Неточные совпадения
Был у нее, по слухам, и муж, но так как она дома ночевала редко, а все по клевушка́м да по овинам, да и детей у нее не было, то в скором времени об этом муже совсем забыли, словно так и
явилась она
на свет божий прямо бабой мирскою да бабой нероди́хою.
Я поместил в этой книге только то, что относилось к пребыванию Печорина
на Кавказе; в моих руках осталась еще толстая тетрадь, где он рассказывает всю жизнь свою. Когда-нибудь и она
явится на суд
света; но теперь я не смею взять
на себя эту ответственность по многим важным причинам.
Полгубернии разодето и весело гуляет под деревьями, и никому не
является дикое и грозящее в сем насильственном освещении, когда театрально выскакивает из древесной гущи озаренная поддельным
светом ветвь, лишенная своей яркой зелени, а вверху темнее, и суровее, и в двадцать раз грознее
является чрез то ночное небо и, далеко трепеща листьями в вышине, уходя глубже в непробудный мрак, негодуют суровые вершины дерев
на сей мишурный блеск, осветивший снизу их корни.
Ибо, что ни говори, не приди в голову Чичикову эта мысль, не
явилась бы
на свет сия поэма.
Тогда — не правда ли? — в пустыне,
Вдали от суетной молвы,
Я вам не нравилась… Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я
на примете?
Не потому ль, что в высшем
светеТеперь
являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?
Татьяна с ключницей простилась
За воротами. Через день
Уж утром рано вновь
явиласьОна в оставленную сень,
И в молчаливом кабинете,
Забыв
на время всё
на свете,
Осталась наконец одна,
И долго плакала она.
Потом за книги принялася.
Сперва ей было не до них,
Но показался выбор их
Ей странен. Чтенью предалася
Татьяна жадною душой;
И ей открылся мир иной.
Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест
(Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест).
Оставил он свое селенье,
Лесов и нив уединенье,
Где окровавленная тень
Ему
являлась каждый день,
И начал странствия без цели,
Доступный чувству одному;
И путешествия ему,
Как всё
на свете, надоели;
Он возвратился и попал,
Как Чацкий, с корабля
на бал.
Петр Петрович Лужин, например, самый, можно сказать, солиднейший из всех жильцов, не
явился, а между тем еще вчера же вечером Катерина Ивановна уже успела наговорить всем
на свете, то есть Амалии Ивановне, Полечке, Соне и полячку, что это благороднейший, великодушнейший человек, с огромнейшими связями и с состоянием, бывший друг ее первого мужа, принятый в доме ее отца и который обещал употребить все средства, чтобы выхлопотать ей значительный пенсион.
Положимте, что так.
Блажен, кто верует, тепло ему
на свете! —
Ах! боже мой! ужли я здесь опять,
В Москве! у вас! да как же вас узнать!
Где время то? где возраст тот невинный,
Когда, бывало, в вечер длинный
Мы с вами
явимся, исчезнем тут и там,
Играем и шумим по стульям и столам.
А тут ваш батюшка с мадамой, за пикетом;
Мы в темном уголке, и кажется, что в этом!
Вы помните? вздрогнём, что скрипнет столик,
дверь…
Кутузов, задернув драпировку, снова
явился в зеркале, большой, белый, с лицом очень строгим и печальным. Провел обеими руками по остриженной голове и, погасив
свет, исчез в темноте более густой, чем наполнявшая комнату Самгина. Клим, ступая
на пальцы ног, встал и тоже подошел к незавешенному окну. Горит фонарь, как всегда, и, как всегда, — отблеск огня
на грязной, сырой стене.
А теперь, когда Илья Ильич сделался членом ее семейства, она и толчет и сеет иначе. Свои кружева почти забыла. Начнет шить, усядется покойно, вдруг Обломов кричит Захару, чтоб кофе подавал, — она, в три прыжка,
является в кухню и смотрит во все глаза так, как будто прицеливается во что-нибудь, схватит ложечку, перельет
на свету ложечки три, чтоб узнать, уварился ли, отстоялся ли кофе, не подали бы с гущей, посмотрит, есть ли пенки в сливках.
