубин подсознания, они поражают не только зрителя, но и самого
актера.
Актёр — это человек, который не слушает, пока говорят не о нём.
Если что и вредно для желудка, так это смотреть, как
актёры на телеэкране рассказывают о своей личной жизни.
Актёр, который в повседневной жизни окажет услугу женщине, попавшей в беду, и не подумает помочь ей на сцене.
В театре не так много
актёров, которые могут работать «паровозами». Так было всегда. Я не могу мечтать о пьесе, не связывая её с
актёром.
Как и все
актёры, я хочу обмануть смерть и остаться в памяти.
Зачастую режиссёру не столь важно знать, чего он хочет от
актёра, а важнее знать, чего он не хочет. И в этом поиске рождается истина.
Это закон дешёвого, провинциального театра — вскакивать с места на каждую выигрышную фразу. В старину
актёры так и говорили: «Ох, и дам же свечу на этой фразе», то есть так подпрыгну, что весь зал ахнет! Ну вот и скакали на сцене какие-то кузнечики! Кто выше, кто резче вскочит!
Вдохновение является лишь по праздникам. Поэтому нужен какой-то более доступный, протоптанный путь, которым владел бы
актёр, а не такой, который владел бы
актёром, как это делает путь чувства. Таким путем, которым может легче всего овладеть
актёр и который он может зафиксировать, является линия физических действий. Когда эти физические действия ясно определяются,
актёру останется только физически выполнять их. (Заметьте, я говорю — физически выполнять, а не пережить, потому что при правильном физическом действии переживание родится само собой. Если же идти обратным путем и начать думать о чувстве и выжимать его из себя, то сейчас же случится вывих от насилия, переживание превратится в актёрское, а действие выродится в наигрыш).
Наша жизнь — одна бродячая тень, жалкий
актер, который кичится какой-нибудь час на сцене, а там пропадает без вести; сказка, рассказанная безумцем, полная звуков и ярости и не имеющая никакого смысла.
Не нужно стремиться проявить ум, доказать что-то своей игрой, главное - воссоздать драматически насыщенное чувство. Пьеса может начинаться так: поднимается занавес,
актёры на сцене молчат целых десять минут, потом открывается окно и с улицы доносится крик. Неважно, будут ли при этом произнесены какие-нибудь слова, важно, что зритель ждёт и волнуется.
Как можно быть
актёром? Я этого не могу понять. Они одновременно и чудовища, и дети. У меня с ними очень сложные отношения. Это дети, которые хотели бы говорить с момента рождения, а поскольку им это не удаётся, они заимствуют слова у других.
Мне лично почему-то кажется, что сама по себе политика — дело чистое. А вот насчёт людей, которые ее делают, — тут надо разговаривать. Я же зрячий и вижу: всё крутится вокруг карьеры этих людей. Это так всё читается… Я просто
актёр. Но я все это вижу. И лица депутатского корпуса, и уровень их разговора… Я уже не говорю про драки и матерщину и захват квартир. Всё как-то не по-человечески.
Если бы современный
актёр захотел выразить старым мастерам свои сомнения по поводу их веры в самостоятельное существование творческих образов, они ответили бы ему: «Ты заблуждаешься, предполагая, что можешь творить исключительно из самого себя. Твой матерьялистический век привёл тебя даже к мысли, что твоё творчество есть продукт мозговой деятельности. Её ты называешь вдохновением! Куда ведёт оно тебя? Наше вдохновение вело нас за пределы чувственного мира. Оно выводило нас из узких рамок личного. Ты сосредоточен на самом себе. Ты копируешь свои собственные эмоции и с фотографической точностью изображаешь факты окружающей тебя жизни. Мы, следуя за нашими образами, проникли в сферы, для нас новые, нам дотоле неизвестные. Творя, мы познавали!»
Я едва ли ошибусь, если скажу, что среди
актёров существует два различных представления о сцене, на которой они проводят бόльшую часть своей жизни. Для одних — это простое пространство. Время от времени оно заполняется
актёрами, рабочими, декорацией и бутафорией. Для них всё, что появляется на сцене, видимо и слышимо. Другие знают, что это не так. Они иначе переживают сцену. Для них это маленькое пространство — целый мир, насыщенный атмосферой, такой сильной и притягательной, что они нелегко могут расстаться с ней и часто проводят в театре больше времени, чем это нужно, до и после спектакля. А старые
актёры даже не раз проводили ночи в пустых тёмных уборных, за кулисами или на сцене, освещённой дежурной лампочкой, как трагик в чеховском «Калхасе». Всё, что было пережито ими за многие годы, приковывает их к этой сцене, всегда наполненной невидимым чарующим содержанием; им нужна эта атмосфера театра. Она даёт им вдохновение и силу на будущее. В ней они чувствуют себя артистами, даже когда зрительный зал пуст и тишина царит на ночной сцене.
