Неточные совпадения
Изредка доходили до слуха его какие-то, казалось, женские восклицания: «Врешь, пьяница! я никогда не позволяла ему такого грубиянства!» — или: «Ты не дерись, невежа, а ступай в часть, там я тебе докажу!..» Словом, те слова, которые вдруг обдадут, как варом, какого-нибудь замечтавшегося двадцатилетнего
юношу, когда,
возвращаясь из театра, несет он в голове испанскую улицу, ночь, чудный женский образ с гитарой и кудрями.
В сумерки
возвратились с охоты два юноши-удэгейца и сообщили, что недалеко от стойбища они нашли след кабанов и завтра намерены устроить на них облаву. Охота обещала быть интересной, и я решил пойти вместе с ними.
— Пошел вон, — воскликнул отец, потому что Вадим не трогался с места: он был смущен добротою
юноши, благосклонным выражением лица его; — и зависть
возвратилась в его душу только тогда, как он подошел к дверям, но
возвратилась, усиленная мгновенным отсутствием.
«
Возвратись в свое жилище, о прекрасный
юноша. Видеть тебя — блаженство.
Пусть он снимет с меня клятву, тогда я
возвращусь к тебе и сделаю все, что ты хочешь!» И так как
юноша очень любил ее, то согласился на ее просьбу, отпустил ее, и она пошла.
Я хотел сохранить его до гроба, но отдаю тебе: Ратьмир, предок мой, изобразил на нем златыми буквами слова: «Никогда врагу не достанется»…» Мирослав взял сей древний меч с благоговением и гордо ответствовал: «Исполню условие!» — Марфа долго еще говорила с мудрым Феодосией о силах князя московского, о верных и неверных союзниках Новаграда и сказала наконец
юноше: «
Возвратимся, буря утихла.
Приемная дочь, узаконенная княжеская воспитанница и племянница, аристократка, носится по горам, как юноша-джигит, в рваном бешмете, совершая далекие поездки в окрестности Гори, попадает под грозу и ливень и
возвращается пешком, с вывихнутой рукой…
— Милое дитя мое, Гритлих! Видит Бог, я не забуду тебя. После
возвратись опять ко мне! — растроганным голосом заговорил фон-Ферзен и опустил в руку
юноши кошелек, полный золотом.
Юноша-философ погрозил ему кулаком в спину. Проглотив оскорбление, он
возвратился в сад, будто опущенный в холодную воду, но тут встретила его мать грозным приказанием сейчас уехать в свою гостиницу и не сметь показываться ей на глаза, пока сама не вызовет его.
— Милое дитя мое, Гритлих! Видит Бог, я не забуду тебя. После
возвратись опять ко мне! — растроганным голосом заговорил фон Ферзен и опустил в руку
юноши кошелек, полный золотом.
Возвращусь к остальным. За то время, как я беседовал с
юношей, жажда покаяния достигла у моих очаровательных прозелиток крайнего предела: не имея силы дождаться меня, они в страстном исступлении исповедовались друг другу, придавая комнате вид сада, где одновременно щебечут десятки райских птиц. Когда же я освободился, они одна за другою в глубокой, интимной, сокрытой от постороннего слуха беседе открыли мне всю свою взволнованную душу.