Обед был подан в номере, который заменял приемную и столовую. К обеду
явились пани Марина и Давид. Привалов смутился за свой деревенский костюм и пожалел, что согласился остаться обедать. Ляховская отнеслась к гостю с той бессодержательной светской любезностью, которая ничего не говорит. Чтобы попасть в тон этой дамы, Привалову пришлось собрать весь запас своих знаний большого
света. Эти трогательные усилия по возможности разделял доктор, и они вдвоем едва тащили
на себе тяжесть светского ига.
— Нет, постой. Это еще только одна половина мысли. Представь себе, что никакого миллионера Привалова никогда не существовало
на свете, а существует миллионер Сидоров, который
является к нам в дом и в котором я открываю существо, обремененное всеми человеческими достоинствами, а потом начинаю думать: «А ведь не дурно быть madame Сидоровой!» Отсюда можно вывести только такое заключение, что дело совсем не в том, кто
явится к нам в дом, а в том, что я невеста и в качестве таковой должна кончить замужеством.
Полно, не дурачься…» — «Нет, папа, ни за что
на свете, ни за какие сокровища не
явлюсь я перед Берестовыми».
Чуть
свет являлись на толкучку торговки, барахольщики первой категории и скупщики из «Шилова дома», а из желающих продать — столичная беднота: лишившиеся места чиновники приносили последнюю шинелишку с собачьим воротником, бедный студент продавал сюртук, чтобы заплатить за угол, из которого его гонят
на улицу, голодная мать, продающая одеяльце и подушку своего ребенка, и жена обанкротившегося купца, когда-то богатая, боязливо предлагала самовар, чтобы купить еду сидящему в долговом отделении мужу.
Первая категория торговок
являлась со своими мужьями и квартирантами
на толкучку чуть
свет и сразу успевала запастись свежим товаром, скупаемым с рук, и надуть покупателей своим товаром. Они окружали покупателя, и всякий совал, что у него есть: и пиджак, и брюки, и фуражку, и белье.
Таким же фактом
явилось и то, что есть
на свете мальчики, которых можно купить.
До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но
явилась она, разбудила, вывела
на свет, связала всё вокруг меня в непрерывную нить, сплела всё в разноцветное кружево и сразу стала
на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, — это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни.
— Нет, — задумчиво ответил старик, — ничего бы не вышло. Впрочем, я думаю, что вообще
на известной душевной глубине впечатления от цветов и от звуков откладываются уже, как однородные. Мы говорим: он видит все в розовом
свете. Это значит, что человек настроен радостно. То же настроение может быть вызвано известным сочетанием звуков. Вообще звуки и цвета
являются символами одинаковых душевных движений.
Но ни в Греции, ни в Риме, нигде примера не находим, чтобы избран был судия мысли, чтобы кто дерзнул сказать: у меня просите дозволения, если уста ваши отверзать хотите
на велеречие; у нас клеймится разум, науки и просвещение, и все, что без нашего клейма
явится в
свет, объявляем заранее глупым, мерзким, негодным. Таковое постыдное изобретение предоставлено было христианскому священству, и ценсура была современна инквизиции.
Несмотря
на все это, она с огромным влиянием в
свете, так что даже граф Наинский, le superbe [гордец (франц.)], у ней antichambre [
является на поклон (франц.)] делает.
Такая молодежь в ее глазах
являлась всегдашним идеалом, последним словом той жизни, для которой стоило существовать
на свете порядочной женщине, в особенности женщине красивой и умной.
Усталость кружила ей голову, а
на душе было странно спокойно и все в глазах освещалось мягким и ласковым
светом, тихо и ровно наполнявшим грудь. Она уже знала это спокойствие, оно
являлось к ней всегда после больших волнений и — раньше — немного тревожило ее, но теперь только расширяло душу, укрепляя ее большим и сильным чувством. Она погасила лампу, легла в холодную постель, съежилась под одеялом и быстро уснула крепким сном…
Итальянец и другой француз довершили ее воспитание, дав ее голосу и движениям стройные размеры, то есть выучили танцевать, петь, играть или, лучше, поиграть до замужества
на фортепиано, но музыке не выучили. И вот она осьмнадцати лет, но уже с постоянно задумчивым взором, с интересной бледностью, с воздушной талией, с маленькой ножкой,
явилась в салонах напоказ
свету.
