Неточные совпадения
И, позабыв
столицы дальной
И блеск и шумные пиры,
В глуши Молдавии печальной
Она смиренные шатры
Племен бродящих посещала,
И между ими одичала,
И позабыла речь богов
Для скудных, странных языков,
Для песен степи, ей любезной…
Вдруг изменилось всё кругом,
И вот она
в саду моем
Явилась барышней уездной,
С печальной думою
в очах,
С французской книжкою
в руках.
— Я во Пскове буду жить.
Столицы, университетские города, конечно, запрещены мне. Поживу во Пскове до осени —
в Полтаву буду проситься. Сюда меня на две недели пустили, обязан ежедневно
являться в полицию. Ну, а ты — как живешь? Помнится, тебя марксизм не удовлетворял?
Близ Москвы, между Можайском и Калужской дорогой, небольшая возвышенность царит над всем городом. Это те Воробьевы горы, о которых я упоминал
в первых воспоминаниях юности. Весь город стелется у их подошвы, с их высот один из самых изящных видов на Москву. Здесь стоял плачущий Иоанн Грозный, тогда еще молодой развратник, и смотрел, как горела его
столица; здесь
явился перед ним иерей Сильвестр и строгим словом пересоздал на двадцать лет гениального изверга.
Без паспорта и без гроша денег
в кармане иерусалимский дворянин
явился в древней русской
столице и потерялся
в ней, среди изобилия всего съестного, среди дребезги, трескотни, шума карет и сиплого голоса голодного разврата.
В провинции лица умеют точно так же хорошо лгать, как и
в столицах, и если бы кто посмотрел
в нашу сторону, то никак не догадался бы, что
в эту минуту разыгрывалась здесь одна из печальнейших драм,
в которой действующими лицами
являлись оскорбленная гордость и жгучее чувство любви, незаконно попранное, два главные двигателя всех действий человеческих.
Князь Сурский
в деревне
явился совершенно другим человеком, чем был
в столице.
Беркутов. Третьего дня вечером. Извините! Вчера же хотел быть у вас, да очень устал с дороги. Еще
в Петербурге поставил для себя долгом по приезде сюда, нимало не откладывая,
явиться к вам засвидетельствовать свое почтение и сообщить, что молва о вашей подвижнической жизни, о ваших благодеяниях достигла уже и до
столиц.
Воображение мое не может представить ничего величественнее сего дня, когда
в древней
столице нашей соединились обе гемисферы земли,
явились все народы, рассеянные
в пространствах России, языков, обычаев и вер различных: потомки Славян-победителей, Норманов, ужасных Европ и Финнов, столь живо описанных пером Тацитовым; мирные пастыри южной России, Лапландские Ихтиофаги и звериными кожами одеянные Камчадалы.
Ужин готов. Патап Максимыч стал гостей за стол усаживать.
Явились и стерляди, и индейки, и другие кушанья, на славу Никитишной изготовленные. Отличилась старушка: так настряпала, что не жуй, не глотай, только с диву брови подымай. Молодой Снежков, набравшийся
в столицах толку по части изысканных обедов и тонких вин, не мог скрыть своего удивленья и сказал Аксинье Захаровне...
Но если бы этот иностранец
явился в Париж надорванный жизнью, с настоящей душевной хандрой или после какого-нибудь житейского испытания, после суетной жизни, с переворотами, с ударами судьбы, и
в нем сохранились бы умственные силы и внутренняя порядочность, то, конечно, трудовой, мыслящий Париж обновит его скорее, чем какая бы то ни было
столица в мире!
«Пройти экватор» — значило совершить скандал по мере сил и умения, как Бог на душу положит. Вскоре, разумеется,
явились и виртуозы по этой части, имена которых гремели на всю
столицу, стоустая молва переносила их
в захолустья, и слава о подвигах героев расходилась по весям [Села, деревни.] и городам российским.
У Яузского моста всё еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек
в генеральском мундире,
в шляпе с плюмажем, с бегающими, не то гневными, не то испуганными глазами, подошел к Кутузову и стал по-французски говорить ему что-то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что
явился сюда, потому что Москвы и
столицы нет больше, и есть одна армия.