Я более чем когда бы то ни было, благоговею перед теми гигантами, с которыми мне посчастливилось работать. Поэтому я никак не могу поблагодарить вас за эту чудесную премию иначе, как думая обо всех них. Потому что именно они помогали и шлифовали, поощряли и учили, толкали и тянули, одевали и фотографировали, и, с бесконечными терпением и добротой, вели и воспитывали совершенно невежественную, застенчивую, неопытную, дистрофичную девушку, приводя ее в «товарный вид». Я горжусь, что занималась делом, которое приносит удовольствие, создает красоту, пробуждает совесть, вызывает сострадание и, может быть самое главное, дает миллионам возможность отдохнуть от нашего такого жестокого мира. Благодарю Вас : Гильдию
актеров кино и друзей, за эту огромную честь и за эту уникальную возможность выразить мою глубочайшую благодарность и любовь ко всем тем, кто подарил мне карьеру, которая принесла мне одно лишь счастье.
«Ныне вошло в моду уезжать в Россию (говорят во французских газетах). Как скоро живописцу докажут его посредственность, он кладет в чемодан кисть свою и едет в Россию. Если красавица видит, что прелести и тюрбан ее не производят великого действия в Тиволи и Фраскати, она проклинает свое неблагодарное отечество и на другой день едет в Россию. Если
актер не доволен публикой, если танцовщик прыгнул неудачно, они едут в Россию. Одним словом, Россия сделалась убежищем посредственности или высшим судом в который переносят дело свое артисты, осужденные в Париже». — Итак будем умеренны в похвале своей, когда сии господа к нам приедут!
Похожие цитаты:
Я считаю, что Царь театра и кино — артист.
Может быть, я пою гениальнее в студии, но когда я на сцене, зрители гениальнее.
Если киноактёр неспособен импровизировать, значит, он получил роль по протекции жены режиссёра.
Мы ненавидим театральность в театре, но любим сценичное на сцене. Это огромная разница.
Публика ходит в театр смотреть хорошее исполнение хороших пьес, а не саму пьесу: пьесу можно и прочесть.
Бедность — когда суфлёр считается за режиссёра.
Лет в 17 была я уже опытной артисткой, ничего не боялась, ни сцены, ни публики.
Из всех ролей, сыгранных в кино, самая дорогая для меня роль — в кинофильме «Возраст любви». Я всегда вспоминаю об этой картине с особым чувством.
Любая женщина — всегда актриса. И если она плохая актриса, она проиграет.
Велик тот артист, который заставляет зрителей забыть о деталях.
У каждого человека под шляпой — свой театр, где развертываются драмы, часто более сложные, чем те, что даются в театрах.
Мне многие предлагали сниматься в кино. Я отказывался, потому что это отдельная профессия. Я не актер. Я не умею повторять много раз или делать два-три дубля, повторять одну и ту же самую сцену.
У каждого режиссёра есть только один хороший фильм. Мне «Про уродов и людей» нравится.
Играй всегда так, будто тебя слушает артист.
75 % того, что делается на репетиции, обычно не входит в спектакль.
В художественном кино режиссёр является богом, в документальном — Бог является режиссёром.
Политика — театр, молчит в нём хор,Кулисы труппа меряет шагами,Пока не даст отмашку дирижёр,Едва заметный в оркестровой яме.
Мир — сцена, где всякий свою роль играть обязан.
Если называть вещи своими именами, то наиболее цельные, значительные и благородные роли в Театре Жизни исполняются актёрами-любителями и вызывают у зрителя лишь ленивую зевоту.
Из «Советов киноактёру»: Будьте проще. Сделайте пустое лицо. Музыка и сюжет заполнят его.
Любовь — это пьеса. С короткими актами и длинными антрактами. Самое трудное — научиться вести себя в антракте.
Нынешних молодых режиссёров больше всего волнует не форма и не содержание, а фрак для «Оскара». Они хотят делать плохие фильмы, которые притворяются хорошими. Лично я предпочитаю откровенно плохое кино.
Главное горе портретной фотографии — это что люди стремятся изобразить собой, что они «снимаются». А в литературе этому точно соответствует, когда писатели «сочиняют». Пошлее этого сочинительства нет ничего на свете.
Чтобы сделать великий фильм, необходимы три вещи — сценарий, сценарий и еще раз сценарий.
Знатные люди в большинстве своем — театральные маски.
Лучший киноактёр — это человек, который умеет делать ничего исключительно хорошо.
На самом деле мне все равно – наблюдают ли за моей ездой зрители или нет. Я не работаю на публику. В этом отношении я самодостаточный человек.
Я гораздо больше верю в законы театрального синтаксиса, чем в законы сценической композиции; я верю, что на сцене можно играть даже гражданский кодекс, только следовало бы написать его немного иначе.
Счастливый, кто может быть композитором и исполнителем.
Жест должен отражать мысль, он гармоничен или глуп в зависимости от того, умен артист или нет.
К сожалению, современная театральная педагогика удовлетворяется некоей полумерой: из людей средних способностей получаются актёры. Но это вовсе не означает, что эта работа не должна проводиться.
«Может быть, это звучит смешно, но лучшее, что молодые кинематографисты должны сделать, это схватить камеру, пленку и сделать фильм, какой бы то ни было вообще».