— Чтобы по приказанию, то этого не было-с ничьего, а я единственно человеколюбие ваше знамши, всему
свету известное. Наши доходишки, сами знаете, либо сена клок, либо вилы в бок. Я вон в пятницу натрескался пирога, как Мартын мыла, да с тех пор день не ел, другой погодил, а
на третий опять не ел. Воды в реке сколько хошь, в брюхе карасей развел… Так вот не будет ли вашей милости от щедрот; а у меня тут как раз неподалеку кума поджидает, только к ней без рублей не
являйся.
Разумеется,
явилось желание внести
свет в это загадочное существование, узнать, насколько оно согласуется с существующими
на сей предмет предписаниями.
Через час времени, проведенный Термосесовым в разговоре с Бизюкиной о том, что ни одному дураку
на свете не надо давать чувствовать, что он глуп, учитель
явился с приглашением для всех пожаловать
на вечер к Порохонцеву и при этом добавил...
Какою бездной талантливости должны были обладать эти люди! ведь они
являлись на арену деятельности не только без всяких приготовлений, но просто в чем мать
на свет родила, однако и за всем тем все-таки умели нечто понимать, нечто сказать, рассуждать, выслушивать, говорить.
Сидит человек год, два, три и все думает об одном, и уйдет в конце концов, потому что у него
явится такая комбинация, которая не снилась во сне ни архитектору, строившему тюрьму, ни бдительному начальству, стерегущему ее, ни одному черту
на свете.
— Проклятая жизнь! — проворчал он. — И что горько и обидно, ведь эта жизнь кончится не наградой за страдания, не апофеозом, как в опере, а смертью; придут мужики и потащат мертвого за руки и за ноги в подвал. Брр! Ну ничего… Зато
на том
свете будет наш праздник… Я с того
света буду
являться сюда тенью и пугать этих гадин. Я их поседеть заставлю.
В то же время в пятне
света на воде
явилось большое, страшное человеческое лицо с белыми оскаленными зубами. Оно плыло и покачивалось
на воде, зубы его смотрели прямо
на Фому, и точно оно, улыбаясь, говорило...
Боркин. Чудное видение! Шел за прозой, а наткнулся
на поэзию… (Поет.) «
Явилась ты, как пташка к
свету…»
Общее впечатление от сплавщиков самое благоприятное, точно они
явились откуда-то с того
света, чтобы своими смышлеными лицами, приличным костюмом мужицкого покроя и общим довольным видом еще более оттенить ту рваную бедность, которая, как выкинутый водой сор, набралась теперь
на берегу.
Дюрок выстрелил, и немного спустя
явился человек, ловко поймав причал, брошенный мной. Вдруг разлетелся
свет, — вспыхнул
на конце мола яркий фонарь, и я увидел широкие ступени, опускающиеся к воде, яснее различил рощи.
Напротив того, из определения «прекрасное есть жизнь» будет следовать, что истинная, высочайшая красота есть именно красота, встречаемая человеком в мире действительности, а не красота, создаваемая искусством; происхождение искусства должно быть при таком воззрении
на красоту в действительности объясняемо из совершенно другого источника; после того и существенное значение искусства
явится совершенно в другом
свете.
И даже вот какая тут штука поминутно встречается: постоянно ведь
являются в жизни такие благонравные и благоразумные люди, такие мудрецы и любители рода человеческого, которые именно задают себе целью всю жизнь вести себя как можно благонравнее и благоразумнее, так сказать, светить собой ближним, собственно для того, чтоб доказать им, что действительно можно
на свете прожить и благонравно и благоразумно.
