Неточные совпадения
Автограф
эпизода смерти Карениной, переработанного Л. Н. Толстым для отдельного издания
романа с исправлениями Н. Н. Страхова
Райский тщательно внес в программу будущего
романа и это видение, как прежде внес разговоры с Софьей и
эпизод о Наташе и многое другое, что должно поступить в лабораторию его фантазии.
Он там говорил о себе в третьем лице, набрасывая легкий очерк, сквозь который едва пробивался образ нежной, любящей женщины. Думая впоследствии о своем
романе, он предполагал выработать этот очерк и включить в
роман, как
эпизод.
Там был записан старый
эпизод, когда он только что расцветал, сближался с жизнью, любил и его любили. Он записал его когда-то под влиянием чувства, которым жил, не зная тогда еще, зачем, — может быть, с сентиментальной целью посвятить эти листки памяти своей тогдашней подруги или оставить для себя заметку и воспоминание в старости о молодой своей любви, а может быть, у него уже тогда бродила мысль о
романе, о котором он говорил Аянову, и мелькал сюжет для трогательной повести из собственной жизни.
Здесь нами даются лишь те впервые публикуемые материалы
романа, которые имеют характер законченных
эпизодов — глав, или, будучи лишь вариантами известного ранее текста, дают дополнительные данные для социологического понимания произведения и его персонажей.
Трагическая сцена совершается передо мною в действительности — тогда мне не до того, чтобы вспоминать о себе; но я читаю в
романе эпизод о погибели человека — и в моей памяти ясно или смутно воскресают все опасности, в которых я был сам, все случаи погибели близких ко мне людей.
Интрига
романа проста, не запутана
эпизодами, хотя ход ее не везде равно выдержан; некоторых мест нельзя читать или слышать без живейшего участия, без слез; таковы: речь Минина, восстание в Нижнем Новгороде, смерть боярина Кручины, смерть юродивого. Впечатление сего
романа самая чистая нравственность: любовь к отечеству и добродетели.
Ведь рассказывала же она мне еще третьего дня, когда разговор зашел о чтении и о том, что она в эту зиму прочитала, — ведь рассказывала же она и смеялась, когда припомнила эту сцену Жиль-Блаза с архиепископом Гренадским […сцену Жиль-Блаза с архиепископом Гренадским — особенно любимый Достоевским комический
эпизод из авантюрного
романа французского писателя А. Р. Лесажа «История Жиль-Блаза де Сантильяна» (1715–1735).].
Необходимо было и продолжать
роман"В путь-дорогу". Он занял еще два целых года, 1863 и 1864, по две книги на год, то есть по двадцати печатных листов ежегодно. Пришлось для выигрыша времени диктовать его и со второй половины 63-го года, и к концу 64-го. Такая быстрая работа возможна была потому, что материал весь сидел в моей голове и памяти: Казань и Дерпт с прибавкой романических
эпизодов из студенческих годов героя.
Роман сознательно расположен так, что первая часть богата описаниями, — информировал Боборыкин того же Пыпина в письме от 1 мая 1881 года, — вторая и третья представляют собой большие
эпизоды, четвертая — промежуточная, а пятая — сводная, с действием и чередованием небольших сцен" [Там же.].
Завязавший
роман Суворова с Глашей, если только этот любовный
эпизод можно назвать
романом, нимало не отразился ни на служебных, ни на научных занятиях молодого капрала.