Строго говоря, поэтическое чувство есть почти во всяком человеке. Чрезвычайно трудно найти таких грубых и холодных людей,
на которых ничто не производило бы впечатления, которые были бы равнодушны ко всему
на свете. Но в обыкновенных людях чувство это проявляется очень слабо и нередко заглушается разными житейскими расчетами и обстоятельствами. В поэте же оно развивается весьма сильно,
является господствующим над другими сторонами души и выражается очень ярко, несмотря
на все внешние препятствия.
Главным и почти единственным оппонентом ему в этих беседах
явился Охоботов, который, по свойству своей упрямой казацкой натуры идти всем и во всем напротив, вдруг вздумал отстаивать то положение, что «все
на свете благо и истинно, что существует».
Лабзин и какой-то архимандрит Иоанн, находили великое удовольствие и даже душевную пользу беседовать с этой девицей о самых высоких духовных предметах; но в то же время в ней не было никакого отшельничества: она
являлась в
свет, ездила
на балы и в скромном своем наряде, одной любезностью и красотою привлекала к себе толпу молодых людей, которые принимали каждое ее приветливое слово с радостию и благоговением.
Уж Саша дома. К тетке входит он,
Небрежно у нее целует руку.
«Чем кончился вчерашний ваш бостон?
Я б не решился
на такую скуку,
Хотя бы мне давали миллион.
Как ваши зубы?.. А Фиделька где же?
Она
являться стала что-то реже.
Ей надоел наш модный круг, — увы,
Какая жалость!.. Знаете ли вы,
На этих днях мы ждем к себе комету,
Которая несет погибель
свету?..
Лицо гусара так и представлялось ей, когда она закрывала глаза, и, казалось,
являлось в различных странных видах в комнате, когда она с открытыми глазами при слабом
свете лампадки смотрела
на комод,
на столик,
на висевшее белое платье.
Вот почему они никогда и
на свет не
являются, а у всякого есть.
Дело было
на одной из маленьких железнодорожных ветвей, так сказать, совсем в стороне от «большого
света». Линия была еще не совсем окончена, поезда ходили неаккуратно, и публику помещали как попало. Какой класс ни возьми, все выходит одно и то же — все
являются вместе.
Но зато не думаю, чтобы кто-нибудь был так спокоен совестью и с чистым сердцем мог бы сказать: «да, я сделал все, что мог и должен был сделать», как скажу я, когда
на свет явятся новые навозные жуки.
«А, купец премудрый, —
Говорит царевич, —
Скажи свою тайну,
Как
на свет явился,
Как
на свет явился,
Где теперь хранится
Камень тот драгой...
Он обратился к улице. Из-за разорванных туч выглянуло
на миг солнце и скупым, желтым
светом озарило мокрую и печальную улицу. Только противоположный дом стоял все таким же гордым и веселым, и окна его сияли. Но Андрей Николаевич не видел его. Он видел то, что было когда-то и что так упорно продолжало
являться назло всем стенам и запорам.
Почто ж кичится человек?
За то ль, что наг
на свет явился,
Что дышит он недолгий век,
Что слаб умрёт, как слаб родился?
Для того, чтобы жить доброй жизнью, нет надобности знать о том, откуда ты
явился и что будет
на том
свете. Думай только о том, чего хочет не твое тело, а твоя душа, и тебе не нужно будет знать ни о том, откуда ты
явился, ни о том, что будет после смерти. Не нужно будет знать этого потому, что ты будешь испытывать то полное благо, для которого не существуют вопросы ни о прошедшем, ни о будущем.
Судьи, которые производили следствие и осматривали труп доктора, сказали так: «Здесь мы имеем все признаки убийства, но так как нет
на свете такого человека, который мог бы убить нашего доктора, то, очевидно, убийства тут нет и совокупность признаков
является только простою случайностью.
Всякая подлинная, живая религия знает свою объективность и опирается
на нее, — она имеет дело с Божеством, произносит Ему ЕСИ; психологизмом
является лишь «религия настроения», т. е. религиозность, бессильная подняться до религии и светящая чужим, отраженным
светом.